Не его

Нет. Нет, никак, ни в коем случае, никогда и ни за что. Его сын? Вот уж дудки. Да, они похожи внешне. Да, иногда мальчишка проявляет черты его характера. Но это не его сын! У него не может быть сыновей, не может быть, не у такого, как он, только не у такого. К тому же, у него уже есть семья. Верно, уже есть — большая, любящая, любимая и нужная! Нет времени, чтобы тратить его на этого ублюдка и того, кого он называет «их общим» сыном. У него маленькая дочь, которую необходимо обучить всему, необходимо научить правильно себя вести за столом, правильно писать и читать, наконец правильно проговаривать слова! У него старший сын, пропавший без вести, исчезнувший из дома без причины, просто ушедший куда-то, которого необходимо было отыскать, у него глупый помощник, ставший частью семьи, которого необходимо правильно выучить, чтобы тот действительно помогал, а не мешался под ногами. Верно, у него нет времени на… это. Это — не его сын. Нет, не его, определённо и точно. …только глаза. Глаза его устрашали. Нет, не в смысле того страха, что испытывают при встрече с врагом или монстром. Это другой страх, страх, ведомый только ему, следовавший всю жизнь за ним попятам, не слабеющий многие годы — страх вспомнить, пережить заново, ниспасть с небес, забытым и брошенным, ненавидимым тем, кого ты любил больше жизни. И эти глаза — глаза того самого существа. Любимого, жестокого, нужного, бросившего. У Ликориса глаза его Отца. У Ивлиса, как ни странно, тоже глаза Отцовские. Потому ненависть к ним сильна. А ненависть ко взгляду мальчишки — ещё сильнее. Это не его сын. Не его. Однако, как ни взглянет — маленький он. Юный, незрелый, постоянно шастающий за ненавистной персоной. И Ликорис тоже. Он отстранён, молчит постоянно, но всегда, всё время, каждую секунду, ненавистную и долгую секунду, он рядом. Напоминающий своим присутствием о тяжком грехе, что вынужден нести Ивлис, колышущий самые тяжёлые воспоминания, бередивший давно зажившие раны на спине, где, когда-то, находились невероятной красоты крылья. Это не его сын, он не может быть его сыном. Сатаник не упускает шанса пошутить по этому поводу. Ивлису плевать, его не заботит, сейчас не заботит, ничего, вообще ничего, голова пуста, изредка забивается мыслями о семье. О настоящей семье, о семье, что не предаст, что пойдёт следом, как бы глупа идея ни была, семье, что не отвернётся и не посчитает глупцом, что будет любить и никогда не откажется. Это — не было его семьёй. Не было и не могло стать. Он — не семья. Порождение страхов и жестокости, рождённый ненавистью и отвращением, насилием и издевательствами. Ненужный, нежеланный, но всё равно существующий. …равно как и он. Ошибка, порождённая чужой самоуверенностью, бесполезный груз всемогущего Бога, предатель веры и идеалов, сумасброд, посмевший сомневаться в чужой истине, наречённый не по праву грешником. Чьё рождение, чьё создание — правильнее будет — вызывает лишь кривую усмешку и нежелательное фырканье. Тот, кого не надо было создавать. Тот, кто не должен был существовать. Просчёт. Ошибка. Недочёт. Ивлис, сын Сиралоса. Когда-то сын Сиралоса. Он не может отпустить прошлое. Оно следует за ним всегда и везде. И Ликорис — одно из напоминаний его согрешений. Тот, кто не должен был рождаться. Тот, кто не нужен был этому миру. Тот, кто, как и Ивлис, пошёл против судьбы. Это — не его сын. Определённо, нет. Но… Тяжело вздыхая, Ивлис фыркает и, поднимая мальчишку на руки, усаживает его на свои плечи. На лёгкий кивок демона он не отвечает. Он может им стать. Ведь Ивлис — не такой, как Сиралос. И он не сможет отвернуться от того, что породил сам.