Неожиданная дружба

В трактире было накурено и шумно. Люди гомонили, без конца выпивали, чествуя внезапно объявившихся гномов. А те уже устали от банкетов, шумихи, надоедливых расспросов. С каждым днем участники похода становились все мрачнее. Ведь время шло и неумолимо приближался День Дурина. А милостью этих Громадин сборы отряда шли ни шатко ни валко. Особенно негодовал Двалин, которому не терпелось двинуться в дорогу, скрестить боевые топоры хоть с самим Смаугом. Но не тут-то было... Раздраженно стукнув о стол очередной опустошенной пинтой, Двалин оглянулся в поисках кого-нибудь, на ком можно было бы сорвать досаду. Оглядев разомлевшие, красные от возлияний лица "благодетелей", так и просившие доброй драки, воинственный гном отвел глаза и почти нос к носу столкнулся с приблудным котенком, тощим, взъерошенным, умильно взирающим на сочные объедки гномьей трапезы. - Ах ты... - в сердцах Двалин почти ухватил мохнатого сорванца за шкирку, но слово "попрошайка" застряло у него в горле. "А сам-то..." - мелькнуло в голове. Котенок оказался не лыком шит - услышав в голосе гнома угрозу он распушился, бочком отскочил в сторонку и принялся ворчать на грубияна. - Боевая зверюга - уважительно хмыкнул гном и плюхнул перед котиком шматок мяса. Малыш, урча, накинулся на угощение, но уклонился от несмелой ласки, не спустил незаслуженную обиду. Прошло время. Через удачи и поражения, битвы и непосильный труд, наутро после битвы Двалин, обессиленный, ослепленный горем, шел по лагерю людей от палатки, где только что навсегда уснул его родич. Шел без дороги, без цели, не стыдясь слез, не скрывая утрату. Внезапно до его слуха донесся невероятный, немыслимый в этом разоре звук - сиплый требовательный мявк. Он гулко резонировал в куче искореженных доспехов. Двалин в два шага оказался рядом, разметал железную рухлядь и, задержав дыхание, протянул руку... Пушистый постреленок еще раз мявкнул, принюхался к руке и, словно что-то вспомнив, доверчиво потерся щекой об иссеченные пальцы. Мгновение спустя он по-хозяйски устроился на руках у потрясенного гнома и ровно, дружелюбно замурчал, без слов убеждая друга, что все будет хорошо...