***
В следующий раз я встретил Филси за бильярдом в клубе – отличное место, главным образом потому, что я освобождён от членских взносов за одно своё происхождение. Что не мудрено, ведь моя особа поднимает престиж этого заведения до небес. Накануне тётушка жёстко срезала меня с покупкой яхты, о чём я не замедлил пожаловаться приятелю. – Однако! Но разве ты уже не владеешь тем шедевром, как же её… «Добрая заря»? – На самом деле, я владею одиннадцатью яхтами. – Я грустно вздохнул. – Но та яхта была самим совершенством! – Чем же плоха «Добрая заря»? – Она устарела! Братья Вуды изобретают новую технологию деревообработки каждый год! Я хочу эту яхту! – Я не капризный. Просто яхты – моя страсть. – Дискорд побери! Неужели я так много прошу? Что бы делала тётушка, если бы я коллекционировал не яхты, а замки? Филси, ты ведь сам недавно почувствовал, какой она может быть скупой! – Абсолютная диархия означает, что государственная казна суть есть личный кошелёк диархов. – Глубокомысленно заключил Филси. И он был прав. Помнится, однажды старый министр путей сообщения украл полтора миллиона золотых бит из казны. Он был уличён за этим делом в первый раз, ему оставалось меньше года до пенсии, трое его сыновей служили Селестии на средних должностях и подавали большие надежды. Когда министру понадобилось взять деньги на выплату зарплат, принцесса зашла в сокровищницу и телепортировала практически всё золото к себе в покои. Министр обнаружил, что жалких грошей, оставшихся в внизу не хватает даже на расходы министерства, причём не хватает ровно полутора миллионов. Поняв намёк, он покрыл недостачу из собственного кармана и в итоге с почётом завершил карьеру. – Ты прав, Филси. Тётушка властна над монетами ничуть не меньше, чем над той круглой золотой штукой в небе. – Я нахожу это несправедливым. – Филси совершил мастерский удар, загнав сразу два шара. – Я и все граждане Эквестрии платят налоги, рассчитывая, что они будут вложены в наше благополучие. Но на деле, каждый бит может быть потрачен на разовую сахарную вату, если у принцессы кончик хвоста зачешется. На деле, у нас нет никаких гарантий. – Опасные разговоры, Филси. – То есть, ты со мной не согласен? Разве не перед твоей мордочкой тётушка только что захлопнула двери сокровищницы? – Это так. – Я надменно кивнул, полностью поддавшись на провокацию. – Я принц эквестрийский, у меня точно такой же титул, как и у тётушки, но она почему-то решила, что может приказывать мне, что покупать, а что нет! – Вот видишь. Значит, мы оба считаем, что Селестия правит несправедливо? – Он загнал в лузу последний шар, победив с разгромным счётом. Я только один раз ударил нормально. Или это было в предыдущей партии? – Да, да. – Я фыркнул, оглядываясь по сторонам. – Только о таких вещах не принято говорить на публике… Да ещё и со мной. – Хорошо. – Филси тоже бросил быстрый цепкий взгляд по окрестностям. В опасной близости никого не наблюдалось, а потому он продолжил. – А ты не думаешь исправить эту несправедливость? – Ты что, задумал революцию? – спросил я на пределе слышимости. Впрочем, я попытался добавить в сверхтихий шёпот столько презрения, сколько в принципе возможно. – Конечно же нет!!! – искренне ужаснулся Филси. – Революции дорогое и рисковое предприятие, требующее годы подготовки! Я же предлагаю замутить всего лишь маленький государственный переворот. – То есть, ты хочешь перераспределить полномочия, дав мне побольше власти и протолкнув свой бумажный проект? – Именно. – Тёте это не понравится… Но понравится мне! – Я улыбнулся. Страшно обиженный на Селестию, я решил, что сбивание спеси со старушки – это отличная месть. – Значит, по копытам. Ты прав в том, что разговор опасный, а потому предлагаю ещё разок поговорить седьмого, у меня в Понивилле. Филси, как сейчас стало модно, жил в Подкантерлотье. Понивилль – это пятнадцать минут на шаре до дворца и прекрасная экология. Я же в свою очередь всегда предпочитал ноль минут до дворца и прекрасную экологию – так уж получилось, что я родился в семье, у которой под окнами райский сад со всевозможными растениями и животными. Но не о цветочках речь. Время, как вы могли заметить, Филси не назвал, так что я пожаловал к нему рано утром, и был вынужден жевать газету большую часть дня. Периодически подтягивались «друзья» Филси, державшиеся подозрительно подобострастно. Врать не буду, мне нравится, когда моему титулу воздают подобающие почести. Но даже с учётом этого гости умудрялись перегибать палку. Например, Рэйвен, первый референт Селестии, которая прекрасно со мной знакома, раскланивалась и целовала мне копыто, словно у меня на спине парочка Селестий выросла. Не было ни одного пони, имени которого я бы не знал, но с большинством я не перекинулся за жизнь и сотней слов. Тем не менее, довольно скоро мне стало понятно, что они стараются подчеркнуть своим почтением, что считают меня уже состоявшимся единоличным эквестрийским повелителем. Дальше – больше. Когда все собрались, Рэйвен начала бубнить какой-то список. – Неудачно упали с коня – сто двадцать четыре раза. – Не годится! – Недовольно провозгласил Филси. – Сходили на охоту и не вернулись – девяносто четыре раза. – Не годится! – снова воскликнул Фэлси. – Я повелеваю незамедлительно посвятить меня в происходящее! – оборвал я парочку. – Видите-ли, принц, я попросил Рэйвен подготовить список наиболее популярных причин внезапных смертей правителей, – охотно объяснил Филси. – Разумеется, я откинула очевидно насильственные смерти и смерти в глубокой старости, – добавила Рэйвен. – Так вот, восемьдесят один раз правители подавились ма… – Нет-нет-нет! – оборвал ей Филси, вырвав из её копыт список. – Пони не ездят на конях! Пони не ходит на охоту! Пони не способны подавиться! Нам нужен поняшный способ, Рэйвен! – Мне нравится вариант с конём, – сказала Камео. – Коня можно подкупить и дело будет в шляпе. – Тпру! Вы что, собираетесь «помочь» принцессе «уйти на покой»?! – я ошарашенно вглядывался в мордочки пони. – Вам не кажется, что это немного круто? – Разве могут быть какие-то другие варианты, принц? – Филси приподнял одну из своих здоровенных бровей. – Вот представьте – мы каким-то чудом заполучили власть, а принцессы остались живы-здоровы. Как вы считаете, что произойдёт дальше? Что ж, это было логично. Никто в стране, в том числе и я не сомневался, что принцесс не остановит даже ссылка в Тартат. Да – принцесс, разумеется, ведь теперь Селестия неотделима от своей сестры. Я хотел было сказать, что убивать – не по-поняшному, но затем подумал – а так ли это? Ни один злодей не-пони не стремился нас убивать: ни Кризалис, ни Дискорд (все три раза), ни Тирек. А вот Сомбра убил правительницу Кристальной империи и взялся бы и за местных принцесс, но мы успели убить его раньше. Я захлопнул рот. – На днях я видел, как у принцессы идёт кровь, – отвечал тем временем Филси Рич на чей-то вопрос о том, можно ли в принципе убить принцессу. – Очевидно, её не берут никакие болезни, даже рак, но её можно устранить физически. – Как насчёт тяжелого и быстрого отравления? – предложила Рэйвен. – Думаю, пони смогут принять это за чистую монету. – Филси кивнул. – Кто-нибудь, пошлите за Пэр Хэлп! И раз уж мы определились, думаю, медлить смысла не имеет. Послезавтра в четыре. – Объявил Филси. План не был совсем уж простым, но в нём не было ничего, что могло бы пойти не так. В течении вечера заговорщики в назначенное время поодиночке заходят во дворец и не выходят из него всю ночь. С этим не должно быть проблем, так как у стражи попросту нет инструкции выпроваживать кого-либо из общих комнат с наступлением ночи – слишком часто устраивались затяжные праздненства, да и Луна любила компанию во время своих ночных моционов. Спать ни сегодня, ни завтра, разумеется, ни в коем случае нельзя – мало ли кому что приснится, и какие из этого ночная принцесса сделает выводы. Без пяти четыре единороги призывают всем кинжалы, после чего заговорщики разбиваются на две равные группы. Стража несомненно предана трону, а потому убийства придётся делать самим. Без минуты четыре обе группы по-тихому телепортируют стражников в пещеры под Кантерлотом. Вы скажете – «постойте, мы ведь говорим о безопасности принцесс! Разве такая опасная вещь как телепортация возможна в их покоях?». Я отвечу – видите-ли, принцессы – не параноики. Внутри их покоев действительно мало кто способен телепортироваться – даже не из соображений безопасности, а из-за удобства. Но стражники-то стоят около дверей покоев, а не в самих покоях. Делай с ними что хочешь. Филси решил оставить их в живых не из-за внезапно проснувшегося милосердия, а потому, что драка, тем более драка хиленьких дворян с ножами и гвардейца с копьём – это лишний риск. В четыре заговорщики одновременно набрасываются на спящих принцесс, нанося им несовместимые с жизнью раны в области шеи и головы. Несколько пони стоит настороже, если одна из принцесс вздумает во время процесса телепортироваться к другой. Дальше начинается официальная часть. И для неё-то нам и понадобилась главная лейб-медик эквестрийского трона Пэр Хэлп. Уже через час она стояла перед нами. Было заметно, что она этому факту не рада: ушки были совершенно безжизненными, а естественный весёлый жёлтый цвет её шёрстки сейчас больше походил на серый. Видимо, не обошлось без угроз. Или подкупа и нечистой совести. – Когда я позову тебя, первое, что ты должна будешь сделать – это засвидетельствовать смерть принцесс. Не хочу никаких сюрпризов, – по-деловому начал Филси. – Это… – Пэр присела на пол, – это не составит никаких проблем – с тел должны сойти кьютимарки. Это не было общеизвестным фактом – во время похорон принято прикрывать бёдра покойных – но многие заговорщики закивали, соглашаясь с замечанием. – Отлично, Пэр. Но также, ты должна заключить, что они умерли от отравления. Что-то плохое съели на ужин. Вне зависимости от того, как именно они будут выглядеть. И ни в коем случае не подпускай своих подчинённых к трупам. Думаю, когда ты скажешь им, что сама готова разобраться с принцессами, они будут только рады уйти от обязанности работать с телами, но ты должна это проконтролировать, ясно? – Разумеется. – Пэр покорно согнулась в поклоне, но не подняла голову обратно. Ей было очень плохо. Наблюдая за серой, мелко дрожащей Пэр Хэлп я понял, почему мне сегодня на мгновение показалось, что убивать – это не по-поняшному. Видите-ли, в каком-то смысле это так. Подавляющее большинство пони действительно не способны низвести чей-то способный писать стихи мозг до низкого статуса питательной кашки. Но есть пони, которые способны. Опасные пони, пони, открывшие для себя новое измерение. И имея с ними дело крайне важно понимать, кого они готовы убить. – Принц Блюблад запрётся в своих покоях. Ты должна будешь зайти к нему на пятнадцать минут, а вернувшись, объявить, что он тяжко болен. Что логично, ведь я буду ужинать вместе с сёстрами. Но я выживу, якобы по счастливой случайности. Пэр кивнула и её вынесли – бедняжка от всего услышанного потеряла способность нормально двигаться. Всё происходящее далее, было логично: принцесс по-тихому хоронят в ближайшее озеро, меня, как единственного наследника, провозглашают кем надо, и я милостиво позволяю Каденс или Твайлайт поднять Солнце, при свете которого пони слёзно прощаются с мастерски выполненными муляжами своих любимых повелительниц. Я резко, внезапно устраиваю смену подавляющего большинства обитателей дворца, якобы из-за каприза и желания иметь везде своих пони, но на самом деле – чтобы замести в кутерьме следы – пещерные стражники и трусливые медики должны исчезнуть, уже будучи никем, а не стоя на ключевых должностях. Филси получает для своего проекта зелёный свет, я – яхту и страну, Рэйвен – меня, Камео – новенький пост премьера, прочая шантропа – мелкие плюшки. В общем, все счастливы. Все, кто дожил до такого замечательного финала, конечно. Когда личный дирижабль поднимал меня в Кантерлот, я обблевал Понивиль. Не потому что я сноб, считающий, что Понивиль это заслужил (просто так удачно совпало), а из-за пони, которые в нём сегодня собрались, из-за их разговоров, а также из-за того, что я собирался сделать. Ещё вчера я не был пони, готовым совершить убийство, а сегодня я был уверен в том, что вскоре из-за меня кое-кто перестанет топтать эту волшебную землю. Холодные тона ложились на страну. После ужина (не отравленного) с тётушкой и Луной, у меня возник соблазн попочивать, но я удержался. Такие дела вот-вот должны были произойти… Несколько долгих минут, я бродил по кабинету, нервно пожёвывая кусок какого-то совершенно деревянного, но тем не менее прилично стоящего сыра. Если я собираюсь ещё хоть что-то сделать в этом мире, мне понадобятся надёжные ребята. Кто из гвардейцев себе на уме? Кто из них отчётливо понимает, что иногда жизнь и правление принцессы важнее прямо отданного ею приказа? Я не был каким-то сверхправителем, идеально разбирающимся в каждом паже дворца, а услугами Рэйвен или её подчинённых мне тоже пользоваться не хотелось, так что на поиск и изучение досье всех дуболомов Селестии ушло несколько часов. Окончательно наступила ночь.***
Дверь в спальню с шумом слетела с петель, после чего я со вкусом прошествовал через дверной проём, презрительно улыбнувшись. – Что происходит?! Селестия милосердная, ну и колпак. Не хотел бы я умереть, в таком дурацком колпаке. – Именем эквестрийской короны я обвиняю вас… Нет, не так. Вы совершили государственную измену, поставив под сомнение мою власть и власть всего моего рода. Как принц, я имею право судить вас незамедлительно. По законам, наказание за государственную измену – смертная казнь. Последнее слово? Как я вообще умудряюсь так уверенно и холодно держаться? Ухмылка должно быть, деревянная. Вечная слава инерции и автопилоту. – Мы ведь друзья! – голос дрожит. А у кого бы не дрожал? Может, у Луны бы не дрожал. Я истерично рассмеялся. – Привести приговор в исполнение! Стражники, обступившие за время нашего разговора кровать, проткнули Филси во множестве мест. Насколько я могу догадываться. Я не смотрел на эту гадость, но от звуков никуда не денешься. Труп хрипел, хрюкал и булькал. Впрочем, мы живём во времена, когда желания имеют свойства исполнятся – довольно скоро это безобразие любезно заглушило что-то мелкое, розовое и визжащее. На секунду у меня возник соблазн заткнуть и розовое, но стражники бы приказ не оценили, а у меня самого не хватило бы сил. Просто шучу. Но память свидетельнице пришлось почистить. Мне так понравился план Филси, что я позаимствовал у него идею с одновременным ударом – всех заговорщиков закололи ровно в четыре часа ночи по моему приказу. Я сделал это не потому, что не хотел делится с ними властью. И не потому, что я был оскорблён попыткой холопа поднять копыто на моих родственниц. Филси был моим другом. И он здраво рассудил, что родство для пони у власти мало что значит. Монархи, как сказала мне Рэйвен, постоянно душили своих родственников, если у них на то были хоть какие-то основания. Но он допустил ужасную ошибку, предположив, что одна жалкая ссора способна поставить крест на моей дружбе с Селестией. Мы с ней очень близки. Я уже говорил, что я был единственным её другом на протяжении более чем дюжины лет? Конечно, у меня мерзкий характер, но Филси зря решил, что это значит, что у меня нет друзей. (Скорее наоборот – у меня мерзкий характер, как раз из-за моих друзей). Можно ли было ограничится тюремным заключением? Не думаю. Эти пони решили, что они имеют право убивать. Что, если они однажды окажутся на свободе и всё-таки осуществят задуманное? Что, если чернь вздумает взять с них пример? Поэтому я, в свою очередь решил, что их надо убить. И это ни капли не лицемерно. Как я уже говорил, важно знать, кого именно готовы убивать пони, готовые убивать. Я не имею ничего против себя или стражников. Мы просто защищаем монополию диархии на насилие. Когда всё было кончено, я пошёл спать. А проснулся я от того, что дверь в мою спальню снесло с петель. Я в ужасе подумал, что надо было побольше пони казнить, и теперь мне крышка, но затем я разглядел в царящем повсюду мраке принцессу Луну. – Здравствуй, прабабушка, – ехидно поприветствовал я ночнолошадь. Обычно я не использую против неё это оружие, но нужно же мне как-то ответить за дверь! – Прости за вторжение, Блюблад, – принцесса проглотила подколку. – Но я вынуждена спросить: кого и за что? Ах да. Сон. Ещё один элемент хорошего плана, который мне стоило бы учесть. Не бодрствовать до смерти, конечно, а поговорить с пони снов перед сном. Дверь осталась бы цела. – Всё в порядке, Луна. – Я сел в постели, чтобы разговаривать было удобнее. – Я не нарушил закон. – Само собой. Ты принц, ты имеешь право казнить и миловать посредством особых указов кого угодно и за что угодно. – Несколько пони посвятили меня в свой заговор, целью которого было убийство тебя и тётушки. Я казнил их. – Сестра уверяла меня, что теперь другие времена, – удивлённо заметила Луна. – Времена действительно другие. А потому я постарался провести всё так, чтобы нипони не знал о казни, и тебя прошу держать в тайне то, что ты узнала. Я не боюсь осуждения толпы или того, что будущие заговорщики будут обходить меня стороной. Я просто не хочу, чтобы Селестия узнала об этом. – Хорошо. Если тебе интересно, я поддерживаю твоё решение и твои жестокие методы, дитя. Кое-что, похоже, никогда не меняется и Эквестрии нужны такие пони как ты. Но моя сестра меняется, и, боюсь, я пока не слишком хорошо понимаю, как именно. Скажи, что будет, если она узнает? – Она лишит меня права казнить кого-либо – ведь на самом деле это атавизм, и она сама не пользовалась им ни разу за всю историю. – И только? – Ещё это разобьёт ей сердце. – Ты прав. Она всегда была такой доброй! – мы обнялись. И каждый вспоминал о такой милой, наивной и по-опасному беспечной доброте солнечной повелительницы. На следующий день я впервые за неделю победил, удачно скомбинировав в атаке двух коней и пешку.