Ирония судьбы, или Час от часу не легче

Следующее утро встретило Хогвартс дождем и порывистым ветром. Ученики с трудом просыпались, проклиная вновь появившуюся необходимость рано вставать. Особенно сложное утро выдалось у Элен, которую полночи расспрашивали о «холодной загадочной» России Парвати и Лаванда, постоянно прерываемые шиканьем Гермионы. Та находилась в растрепанных чувствах после ссоры с Роном Уизли и совершенно не хотела слушать всякие ночные разговоры, тем более об этом «та-аком красивом мальчике… Да-да, который Артур!» К Форестеру она на тот момент никаких положительных эмоций не испытывала, и восхищенные ахи и охи Лаванды и Парвати ее дико раздражали. Под конец она просто спрятала голову под подушку, от злости забыв, что вообще-то можно было наложить на них Силенцио, и забылась тревожным сном. Элен, в десятый раз зевнув, соскребла себя с кровати и пошла в ванную. Ей понадобилось полчаса, чтобы окончательно проснуться, и еще полчаса, чтобы собраться. Проспавшие Парвати и Лаванда метались по комнате, судорожно одеваясь и делая макияж. Гермионы в спальне не наблюдалось. Элен спустилась в гостиную и обнаружила там Джинни, которая что-то горячо доказывала Гарри. Надежда мирового магического сообщества хмурился и не соглашался. Элен подошла поближе и услышала отрывок разговора: — Гарри, у тебя паранойя! — Ну да, но как ты мне тогда объяснишь, что этот Блэк так на меня похож? — злился он. — Совпадение, Гарри, это совпадение! — воскликнула Джинни, всплеснув руками. — Не все в этом мире — злобный заговор Волдеморта! Гарри хмыкнул, оставшись при своем мнении, и упрямо возразил: — Но эти русские все равно странные! — Да не странные они! Вот я познакомилась с Элен, и могу с уверенностью сказать — она совершенно нормальная, — убежденно сказала Джинни. — Это все предрассудки! Поттер упрямо помотал головой, не желая отказываться от своего убеждения. Элен улыбнулась. О русских, конечно, существовало много разных мифов и предрассудков, но подумать, что они приехали в Хогвартс по заданию Волдеморта!.. — Доброе утро, — поздоровалась Элен с ребятами. Гарри слегка покраснел, но она сделала вид, что не слышала их разговора. — Гарри, какой у нас первый урок? — обратилась Элен к нему, дружелюбно улыбаясь и как бы стараясь показать, что она не имеет никакого отношения к Волдеморту и вредить Поттеру не собирается. — Э-э… — протянул Гарри, пытаясь вспомнить расписание. — Сдвоенное зельеварение со Слизерином, — вклинилась непонятно откуда взявшаяся Гермиона. — Отличное начало дня, отличное начало года, — раздосадовано пробурчал Гарри. — Кстати, Герм, не знаешь, где Рон? И тут же прикусил язык, увидев выражение лица Гермионы. — Будь добр, Гарри, не называй меня так, — холодно сказала она. — И я не знаю, где Рон. Элен, пойдем на завтрак. Элен удивилась, что Гермиона ее позвала, но не подала виду и безропотно пошла за ней. Выйдя из гостиной, Гермиона заметно оттаяла и вполне дружелюбно стала расспрашивать Элен о ее впечатлениях об Англии. Они довольно непринужденно болтали, пока не дошли до Большого зала. Гермиона зашла в зал первой и вдруг неожиданно остановилась, из-за чего Элен врезалась в нее и ойкнула. — Что такое? — поинтересовалась она, обходя Гермиону, и изумленно замерла. Большой зал представлял собой интересное зрелище: за столом Слизерина сидела почти вся мужская половина Хогвартса, за исключением редких скромников, счастливых обладателей второй половинки или младшекурсников, а вокруг гриффиндорского стола собрались все девушки, кроме разве что вышеупомянутых вторых половинок. Девочки с младших курсов за этим столом, наоборот, напирали и вообще создавали ажиотаж. И причиной подобного разделения по половому признаку было нахождение в зале Карины и Артура. Красота Вольф сразила почти всех парней просто наповал, и они смотрели на нее, как на богиню. Гермиона тут же заподозрила, что кто-то из предков Карины был вейлой, поскольку у ее почитателей были какие-то слишком замутненные взоры. Артур родством с вейлами похвастаться не мог, но брал природным обаянием. И оно сделало свое дело: девушки чуть ли не дрались, чтобы оказаться поближе к нему и получить от него хоть малую долю внимания. Даже слизеринки напрочь забыли о своей нелюбви к львиному факультету и восхищенно смотрели Артуру в рот. — Ах, Артур, у тебя такие красивые глаза, — сладко протянула Панси Паркинсон. Тот обворожительно улыбнулся и ответил: — У тебя тоже прекрасные глазки, моя дорогая. Фраза прозвучала приторно и фальшиво, но Панси, вопреки этому, все равно растаяла от удовольствия. — Фу, как можно так подлизываться, — Гермиона притворилась, что ей противно, но тайком мечтательно вздохнула — все-таки глаза у Артура были красивые. Ярко-синие, лучистые… Эх. — Знаете, Карина, смотреть на вас — наивысшее эстетическое удовольствие для меня, — услышали девушки мурлыкающий голос Блейза Забини. Элен и Гермиона обратили свои взгляды на слизеринский стол. Карина, окруженная огромным количеством парней, пыталась позавтракать. Получалось плохо, потому что почти каждую секунду тот или другой парень пытался к ней подкатить. Среди прочиях явно лидировал Забини — видимо, у него в запасе имелся самый большой арсенал комплиментов. Карина скучала. Ее совершенно не интересовали многочисленные обожатели. Забини достал ее еще вчера, а остальные из-за него не успевали и слова сказать. И вообще, Карину интересовал другой слизеринец. Его, казалось, совсем не заботила ее красота. Он с видимой злостью поглядывал на гриффиндорский стол. Да, Малфоя злило, что теперь не он — главный красавец и ловелас школы, а какой-то жалкий русский гриффиндорец. И ведь наверняка даже не чистокровный. Карина его мало волновала. Для него было очевидно, что она явно находилась в родстве с вейлами. Но Малфой и сам был не промах — кровь вейлы текла и в его жилах, а змея, как известно, не умирает от укуса другой змеи, поэтому врожденная магия Вольф на него не действовала. Гораздо больше его заботил вопрос, почему все эти бабы так и липли к Форестеру. Ученицы всех факультетов, не исключая и Слизерин, с обожанием глядели на гриффиндорца, который расточал сладкие улыбки направо и налево. Малфой даже поморщился, подумав о том, что ради возвращения былой популярности ему придется так же улыбаться. Фу-у… Это будет совсем не достойное Малфоя поведения. Тут он почувствовал на себе чей-то взгляд и стал оглядываться. На него с нескрываемым интересом смотрела Карина. Увидев, что он заметил ее, она улыбнулась и вскинула брови, чуть поведя головой в сторону выхода из Большого зала. Малфой удивился — с чего бы это Вольф обращать на него внимание? Неужели ей не хватает Забини? (О том, насколько настойчивым может быть Блейз, Драко знал — видел, как тот подкатывал ко всем слизеринкам по очереди). Поэтому он просто пожал плечами и слегка кивнул головой. Через минуту он вышел из Большого зала и стал поджидать Карину. Еще через пару минут он услышал: «Извините, мальчики, но мне нужно идти. Только носик попудрить. Нет-нет, не надо меня провожать, я сама дойду… Нет, Блейз, я пойду сама! Красивые девушки умеют ходить самостоятельно, не сомневайся!» Наконец она вышла из зала и подошла к Малфою. — Привет, — сказала она и улыбнулась самой заманчивой из своих улыбок. — Привет, — безразлично сказал Малфой. — Ты о чем-то хотела поговорить? — Да, — промурлыкала Карина и снова кокетливо улыбнулась. — Я заметила, что ты совсем не обращаешь на меня внимания. Значит, моя красота тебя не привлекает? — наигранным тоном сказала она. — Хотя тебе и своей красоты достаточно. Самый красивый парень, как-никак. — Самый красивый, говоришь? — Малфой старался и дальше сохранять безразличие, но тема разговора ему этого не позволяла. — Неужели даже красивее Форестера? — Разумеется, — пожала плечами Карина, пристально следя за его реакцией. — В нем нет ничего особенного. Малфой хмыкнул, но на лице все равно отразилось плохо скрытое торжество — неужели хоть кто-то признал, что Форестер не красивее его? Карина торжествующе улыбнулась — она ожидала такой реакции на свои слова. Магия вейлы не действовала на Малфоя, но Карина знала и другие способы, как добиться расположения парня. Вообще в деле соблазнения у нее было врожденное чутье: она почти всегда знала, что, когда и как надо сказать парню, чтобы тот пал жертвой ее чар. — Ну, а с тех пор как я самая красивая девушка в Хогвартсе, — продолжила Карина. Малфой ее практически не слушал. Он — самый красивый, разве что-то еще могло отвлечь его в этот момент? — И у нас так много общего… Почему бы нам не начать встречаться? Карина решила сразу устроить свою судьбу в Хогвартсе. Благодаря внешним данным отбоя от поклонников у нее никогда не было, и поэтому она привыкла, чтобы рядом с ней всегда был молодой человек. Парней она меняла, как перчатки, и не прослыла девушкой легкого поведения только потому, что благодаря все той же магии вейлы расставания проходили легко и безболезненно: Карина могла убедить любого парня в чем угодно, и потому что ее бывшие пребывали в твердой уверенности, что они расстались по каким-то невероятно важным причинам и иначе быть не могло. И теперь Карина хотела без промедления разобраться со своими амурными делами, чтобы, во-первых, чувствовать себя привычно и в своей тарелке и, во-вторых, дать понять всем этим безумным поклонникам, что она занята. И Малфой показался ее самым приличным вариантом на роль парня — красивый, да еще и не падает в обморок от счастья, когда ее видит (в отличие от Лонгботтома). Драко все еще не слушал ее — упивался мыслью о собственной прекрасности. Карине не понравилось, что он пренебрежительно отнесся к ее словам, но она решила отложить эту проблему до будущих времен, когда они уже станут парой. Она знала, что действовать нужно решительно, а потому тут же потянулась к Малфою, чтобы его поцеловать… Последним, что она увидела, были удивленные глаза Малфоя и замеченная краем глаза воинственная Баранкина с палочкой в руках. * * * «Я такой красивый, — думал Малфой. — Даже девушка с кровью вейлы признает это. Нет никого лучше меня. Я прекрасен! И что там эта Вольф болтает? Мешает думать о себе! Ой-ой, что она делает? Мерлин, она хочет поцеловать меня! Хотя… это было бы неплохо. Все-таки она красивая и…» — Ступефай! — услышал Малфой, и Карина тут же обмякла и упала в его объятия. Он обернулся и с удивлением посмотрел на полную белобрысую девочку с палочкой в руках. Э-э, кажется, это новенькая. Из России… — Драко, Драко, что она хотела сделать? — заверещала она. — Она хотела тебя поцеловать? Какой ужас! Тебе плохо? Отвести тебя к мадам Помфри? Малфой моргнул, понимая, что ничего не понимает. Что этой русской от него надо? Почему от этих русских одни проблемы? — Драко, я знаю, что она хочет сделать, — взволнованно вещала девочка. Кажется, Быгел. Или Бугел. Неважно, в общем. — Она хотела тебя соблазнить! Она всех соблазняет! О-о, она очень коварна! Карина знает, как влюбить в себя парня! Она сделает это с тобой, непременно сделает! — А тебе-то какое до этого дело? — довольно грубо ответил Малфой, придя в себя. Теперь ему было очень жаль, что его поцелуй с Кариной прервали. И вот теперь вместо такого приятного времяпрепровождения ему приходится разговаривать с какой-то противной бабой! — Понимаешь, Драко, — Бугел смущенно зарделась. Она так противно произносила его имя, что Малфоя аж передернуло. — Это… я… я тебя люблю! — выпалила она. Малфой вытаращил глаза. Что за… что, повтори? Последние два слова Драко сказал вслух, заставив Бугел покраснеть еще больше, из-за чего ее щеки стали похожи на свеклы. — Я люблю тебя, — повторила она. — Понимаешь, вчера в Большом зале я увидела тебя и… и потом одна девочка из Хаффлпаффа все мне рассказала про тебя: что ты лучше всех в зельеварении, что ты ловец в команде по квиддичу, что ты из богатого древнего рода… В общем, я поняла, что я тебя люблю. Бугел с надеждой посмотрела на Малфоя. Мерлин, неужели она думала, что может ему понравиться? Малфой с изумлением взирал на нее. Большего бреда он в жизни не слышал. Влюбиться за один день по рассказам подруги? Что-то не верится. Дело явно попахивает Амортенцией или еще чем похуже. — Знаешь, что, Бугел или как там тебя, — ледяным голосом начал Драко, наконец вернув себе самообладание. — Вали отсюда, пока я к тебе Круцио не применил. Нина удивилась. — А как же наша вечная любовь? — дрожащим голосом сказала она. — Но Элис сказала… — Мне плевать, кто и что тебе сказал, — отрезал Малфой. — Проваливай к своему тупому факультету и больше не приближайся ко мне. Бугел (так ее будет называть наш дорогой Малфой) попыталась что-то протестующее пискнуть, но Драко угрожающе направил на нее свою волшебную палочку, состроив при этом самую свирепую гримасу, на которую был способен. Бугел оставила попытки что-либо сказать и ретировалась, кинув напоследок на слизеринца обожающий взгляд. Драко передернулся. Кто напоил эту сумасшедшую русскую Амортенцией? Р-р-р, Темного Лорда на них нет. Малфой решил не думать об этом и обратил свое внимание на Карину, безвольно повисшую у него на руках. Он аккуратно посадил ее, облокотив спиной к стене. — Энервейт! — произнес он, и Карина очнулась. Когда ее взгляд стал осмысленным, она разразилась гневной тирадой, которую амулет-переводчик отказался переводить. Малфой с опаской глядел на Карину, будто опасаясь, а не произносит ли она какое-то очень темное заклинание. — Я убью эту тупую Бейгел! — заработал наконец амулет-переводчик. — Это что вообще было? — и Карина резко встала с крайне гневным видом. — Просто охренеть! — Да, эта ваша Бу… Бейгел какая-то странная, — сказал Драко, вспоминая противную хаффлпаффку и ее слова. Его тут же затошнило. — А что она сделала? — вдруг прищурилась Карина. — Зачем это ей понадобилось «отключать» меня? — Э-э… — протянул Малфой, явно не горя желанием рассказывать, что ему только что признались в любви. — Неважно. Просто странная. Очень странная. Прямо-таки невероятно странная… Забей, в общем, — быстро закончил он. Карина посмотрела на него с недоверием — он явно что-то недоговаривал. Но с Ниной она могла разобраться и сама, а потому вернулась к начатому ею делу. Она вновь потянулась к лицу Малфоя, преисполненная решимости в этот раз все-таки его поцеловать. Что ж, в этот раз у нее получилось, ее губы соприкоснулись с его и… Можно было бы сказать, что они слились в долгом страстном поцелуе, но, увы, это было бы неправдой. — Минус десять баллов со Слизерина, — да, Снейп действительно умел поднимать настроение и настраивать на романтический лад. — Не смотрите на меня так удивленно, мистер Малфой, я тоже умею снимать баллы со своего факультета. Похоже, декан Слизерина был не в настроении. Разумеется, Снейпа совершенно не радовала перспектива иметь на своем факультете копию Поттера. Да и девушку, по которой будут сохнуть все парни Хогвартса, тоже. И вот, пожалуйста, он застает лучшего ученика своего факультета вместе с этой развратной девицей. — Отправляйтесь на занятия, пока вас не увидели другие преподаватели, — мрачно сказал Снейп, и, чуть-чуть посверлив подростков взглядом, развернулся и ушел. Его мантия развевалась позади него, как победный флаг. — Не обращай на него внимания, обычно он не снимает баллы со своего факультета, — начал Драко. — Да мне пофиг, пусть снимает, — отмахнулась Карина. Ей было глубоко по барабану, что из-за нее ее факультет только что потерял баллы. В Хогвартсе ей не нравилось — причем просто потому, что Хогвартс был не Волшебникс, — и надолго в нем задерживаться она не собиралась. При первой же возможности вернуться домой, в Россию, она бы упаковала вещи и отправилась туда ближайшим международным порталом. — Кстати, какой у нас сейчас урок? — Зельеварение, — растерянно сказал Малфой. Для него потеря баллов была чуть ли не личной трагедией, и его неприятно удивило, что Карине было на это, мягко говоря, плевать. — Ну, тогда пойдем, дорогой, — сладко произнесла Карина, мгновенно переключившись. — Отведи меня, ведь я совсем не знаю замок. Драко покорно пошел за Кариной, не переставая удивляться. Все-таки эти русские о-очень странные. Одна вдруг ни с того ни с сего начинает признаваться в любви, а вторая лезет целоваться и вообще уже, кажется, сумела стать его девушкой практически без его ведома. И чего тогда ожидать от остальных? Что сейчас будет на зельеварении? Драко был готов поклясться самым дорогим, что у него есть — то есть его неподражаемой шевелюрой — что этот урок Снейпа пройдет не так, как обычно. Русские, русские… что же от вас ждать? Да зачем вы вообще приперлись в Хогвартс? Портить бедному Малфою жизнь? Мерлин, зачем Темный Лорд разгромил эту российскую школу? Ему было делать нечего, что ли? Ведь судя по тому, что никаких сообщений о погибших не было, с носом остался как раз Волдеморт… эмм, то есть, без носа. Кажется, у Хогвартса проблемы. И не только у Хогвартса, а у всей волшебной Британии. * * * Подземелье. Зельеварение. Трепещите, гриффиндорцы! Они и трепетали, за исключением разве что одного человека. Если Элен и впечатлили рассказы о беспощадности и кровожадности профессора зельеварения, то Артура это нимало не заботило. Подумаешь, какой-то там Снейп! Мысли Артура занимала более, по его мнению, интересная личность — Гермиона Грейнджер. На завтраке она не вздыхала по нему вместе со всеми, а болтала с Элен — единственной, кто сохранял благоразумие при виде Форестера. У нее период безнадежного рыдания в подушку из-за него уже прошел, поэтому сейчас она практически не обращала на него внимания. Все девушки, которые удостаивались внимания Артура хоть на пару дней, переставали вздыхать по нему очень быстро. Видимо, это обуславливалось его непостоянством, потому что он сам уже через день начинал строить глазки другой девушке. Образец ветрености и ненадежности, в общем. Зато с ярко-синими глазами и обворожительной улыбкой. Артур поставил себе целью завоевать неприступную Грейнджер. Он уже успел навести справки и узнал, что Гермиона большую часть своего времени проводит в библиотеке или в компании двух гриффиндорцев, один из которых являлся также и ее парнем и с которым она уже вчера успела поссориться. Это было Артуру как раз на руку. Он твердо решил, что именно благодаря нему Грейнджер должна бросить свои книжки и погрузиться в омут неразделенной любви — да, он хотел, чтобы она по нему вздыхала и жить без него не могла. Увы, но, к сожалению, это было любимым его развлечением — заставлять девушек страдать по нему, потом уделять им пару дней своего драгоценного внимания и затем исчезать с горизонта, напоследок очаровательно улыбнувшись и поклявшись в вечной верности. Верности, правда, не получалось — мешали непредвиденные обстоятельства в виде развязавшихся шнурков и благородных спасительниц, помогавших эти самые шнурки завязать. Конечно, Артуру было невдомек, что Гермиона втайне по нему вздыхает и в красках представляет себе несбыточные сцены свадьбы и счастливой семейной жизни, но ради Рона старательно это скрывает. Нельзя сказать, чтобы она очень его любила, но определенная симпатия и привязанность все-таки присутствовали, а гриффиндорские понятия о чести и верности не позволяли ей бросить его ради первого встречного красавчика. Появление Карины за ручку с каким-то смазливым слизеринцем не вызвало у Артура, в отличие от остальных, сильного удивления. Волкову он знал уже шесть лет и даже встречался с ней какое-то время, поэтому его совершенно не удивило ее желание — и способность — найти себе парня в первый же день пребывания в новой школе. Однако он не удержался от ехидного замечания: — Что, Вольф, уже успела сцапать очередного милого мальчика, не устоявшего перед твоей неземной красотой? Карина даже не нахмурилась. Такие перепалки с Артуром были у них в порядке вещей. — Да нет, сама не устояла, — усмехнувшись, ответила она. — Уж так он прекрасен, даже твою красоту затмил. Артур закатил глаза. Сомнений в собственной красоте у него не было. — На свете есть кто-то красивее меня. Какой ужас! Бегу добывать веревку с мылом, — сообщил он, насмешливо глядя на Малфоя. Неужели он не понимает, бедняжка, что Карина просто-напросто использует его? О том, что он сам так постоянно поступает, Артур как-то не подумал. Малфой, конечно же, не мог остаться безучастным. Он же видел, что слова Карины о его красоте нисколько не задели гриффиндорца. Непорядок. — Беги-беги, смотри не споткнись, — произнес он с усмешкой. Артур только усмехнулся в ответ — шутка была, мягко говоря, не очень. Тут ни к селу ни к городу появился Поттер. Вместе со своей рыжей подружкой, которая тайком поглядывала на «другого Поттера», то есть Блэка. — Что, Малфой, завидуешь, что теперь не за тобой девушки бегают, высунув язык? — произнес он с нескрываемым сарказмом в голосе. — Было бы чему завидовать, — не менее язвительно отозвался Малфой. Артур фыркнул. — Ты-то вообще молчи, Поттер, ты настолько ужасен, что только Уизли обратила на тебя внимание. — Что ты имеешь в виду? — с угрозой в голосе поинтересовался Гарри. Рядом с ним откуда-то взялся Уизли, выглядевший крайне враждебно. — То, что на тебя могла обратить внимание только уродливая, никчемная, рыжая ведьма, — надменно произнес Малфой. Раз уж не получилось оскорбить Форестера, он отыграется на Поттере. Рон, покраснев от злости до свекольного оттенка, начал медленно надуваться. Он становился все больше и больше, и Малфой уже подумал, что к нему кто-то применил какое-то заклятие. Когда Уизли достиг опасных размеров и грозил уже разорваться на мелкие кусочки, появился Снейп, мастерски взмахнул мантией, и Рон, испугавшись последствий, поспешил сдуться. Джинни уже успела куда-то деться — спешила на свой урок. Наконец они зашли в кабинет, и вот тут-то началось самое интересное.