Они это сделали.

Короткие передышки между схватками всегда значили для Старскрима очень многое, однако теперь он ценил их особенно высоко. И причина была вовсе не в обыкновенном его желании попинать воздух, а в том, что у серебристого истребителя появилась нездоровая страсть с тех пор, как закончилась их с Нокаутом и Брейкдауном эпопея с хорошими и не очень земными фильмами. Ознакомившись с произведениями кинематографа разных стран, времен и жанров, Старскрим перешел на книги, по которым некоторые из особенно понравившихся ему картин были сняты. После этого десептикон оказался потерян для всего экипажа «Немезиды». Нет, он все еще выполнял свои обязанности командира ВВС и заместителя Лорда Мегатрона, однако даже последний начал вскоре замечать, что крылатый истребитель сильно изменился за последнее время. Каждый приказ вождя он старался теперь выполнить как можно быстрее и как можно четче и правильнее, чтобы потом не пришлось тратить время на исправление ошибок. Эрадиконы ощутили эти изменения на своей броне, причем буквально — сикер не гнушался бить их за малейший промах, потому что за этим следовало так называемое «штрафное время», и десептикон не мог уединиться в своем отсеке с датападом, на котором теперь почти всегда горели ровные строчки на разных земных языках. Естественно, над ним посмеивались. Нокаут же откровенно издевался, рассыпаясь в остротах на тему библиофильства Старскрима, но последнему в последнее время стало абсолютно налить на слова алого гонщика. И теперь он сидел, скрестив длинные сервоприводы и согнув их в коленях, на платформе, уткнувшись лицевой в экран датапада. Изредка в тихом помещении раздавался звук клацающих по плоской гладкой поверхности когтей, когда сикер перелистывал страницы. Иногда на тонких губах возникала легкая мимолетная улыбка, иногда он хмурил широкие брови, однако не бросал рассказ, что бы там не происходило. — Хм... Так, так... О, молодец, Пьер, давай, убей мраморной плитой эту шлакову стерву... — пробормотал истребитель, поерзав немного на одном месте. Так вышло, что читал он быстро, хоть и вдумчиво, поэтому первый том «Войны и мира» прошел у него за джоор на ура. Сикер видел в строчках, написанных когда-то от руки в одном из русских поместий, свет ярких сверкающих люстр; слышал шелест платьев дам, что танцевали когда-то в широких залах, стуча каблучками модных туфель по паркету и мрамору; звон сабель друг о друга и грохот пушек... Старскриму сразу не понравилась Наташа — он вообще не любил таких вот героинь, так как примерно представлял, что ждет их в будущем. Легкие воздушные мечтательницы сначала, они станут раздобревшими большегрудыми графинями потом, вконец обабившись и променяв мечту и полет на землю и гнездо. А вот Долохов впечатлил его куда больше, хоть и времени этому неординарному человеку Толстой уделил меньше. Старскрим сразу заметил схожесть этого гусара с собой в ворны Академии, и после этого всей Искрой был на стороне Долохова, злясь на всех, кто бросал в его сторону хоть одно плохое слово. В папке «Прочитанные» у него уже лежали Карамазовы, «1984», «Здесь могут водиться тигры» и многое, многое другое. Закончив со старым, сикер перешел на новое, лишь бросая полные вожделения взгляды на «Идиота» Достоевского. «Гарри Поттер» ему не понравился моментально, да настолько, что десептикон брезгливо скинул это в корзину, даже не став дочитывать; а вот «Песнь Льда и Пламени» прошла как по маслу — Старскрим даже пустил каплю омывателя, когда умер ***. «Голодные игры» вызвали у него острый приступ надменного гогота, потому что оказались даже хуже Поттера; «Парфюмер» сикер прочел как глоток свежего воздуха после всего этого подростково-тестостеронного дерьма. С выражением глубокой задумчивости он готов был уже поплакать над рассказом «Будет ласковый дождь», когда его времяпрепровождение было самым наглым образом испорчено вторжением ярко-алого вихря с горящими каким-то ненормальным пламенем очами. — Нокаут, чтоб тебя! — рявкнул сикер, уже привычным жестом подхватывая со стола заточенную иглу и метнув его в медика, словно дротик в мишень. Колесный пригнулся, и игла застряла в стене, подрагивая концом, а Старскрим закатил оптику и спрятался за датападом, зная, что такое выражение этого белого красивого фейсплейта ни к чему хорошему не приведет. Не приводило. Никогда. — Старскрим, смотри! — медик обнаглел настолько, что ухватил сикера за крыло и потряс его несколько раз, заставив десептикона взвыть и вмазать антигравом по животу Нокаута, да так, что тот отшатнулся назад, чуть согнувшись. — Уйди, ты мешаешь мне самообразовываться! В этот момент упрямый медик подкрался спереди и сунул между экраном датапада и сикерской оптикой распечатанный постер, на котором явственно алело нечто длинное и извивающееся, расположенное на фоне мягко-оранжевого, приятного песочного оттенка. С клик Старскрим созерцал ЭТО, пытаясь сфокусироваться на буквах, складывающихся в название фильма. Что-то знакомое... — Коммандер, вам плохо? — невинным голосом поинтересовался Нокаут, глядя как остановился черно-алый взор. *** — Старскрим, ну выйди уже оттуда! — Нет, не выйду! — Старскрим, мне позвать Брейкдауна?! — Зови! Хоть Оверлорда зови, не выйду! — Старс... — Скажи, что это — твоя тупая шутка, тогда я, возможно, послушаю... Нокаут прислонился лбом к прохладной поверхности переборки отсека, куда ускакал сикер после того, как до него дошло, КАКОЙ фильм представлял тот постер... Остановить его медик так и не сумел, что ж, в таком случае, придется умолять. Или угрожать... — Старскрим. — Нет. — Старскрим. — Нет. — Именем Джона Коффи! — Пшел на болт! — Я позову Мегатрона. — И что ты скажешь ему? — из-за двери истерично заржали. — «Мой Лорд, я обязан вывести из эксплуатации вашего заместителя путем просмотра третьего из трилогии дерьмовых фильмов»? Гонщик раскрыл рот, дабы ответить этому зажравшемуся эстету. Закрыл. Открыл снова. Закрыл. Сказать было действительно нечего, однако... Затем он лишь ухмыльнулся и тихо-тихо отошел от переборок, осененный внезапной идеей. Напряженно вслушавшись в удаляющиеся шаги Нокаута, Старскрим стравил облачко белого пара изо рта, словно от сигареты, затем рывком упал на спину, прижав ладонь ко лбу тыльной стороной и чуть согнув на ней когти. Они всё-таки сделали это. Шарковы голландцы всё-таки это сделали. Они всё-таки сняли третью часть «Человеческой Многоножки». И не просто сняли третью часть, они показали кукиш всему миру, считавшему их фильмы отборным трэшем. Они продолжают упорно доказывать всем, абсолютно всем, что человечество, прошедшее через Египетские пирамиды, Ренессанс, отцов и титанов эпохи Вознесенения, Баха, Моцарта и Шуберта, барокко, Попова, Эдисона, Ньютона, Бойля, Маркса, Стэнли Кубрика — прошедшее через все это, поставило в конце своей эволюции жирную точку. Быть может, Мегатрон изначально был прав? К чему люди пришли? Больше нет никаких произведений в стиле критического реализма, больше нет ультрадорогих картин в стиле классики, а не минимализма. Все хотят шоу, зрелища... Все хотят денег и пишут мерзкие книги, типа «Оттенков». Все хотят пиара и снимают мерзкие фильмы, типа... Старскрим прикрыл оптику, вспоминая, что пересмотрел и перечитал за эти дни. Похоже, с этой цивилизацией все потеряно. Больше не снимают новых фильмов, делая ремейки и ставя аттракционы навроде серии мувиков о группе фриков в трусах поверх лосин, плащах и в железе... Мир заполонили говорящие еноты. Где мысль? Где идея? Где скандальные, революционные повороты? Где то, что обсуждает мир? Неужели все пропало?.. Что ж, не время лежать. Сикер хлопнул ладонями по бедрам и раскрыл оптику, резко поднявшись... И стукнувшись лбом о гранитно-твердый живот нависшего над ним шипастого темного силуэта. Алая оптика десептикона ме-э-эдленно поднялась наверх с какой-то мрачной обреченностью, когда он сфокусировался на возвышавшемся где-то в районе потолка Мегатроне. Шлаков Нокаут. — Ну пожалуйста... — слабо пискнул он, отползая куда-то назад, пока не коснулся крыльями мертвенно-холодной стены. На этот последний умоляющий призыв Лорд лишь с поистине дьявольской усмешкой покачал острогранным шлемом и, в пару быстрых движений скрутив сикерские запястья и легко взвалив начавшего истошно орать Старскрима на плечо, унес его прочь из отсека, направляясь в сторону ремблока. Догадавшись, что примерно его ждет, сикер забился в стальной хватке, извиваясь как угорь, но когтистая ладонь держала крепко — у Лорда сегодня было на редкость хорошее настроение, и он просто не мог не поиздеваться над своим заместителем, у которого только что обнаружилось (не без наводки Нокаута) слабое место. Ежедневные попинывания Старскрима, как известно, поднимают тонус и помогают оставаться в форме даже в самые спокойные и скучные времена. — Сволочь, — высказался охрипший сикер, когда его спустили на пол в медбэе, где перед большим вогнутым экраном сидел, улыбаясь во все два ряда ровных дент, алый медик, рожа которого так и требовала острого сикерского кулака. — И я тоже люблю тебя, Старскрим, — рассмеялся Нокаут, затем, аккуратно встав из кресла так, чтобы оно не укатилось далеко, поклонился Мегатрону. — Мой Лорд, вы, как всегда, великолепны. — Твоя лесть груба, но действенна, — благосклонно кивнул Мегатрон и уселся позади обоих десептиконов, заставив их тут же выпрямиться и застыть двумя струнками. — Собственно говоря, именно поэтому я, пожалуй, тоже ознакомлюсь с творчеством голландского народа. Старскрим, не стой столбом. Иди и наслаждайся этим театром гротескной содомии. — Какая прелесть, где же мой Лорд выучил такие слова? — прошипел себе под шеврон сикер, обреченно садясь между Брейкдауном, кстати, все еще молчащим, и Нокаутом, который уже вбивал в Google заветные два слова. — Нокаут, не лазь на YouTube, там обзоры и спойлеры, — предупредил его Брейкдаун, заметив, как медик уже нацелился на первую ссылку. — Иди вот сюда, в топы. Шлак, я не верю, что мы это делаем. Кто-нибудь еще верит, что мы это делаем? — Я нет. А ты, Старскрим? — Да добейте вы меня уже быстро! — воздел манипуляторы к потолку десептикон, уже успешно забывший, что Мегатрон пялится в пространство между его крыльями. — Дай сюда этот чертов джойстик! Отобрав у Нокаута нечто, напоминающее рычаг истребителя с мягкой приклейкой, Старскрим стал манипулировать ссылками, ползая по сайтам и мимоходом взламывая некоторые из них просто из вредности. Наконец, заветное окошко было найдено, и на весь экран с какой-то садистской радостью выплыли непривычно-яркие буквы, и суровый голос диктора, как и тогда, во время просмотра первого фильма, продекламировал: — «Человеческая многоножка». На сто процентов неполиткорректно. — Отлично... — прошипел Старскрим, однако звонкий подзатыльник от Мегатрона заставил его замолчать. *** Через некоторое время из-за толстой переборки, возле которой стояли два эрадикона, раздался дружный десептиконский гогот, вызванный происходящими на экране событиями. Эта «многоножка» была...смешной. — Это те самые два извращенца! — по-джедайски замотал манипулятором сикер, забравшись на кресло вместе с сервоприводами. — Нокаут, это те извращенцы! Этот был в первом фильме, этот — во втором... Он усы отрастил! Он умеет говорить! Нокаут, он говорит! — Юникроне, ну естественно, он говорит, — закатил оптику Нокаут. — Это же человек. — Во втором фильме он ни слова не сказал. — А Старскрим прав, Нокаут... — Второй фильм — это где спарклинга е***и? — изогнул широкую бровь Мегатрон, и Нокаут кинул на него быстрый взгляд, показав глазами на сикера. Однако Старскрим, ржущий над начальником тюрьмы, тщетно пытавшимся вызвать у заключенных уважение, ничего не расслышал. *** — Кипяток на лицевую — креативно. Нокаут, неси ведро и паяльную лампу. Брейкдаун, ложись на кушетку. — Сикер, ты вконец оквинтел? Извольте, товарищ Старскрим, пройти на болт. — Тьфу, ты неинтересный. *** Нокаут всплеснул манипуляторами, наблюдая, как мило начальник тюрьмы общается со своей секретаршей. Любовь длиною в фильм... — Итак, сексизм, — загнул коготь Старскрим. — Чем ты еще порадуешь нас, творение Тома Сикса?.. Так обращаться со своей секретаршей... Фу, как некультурно. И вообще... по-моему, право держать за щекой... Ну, короче, ЭТО, дает право и на собственное мнение. — Старскрим, уж ты-то не должен ничему удивляться, — раздался позади ехидный рычащий голос, и сикер замолчал, опустив крылья, буркнув только: «Нет, в ЭТОМ плане мы с ней не похожи». *** Когда у бухгалтера начальника тюрьмы, сыгранного тем же пухлым пончиком-актером, что и во второй, черно-белой части, резко отказали все тормоза, и он начал предлагать гениальное решение сократить расходы на заключенных путем сшития их вместе в одну длинную многоножку, Брейкдаун не выдержал и зааплодировал. — Браво, Маньяк-из-первой-части! Браво! — заорал он. — Да, он облил отработкой оба предыдущих фильма, браво! Не давай своему сраному колобку осуществить это соитие! — Брейкдаун, заткнись, он что-то еще говорит. — Это шаркова многоножка, тут не может быть важных разговоров. *** Десептиконы в первом ряду переглянулись, а затем Старскрим с чувством хлопнул себя по лицу. — Сначала его посылают... Затем дают добро. Не надо так. — Ты погоди, сейчас они еще будут доносить это до заключенных. «Угадайте, какой ужин у вас сегодня, дорогие мои?» — Ну явно не макароны... *** Естественно, заключенные такой херни не оценили и подняли самый настоящий бунт в лучших традициях Легенды об Аанге. Гонщик вперился в экран, наблюдая, как начальник тюрьмы и бухгалтер закрылись в кабинете, а снизу раздается адский шум пяти сотен голодных ртов, отчего-то не желавших жрать дерьмо. — Что происходит? — вбежала в кабинет секретарша, и тут Старскрим расхохотался, увидев, как поступил с ней лысый маньяк. — Нокаут, погоди... Погоди. Поставь на паузу. Вот представь: идет битва с автоботами, плазма летает, вехиконы дохнут, все в дыму, в рытвинах, в энергоне и все такое... — Ну? — заранее начал улыбаться медик, глядя, как сикер соскользнул из кресла на пол, встав в боевую стойку. — И тут — им подкрепление, приезжает Арси и такая: «Что происходит? Что происходит?» А я так хватаю ее за морду и толкаю обратно в Мост: «Пошла нах*й!» *** — Нелогично! Эти заключенные были без интерфейса добрые пять-десять лет, и все, что они сделали — избили ее?! Да какого шлака?! *** — О, она в коме. — Ты глянь, какой заботливый бухгалтер... «Островок красоты», ну надо же... — Ну, наверное сейчас начальник тюрьмы проявит немного нежности, погладит ее по волосам, скажет, как любит ее... А. Оу. А, нет, он ее коннектит. Ну ладно. — Романтик ты, Брейкдаун. *** И тут в кадре произошло невероятное. Дверь в кабинет открылась, и в него, стуча каблуками дорогой обуви, вошел некий господин в солнцезащитных очках, шляпе и при симпатичных усиках. Его можно было бы назвать благородным человеком с легкой улыбкой на губах, если не знать, что это и был режиссер «Человеческой Многоножки», сыгравший сам себя, о чем и не преминул сообщить Брейкдаун, заранее отодвинувшись от остальных как можно дальше. Пока с той стороны монитора три дебила консультировались друг с другом о том, как лучше всего будет сшить вместе четыреста девяносто девять человек, с другой стороны три пары окуляр буравили взглядами лицо Тома Сикса. — Так вот, как выглядит эта тварь... — прошептал Старскрим, затем обернулся на Мегатрона, молча спрашивая разрешения. Тот, развалившись в кресле в позе Тони Монтаны, лишь махнул манипулятором, мол, он весь твой. Сикер от радости затрепетал крыльями в мелком флаттере, затем обернулся вновь, и мягкий свет терминала очертил на его фейсплейте зловещие тени. *** — Не упоминай Южный Парк своим грязным ртом, жирный ублюдок! — Бре-ейкдаун... *** На самом деле, эта Многоножка прошла у десептиконов куда легче и мягче, чем они думали перед просмотром. Да, по-настоящему шокирующих сцен было очень много, да, начальник тюрьмы, рассыпающийся «комплиментами» в сторону различных национальностей и религий действительно пугал и бесил, однако это скорее была черная... О-о-очень черная комедия, чем арт-хаус, нечто, напоминающее «Очень страшное кино». Было бы совсем замечательно, если бы откуда-нибудь из угла выскочили негра с бутылками Bud'а в руках и громким криком «Wazzup». Злорадно хохотали десептиконы, когда заключенные смотрели фильмы на большом экране — а что, пусть пройдут через то, что прошли они; на сценах операций просто пытались представить, что бы было, если бы на месте несчастных людей были формеры; гоготали, когда японца из первой части нитками притягивали к чужой жопе. Дважды Старскрим склонялся над пустым контейнером из-под энергона с благородной целью извергнуть из себя поток еще не отработанного энергона через рот. Проще говоря, поблевать. Сама многоножка появилась лишь за двадцать минут до конца фильма. И, как ни странно, тот факт, что она состояла из пятисот человек (четыреста девяносто девять заключенных плюс одна секретарша), вовсе не делал ее такой уж ужасной, как в первом и втором фильме, когда она была из трех, а потом из двенадцати. Ну да, длинная. Ну да, это отвратительно. Ну да, жаль несчастных заключенных, и так наказанных жуткими, бесчеловечными порядками, царящими в тюрьмах. Однако она слишком длинная, и это убивает весь ее ужас, что был изначально. Это скорее очень смешно, чем безумно страшно, не более того... Однако обильно сдобренный юмором фильм воспринимался уже куда легче... По крайней мере, хоть начальник тюрьмы и жрал сушеными...то, о чем даже говорить отвратительно, однако он хотя бы не имел никого, кроме своей секретарши. Нокаут завел манипуляторы за затылок, хрустнув сегментами на спине, когда по экрану потянулись титры, и перевел взор на Брейкдауна. — Теперь этот терминал кажется мне грязным, — признался он, брезгливо стряхнув когтем с клавиатуры пылинку. — Теперь я сам себе кажусь грязным, Юникрон забери этих голландцев. — А у меня защита в виде чтива, — повел плечами сикер и хвастливо выпятил грудь вперед. — Читай, Нокаут, читай больше. Ты даже не представляешь, как это помогает. Так, ладно... Пойду, скажу Саундвейва, чтобы расшифровал их ядерные коды, а потом давайте похитим президента, плюнем на все и улетим на Гаррус-9 — отдыхать. Клянусь, после всего этого Оверлорд кажется мне душечкой. — Вот и отправлю тебя, Старскрим, на помощь «душечке», — развеселился Мегатрон. — Учитывая твою любовь к убийствам, вы сработаетесь. — Старскрим, ты шлаков мазохист. — Какой есть. Ну что, похищаем президента? — Какой страны? — Брейкдаун, не задавай глупых вопросов. Американского, конечно. По крайней мере, первые дни никто даже не удивится... — Это да.