На расстоянии в полдыхания

День был каким-то странным. Именно странным. Не ярким, не надрывным, не спокойным. И эмоции необычные какие-то. Не такие уж и сильные, не сбивающие с ног и не рвущие душу, но гудущие где-то глубоко в сердце. Вот они снова оставляют безжизненные формы непостижимых чувств и рвутся-рвутся наружу, облетают мысли, сталкиваются с непониманием, неприятно щекочут нервы, порой со скрежетом освобождаются и летят-летят куда-то в безысходность. Хмурые предположения, нависающие прямо над головой, давят, лишая последней надежды на то, что всё происходящее в итоге окажется лишь ещё одной нелепой, дурацкой шуткой, бессмысленным спектаклем, глупой затеей из репертуара Мариссы Пиа Андраде Спирито.  Смешно! Или он просто не верит в итоги сегодняшнего дня. Ведь не верит! Ведь всё, что произошло сегодня, казалось только отблеском неудачной абсурдной ситуации, в результате которой Марисса Пиа Андраде Спирито снова ворвалась в его жизнь. Так просто! Хотя, какая-уж она теперь Андраде и, тем более, Спирито. Марисса Пиа Бустаманте с сегодняшнего дня. Ведь она совершенно не побрезговала взять его фамилию и даже ни по одному из отцов не оставила. А ведь, в самом деле, странно. Не отступилась от своих, понятных только ей, коварных мотивов и вот так просто женила его на себе. Иногда чувство юмора отказывало судьбе, и она творила поистине ужасные вещи, а потом, смеясь, называла всё это розыгрышами. Вот только странный розыгрыш. Слишком странный.  Пабло Бустаманте до сих пор не верил событиям сегодняшнего дня. Следил за дорогой, вцепившись посильнее в руль. Нервно вглядывался в каждый знак и сигнал светофора. А сейчас злился, ведь совсем не рассчитал, что город в час пик плотными рядами стоял в пробках. Через сорок минут он уже в полный голос возмущался, кулаком по рулю дал и перестроился в другой ряд, когда появилась возможность, правда, не особо от этого манёвра выиграл и за время ожидания довёл себя размышлениями до крайней степени бешенства. От всех мрачных мыслей, что крутились у него в голове, руки на руле сжимались с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Готовился, как минимум, к великой битве и совершенно не знал, что его ожидает в следующие несколько часов. В очередной раз посмотрел на левую руку, словно хотел ещё раз убедиться, что на безымянном пальце обручальное кольцо. Несколько мгновений молча внимательно смотрел. Разглядывал  золото, всматриваясь в отражённые лучи вечернего солнца. Казалось, что кусок металла на пальце жёг кожу, возвращая все волнения: лихорадочно мечущиеся обрывки мыслей сводили с ума, навязчивое чувство терзало душу, и, вопреки всему, он всё-таки не мог найти логических объяснений. Заметив, что пробка снова увеличивается, отстегнул ремень безопасности и перевёл взгляд на Мариссу. Поджал губы, когда встретился с ней взглядом. Моргнул, не зная, как реагировать на её молчание. Она, вопреки ему, оставалась спокойной, а за его возмущением наблюдала с непонятным для него интересом и снисходительностью. Вот только не говорила ничего. Но, несмотря на её безмолвие, Пабло разулыбался широкой, растерянной улыбкой:   — Как там было: пока смерть не разлучит нас? — вспомнил слова клятвы, которую повторял сегодня за священником. — Ну вот: всё начинается. Что скажешь, жена? Марисса кинула на него смущённый взгляд и тут же отвернулась, ничего не ответив. А ведь так хотелось показать, что не собирается поддаваться и принимать близко к сердцу его насмешки. Смотрела в окно, вглядывалась в своё отражение в стекле и пальцем рисовала понятные только ей узоры. Тишина разъедала сознание, забивала поры, мешала дышать. Мелкий озноб колотил тело. Прошедшие несколько секунд показались вечностью. И Пабло, взвинченный её действиями, от злости скрипнул зубами так громко, что девушка даже не удержалась и взглянула на него открыто, удивлённая его бурной реакцией. В её взгляде было столько обещания, что блондин, воспользовавшийся тем, что пробка снова увеличилась, и количество автомобилей вокруг стало безмерным, и, поняв, что в ближайшие десять минут, они точно никуда не двинутся, рискнул заглушить мотор. — Может, поговорим всё-таки? — предложил Пабло. Марисса удивилась вопросу. Рот приоткрыла от переизбытка эмоций, не зная, что сказать. Чуть-чуть приподняла голову и скользнула взглядом по лицу блондина. Добравшись до шеи, упёрлась взглядом в голубоватую жилку, выдававшую сумасшедшее биение его сердца, абсолютно совпадающего со стуком колотящегося молота в груди у неё самой. Сердце защемило от невозможности ответить. Разум захлестнули сомнения. Захотелось самой себе закрыть глаза и незамедлительно выпорхнуть из пучины безудержных чувств.  — Ты хочешь поговорить? —  так тихо прошептала, что не услышала собственного голоса. Попыталась совладать с ним, но не получилось. Задержала дыхание, как перед прыжком в прорубь, и уверенно нажала кнопку, опустив стекло на окне. — Давай, в другой раз, сейчас не время и не место. — А когда будет время и место? —  Пабло разозлился в ответ, —  может, мне скажешь когда?  Ответить Марисса не успела. Поток автомобилей двинулся с места, и Бустаманте повернул ключ  в замке зажигания и завёл мотор.  Но прежде, чем нажать на педаль, на жену посмотрел. Встретил её взгляд и упрямо вскинул подбородок. Странный был день. Очень странный. Со дня большого совета директоров прошло ровно три недели, и за это время в офисе компании El Estilo много чего случилось. Прежде всего, произошли изменения в составе совета директоров фирмы: Серхио Бустаманте, предварительно выкупив акции у Хавьера Аланиса, передал все ценные бумаги своему сыну. Хавьер, поняв, что доказывать провалы сводного брата нет смысла, сам решил прервать любую связь с компанией и предложил Серхио свои акции в обмен на управление бизнесом в Великобритании, от которого будущий мэр хотел избавиться. Сначала Бустаманте-старший скептически отнесся к предложению приёмного сына, но, проанализировав ещё раз свои шансы на выборах, решил, что было бы неплохо, оставить бизнес "своему человеку" и иметь возможность вернуть его себе в любой момент. Серхио выкупил акции Хавьера за символическую цену и без особого сожаления передал всё Пабло. Блондина выход хлюпика, да и Серхио Бустаманте, из совета директоров очень порадовали. Свобода действий, меньше контроля, больше прав заряжали парня на успех и мотивировали двигаться вперёд. Теперь у компании было только два акционера: Пабло Бустаманте и Марисса Пиа Андраде Спирито. Вот только присутствие Мариссы в составе совета совсем не вдохновляло. Бустаманте предпочёл бы видеть своим партнером Гидо Лассена или Мануэля Агирре и не иметь никаких дел с рыжей бестией. Но не тут-то было. Помимо этих событий, произошли и другие, не менее важные. Так, на прошлой неделе президент El Estilo продал франшизу своего бренда молодой компании в Венесуэле за очень приличную сумму и настоящим контрактом ускорил выход из кризиса модного дома, которым руководил. Мануэль Агирре, узнав от семейства Провенса, что его жена Мия попала в больницу, взял отпуск и срочно отправился в Сан-Луис. И только Гидо Лассен по-прежнему наслаждался общением с представительницами прекрасного пола и ничем особо не занимал свои мысли.  Что касается Пабло и Мариссы, то их отношения на протяжении трёх недель были очень странными, точнее они как таковые практически отсутствовали. Несколько дней после судьбоносного совета Спирито и Бустаманте вообще не разговаривали и избегали друг друга.  А потом Пабло просто пришёл в кабинет к Мариссе и спросил, на какую дату ставить регистрацию их брака. Рыжая очень удивилась, она, если честно, уже потеряла надежду на то, что Бустаманте согласится на условия её шантажа. Но блондин выглядел абсолютно спокойным и серьёзным, и Марисса решилась на ещё одну авантюру —  поставила условие, что брак должен быть заключён в церкви. Так сказать, раз и навсегда. Диалог обернулся небольшим скандалом, поскольку Пабло Бустаманте ещё больше удивился предложению девушки —  ведь она никогда не была религиозной, и ему трудно было понять откуда взялись такие капризы. Но, покричав друг на друга ещё несколько минут, разошлись мирно. Бустаманте принял условия Мариссы, но успел выставить и своё требование —  жить они будут в его квартире. Марисса согласилась. А потом просто пропала из офиса на целых две недели. Через Сесилию передала блондину письмо, в котором говорила, что летит в Италию, поскольку у неё появились неотложные дела и вернётся ровно ко дню их свадьбы. Этим она Бустаманте разозлила ещё больше. Но блондину не оставила ни единого шанса выразить свою злость и просто улетела в Европу, только оставив на конверте дату, время и место церемонии бракосочетания, и даже телефон выключила.  Очередной непростой вторник наступил очень быстро. С самого утра блондин волновался, вернее —  сердился. Марисса так и не позвонила, и у него было много сомнений, появится ли она вообще. Страшные подозрения закрались в сердце, что всё окажется очередной неудачной шуткой, и тогда бы он точно не знал, как действовать. Но, приехав в дворец бракосочетания, обнаружил, что Марисса уже на месте. Свидетелями на свадьбе были сотрудники El Estilo: коммерческий директор Гидо Лассен со стороны жениха и главный экономист Кристина Ангиолетта со стороны невесты. Пабло Бустаманте не сразу рассказал Гидо правду об итогах разговора со Спирито в её кабинете —  предпочитал отмалчиваться и на все вопросы носатика отвечал сухо и несвязно. Но за несколько дней до заветной даты серьёзно задумался над выбором свидетеля и, конечно, выбор пал на лучшего друга. Гидо Лассен даже не удивился, что Бустаманте решил связать свою жизнь со Спирито, и этим разозлил блондина ещё больше. И здесь Пабло в порыве эмоций выпалил всё как есть: и что Спирито его шантажирует, и что Марибеллу обещала оставить в обмен на полгода под одной крышей, и то, что они едва не переспали тогда прямо у неё в кабинете. Брюнетик только слушал и кивал головой, но совсем не удивлялся, и даже свои глупые шутки не вспоминал. Для него всё было естественно и просто. И если Бустаманте ещё чего-то не понял, то он, Гидо Лассен, не обязан ему ещё что-то доказывать —  рано или поздно сам всё поймёт. А вот когда Мариссе пришло задуматься над выбором свидетеля, то девушка совсем растерялась: близких друзей в Аргентине у неё не было. Единственный — Ману, но тот взял отпуск и уехал в неизвестном ей направлении. Рыжая даже думала попросить у случайного прохожего или нанять какого-то постороннего человека, но вовремя вспомнила о Кристине. За время отсутствия Гидо Лассена, девушкам пришлось работать вместе, они успели немного подружиться, дважды вместе обедали и даже раз после работы прогулялись в парке. Рыжеволосая длинноногая красавица сначала очень удивилась предложению Спирито быть свидетелем, но, всё же согласилась. Ещё больше она удивилась сегодня, увидев жениха, но виду не подала.  Пожалуй, это была самая странная  свадьба, на которой побывали  Гидо Лассен и Кристина Ангиолетта: никаких поцелуев, тёплых объятий, счастливых улыбок. И даже платье белого цвета на невесте было очень простым и сдержанным, а фата и вовсе отсутствовала. Так, в ходе регистрации в загсе подписи поставили и обменялись кольцами. А вот во время церемонии в небольшой церкви на берегу Ла-Платы произошёл небольшой инцидент: когда священник спросил Пабло Бустаманте, берёт, ли он в жены Мариссу Пиа Андраде Спирито, блондин слишком долго тянул с ответом: смотрел на Мариссу где-то минуту-полторы и только тогда произнёс тихое «да». Девушка этот поступок восприняла как своеобразную акцию протеста и в душе спрятала ещё одну глубокую обиду, хотя трудно сказать наверняка, почему Пабло так поступил: скорее всего, хотел просто пощекотать нервы Мариссе и понаблюдать за её реакцией. Вот и всё. Гидо Лассен, который настроился сегодня стебать молодожёнов по полной программе, после такого поступка друга немного растерялся и увлёкшись беседами с главным экономистом El Estilo, совсем забыл о новоиспеченной семейке. И когда Пабло сухо сообщил, что никакие празднования не планируются, носатик никоим образом не разочаровался, на веселье он и так не рассчитывал, поэтому охотно пригласил Кристину выпить чашечку ароматного кофе в ближайшей кафешке. И почему это он раньше не пил кофе вместе с главным экономистом компании?  После церемоний супруги забрали вещи Мариссы из её квартиры, и вот —  оказались в знаменитых вечерних пробках Буэнос-Айреса. Всю дорогу до дома так и молчали. Пабло руль что есть мочи сжимал, а Марисса смотрела в окно. Бустаманте кидал на жену изучающие взгляды, и в полумраке автомобильного салона ему чего только не мерещилось. В какой-то момент он готов был поклясться, что её щёки до сих пор заливает смущённый румянец. А ещё она нижнюю губу покусывала, и это блондину тоже о многом говорило. Настолько о многом, что он даже выразить этого не мог. По крайней мере, приличными словами. Марисса просто решила ничего не говорить, поняла, что бесполезно. Она всю дорогу на него смотрела: как он щурится, глядя на дорогу, как руки сжимают руль, как улыбается ей время от времени. Но потом, поняв, что Пабло подлавливает её взгляды,  снова отвернулась к окну и молча ждала, когда муж её до дома доставит.  Вот только стоило приехать домой, всё вновь началось. Оказавшись перед дверью квартиры Пабло, Марисса осторожно, боясь, что он услышит, глубоко вдохнула. Сердце стучало неровно, постоянно замирало, пыталось что-то сказать, но девушка ему не верила. Сама над собой смеялась и над своими опасениями. Поворот ключей в замке стал звуком разорвавшейся бомбы, и у всех, видимо, заложило уши. Наступившая могильная тишина обрушилась на рыжую. Она стояла, боясь пошевелиться. Казалось, любое движение повлечёт за собой сход лавины. Но Пабло молча подал ей руку, приглашая пройти вперед. Дороги назад уже не было. Чемоданы Бустаманте возле камина в гостиной поставил. Просто свалил кучей и поспешил отряхнуть пиджак. На белоснежной рубашке увидел небольшое пятнышко и недовольно поджал губы. Обернулся на Мариссу. На жену. Он никак не мог привыкнуть к тому, что она его жена. Девушка на него не смотрела. Села на диван и скинула туфли. Вздохнула с облегчением. Пабло видел, как опустились её плечи, а потом юбка платья приподнялась, когда она ноги вытянула. Так странно было видеть её здесь. А ещё более странным было то, что она здесь останется. И какие-то права на это имеет. При мысли о правах обручальное кольцо на пальце стало мешать, Пабло покрутил его. — И что теперь? Марисса резко подняла голову, пытаясь стряхнуть навязчивые мысли и чуть слышно шепнула: — Ты не устал? Бустаманте весело хмыкнул: — Спать ляжем? — Не знаю, как ты, а я —  да, —  медленно подняла огорошенный взгляд на не менее ошарашенного мужа. — Оригинально, — ответил, смеясь, растягивая сухие губы в вымученной улыбке. Пабло снял  пиджак и небрежно его бросил на кресло возле камина. Сделал пару шагов к дивану и заметил, что Марисса напряглась. Казалось, даже дышит с большим трудом. Бустаманте уж очень не терпелось подойти к ней поближе, сказать что-то такое провокационное и язвительное, чтобы Марисса окончательно смутилась, понаблюдать за её смущением, удовольствие от этого получить, но взглянул на нее ещё раз и передумал. Подошел к бару в противоположной стороне гостиной, достал два бокала, плеснул себе виски, а жене налил красного вина. Правда молодая сеньора Бустаманте совсем не оценила вежливый жест перемирия. — Я вообще-то хотела чая, —  сказала Марисса, испортив момент. Хотя, ничего другого Пабло от неё и не ожидал. — Романтический вечер значит отменяется? — Да,  —  девушка поднялась с дивана и подошла к чемоданам. Блондин безразлично пожал плечами, но за передвижениями жены наблюдал с большим интересом. Как она чемодан открыла, как достала из него небольшой пакет с пижамой, как боролась с крышкой, пытаясь закрыть чемодан снова. Когда Марисса дверь в спальню приоткрыла, он стоял, как истинный дурак, и молча на неё смотрел. В голове ни одной мысли, если честно, не было. Некоторое время девушка шарила рукой по стене, пытаясь найти выключатель. Бустаманте, конечно, мог бы ей сказать, что он находится левее, чем она ищет, но промолчал, лишь наблюдал. Ощущал странное возбуждение от происходящего. Было интересно, что Марисса будет делать дальше. Чего она вообще ждёт от их, пусть и недолгой, семейной жизни и первой брачной ночи, в частности. Выключатель Марисса всё-таки нашла, прошла в комнату и решительно закрыла за собой дверь. Пабло громко хмыкнул, так, чтобы она наверняка услышала и замер, прислушиваясь к шагам за стеной. И совершенно не знал, что ему делать дальше. Кажется, в его жизни появилось всё то, о чём когда-то он мечтал: Марисса в его квартире, в его спальне, она его жена. А он понятия не имеет, что с ней делать, и хочет ли он вообще делать что-либо. И должен ли. Только знал, что от этой осуществлённой мечты совершенно несчастлив. Чувствовал себя, как в невесомости: каждое движение могло привести к неожиданному результату. От прошлого шестилетней давности в памяти остались не очень чёткие, но сильно смущающие воспоминания: какие-то безумные признания, многообещающие обещания, жаркие поцелуи, горячие объятия, лихорадочные прощания. Хотелось головой потрясти, чтобы выбить из себя эти воспоминания. Сейчас, спустя много лет, Пабло  мог бы с лёгкостью от всего этого отмахнуться, сделать вид, что не было ничего. Ведь в эту минуту мало понимал, что происходило. Смотрел на чемоданы и крутил кольцо на пальце. Никак не мог привыкнуть к его наличию. Спустя несколько минут Пабло зашёл в спальню без стука. Марисса, как оказалось, его не ждала, стояла к нему спиной, чувствуя его изучающий взгляд, пыталась расстегнуть крючки на платье. Они никак не хотели поддаваться. Руки устали, пальцы онемели, а крючки, кажется, становились всё меньше и меньше. Девушка даже ногой в досаде топнула. Не терпелось избавиться от платья и просто лечь спать. Уже всё равно где —  здесь или на диване в гостиной, одной или с Бустамате. Замерла, поняв, что Пабло на неё смотрит. Гудящие от усталости руки опустила. Между ними повисла невысказанная просьба, но оба из упрямства молчали. Блондин усмехался, а Марисса пыталась справиться с праведным гневом и смущением одновременно. Наконец, собралась с силами и произнесла: — Помоги. — Раздеть невесту? Конечно, конечно. Всегда готов.  Рыжая, закусив губу, попросила себя потерпеть и от Пабло не отскакивать. Застыла в напряжённой позе, волосы со спины убрала и опустила голову, чтобы Пабло было удобнее. Он посверлил взглядом её затылок, потом поддел пальцем волнистую прядь, что Марисса оставила, откинул ей за плечо. Блондин призадумался. Да ещё собственные мысли о том, что его ожидает этой ночью, разжигали интерес. Марисса была очень напряженная, и это привлекло его внимание. Принялся за работу, пальцы пробежались по ряду застёгнутых крючков. Девушка подняла глаза к потолку. Чувствовала пальцы Пабло, а внутри всё тряслось. Даже руки в бока упёрла специально, чтобы казаться более уверенной и спокойной, дышать старалась глубоко. Ждала, когда Бустаманте надоест играть с ней, рассматривать, ощупывать и сделает то, о чём она его попросила, отпуская её от себя. Вот только он не торопился. Встал как-то слишком близко — ближе, чем это было допустимо. И Марисса смутилась. Ноздри щекотал легкий аромат его духов, и от этого запаха слегка кружилась голова. Чувствовала, что Бустаманте с её спины взгляда не сводит, но рыжая даже не дышала, не поддаваясь на провокацию. Парень видел, как она на мгновение блаженно прикрыла глаза. — Пабло! —  вырвалось у неё, когда блондин «случайно» в очередной раз дотронулся до её кожи. Бустаманте не фыркнул, не рассмеялся, но взялся за крючки. Чуть дёрнул, и Марисса невольно пошатнулась, сделала шаг назад, ближе к нему. Вот тут он уже не смолчал: — Ты можешь спокойно стоять? — Я пытаюсь, —  сквозь зубы проговорила она. — Это будут потрясающие полгода, —  сказал Бустаманте после нескольких секунд молчания. Один крючок никак не поддавался, и Пабло дёрнул сильнее, проговорив на выдохе: —  Судя по сегодняшнему вечеру, мы узнаем друг о друге много нового. Станем настоящими друзьями, —  улыбнулся. —  И не только. Да, Марисса? Мы ведь эту сторону семейной жизни с тобой так и не обсудили. Ты на что рассчитываешь?  — Ни на что. — Да ну, —  Пабло нахмурился, поражаясь идиотским мыслям, которые лезли в налитую свинцом голову. Чтоб отделаться от них, улыбнулся про себя: —  Тогда в твоем кабинете мне показалось, что ты совсем не против? — Тебе показалось, —  резковато ответила Марисса. —  Если хочешь, можешь спать на диване. Блондин даже рассмеялся: — Вот это номер! Выгнать меня из собственной постели. Какая ты добрая! —  не удержался от язвительности, закусив губу. Марисса сглотнула, в который раз за вечер прокляла дурацкие крючки, и, едва дыша от смущения, сказала: — Я не гоню. Я предлагаю. Пабло наклонился к её уху и шепнул, обдав щёку девушки горячим дыханием: — Думаю, я не воспользуюсь твоим предложением. Бывшая Спирито нервно дёрнула плечами, отодвинулась немного, мгновенно насторожившись. Никак не могла справиться с дурацким волнением. — Как хочешь. Всё? — спросила еле слышно. — Почти. Последний крючок был расстёгнут, Пабло края платья раздвинул, посмотрел на узкую спину. Как оказалось, на Мариссе даже бюстгальтера не было. Горло странно сжалось. Бустаманте не сразу понял, что слишком надолго застыл рядом с женой, отступил только, когда она нетерпеливо повела плечами и отошла от него. Платье на груди придерживала, юбку одёрнула и на Пабло взглянула, как на преступника, процедив: — Спасибо. — Твоим «спасибо» убить можно, — высказал он ей в спину, но Марисса, придерживая платье на груди, скрылась в гостиной, и Бустаманте только руками развёл. Мариссу он встретил в постели. Специально сам разобрал кровать, не раздеваясь, лёг, устроился с удобством на подушках, закинул руку за голову и стал смотреть на дверь, поджидая жену, когда та войдёт в спальню, чтобы лечь в постель в их первую брачную ночь. Пабло даже усмехнулся, не сумев сдержаться. А потом появилась Марисса и удивила его своим спокойствием и равнодушием. И невозмутима она была настолько, что приостановилась в дверях, давая ему возможность себя рассмотреть. Давала понять, что не собирается льстить его самолюбию и соблазнять его. Никаких воздушных полупрозрачных одеяний, откровенного сексуального белья, смущённых многозначительных улыбок, надежды во взгляде. Появилась перед ним в закрытой атласной пижаме темно-синего цвета. Они глазами всего на мгновение встретились, Марисса волосы от лица отвела, а потом выключила свет. Бустаманте отчего-то не сразу сумел с голосом справиться. Девушка подошла к кровати, одеяло откинула и легла. Пабло выждал ещё минуту, после чего тихо поинтересовался: — И всё? Марисса повернулась на бок, Бустаманте чувствовал её совсем рядом, стоило только руку протянуть, и девушка это понимала, потому что осторожно отодвинулась от него. — Спокойной ночи. —  Марисса, Марисса, — протянул он, посмеиваясь. — Ты затейница, прямо скажем. Меня такой поворот событий, мягко говоря, не устраивает. Может, мы продолжим то, что начали у тебя в кабинете? Что скажешь? Марисса молчала, тишина настораживала, и это немного раздражало.  — Ну, а как насчёт секса? —  снова не удержался от комментария Пабло, навалился на девушку всем телом и включил возле неё ночник. — Хотя бы каких-то скромных полчасика? — С некоторой издевкой спросил, глядя прямо в глаза. —  Надеюсь, ты не против?  Ради чего люди женятся? Марисса посмотрела на довольного блондина, который вернулся на прежнее место, затем уткнулась лицом в подушку и промолчала. Дышать стало трудно, но она терпела. Это неудобство вытеснило из головы мысль о том, что она лежит в одной постели с Пабло Бустаманте. Снова. Натянула на себя одеяло, перевела дыхание, а потом повернула голову и посмотрела на мужчину. Он лежал с закрытыми глазами, тяжело дышал, поднял руку и провёл ладонью по лицу. Марисса улыбнулась, наблюдая за ним. Пабло, спустя несколько минут гробовой тишины поднялся с кровати, встав рядом с Мариссой. Его губы исказила ироничная усмешка, посмотрел на жену, и его голубые глаза ей показались бездонными. Марисса даже от удовольствия глаза закрыла: какое счастья было видеть его вот так близко. От его тела шло ровное тепло и хотелось улыбаться и лежать так долго-долго. Но он быстро отстранился. Марисса сдержала огорчённый вздох и свернулась калачиком под одеялом, продолжая наблюдать за любимым мужчиной. Он расстегнул пуговицы на рукавах рубашки, прошёл к двери, шлёпая босыми ногами по паркету, и включил свет. Повисла очередная неловкая пауза. Пабло вздохнул, сунул руки в карманы брюк и одарил жену красноречивым взглядом: — Какую игру ты придумала? —  не удержался от смешка. — Расскажи мне правила, а то я даже не знаю, что делать? Какую роль ты мне присудила?  Марисса поднялась с кровати, подошла к окну,  словно хотела удостовериться, что там вечер, выключив по пути ночник. Пабло стоял, закинув голову, вглядывался в её спину, терпеливо ждал ответа. Марисса, почувствовав его злость, обернулась и изумлённо его разглядывала несколько секунд, а потом окно распахнула. Пабло только головой покачал и рукой на неё махнул. — Я жду! — Нет никакой игры. Я просто вернулась и хочу начать всё сначала, — сказала совершенно искренне. —  Столько ошибок наделала, столько горя всем принесла, хочу всё исправить и вернуть обратно. — Надо же, —  Пабло покачал  головой. — И для этого ты выбрала шантаж? Как остроумно. Я должен быть счастлив?  — Думаю, что да, —  постаралась сохранить спокойствие, хотя сердце неприятно сжалось  после его вопроса.  — Что тебе нужно для счастья?  — А ты уверена, что хочешь услышать ответ? —  Пабло откровенно смеялся над ней. Молчал, только зубами скрипнул.  — Конечно,  —   и, скорее всего, она боялась сейчас его услышать. Пабло приблизился к девушке, и Мариссе пришлось запрокинуть лучше голову назад, чтобы иметь возможность по-прежнему смотреть ему в лицо. И не отвести глаза под его уничтожающим взглядом. Смотрела на него с обидой и суетилась, перебирая пуговицы на своей пижаме. Но, несмотря на его молчаливый ответ, рыжая была уверена, что изначально замысел мужа был совсем другим. Он хотел сказать ей что-то важное, вот только не решался. И Пабло понимал, что нужно было хоть что-то сказать, хоть какую-то малость, чтобы оставить за собой последнее слово, вот только не мог начать разговора. Отвернулся от неё, сердце колотилось как-то неровно, и в горле не просто першило, а горело огнём. И почему-то боялся на неё смотреть, словно предчувствовал, что своим ответом сделает ей больно. — Мне нужна честность  в первую очередь, —  начал сдержанно. — Не глупые интриги, не странные игры, не понятные только тебе загадки. Чтобы я понимал, что у меня есть, а чего не стоит желать, —  посмотрел на неё с хищной усмешкой. — Давай начистоту: зачем ты приехала, Марисса? — Я не могу тебе сказать, —  сказала как-то слишком обречённо. —  Не сегодня.   Пабло едва заметно кивнул, не сводя с Мариссы глаз, открыл дверь и вышел в гостиную. Девушка последовала за ним. Бустаманте налил в бокал виски, сделал глоток и, неожиданно разволновавшись от столь странного ответа, рубанул рукой воздух. Марисса отвернулась. Взгляд блондина скользил по её спине, по крутому изгибу бедер. Воспаленное воображение тут же дорисовало то, что надёжно скрывала ткань. Долго так стояли. Иногда девушка поворачивала голову, и Пабло за те считанные секунды, которые у него были, старался разглядеть её профиль. — О чем можно говорить дальше? — сказал разочарованно. — Ты даже на такой простой вопрос не можешь дать ответ. Марисса безразлично кивнула и перевела взгляд на блондина. Тот, видимо, позабыв о своей жене, залпом опустошил стакан, потом метнулся обратно к бару и налил себе ещё один. В первый момент непонимающе нахмурился, потом принялся снова оглядывать жену с головы до ног. — Ты знаешь, я столько лет тебя ждал, что, когда ты приехала, долго не верил своим глазам. Ведь часто просыпался утром и представлял нашу встречу: вот, сегодня это произойдёт. Верил в какие-то глупые наивные мечты и ждал, как дурак. Ведь ждал! Но ты упорно не хотела возвращаться.  — Я знаю, — девушка губу закусила и качнула головой. Пабло молча стоял и думал о том, ну почему же с Мариссой всегда так трудно. Раньше было трудно, когда-то, после их примирения на четвёртом курсе, боялся её каждым словом обидеть, но и теперь, когда Марисса вернулась и стала какой-то другой — взрослой неожиданно — легче совсем не стало. Теперь Бустаманте вообще не знал, с какой стороны к ней подойти. — Ведь я на протяжении многих лет никогда не интересовался твоей жизнью. Никогда! Ты сделала свой выбор, и я должен был его уважать, — Пабло ещё постоял, посмотрел на неё, знал, что она едва сдерживается сейчас, но вряд ли заплачет, глубоко вздохнул, а потом головой покачал, продолжая: — Но ведь ждал. Почему-то был уверен, что рано или поздно ты вновь объявишься, и мысленно готовился к этой встрече. Так хотелось просто тебя увидеть. Знать, что ты счастлива, и что у тебя всё хорошо. Да, наверное, мне было бы очень больно видеть тебя с другим. Понимать, что он лучше меня, ведь ты выбрала его. Осознавать собственное поражение и принять потерю. Но я всё равно хотел знать, что у тебя всё хорошо. Понимаешь? Просто знать, что ты улыбаешься и счастлива. Но ты не спешила возвращаться. И вот, когда ты вернулась, я вместо радости почувствовал только злость. Зачем тебе всё это? Я не понимаю, —  его брови взметнулись вверх, взгляд стал насмешливым, но потом Пабло качнул головой и вовсе заблудился в мыслях. Вздохнул с облегчением. — Я вижу, ты злишься просто потому, что я выкупила акции твоей фирмы, — уверенно заявила Марисса, —  вот и всё. Ты не любишь, когда тобой руководят, я знаю. Но мне казалось, что ты меня даже к себе не подпустишь. А так у меня был хотя бы маленький шанс к тебе приблизиться!  Бустаманте только головой покачал: — А если я тебе скажу, что с самого начала знал, что именно ты покупаешь акции моей компании? Что ты на это скажешь, Марисса? — девушка в первый момент растерялась, потом судорожно вздохнула и, наконец, с искренним сожалением покачала головой. Не может быть! — Ты врёшь! — Нет, я с самого начала знал, что продаю акции тебе, — Пабло вновь помотал головой, пытаясь сбросить с себя оцепенение. — Ты действительно думаешь, что я настолько плохой бизнесмен и не смыслю ничего в рыночных ценах? Твой подельник Ману очень старался, но ему не удалось меня убедить,  — Пабло сжал посильнее стакан и выругался вполголоса, когда Марисса в ответ только носом шмыгнула. Чувствовал безнаказанность, а потому вёл себя нагло. В сердцах стукнул кулаком по стене. — Ведь я с самого начала всё знал: слишком много было совпадений! Мануэль меня чрезмерно убеждал, чтобы я продал акции компании ровно в том процентном соотношении, которое было выгодно тебе — блокирующий пакет, хорошо продумано. У меня было несколько покупателей, но Агирре упорно находил аргументы, почему я должен подождать более выгодных предложений. Сначала, я даже подозревал его в заговоре с Аланисом, но, чтобы подтвердить или развеять свои сомнения, дал ему время. И когда он пришел в мой кабинет, всё стало на свои места: ты забыла, что я помню всё, что связано с тобой. Всё до последней детали! Когда-то, ещё в колледже, ты мне рассказывала, что хотела бы открыть свою галерею и назвать её в честь прабабушки по линии Сони: Марибелла. А когда Ману показал мне этикетку, я уже не сомневался: твой художественный стиль я узнаю  среди тысячи других! Честно, я был в шоке! Такого поворота я точно не ожидал! Думал, что я схожу с ума, и всё это мне только кажется. Но нет, как оказалось, интернет — великая движущая сила человечества, и все малейшие сомнения развеялись. Я ввёл в гугле всего два слова: Maribella Italia и узнал много чего интересного. Нет, конечно, никаких данных о владелице компании я не нашёл. Ещё бы! Ты, наверное, предусмотрела этот вариант. Но несколько фотографий с открытия магазина в Милане сделали своё: я увидел тебя вместе со Спирито, и пазл сложился. Сначала я не знал, что делать. Совсем не знал, — Бустаманте сильно стиснул стакан, но сумел себя сдержать. — Но любопытство взяло своё: мне очень хотелось увидеть тебя! Просто увидеть! И очень льстило то, что ты хотела того же самого и даже готова была заплатить за это весьма приличную цену. Пабло кинул на девушку виноватый взгляд, видел, что ей больно, и, наверное, она ждала хотя бы, что он руку ей на плечо положит, успокоит, но обнять её так и не решился. Знал, чем ему это грозит, но в данный момент у него для жены теплых слов не было, и объятий тоже. Видел, как девушка прикусила нижнюю губу, не отводя глаз от окна, но то, о чём думала, можно было по лицу прочитать. Мелькнула мысль, что она просто сдалась сейчас в словесном поединке, именно поэтому молчит, не спрашивает и не пытается остановить. Блондин поставил стакан на стол и продолжил:  —  Я не планировал тебе продавать акции, я нашёл другого покупателя, на менее выгодных, но более честных условиях. Я просто хотел с тобой встретиться лицом к лицу, посмотреть тебе в глаза, просто постоять около тебя. Но ты меня обыграла: ты не появилась для подписания контракта и вместо себя прислала своих представителей и тем самым  лишила меня права выбора.  — Это совпадение, — пробормотала рыжая. — Моего отца увезли в больницу с сердечным приступом. Я не могла его оставить одного.  — Слишком много совпадений, — усомнился Пабло. — Но, тем не менее, я подписал контракт: сначала я просто растерялся и не знал, что делать, но желание вновь увидеться с тобой было столь сильным, что я уступил собственным принципам. Видела б ты меня: совершенно не знал, куда себя девать, мне говорили о каком-то твоём письме, а я только злился на себя, ведь поддался эмоциям и упустил эту весьма важную деталь. Но дело было сделано. И тогда, когда владелица Марибеллы наконец назначила встречу, я точно знал, что увижу тебя. И ничего от этого визита не ждал. Не ждал! Но не мог себе отказать в праве видеть тебя так близко.  Из глаз девушки полились горячие слезы, обжигающие щеки, шею, разъедающие сердце. У Пабло похолодели кончики пальцев от жалости, сердце сжалось в комок, а в душу навернулась волна боли за неё, за его Мариссу. Это он, он сам был виновником её слёз и это осознавал прекрасно. Но остановиться не мог. Посмотрел на жену, пытаясь понять, правильно ли поступает. Наконец приняв какое-то решение, произнёс: — Ещё один важный момент: Ману. Я знал, что вы общаетесь. Видимо, по этой причине, мы так и не стали настоящими друзьями: работали вместе, играли в настольный футбол, иногда путешествовали, но никогда не делились самым сокровенным. Я никогда не смогу ему доверять так, как доверяю Гидо. — Откуда ты это знал? — Марисса глянула на ходящие ходуном руки Бустаманте и уныло вздохнула. — А здесь всё довольно просто: я где-то через полгода после твоего отъезда  слышал его разговор с тобой по телефону: он назвал тебя по имени и обещал с тобой встретиться. А на похоронах Андраде я даже видел вас вместе: в кафе, вернее, видел только Ману, но слышал твой голос. Мануэль как-то неожиданно исчез и отключил телефон. Мия волновалась, и я пошёл его искать. Сначала я хотел подойти и посмотреть тебе в глаза, но услышав, как вы радуетесь, что смогли всех обмануть и убежать с похорон, мне просто стало противно. Вот и всё. Признаюсь, желание набить ему морду меня не покидало долгое время, но я сумел с ним справиться. Вот так вот.  Марисса нахмурилась, приглядываясь к нему, потом вытянула шею и вроде бы заплакала снова. Ведь обиделась. На самом деле обиделась, даже слёзы на глаза навернулись. Бустаманте лишь неприятно усмехнулся. От новой волны боли, которая нахлынула на неё, девушка закрыла глаза: ведь если бы Пабло тогда её увидел, то бы понял всё с первых секунд и жизнь могла пойти иначе. Теперь оба словами и претензиями друг к другу готовы были захлебнуться. — Ведь я больше всего хотел, чтобы ты со мной просто поговорила! Ведь когда ты вернулась, я больше всего ждал, что придёшь ко мне и просто поговоришь. Вот чего я действительно хотел, Марисса! «Пабло, как дела? Давно не виделись! Что у тебя нового? Как ты здесь? Скучал ли ты по мне?». Мне нужны были слова! Простые понятные слова! Но их не было! Одни сплошные интриги, и этот ужасный  образ железной леди. Он тебе не идёт! Совершенно не идёт!  — Я не знала, — невнятно ответила, начав оправдываться. Ведь действительно не знала.  — Но ты не хотела говорить. Одни претензии! И всегда в маске, Марисса, — её имя отозвалось в груди ноющей мучительной болью. —  Я перестал тебя узнавать, и понимать, где ты настоящая, а где играешь. От этого выть хотелось! Эту женщину я не знал! — девушка стремительно обернулась, настолько реально прозвучал голос Пабло. Зябко поёжилась, подрагивающими пальцами потерла виски. — И понял, что не стоить ничего ждать: надо жить своей жизнью. Любить тех, кто в самом деле этого заслуживает. Строить планы на будущее и перестать ждать чего-то взамен. И я смог! Понимаешь, смог только тогда, когда ты вернулась. И все мои намерения и шаги по отношению к Андреа были абсолютно искренними. Возможно, мои чувства к ней были совершенно другими, но, тем не менее, когда я ей говорил, что я её люблю, я не врал! — Слова казалось длинными, как извилистый серпантин, убегающий куда-то за горизонт. Многочисленные мысли бились в силках, не давая возможности прийти в себя и успокоиться. — И от этого открытия мне было хорошо, понимаешь. Просто хорошо: возвращаться домой и знать, что меня ждёт любимая женщина. Не бояться, что меня предадут. Не искать непонятные объяснения на сложные вопросы. Но не сбылось! — чуть помедлив, продолжил: — Я до сих пор не понимаю, что произошло. Но обязательно когда-нибудь это выясню! Возможно, сейчас я просто устал от того, что от меня постоянно уходят. А, может быть, мне снова ничего не объяснили, и я не захотел бороться.  Но новая жизнь, к которой я готовился, просто упорхнула куда-то далеко, и всё опять стало неясно. Опять, нелепые совпадения! Но потом я вдруг понял, что возможно всё случилось вовремя, и Андреа правда заслуживает лучшего. Надо просто отпустить! И опять начал готовиться к новой жизни! Но ты и здесь вмешалась! — Не понимаю! — удивилась Марисса. — Ты о чём? — устало поинтересовалась она. Пабло всерьёз раздумывал, и все мысли и решения были достаточно смелы, вот только Мариссу они поразить не могли. На её лице читалось понимание и недоверие, а потом она и вовсе отвернулась, отодвинулась, локоть на подоконник окна пристроила и слегка взъерошила свои волосы. — О совете! Я понял, что люблю тебя, но эти чувства — утопия, Марисса. И надо от них избавляться! Вот и решил, что расскажу на совете всю правду и уеду куда-то далеко, где наконец смогу начать новую жизнь. Если б я в самом деле захотел оставить за собой право руководить компанией, поверь, я бы это сделал, — ирония, прозвучавшая в его голосе, заставила девушку испуганно вздрогнуть. Заметив это, Бустаманте поспешил добавить: — У меня были свои козыри, Марисса — я мог продать несколько франшиз и тем самым закрыть все долги. Но я нарочно этого не сделал! Я просто хотел покончить с этим раз и навсегда и уехать подальше от тебя!  Да, я поступил очень плохо, ведь рискнул и поставил свои собственные амбиции выше будущего своих работников, и это очень давило и мучило больше всего. Не было гарантий, что всё в компании будет хорошо. Никаких! Но это был мой осознанный выбор! Но ты и здесь вмешалась! Зачем? — Я просто хотела тебе помочь! — рыжая вздохнула. — Мне не нужна помощь, Марисса, — сказал он, наклоняясь к девушке. — Я взрослый мужчина и с любой ситуацией я могу справиться сам! Ты, кажется, совершенно об этом забыла! Но ты придумала какую-то свою собственную игру и решила меня шантажировать, только не учла самого главного: ты заигралась, но сама того не подозревая, сыграла по моим правилам: ты купила акции моей компании, только потому, что я тебе это позволил! Ты здесь, в моей квартире, только потому, что я этого захотел. Мне не нужны ни твоя фирма, ни твоя помощь! —  Он приподнял ей подбородок. Заглянул девушке в глаза и мягко произнёс:  — Твой шантаж был совсем нелепым и, если честно смешным, но я решил поддаться, посмотреть, что я получу в итоге и, наконец, понять, что у тебя на уме! Вот и всё!  Бустаманте чертыхнулся вполголоса, положил руки ей на плечи и стал с излишним вниманием смотреть на стену рядом.  А в голову уже полезли нехорошие мысли, которые он пытался послать куда-то далеко, но получалось не очень, а точнее, вообще не получалось, и эти, итак тревожные думы, обрастали ещё более устрашающим воображениям, и становилось совсем плохо. — Зачем? —  не понимала девушка, забарабанив по стене кулаком.   — Сам не знаю, — честно сказал, сдержав вздох, и чуть слышно шепнул: — Надеялся, видимо на что-то, вот только сейчас понимаю, что ошибся. Ведь даже сейчас, когда я сказал тебе всю правду, ты не хочешь быть откровенной и рассказать мне всё, как было на самом деле. Ведь не хочешь? — Бустаманте фыркнул, но замолчал. — Я не могу! Ведь ты меня не простишь и не поймёшь!  — Прежде чем отстраниться, девушка носом шмыгнула, вытерла слёзы и отодвинулась от него,  — ведь, насколько я тебя понимаю,  тебе уже всё равно. В другом случае, ты б так не поступил! Несколько минут стояли в ещё более напряжённом молчании. Марисса постоянно косилась на него, он чувствовал, но быстро отводила глаза, а Пабло гадал, о чём она думает. Точнее, что она думает, потому-что не сомневался, что думает она о нём. — Нет, Марисса, ты ведь так ничего и не поняла, — Пабло опасливо отступил на пару шагов, вздохнул и плечами пожал. — Я ведь сейчас намного честнее тебя и просто захотел честности в ответ! Вот и всё! И мне не может быть всё равно, потому что я всё это пережил: и твой уход, и предательство, и ещё более странное возвращение. У меня внутри дыра, понимаешь? И мне не может быть всё равно. Но это совсем не значит, что я жду не дождусь, когда ты вернёшь меня в свою постель! Я ничего от тебя не жду! Ведь своим ответом ты только что мне отказала в праве понять хотя бы что-то! Мне ничего от тебя не нужно! Эти все интриги и непонятные страсти не для меня, прости.  Пабло в сердцах стукнул кулаком по стене. Постоял немного, неизвестно чего выжидая, резко развернулся, отстранённо кивнул, щелчок замка открывающейся двери выстрелом прогремел в измученной голове. Собирался уехать, сесть в машину и умчаться прочь от этого дома и от этой женщины. Подальше, чтобы больше не видеть и не слышать. В прошлый раз, чтобы успокоиться, ему потребовалось несколько лет, а теперь сколько? Бежал по лестнице, не дождавшись лифта, терял контроль над собой и изо всех сил пытался выровнять дыхание. Сел за руль, нервными, дрожащими пальцами, повернул ключ, а потом вдруг передумал. Заглушил мотор и замер, обхватив руль руками. Нет, так нельзя. Вот уедет он сейчас, и что будет? Опять мучиться сомнениями и неясностями, изводить себя жуткими мыслями. Да он с ума сойдёт! Нет, лучше уж сейчас всё до конца выяснить и, если ничего не получится, отбросить всё в сторону! Забыть! Ведь ему нужен веский повод, чтобы забыть наконец! Посмотрел на часы и стал нетерпеливо и нервно барабанить пальцами по рулю. Сосредоточенно смотрел на окна своей квартиры и всё-таки увидел тень Мариссы в окне. В следующее мгновение повернул ключ и сорвался с места. Внешне, да, пожалуй, и внутренне, девушка была совершенно спокойна — мертвым не больно. Стояла у окна и терзала себя мыслями. А ведь он даже не обернулся. Марисса со слезами на глазах смотрела ему вслед, на его напряжённую спину, вслушивалась в топот его ног на лестнице, видела,  как он подошёл к своей машине, сел за руль и сидел так некоторое время. Кто-то внутри неё, тот, кто, наверное, умнее её и не имеющий этой дурацкой гордости, поднял голову и почти прокричал ей: «Что ты стоишь? Беги за ним! Скажи ему! Скажи, что любишь, как прежде, и даже больше! Скажи всю правду!» Но она продолжала стоять всё на том же месте и смотреть туда, где ещё две минуты назад стояла его машина. А теперь там была пустота. И на сердце была пустота. И хотелось закричать, а ещё лучше — завыть. Чтобы хоть немного легче стало.  Да что же это? Неужели она ошиблась? И что теперь? Мариссе показалось, что кто-то со всей силы ударил её в солнечное сплетение, она задохнулась, судорожно ловя ртом воздух, из глаз от боли, от невозможности дышать покатились слезы. «Ведь сегодня был реальный шанс рассказать всё, как есть, и я им не воспользовалась. Я ошиблась! Господи, как же я ошиблась!» — подумала она вслух, провела тыльной стороной ладони по векам, вытирая их, и попробовала думать дальше, но мысли расплывались и раздваивались. Вытерла слёзы и грустно кивнула.  «Ну, вот и всё, — бесконечно стучало в висках, — вот и всё. Вот и финал истории». Взгляд, как стрелка компаса, упорно возвращался к месту, где только что стояла машина, и только напоминание о случившемся сдерживало вновь нахлынувшую и рвущуюся на волю истерику. Сил и решимости переступить порог спальни и остаться там одной во власти терзающих сомнений не было, и Марисса направилась к дивану. Приглушённый свет ночника больно резал по заплаканным глазам.  По телу пробежали мурашки, к горлу подкатил горький ком, а сердце пропустило удар и погнало кровь по венам быстрее. Мечтам стало больно.