Метелица

6. Операция “Русалочка”

Услышу плеск в камышах, Увижу чьи-то следы… Не дотяну до воды, Не дотяну до воды… (Ночные Снайперы - Пароходы)

1984 год. Кронштадт.       Ночь выдалась холодной до омерзения. Ледяной ветер выворачивал карманы, сдувал шляпы и трепал уставшие от таких вот издевательств ветви деревьев. Ветер был зол, вне всяких сомнений, но еле переставляющий ноги по темной улочке капитан второго ранга Борзенков, был еще злее. Последние несколько дней (и ночей, конечно же) его тусклой, обшарпанной как металл родной подлодки, жизни, проходили, увы и ах, по одной и той же схеме. Вечер начинался в ресторане - да-да, вот в этом самом, чьи двери сейчас плюются людьми в обе стороны - там же он и перетекал стремительно в глухую ночь: в первой половине было сплошь вино, во второй, если его было не так уж и “сплошь”, появлялась уже и женщина, появлялась уже и очередная чужая квартира, откуда он выбирался часов в шесть утра, заползая в ближайший трамвай и теряя там сознание под грохот и лязг, а в середине дня удивленно изучая оставленные на его лице трамвайным стеклом же синяки.       Сегодняшняя ночь, впрочем, из привычного уже графика выбилась, сделав это весьма гадко - в эту самую ночь бывший злее ветра капитан второго ранга Борзенков проводил уже второй час не в ресторане, а в мучительно нудных и беспросветных поисках своего несчастного кошелька, который, очевидно, вылетел где-то по пути. Людей на узкой улочке, куда он вырулил сейчас - именно досюда дотащил его старенький, попыхивающий дымом автобус - не наблюдалось, не наблюдалось их и когда он только здесь оказался, значит, если ему сильно повезет…       Он услышал это, когда завернул в какую-то тусклую подворотенку. Этот…звук был выше его понимания, никогда прежде он не слышал ничего подобного, хотя, казалось бы, каких только голосов не успел наслушаться за свою жизнь. Это было лучше - лучше, чище, прекрасней всего, что он слышал. Восхитительный сплав текущего неведомо откуда прекрасного голоса и небесной музыки, сладкой, вязкой, манящей…       Капитан второго ранга Борзенков забыл о потерянном кошельке, о ресторане, об очередной женщине на очередную ночь. Забыл обо всем, кроме этого чудесного голоса, который продолжал что-то вливать в его недостойный такого ангельского пения разум… о чем-то просить, что-то приказывать…       Он знал, что нужно делать, знал четко и ясно, словно эта истина была с ним с самого рождения. Не помня себя от восторга и желания побыстрее увидеть, наконец, источник чудесного звука, Борзенков кинулся в подворотню, и, мигом проскочив ее, выбежал в пустой серый двор. Звук притягивал огромным магнитом, звук безошибочно задавал направление - и Борзенков бежал на него со всех ног, в два прыжка преодолев небольшую лесенку у дверей парадной и влетев в дом, в холодную тьму, где…       Где он, наконец, понял вопрос, что задавался ему уже бесчисленное множество раз, что тек ему в уши снова и снова. Вопрос был прост, а следом за ответом лежало немыслимое блаженство, надо было лишь его дать, дать быстрее - что может быть проще и приятнее? Чудесный голос спрашивал, где вещь, что они только что привезли в страну, где эта чертова деталь, с трудом уместившаяся даже внутри исполинской атомной подлодки…конечно же, он может, конечно же, он скажет, конечно же, он…       Что, в конце концов, в этом плохого? Борзенков говорил, захлебываясь словами и слюной, стремясь угодить голосу, выкладывал все, что знал с такой скоростью, с какой не говорил никогда, пытался вспомнить каждую подробность, каждую мелочь, что может быть важна для голоса - для этого всемогущего голоса....       Голос дал ему понять, что нужно подойти ближе - ответ был дан и его ждет обещанная награда. Вне себя от радости, Борзенков рванулся вперед, во тьму, почти что радостно крича…       Ангельское пение оборвалось так же резко, как и началось, зато Борзенков, наконец, смог увидеть его источник - пусть лишь частично, но ему и части этой хватило, чтобы сладкая одурь спала с такой скоростью, словно его окатили ледяной водой. Вглядевшись в два голубовато-зеленых глаза с вертикальными зрачками, в раскрывающуюся пасть с двумя рядами бритвенно-острых зубов - верхний ряд основательно выпирал наружу - это все вместе составляло заросшую какой-то сухой противной коркой морду - он не успел даже испугаться, лицо его вытянулось, но не от ужаса, а словно от какой-то вселенской обиды.       Когда спустя три с половиной часа тело было обнаружено, обида на лице все еще ясно читалась - пусть даже от него и осталась лишь половинка… Месяцем раньше.       Серое небо словно крышка гроба, готовая вот-вот захлопнуться, опуститься навсегда. Ветер - о, этот ветер - он воет с такой силой, что разговаривать можно лишь криком - у него давно уже охрипло все горло от этих самых воплей. Где-то внизу - если, конечно, предположить, что там, за крутым обрывом, там, дальше черной бездонной пропасти, действительно что-то есть - шумит бурная река. Катится она, изгибаясь, все дальше и дальше, к самому водопаду, чтобы рвануть оттуда вниз бешеным пенящимися потоком, разбиться тысячами тысяч брызг о холодные равнодушные камни…       Стоя здесь, на краю, он - лейтенант Алеев - нет, уже контролер Алеев - чувствует, как разбухает внутри страх, как покрывается лицо и руки предательским липким потом, как работают в ушах кузнечные молоты, бьющие по каким-то незримым наковальням со всей своей силы. Вопреки расхожему выражению, из бездны на него ничего не глядит, кроме, разве что, неминуемой смерти…       -Хорошая сегодня погодка, а? - этот смех вернул его в реальность, возвращаться куда он так не хотел, так не спешил. - Ну что, лейтенант, побежали?       Над зияющей бездной натянут тонкий провод - такой тонкий, что по нему даже мышь не пробежит. Безжалостный ветер мотает его из стороны в сторону, только что не вырывая из вбитых в землю крюков…       -От обрыва до обрыва, - его хлопают по плечу, заставляя обернуться. - Ты как, глазки-то замотаешь?       Неудачник веселится вовсю, сейчас он кажется ему еще более безумным, чем прежде. Звенят повязанные на тонкую шею цепочки, дергаются веревочки. Развевается на ветру его дикая шевелюра с синими клочьями. Пляшут в глазах искры такой чистой, такой детской радости, что становится не по себе даже больше, чем от вида пропасти.       -Впервые на арене - великий и ужасный контролер Алеев! - резкий толчок в спину - прямо к краю пропасти. - И начнем мы, как и полагается, со смертельного номера! Смертельного номера, который отучит нашего контролера бояться смерти! - следующие слова он почти шепчет ему на ухо. - Нет-нет, лейтенант. Бояться не надо. Ты сегодня с ней подружишься.       Где-то внизу бурлит река. Интересно, куда она унесет его кости? Как далеко? Найдет ли их кто-нибудь потом? Нет - будет ли искать, что точнее?       Закончив застегивать на ногах тяжеленные кандалы, Четвертый ловко встает на руки - и, удерживаясь всего на одной, повязывает себе на глаза полоску из темной ткани. Невозмутимо шагает к краю.       -Все очень просто, лейтенант - бежим с одной скоростью. Моей, - ухмыляется Неудачник. - Отстанешь - косточки твои птички доклюют. Ну что, готов?       -А к этому можно быть готовым? - мрачно говорит он, шагая к самому краю.       -Можно, да не нужно! Выкинь все из головы, лейтенант, выкинь прочь, тогда легче будет. Тебе не нужно примеряться, тебе не нужно думать, куда ступить. Чем больше будешь это делать, тем скорее сыграешь нам ласточку. Очень, я бы сказал, неудачную ласточку-то…       Еще шажок. Внутри все отчаянно протестует против этого…этого безумия - человек к такому не готов, человек так не может, человек…       -Оставь в голове только ветер, лейтенант. Поверь моему опыту - если у тебя скопилось слишком много мыслей, просто беги - беги, пока все к чертям не вылетят!       Неудачник в один прыжок становится на провод. Руками.       Где-то там, внизу…       -Представление начинается! - хохочет Четвертый, и, перебирая руками, бежит вперед по тонкому проводу, заставляя сомневаться в том, что это все еще не какой-то сон - сон, который никак не желает заканчиваться…       Страх сжимает его в своих тяжелых объятьях. Вертолет сюда не придет. А проход за собой Неудачник подорвал - нет пути назад, есть только…       Есть только провод. Провод и бездна.       А вот времени нет, нет совсем - ждать его никто не собирается - а выйти из поля значит умереть…       Сердце вот-вот, наверное, выпрыгнет через глотку вместе с желудком. Умирать не хочется, не хочется отчаянно, но рядом с этим воплощением хаоса все наоборот: желаешь умереть - стой себе на месте, желаешь жить - беги через пропасть по этому тонкому…       Шаг на провод. Шаг над бездной.       Его не будут ждать.       Все внутри протестует, когда он закрывает глаза - но так действительно легче, видит Бог, легче. Все внутри сходит с ума - мир вокруг-то уже давно сошел - когда он бежит вперед, не размыкая век, бежит, крича что-то своим охрипшим голосом, пытаясь через крик вытолкнуть наружу и весь скопившийся в нем страх…       Вокруг не провод, вокруг широкая и безопасная дорога - иначе и быть не может, иначе бы он уже давно свалился и…       Вокруг не провод. Вокруг не провод.       Да, давай. Повторяй это почаще…       Под ногами не провод. Под ногами…       Под ногами уже определенно не провод.       Едва эта мысль приходит ему в голову, как тут же приходит и боль, боль от моментального падения – но, на его удивление, оно длится чуть больше секунды, хотя кричал он, кажется, целую вечность.       Глаза открывать не хочется. Под расцарапанными в кровь руками что-то холодное и острое. Камни, наверное. Глаза открывать не хочется – ведь тогда придется поверить в реальность того, что только что…       Глаза открывать вовсе не хочется, но он все-таки это делает - и видит пред собой лишь землю и камни. И чьи-то ботинки.       -Долго еще валяться собираешься? - хохочет Четвертый.       Все еще не в силах собрать разлетевшееся на ошметки чувство реальности, лейтенант поднялся на ноги и тупо уставился на свои собственные руки, перепачканные в крови. Лишь спустя полминуты он смог оторваться от этого зрелища и повернуться назад, к пропасти.       Пропасти, которую они только что…       -Надеюсь, теперь тебе лучше, лейтенант, - весело произнес Неудачник. - Я бы предложил еще разок наперегонки, но это надо было второй провод тянуть сразу…       -С-спасибо, обойдусь, - хрипло бросил Алеев, вытирая расцарапанные руки о рукав. - До сих пор не могу поверить, что мы только что сделали.       -Да ладно тебе, это еще даже не начало. Ты пойми, тебе нужна ломка, и чем сильнее, тем лучше. Здравый смысл тебе не очень-то поможет, когда перед тобой будет, например, Апостол. Ты в него стреляешь, а его тело тупо возвращается во времени назад, словно ничего и не было. Или когда маг…       -Я понимаю, - медленно кивнул лейтенант. - В конце концов, я сам все это затеял…       -Именно! - расхохотался Четвертый, державший сейчас на вытянутом мизинце острый боевой нож - само собой, лезвием к пальцу. - И хочу тебе сказать, я давненько так не веселился! Как тебе удалось из нашего старого дьявола разрешение-то выбить, поделись? Ты так ведь и не рассказал, а это, лейтенант, меня несколько печалит. Если ты продал свою потрепанную душонку, чтобы дать отряду выйти в люди на пару деньков, то я хочу хотя бы быть уверенным, что не по дешевке…       Лейтенант ничего не ответил - бросив еще один взгляд в сторону пропасти, он почувствовал, что ноги его подкашиваются. Разум вступил в свои права и теперь давил на него со всей силы, как всегда бывает, когда осознание миновавшей его лишь чудом смертельной опасности начинает проступать. Обессилев за какие-то доли секунды, он сполз вниз, на холодные камни.       -Не, ты явно хочешь еще один забег, - хитро улыбнулся Неудачник – сейчас он стоял на одной руке на самом краю пропасти. - А можно вот чего - привяжем к тебе какой-нибудь бо-о-о-ольшой булыжник…       -Угомонись, - тяжело выдохнул Алеев. - Тогда и расскажу.       -Если я угомонюсь, то уже навсегда, забыл? - безумный взгляд Четвертого было не так-то просто выдержать. - Вот чего, лейтенант. Я редко кому это говорю, на деле, но ты таки дорвался. Как же оно там звучит? Надо бы в словарике глянуть…в разделе устаревшего…а, точно. Спасибо. Спасибо, что дал воздуха глотнуть. Кстати, - улыбка Неудачника стала еще безумнее. - А до тебя не доходило, что я могу сейчас рвануть когти в любой момент?       -Что?       Эта фраза подействовала более чем отрезвляюще, однако, прежде чем Алеев успел не то, что подняться с места, а просто что-нибудь придумать в ответ, Четвертый уже был тут как тут - подскочил к нему, звеня всеми своими цепочками.       -А что слышал. Кислого здесь нет, а ты еще не доломан. Рассудок уцепится за то, что “правильно” - и потому ты меня взять не сможешь. А мне достаточно будет только тебя спровоцировать чутка - и все, трупик готов. Потом собью вертушки…да хоть бы этой галькой, спущусь в город…я давно в цирке не был, лейтенант. Очень давно. Может, я захочу весь город в цирк превратить?       Подойдя еще ближе - и безумно вращая глазами - Четвертый подкинул в воздух нож, которым игрался до того.       Вопреки очередному расхожему выражению, ничего пред глазами Алеева не пронеслось - попросту не успело.       -Последний раз спасаю, - рассмеялся довольный удачной шуткой Четвертый, державший нож двумя пальцами - его острие замерло в нескольких миллиметрах от головы контролера. - Да расслабься ты, слышишь, нет? Шучу я. На кой черт мне уходить искать цирк, когда вы, ребята, мне его каждый раз сами доставляете? Вот скоро на Прародителя пойдем, наверное… - Неудачник отскочил назад резким кувырком. - Вот это будет номер так номер. Афиши стоит начать клеить уже сейчас…       -Тебе что, вообще никогда не бывает страшно? - поинтересовался лейтенант. - Или как?       -А чего мне бояться? - голос Четвертого на какие-то мгновения утратил обычную веселость. - За себя отродясь не трясся, а за других…нет их больше, тех других. Так что есть там кто рядом, нет, мне уже все едино, - лицо его снова прорезала безумная улыбка. - Ты это, тему-то не меняй, лейтенант. Мне это жевание соплей вовсе не надо. А что мне надо, ты уже слышал - как тебе удалось для нас пару дней воли выбить - вот чего я знать-то хочу. Колись давай.       -Это было тяжело, - помолчав какое-то время, произнес контролер. - Полковник прочитал мне целую лекцию…       -Значит, ты просишь организовать тебе пышные похороны. Причем похоронить вместе с тобой еще тьмы и тьмы ни в чем не повинных людей…       -Товарищ полковник, я…       -Нет, лейтенант. Ты просишь именно об этом, - лицо Щепкина было мрачнее тучи. - Ты был назначен контролером лишь месяц назад. Неужели ты думаешь, что за месяц, что знакомился со “стрелами”, ты успел их изучить до конца? Что смог - я бы мог посмеяться, если бы видел в глупости что-то смешное - заслужить их доверие?       -Я так не думаю.       -Тогда как мне понимать твое…прошение? Расценить его как акт саботажа? Знаешь, это карается…       -Я знаю, чем, - резко произнес Алеев. - Могу я сказать…       -Говори. Один раз я тебя выслушаю.       -Спасибо, - наклонившись вперед, к столу, лейтенант взглянул в старые глаза главы “Атропы”. - Вы много говорите о человечестве, о его предназначении. О роли его защитников, последних защитников, которую играем мы уже много лет. За время, что я здесь, я многое увидел и многое узнал. Нет, подождите. Я понимаю, что это лишь крупицы в сравнении с тем, что знает Директорат, но тем не менее. Я бы мог завести разговор о том, что, работая, как вы говорите, ради будущего человечества, будущего, свободного от чудовищ, мы этих самых чудовищ используем на всю катушку. Но я лучше скажу вот о чем. За время, что я успел провести со “стрелами”, за время, что я изучал личные дела “стрел” предыдущих, я успел понять, на чем все держалось в отряде с момента его создания. На страхе. На страхе смерти, страхе наказания, страхе…страхе черт знает чего еще. Но вы же сами прекрасно понимаете, что страхом ничего не склеишь - при первой возможности все расползется по швам. Сколько контролеров отряд уже имел? Сколько? И почему все они кончали в двух местах - в морге и комнате с мягкими стенками? Товарищ полковник, при всем уважении - вы сами дали мне возможность пройти этот путь. Вы поддерживали меня на всем его протяжении, до тех самых пор, пока я не стал контролером вашего отряда. Но теперь, когда я вступил в права его командира, вы говорите, что я не имею права даже на такую…мелочь?       Глава Второй Площадки молчал долго - в какой-то момент начало казаться, что он и вовсе не ответит. Наконец, он ответил - все тем же мрачным, тяжелым голосом:       -Дело не в страхе. Дело отнюдь не в нем…       -Тогда в чем же?       -В том, лейтенант, что слушал ты меня не очень-то и внимательно. Все дело в вопросе выживания. Все “стрелы”, равно как и другие нелюди, знают свое место, свое положение в человеческом обществе, которое позволило им существовать. Подружись с ними, начни видеть в них людей - и они зададутся вопросом - а почему же людей в них не видят все остальные? Может, они неправы? Может, они хуже? Может, они не нужны? Мы держим их на короткой цепи, лейтенант, но эту цепь очень легко порвать, даром что она и так уже натянута до предела. Дай им понять, что они “тоже люди” - они поднимут голову и начнут оглядываться по сторонам. Начнут задаваться вопросом, кто же они на самом деле…и знаешь, какой ответ они себе найдут? Посмотри на магов. Посмотри на Апостолов. Посмотри на тех, с кем мы сражаемся. Они считают, что они выше, а мы по их умозаключениям просто дерьмо, уж прости за выражение. И обращаться они с нами считают возможным соответственно. Я видел это множество раз, лейтенант. Я видел, и я знаю, как они мыслят. Вопрос выживания, лейтенант. Нам непозволительно уступать. Нам непозволительно давать им мысль, что они в чем-то лучше. Нам непозволительно давать им надежду. Потому что если сегодня эта нелюдь разглядит в себе человека - завтра она набросится на нас. Ты меня понял?       -Я понял, что вы человек невероятной решимости и верности своему делу, - помолчав какое-то время, осторожно произнес Алеев. - Но я - пока еще - контролер вашего отряда, и потому прошу вас повторно. Пока в нас нет нужды, дайте нам немного свободы. Дайте возможность выбраться за пределы этих стен, за пределы этого острова. И знаете, зачем? Да затем, что грош цена такому отряду, в котором на командира бросятся скорее, чем на врага. Пока у нас есть время, дайте мне их узнать. Дайте хотя бы попытаться. Попытаться понять, кто они, чем живут и чего хотят…       -Дайте мне выпустить в свет четверых чудовищ. Дайте мне умереть, - передразнил его полковник. - А знаешь что? Я сделаю это. Просто для того, чтобы ты понял, насколько ошибся в своих последних словах.       -Это в каких же?       -Они ничем не живут, кроме войны. Они не умеют ничего, кроме как убивать. Они не хотят ничего, кроме покоя от всего этого. Ты получишь свое разрешение, лейтенант. У вас будет пара дней…на то, чтобы ты увидел, как глубоко ошибаешься, видя в “стрелах” людей. Но ты должен будешь выполнить свой долг до конца. Ты ведь понимаешь, о чем я?       -Так точно, - сжав зубы, произнес Алеев. - Если кто-то из них будет угрожать людям, и другого выхода не останется, я исполню функцию контролера.       В кинотеатре было не очень уж много людей - то ли фильм все-таки был не особо интересный, то ли свою роль играло то, что на дворе стоял понедельник, а часы на стене показывали девять утра. Как бы то ни было, на странную троицу в заднем ряду у самого края внимания не то что никто не обращал - это вовсе почти некому было делать. А вот если приглядеться…       Один - невысокий, закутанный до горла в потертую шинельку, кутал лицо в нескольких шарфах - когда кто-то проходил мимо и оказывался слишком близко, он старательно изображал простуженный кашель. Другая - коротко стриженная, с небрежно выкрашенными в невнятно-темный волосами, то и дело нервно озиралась по сторонам, особенно на третьего - худощавого человека в военной форме, поверх которой было натянуто тяжелое пальто. Зрители из них были весьма странными, в основном потому, что чаще они смотрели не на экран, а друг на друга, словно опасаясь неведомо чего. Но вот один из них - тот, что был замотан в шарфы - вскочил на ноги, и, не отрывая взгляд от экрана, лихорадочно забормотал:       -Что они делают? Зачем тут штыковая атака? Они же могут отступить, заманить противника в…       -Юра, сядь. Это фильм.       -Они все делают неправильно, - человек в шарфах падает назад, в кресло - точнее, его втягивает туда сидящая рядом девушка. - Они же все погибнут.       -В этом-то и суть, - устало, приложив руку к лицу, говорит человек в военной форме. - Если бы все всё делали правильно, то сюжета бы не получилось вовсе.       -Я не понимаю, - упрямо повторяет Лин. - Зачем люди приходят сюда смотреть на это? Это кино создано чтобы показать распространенные тактические ошибки?       -Нет, - вздохнул, смиряясь с неизбежным, Алеев. - Вовсе не за этим.       -Помню, была как-то в кино, - мрачно говорит Притворщик. - Давно еще так, до всей этой херни. Человека что передо мной сидел, проиграли…       -Это как? - не понял лейтенант.       -Очень просто, - огрызнулась Крестова. - Проигрывают в карты случайное место в зале. Того, кто на нем зад разместит, ты во время сеанса и режешь…       На экране захлебывалась безнадежная атака, на экране стрекотал пулемет и валились в сырую землю тела.       -Надо было дождаться подкреплений…       -Ну чего ты так побледнел, рожа твоя контролерская? Не хочешь тоже сыграть? Продуешь - завалишь…ну скажем вот того, кто на третье кресло сядет…       Безнадежно. На что я только надеялся?       Признавать что полковник был прав, не хотелось - не хотелось вовсе. Но уже третий день - последний день чуть ли не зубами вырванной для “стрел” воли показывал, что глава “Атропы” не шутил. Члены личного отряда полковника действительно ничего не знали, кроме войны - а то, что знали, чем жили, чем интересовались или могли бы, сложись их жестокая судьба всего лишь чуточку иначе, из них вытравили уже давным-давно. Оставшиеся же крупицы они берегли, как зеницу ока, и в число посвященных в их тайны, в их жизнь - в жизнь отряда - Алеев не был. Пока что еще не был, и, признаться, не знал уже, что тут можно еще было бы предпринять.       Добравшись до города, он не нашел ничего лучше, чем предложить Первому посмотреть достопримечательности. Юрий, сообщив, что такой категории он еще не знал - то ли дело простое и понятное “полевое укрепление” или “имеющий стратегическую ценность промышленный объект” - взялся за дело всерьез: к вечеру совершенно ошалевший лейтенант получил исчерпывающий доклад.       -Здания в квартале слабо подходят для организации обороны, и крайне уязвимы для артобстрела, - такими словами начал Первый из “стрел” рассказ о походе в музей. - Специализированных оборонительных сооружений, мест скопления техники и живой силы выявить не удалось. Есть множество удобных снайперских позиций, местность вполне подходит для разведки в пешем строю. Воздушное пространство не патрулируется, прикрытия с земли также замечено не было…       -Хватит, - устало прервал его тогда раздосадованный лейтенант. - Хорошо поработал, свободен.       Со Второй, Притворщиком, все было еще хуже - настолько, что он в какой-то момент едва ли не проклинал себя за эту идею, за то, что таки смог уговорить полковника. В первый же день она попыталась бежать - как оказалось после, лишь для проверки: наградит ли он ее болью посредством контрольной схемы, или все же нет. Побег, впрочем, закончился минут через пять - заставив себя поискать по всем этажам большого старого дома, Вторая, наконец, вернулась, хрипло смеясь над контролером, которому, “как она и думала”, не хватило смелости ее убить на месте в самом начале этой смелой до самоубийства издевательской попытки. Номера в дешевой гостинице они снимали соседние - и когда вечером первого дня в его дверь постучали, лейтенант не особо удивился. Он даже ждал этого разговора - ждал с той самой полушутливой попытки к бегству. Но он и представить не мог, что разговор получится настолько тяжелым…       -Ну чего, так и будешь меня тут держать? - прорычала Вторая с порога. - Или как?       -Зачем…       -Уж точно не тобой полюбоваться, - мрачно проговорила Крестова. - Дело есть, товарищ контролер, - последние слова она выделила особо издевательским тоном, им же и продолжила. - Разрешите войти, товарищ контролер?       -Заходи, - он лишь пожал плечами, пропуская “стрелу” внутрь.       Анна двигалась легко и плавно, а звука ее шагов он - когда не без опасений отворачивался - и вовсе не слышал. Оделась она весьма легко, если не сказать больше - рубашка болталась на паре пуговиц, закатанные до плеч рукава позволяли увидеть черные точечки, куда вводились обычно иглы контактов, волосы растрепались по лицу, как могли…       -Только без глупых мыслей, командир, - бросила Крестова, неприятно улыбнувшись в ответ на его взгляд. - А то додумывать будешь в больничке, когда все что я оттяпаю пришивать станут.       -Никаких мыслей у меня и не было, - предложив “стреле” кресло в углу, лейтенант плюхнулся на диван у стены соседней.       -А что так? На нелюдей не тянет? - ядовито поинтересовалась Вторая. - Имеем предубеждения?       -Ты всегда так себя ведешь? - вопросом на вопрос ответил он. - Я же знаю, что ты можешь нормально разговаривать. Как нормальные люди. Зачем эта показная злость? Она погоды вовсе не делает.       -А чтоб ты не расслаблялся. Со мной же только так, зазевался - и все, пишите письма. Я же жутко опасная тварь. И мерзкая - ух до чего мерзкая…самой тошно, - очередной взрыв хриплого смеха. - Я думала, ты экзамены не потянешь. А смотри-ка, таки вылез в командиры. Доволен небось?       -По-разному бывает, - уклончиво ответил лейтенант. - Так что тебя ко мне привело?       -А то, командир, что херней ты страдаешь. Зря ты это затеял, ох как зря.       -Это - что?       -Сам знаешь. Это вот все, эту свободу показную, эти попытки “контакт наладить” или как ты там себе в головке своей дурной это обрисовал. Думал, пару дней свободы нам выбьешь и в ногах у тебя ползать будем? А вот шиш тебе. Меня так не купишь. Хочешь что знать, так я скажу - меня это только еще больше злит. А почему, хочешь знать? А потому, что толку нет в такой свободе. Свобода, ага. Свобода до ближайшего забора, а потом контрольная схема тебе напомнит, какой ты, нахрен, свободный у нас. Свобода. Свобода на три денька, а потом снова в казематы. Я тебя умоляю, ты за кого нас держишь вообще?       -Прежде всего, за людей, - резко ответил Алеев. - Мне доводилось выступать в роли командира, пусть и недолго, и я, честно сказать, не вижу особой разницы между вами и ими.       -Я наверное здесь должна расплакаться от умиления, да? Ой, смотрите, он в нас людей узрел. Санитары в “Авроре” во мне что-то не больно человека видели. Кусок мяса скорее. А с ним что хочешь, то и твори… - Анна тяжело посмотрела на лейтенанта. - Слушай сюда, один раз скажу. Не надо к нам в друзья набиваться, просто не надо. Это все до первого боя, шелуха, да и только. А вот в бою посмотрим, человек ты, или дерьмо, как все прошлые. Хотя я-то ответ тебе хоть сейчас предскажу…       Что же с ней делали, что она так озлобилась? Как пытались сломать?       Стоит ли это знать…вот уж вопрос так вопрос.       -Как там Перв…Юрий? - попытался лейтенант перевести тему. - Он считает так же?       -А никак он не считает. Он просто хочет, чтобы его в покое оставили - меньше таракашки в голове шебуршиться будут. И когда он хочет, чтобы его не трогали, мой тебе совет - ты его не трогай. А то узнаешь кое-что о боли, что только он один и знает. А потом еще и я добавлю.       -Я вижу, ты прямо стремишься его защитить…       -Сам себя защитить может, не маленький. Но он мне шкуру не раз спасал. И я ему. А вот ты…       А я - пришлый человек, незваный гость, пытающийся влезть в уже сплоченную семью. Даром что я должен быть их стражем, их убийцей…       Что палач пытается подружиться с казнимым…минут за пять до самого интересного…       -Не набивайся в друзья, - повторила Анна. - Ты им нам никогда не станешь. А про Юру хочешь знать, я тебе скажу - он когда помельче был, была одна там…в “Авроре”, тоже в друзья лезла. Ей опыты на нас ставить поручали, а она книжки приносила…тьфу, дура дурой. Знаешь, чего с ней было? А вот скажу тебе, чего - он как-то увидел, что ей плохо, плакала сидела, решил помочь. Ну как умел. А что он умеет, кроме того, как нервы в узел вязать? Один взгляд и она уже в отрубе… - Притворщик какое-то время помолчала. - Через неделю повесилась. Ей центр удовольствия спалили начисто. Как поняла, что больше такого никогда не испытает, так и связала себе петельку. А Юру потом еще полгода из палаты выдернуть не могли, сам на себя руки наложить пытался. Раз десять пытался…каждый раз иначе…       Алеев молчал. Не то, чтобы слов не было - в конце концов, он давно уже прочел от корки до корки личные дела всех своих подопечных…но один взгляд в эти злые серые глаза подсказывал, что лучше пока помолчать.       -А Сетка…ну, скорее всего, ты с ней озвереешь. Сам знаешь, почему - кому нравится, когда всю твою грязь наружу вытаскивают, и листают, как блокнотик? Только не говори, что грязи нет. Есть, есть, у всех есть…вы сами - грязь, - зло сказала Вторая. - Я все жду, когда ты мне по морде заедешь уже, командир. Напрасно, да? Вежливый ты у нас? Ну тебе же хуже…       -А что насчет Четвертого? Я с ним разговаривал, но не было похоже, чтобы он меня ненавидел…       -А ему и не надо. Ты поговори с ним еще пару деньков, и потом будешь говорить уже со стенками. С мягкими такими стенками в комнате с белым потолочком… - Анна поднялась на ноги. - Ну все, командир, я все сказала, а ты делай, что хочешь. И получишь, что заслужил…       Его ответа она не ждала - резко отвернувшись, Притворщик направилась к дверям - и, раньше, чем лейтенант успел хоть что-то сказать, найти хоть какую-то защиту от ее гневных речей, Анна уже вышла вон, оставив Алеева наедине с тяжелыми мыслями.       Что с ними сделали?       Нет. Не так.       Что мы продолжаем с ними делать? Кронштадт.       Тревожные синенькие огоньки двух мигалок плясали в окнах первого этажа. Окна были раскрыты настежь - из того, под которым стояла сейчас старенькая, пыхтящая движком почем зря, “скорая”, высунулась не одна голова, и даже не две, а все шесть - похожей ситуация была и в окнах по соседству. Люди толкались, шипели друг на друга, работали локтями и, почти не отрываясь, следили за окруженным подъездом. Как ни странно, то, ради чего весь двор сгрудился сейчас в паре ближайших к подъезду точек, еще не было вынесено наружу. Вот вышел последний из прибывших на место врачей, вот вывели под руки белую как мел, осунувшуюся женщину с пустым, остекленевшим взглядом - всего минут десять назад она кричала так, что странно как не лопались стекла. Вот вновь показался молоденький милиционер с зажигалкой - сидя на самом краешке широкой скамейке, он уже минут десять пытался закурить, каждый раз то роняя в грязь сигарету трясущимися руками, то банально не попадая очередной в крохотный язычок пламени…       Во двор, заунывно сигналя, въехала черная машина, омытая недавним дождем - одно ее появление словно стало сигналом, по которому сгрудившиеся у подъезда сотрудники милиции осторожно, но быстро оттеснили кучкующихся во дворе людей еще дальше - двое прошли мимо окон, весьма выразительно требуя у висящих там лиц провалиться обратно во мрак холодных квартир.       Тем, на кого особого внимания, по счастью, не обратили, повезло увидеть, как из черной машины вышло трое - бледноватый с лица человек в теплом пальто поверх военной формы, бывший значительно ниже его парень в шинели, чье лицо закрывало множество шарфов, оставляя на виду разве что глаза, да девушка с взглядом таким тяжелым, что оставшиеся во дворе зеваки невольно шарахались в стороны сами, уступая дорогу. Уступала странной троице и милиция - остановившись у подъезда, человек в форме занял лишь какой-то один коротенький вопрос - похоже, спрашивал номер квартиры - и, кивком поблагодарив, нырнул в парадную - его спутники последовали за ним. Хлопнула с противным лязгом дверь, заслонили ее две высокие мрачные фигуры…       Дверь в шестую квартиру открылась куда тише - ступив за порог, Алеев по старой привычке вытер ноги о коврик - словно это еще имело значение. Словно это еще…       -Работаем быстро, - протянул он сквозь плотно сжатые губы, едва ли не скрипя зубами. - Специалист от “Авроры” в пути, но надо убедиться, что никто не наследил уже…       Нервы его натянулись до предела еще в пути, сейчас же они и вовсе грозили лопнуть от чудовищного напряжения, а перегруженный лихорадочными мыслями мозг - треснуть и брызнуть осколками.       Это время должно было когда-то наступить - время его первого задания как контролера “стрел”. К этому времени он готовился с того самого момента, как попал в Клуб, этого времени он и сам, чего уж тут, ждал…       Но почему, черт возьми, его первая работа должна быть такой?       Кровь была размазана по выцветшим зеленым обоям так густо, словно ей пытались их покрасить сверху донизу, кровью же был буквально пропитан и скользящий под ногами трухлявый паркет. В этом хлюпающем болоте тонула вырванная с мясом дверная ручка, перевернутая в пылу борьбы вешалка, распотрошенный шкаф…       Кого-то из милиции - из тех, что вошли раньше - вывернуло всем, что было в желудке, еще на пороге гостиной. Лейтенант протянул чуть подольше - он даже смог сделать несколько шагов по комнате, прежде чем в деталях рассмотрел то, что было разбросано у окна - и вот тогда-то у него внутри тоже все заплясало. Оттолкнув в сторону тупо молчащего Лина, он рывками дополз до ванной комнаты, где и пообщался с раковиной как мог.       Мысли мчались, разрывая виски.       Шестой. Уже шестой. Это уже шестой…       Спокойно, спокойно. Надо выдохнуть. Сесть на край этой вот обшарпанной ванны и выдохнуть. Пара минут на успокоение нервов. Или не пара…нет, точно не пара. Чем больше, тем лучше…       Как он прикинул уже потом, в общем и целом ему потребовалось минут шесть-семь - за это время уже успел подъехать заказанный самым срочным образом специалист. Им оказался низенький лохматый тип возрастом лет за тридцать, с наглым взглядом и кучей монументальных работ за плечами, которые, очевидно, как он сам считал, давали ему право со всеми разговаривать быстро сводящим зубы менторским тоном.       Осмотр проводили в весьма спешном порядке - никто не мог поручиться за то, что милиция сдержит толпу надолго. Люди имеют свойство звереть, когда их убивают, а те, кто, по идее, должен выступать в роли защитников, лишь разводят руками. Осмотр проводили с мрачными лицами, перебрасываясь сухими, короткими фразами - специалист не в счет. Осмотр проводили, чувствуя усталость, злость и тошноту - специалист не в счет. Лина, похоже, не слишком проняло: то ли навидался чего похуже - да хоть бы на прошлых выездах по этому же делу - либо годы, проведенные на обеих Площадках, отбили Первому из “стрел” такие вещи как страх и отвращение - так, по крайней мере, думал сам лейтенант, переводя иногда взгляд на Вторую - та едва слышно ругалась себе под нос. Она могла ненавидеть свою неволю, она могла ненавидеть своего нового стража, она могла просто полыхать от ненависти к тому, что ей приходится делать, но, кажется, такие сцены словно давали ей на минуту об этом забыть, словно давали понять, для чего она нужна…       Чтобы больше никому не приходилось на такое смотреть.       Специалист из “Авроры”, однако, выглядел даже веселым - и уже одно это вызывало у Алеева желание заехать ему по наглой, поросшей жиденькой бороденкой, морде.       -Две девочки было, три мальчика…а это у нас кто? - вглядываясь в то, что лежало у окна, специалист изобразил задумчивость. - Так сразу и не скажешь, слишком мало осталось…привычный возрастной порог не превышен, никому из жертв не было больше двенадцати…этому у нас…хм…сколько, десять, кажется, вы говорили? Хм, занятно, занятно…       -Если он еще раз скажет, что это может быть занятно, я ему шею сверну, - прошипела Анна.       -Это шестой, доктор, - напряженно сказал Алеев. - Седьмого нам не простят. Вы можете уже сказать хоть что-то вразумительное. Кто работает? Апостол?       -М-х-халадой ч-челове-в-ек, ну в само-о-ом деле… - издевательски протянул специалист, словно не замечая убийственного взгляда Второй. - Жертва приличного Апостола, как знает любой, уделивший должное внимание образованию, обычно представляет собой не более чем высушенную мумию. А тут у нас ребеночка хорошо так погрызли…и так художественно разбросали…ни один приличный Апостол так делать не будет, потому что если уж он дожил до становления, то учится вести себя…кхм…правильно…       -Короче. Кто?       -Думаю, можно с большой долей вероятности утверждать, что мы имеем дело с гибридной особью…вероятнее всего, уже в состоянии тяжелого помрачения рассудка…если бы он присовокупил к этим убитым остальное здание и, скажем, пяток ближайших, я бы совершенно точно сказал, что он уже за гранью Киновари, если вы предпочитаете…хм…народные термины. Но эта избирательность…этот подход к жертвам…вы видите - взрослых обитателей квартиры он попросту поломал и оставил по углам, пусть даже кусками. Ребенком он питался. От этого тела осталось больше, чем от прошлых деток, так что это, я считаю, несказанная удача - по крайней мере смогу изучить получше отпечатки его зубов… - специалист от “Авроры” противно усмехнулся. - Нет, это точно не Киноварь. Он как-то ее сдерживает, и в нужный момент выпускает, в нужный момент стремительно спускается вниз по эволюционной лестнице к чему-то совершенно первобытному…это просто…       -Чудовищно.       -Восхитительно, я хотел сказать. Методы блокировки их импульсов - новые, еще не известные нам - это могло бы стать весьма и весьма интересно. Я могу рассчитывать, что вы хотя бы попытаетесь доставить мне его тепленьким? Или, как принято на Второй Площадке, сразу будете шпиговать свинцом?       -В школе, где учился прошлый ребенок, есть дети человека, у которого, в свою очередь, есть весьма солидные связи, - тяжело выдохнул Алеев. - И есть также и опасения, что его семья может быть следующей.       -Так вот почему вы здесь…       -Да, - чувствуя невероятное отвращение, произнес лейтенант. - Были дернуты кое-какие рычаги, и дело попало на особый контроль. Вот почему мы здесь.       Вот почему мы здесь. Вот почему нас сюда послали - не из-за шести большей частью съеденных детских трупов, шести вырезанных под корень семей. Лишь из-за того, что у какой-то шишки из посвященных затряслись поджилки.       Сколько же детей, интересно, оно должно было сожрать, чтобы нас послали обычным порядком?       -Ладно, дайте пройдемся поэтапно. Что нам уже известно и что мы уже предприняли, лейтенант?       -Это не местные. Согласно нашим спискам, в городе проживает лишь одна семья с нечеловеческой кровью, настолько уже разбавленной, что три последних поколения умирали все как один своей смертью…       -Зверь всегда будет зверем, контролер.       -Они активно сотрудничают со следствием, - несколько резко ответил Алеев. - Прекрасно понимают, что такие события могут повлечь за собой новую волну зачисток…боюсь, если они найдут нашего убийцу первыми, то вам его точно доставят в разобранном состоянии. За последние десять лет здесь не было также зарегистрировано никакой иной сверхъестественной активности…мы проверяли версию с магами, само собой. Знаете, какая-нибудь тварь, сорвавшаяся с цепи…       -Убивала бы всех без разбора. А тут у нас охота на тщательно отобранных жертв. Город, конечно, уже давно перекрыт?       -После третьего убийства, - кивнул Алеев. - Сотрудники нашей Площадки осуществляют тайные проверки. Проскользнуть, не являясь человеком, сквозь их ряды, будет весьма и весьма непросто.       -Заезжая гибридная особь, управляющая импульсом вместо того, чтобы позволять ему управлять собой. Весьма разборчивая в еде…       -Я его точно сейчас урою, - прошипела Анна.       -Я займусь телами и квартирой, - не обратив на Вторую ровным счетом никакого внимания, добавил специалист. - Завтра к вечеру, самое позднее - послезавтра с утра - результаты уже будут у вас. Многого не обещаю, чудеса я творить не обучен, но что могу, то обязательно проверю, - голос его был сейчас необычайно серьезен. - Если возможно, возьмите все-таки живым. Обещаю, умирать оно не будет долго. А вот мечтать о смерти будет до самого конца…       Многотонный серый грузовик не спеша катился по узкой улочке, создавая отличный повод для гневных воплей и истеричных сигналов плетущихся позади машин, равно как и для попыток нахального обгона. Алеев их ни в чем не винил - увы, но возможность прибавить скорости отсутствовала как таковая - если они, конечно, хотели добиться хоть каких-то результатов.       В кузове было холодно, холодно настолько, что он опасался лишний раз прикасаться к металлу стен голыми руками. В кузове было тихо - если, конечно, выкинуть из внимания шум мотора и тихий писк приборов…       И конечно, слабый, едва слышный голосок Сетки, что искала их цель.       За дорогой, к счастью, было кому следить, и потому сам лейтенант наблюдал, в свою очередь, за призраком в огромном кресле, призраком, чье лицо надежно скрывал огромный тяжелый шлем. Ей давно не приходилось работать на таких скоростях, ей давно не приходилось так выкладываться - и напряжение, сковавшее сейчас Ольгу, чувствовали все, кто был рядом - чувствовали куда глубже, чем как если бы дело было с кем-то обычным. Время от времени показания очередного прибора становились совсем уж нехорошими, прибор истерически пищал, подавая сигнал - и он спешил к креслу, куда просто так сейчас никогда бы не подошел, спешил отрегулировать уже готовую пойти вразнос систему, спешил снять жизненные показатели и, если на то была нужда, сделать еще один укол - на холодном полу у кресла уже валялось две использованные ампулки. Сетка работала на износ, несмотря на его отчаянные протесты - она была полна решимости добиться результатов уже сегодня. Он знал, почему - и именно поэтому не мог за нее не волноваться, даже понимая, что его страх, моментально передаваясь Ольге, усложнял ее работу. Время от времени отголоски того, что она пропускала через себя на бешеной скорости, отправляя разум все дальше и дальше, касались и его, и он каждый раз вздрагивал, чувствуя, как мимо проносится очередная чужая жизнь.       Она - усталая женщина у продуктового ларька, она - пятеро мальчишек, играющих в футбол за высокой ржавой оградой. Она - алкоголик в грязной постели, которому уже недолго осталось, и который вот-вот ощутит всю невыносимую тяжесть бытия с утра пораньше, она - птица с подбитым крылом, мышь, дергающаяся в капкане, опечаленный неудачной операцией врач, простуженный студент, стучащий в дверь библиотеки, она - рабочий на заводе, не спеша докуривающий последнюю папироску из смятой и выброшенной в урну пачки, проигравшая бой за горстку объедков умирающая с голоду уличная собака, она - солидный чиновник в солидной машине, она - неудачливый грабитель, который должен завтра вернуть долг…       Она - Ловчая Сеть, что растягивается над домами и улицами, запуская свои холодные невидимые побеги во всех и каждого, касаясь лишь на какую-то долю секунды - этого ей достаточно, чтобы понять - то человек, то не ее цель…       Ползет машина вперед, ползет сонной пьяной черепахой. Следит контролер за приборами - и, что куда важнее - за пересохшими губами Ольги, с которых вот-вот сорвется…       -Налево, - да, вот и оно. - Вперед.       Что-то есть?       Он боится говорить в ответ, боится сбить ее с ритма, на который Сетка настраивалась несколько часов. Он лишь думает для нее, надеясь, что этого будет достаточно…       След нечеткий. Не мешайте.       Отшатнувшись - чувство такое, словно ему только что отвесили по лицу, причем неслабо так отвесили - Алеев оперся о стенку, боясь упасть на пол. Теперь страшно даже думать.       Не уверена. Пока не уверена.       Один за другим, гвозди мыслей ее вбиваются в его распахнутый для Сетки как старая потрепанная книга разум.       След нечеткий. Голод, злость, ярость. Отчаяние. Глубже эмоций не попасть.       -Почему? - решается он подать, наконец, голос.       Слишком мощная защита. Я рядом, но я вижу только туман. Я почти внутри, но вижу только верхний слой. Она буквально окутана…       -Она?       Все, что могу установить по поверхностному слою - оно женского пола. Простите. Больше пока ничего не…       Вой приборов заставляет утихнуть даже мысли. Со всех ног бросившись к креслу, Алеев в ужасе уставился на экран.       -Это предел! - рявкнул он, наплевав уже на всякую и всяческую осторожность. - Отключайся, немедленно!       Его рука, уже тянущаяся к нужному рычажку, так до цели и не доходит - подчинив его разум так же легко, как разум комара, Сетка отбрасывает контролера назад, к стене. Она намерена продолжать, а он даже не может задействовать блокировку, что по дурости отключил утром, думая, что так сможет хоть чем-то помочь…       Она намерена продолжать и никаких помех не стерпит - удивительно, насколько сильным может быть это хрупкое существо в огромном кресле.       Простите. Не вмешивайтесь. Я справлюсь. Я почти…       -Ты…рехнулась… - выдохнул Алеев. - Убьешься, дурочка…       Я зафиксирую ее. Я почти получила образ, лейтенант.       Лицо Сетки скрыто под шлемом, но он не сомневается, что сейчас оно искажено болью, руки ее в припадке стучат по подлокотникам. Тщедушное тельце выгнулось вперед, натужно хрипя.       -Не надо! Зачем…ты…       Она больше никого не съест. Я зафиксирую ее сейчас…       Он ничего не может сделать, он ничем не может ей помешать. Может лишь смотреть, как она калечит себя ради уже погибших и ради того, чтобы больше никто…       Туман. Сплошной туман. Не могу. Меня…меня заметили.       Мысли ее становятся все обрывочнее, все тяжелее. Она на пределе, и это больше не скрывает даже шлем - не может он скрыть текущую из ушей кровь…       С ней маг. С ней маг, лейтенант. Образ четкий. Ее не вижу, но он как на ладони. Сейчас. Почти…       На показатель давления даже смотреть страшно - непонятно, как сердце ее вообще до сих пор еще не лопнуло.       Фиксирую. Есть образ, лейтенант! Есть образ!       Они ищут.       Они ищут.       Что? Что? Что?       специальная       часть       номер       15Б99       Писк приборов становится совсем пронзительным, красные тревожные огоньки гаснут один за другим. Гаснет и чудовищное сознание Сетки, не справившись с колоссальным напряжением, что поддерживалось столько времени без даже намека на отдых. Слабо пискнув, Ольга наклоняется вперед, безвольно обвисая на проводах… Месяцем раньше.       Свинцовые тучи не предвещали ровным счетом ничего хорошего - пусть он даже и захватил зонтик, ливануть обещало так, что стоило беспокоиться, как бы его вовсе не смыло куда подальше вместе с этим самым зонтиком.       Нет, дождь определенно его преследовал.       Впереди - там, за старой чугунной оградой, с которой давно уже сползла вся краска, дальше полосы мокрого песка и уныло-серой гальки, было лишь бескрайнее море. Жалкий намек на солнце, что можно было, если приглядеться, увидеть на горизонте, торопился скрыться от взоров, словно ему было за что-то стыдно - например, за то, что он ничего не может сделать со всеми этими тучами, что где-то вдали уже грохочет гром…       А все-таки красиво.       Правда?       К этому попросту было невозможно привыкнуть - вот и сейчас, когда Сетка коснулась его разума, Алеев невольно вздрогнул, вызвав у нее слабую попытку извиняющейся улыбки.       -Да, - воспользовался он голосом, хотя уже давно знал, что может просто думать для нее - так было бы проще им обоим. - Ты…ты не видишь, да?       Дурак. Ну кто же так говорит? Она же почти совсем слепая.       В первую секунду ему стало стыдно за высказанные вслух слова, а потом - уже и за мысли, которые также от Ольги не укрылись. Все-таки, как же это невыносимо, невыносимо сложно…       Не волнуйтесь, лейтенант. Вы ничем меня не обидели.       -Я все еще не могу привыкнуть…       Простите, но это вряд ли у вас получится быстро. Для того, чтобы научиться контролировать каждую свою мысль, пары месяцев мало. Впрочем, у вас же есть блокировка…       -Знаю, - несколько резко ответил он. - Просто сейчас это выглядело…       …выглядело как если бы вы мне не доверяли. Не бойтесь, это не так. Обычная мера предосторожности.       Снова она…       …заканчиваю за вас предложения. Простите. Это почти рефлекс.       -Не хотел бы я играть с тобой в шахматы.       Сетка ничего не ответила - даже мысленно. А он, в свою очередь, пока не стал продолжать, лишь бросил тоскливый взгляд на перекатывающиеся в вялом ритме волны, с тихим шипением стиравшие себя о прибрежный песок.       Расскажите, что вы видите.       -Ты могла бы посмотреть моими глазами, если бы захотела, не так ли?       Да, это так. Вы говорите это почти честно, но доля страха все равно присутствует. Не волнуйтесь, пожалуйста - если речь идет о доверии, то оно должно быть взаимным, не так ли?       -Ты х…       …хочу сказать, что я вполне могу довериться и вашему зрению, не используя его. Как если бы вы просто описали мне, на что похоже здесь море.       -Ну… - он вгляделся в водную гладь. - Там, дальше…словно…       …словно расплавленный металл. Интересное сравнение. Простите. Я снова это сделала.       Ничего страшного.       Он почувствовал, что начинает понемногу включаться в игру. Говорить было не нужно, даже думать что-то специально, формируя четкое предложение - тоже. Достаточно было молча смотреть на то, на что он и так собирался, делать, что он сам хотел делать, словно Сетки и не было рядом. Просто рассматривая широкую набережную, закрытые ларьки и магазины с опущенными ставнями, обрывки афиш и редких вечерних прохожих, никто из которых не обращал внимания на человека в военной форме и бледную девчушку в коляске, гладившую своими тонкими, слабыми пальцами холодный металл ограды.       Надеюсь…       …не волнуйтесь. Сегодня был интересный день. Вы старались изо всех сил, но вам не нужно было…       Почему?       Полковник не одобрил все это, не так ли? Вы много с ним спорили, очень много и очень долго.       Я…       У вас несколько иной взгляд на то, что мы есть. И он не сходится с его взглядом.       Ощутив укол страха - она, похоже, давно уже знала о его разговоре с главой “Атропы” - Алеев заметил, как лицо Сетки чуть дернулось. Раньше чем он успел удивиться и сформировать подходящее выражение, ему уже был дан ответ.       То, что вы чувствуете, передается мне, если я смотрю глубже. Простите, это очередная чисто рефлекторная…       Ты считаешь, что я не должен был…       …давать нам этот “отпуск”? Возможно. Возможно, это позже ударит по вам, возможно, нет. Я вижу мысли, но не будущее. Не могу пока знать, как то, что вы сделали, отразиться на вас в дальнейшем. Например, если вы допустите ту или иную ошибку, а ваше личное дело будут проверять…       И что же…       …обнаружат? Что вы пытаетесь установить подобие дружбы со “стрелами”, лейтенант. Это опасно для вас. Они могут испугаться.       Ч…       …того, что вместо побега, с которым всегда справлялся контролер, в этот раз может быть уже восстание. Даже малейшая вероятность такового заставит их действовать.       Ты…       Я говорю это потому, что ваше место не здесь, хоть вы сами его и выбрали. Вы человек…вам не место среди нас. Мы делаем то, что нам говорят делать, чтобы когда-нибудь люди были счастливы.       Но разве вы…       …не заслуживаете того же? На этот счет есть разные мнения, лейтенант. То, что я вижу в вас, не особо популярно, пусть - пока еще - и не наказуемо. Простите.       Ничего. Я просто…       …знаю. Спасибо.       Она и правда знала. Знала все, что он собирался сказать, все, о чем он думал уже не одну ночь с момента знакомства с отрядом, и о чем никак не мог прекратить думать - вот Сетка и выловила все это из него, разложив по полочкам. Она знала, что он до сих пор не может без боли смотреть на ее тщедушное тельце, прикованное к этому жуткому креслу, на парализованные ноги и слепые глаза, не может без боли думать о том, что все это сделал с ней ее собственный…       Она не отвечала - не отвечала, как и каждый раз, когда он думал о полковнике и ней - словно эти мысли сами по себе были своего рода блокировкой. Она не отвечала - ни словом, ни мыслью, но все и так было ясно без них. А он не рисковал - никогда - пытаться давить дальше, пусть его отчаянное желание понять, что же пережила Третья в свое время, можно было прочесть и не будучи сверхмощным телепатом. Сейчас он думал - не мог не думать - о том, как же ничтожно было все то, что он сделал для нее по сравнению с тем, через что Сетка прошла, что никакая свобода на пару дней не сможет заставить ее улыбнуться хоть раз, что ничто в мире уже…       Что он делает. Что, что, что? Он ведь знает, что она все это слышит, так почему не может остановиться? Все-таки она права - самоконтроль тут нужен железный. А без него она продолжает, ничуть не напрягаясь, листать его словно календарик. Ему больно ее видеть. Ему больно даже думать о ней - каждый раз, когда он встречается взглядом с этими слепыми глазами, фигура полковника в его глазах из защитника человечества превращается в больного фанатика. Но больше всего боли исходит от понимания, что ничего для нее он сделать не может. Вернуть свободу? Так же просто, как вернуть ей способность видеть и ходить, черт возьми…       Сетка ничего не говорит в ответ на его мысли - не говорит и не думает. Лишь поднимает головенку да слепо смотрит на него, выдавливая из себя тусклую, грустную улыбку.       Все хорошо, лейтенант.       Вас не должно быть здесь, но я рада, что вы с нами… Кронштадт.       -Специальная часть 15Б99.       Голос сух и страшен сам по себе, но владелец того голоса будет куда страшнее. Он высок - в местных дверных проемах ему постоянно приходится пригибаться - он крепко сложен, и совершенно не похож на кабинетного теоретика. Впрочем, таковым он и не является - Алан Крог, будучи магом, не потратил на поиски какой-нибудь там вселенской истины и дня. Это, не значит, конечно, что ее для него не существовало, отнюдь - просто она заключалась отнюдь не в каком-то там неведомом Истоке, а в бумажках с цифрами, что так приятно хрустят в руках. Лучше были только те бумажки, на которых ставили росписи - они, как правило, служили ключом к богатствам еще большим. Сейчас, впрочем, бумаги его весьма и весьма расстраивали - то были местные газеты - в ярости разодрав и скомкав всю первую полосу, он рывком встал со стула, медленно стаскивая с рук тяжелые перчатки.       Девушка, что сидела на диване у стены, едва заметив это, вся сжалась, словно надеялась протечь сквозь пол. Крог скользнул по ней взглядом: ноги в новенькой обуви, талия, сногсшибательно обтянутый теплым свитером пышный бюст, тонкие руки, длинные ногти, выкрашенные в кроваво-красный, тяжелое кольцо с сапфиром на указательном пальце, гладкая кожа по-детски милого и в чем-то даже простодушного лица…       Скривившись от раздражения, Крог сделал шаг в ее сторону, бросая газету на пол. Зубы его были плотно сжаты, так что слова с очень большим трудом пролезали сквозь них наружу.       -Специальная головная часть командной ракеты 15A11, - просипел он, остановившись посреди комнаты. - У тебя была неделя, Сириэль. Одна. Гребаная. Неделя. Я ждал результатов, знаешь ли. Я ждал, что ты предоставишь мне данные о радиотехнической командной системе, за которой нас сюда и послали. Я ждал, и ждал я терпеливо, ведь начала ты хорошо, - кулаки сжались еще крепче. - А чего я дождался? Детских трупов в новостях!       Девушка ничего не ответила - лишь скорчила обиженную физиономию, да тихо зашипела рассерженной змеей.       -Возможно, ты решила, что все секретные данные в этой стране вручают детям? Возможно, эти дети имели отношение к экипажу подлодки, на которой привезли нужную нам деталь? Возможно, была у тебя еще какая-то причина делать то, что ты делала?       -Я хотела есть, - пожала плечами обитательница дивана. - Они все равно нас не найдут, чего ты…       Резкий удар вмял в нее остаток фразы - удар тяжелый и незримый, заставивший свалиться на пол. Не теряя ни секунды, Крог простер руку в ее сторону, быстро выкидывая, одну за другой, несколько комбинаций на пальцах. Схватившись за глотку и захрипев от боли, девушка опустилась на колени.       -Хотела есть, - сплюнул он, старательно взращивая ярость. - Ну что, накушалась? Десерт не желаешь? Сейчас подам!       Удар, удар, еще удар…голова ее качалась взад-вперед, стремительно покрываясь ссадинами под градом побоев, наносимых невидимой рукой. Распрямив пальцы, Крог ослабил незримую хватку на горле Сириэль, позволив той окончательно распластаться на полу, и, подойдя ближе, ударил снова, ударил лично - ногой в тяжелом ботинке. Повторив так еще раза три и утерев пот со лба, маг в изнеможении плюхнулся на диван. Залитое кровью и слезами некогда прекрасное лицо его ничуть не трогало.       -Кончай ломать комедию, - хрипнул Крог. - Я знаю тебя как облупленную.       -Как с-с-с-кажеш-ш-ш-шь, - старательно налегая на шипящие, простонала Сирэль и села, подобрав ноги, на полу. - С-с-с-котина…       Правая рука девушки - та, на пальце которой покоилось кольцо - коснулась изуродованного побоями лица, и то, на пару секунд подернувшись туманной дымкой, снова приобрело прежний облик, и прежнее по-ангельски невинное выражение, которое Крог ненавидел больше всего.       Это было немудрено - в конце концов, он видел, что было под ним.       -Вот мне интересно, все, на что способна эта штука - это натягивать на тебя облик дешевой шлюхи? - пробормотал маг, сосредоточенно натягивая перчатки обратно. - Или оно у нас отражает истинную суть владельца, как считаешь, Сири?       -Не называй меня так! - рявкнула та, отползая к противоположной стене. - Только мать меня так звала!       -Да неужели? - маг поскреб подбородок в притворном удивлении, после чего вытянул из кармана небольшую металлическую шкатулку - при виде ее взгляд Сириэль остановился, упершись в одну точку. - Кстати, спасибо, что напомнила. Раз ты в очередной раз доказала, что не умеешь себя вести…       -Нет! Не надо!       -Заткнись, морская падаль! - рявкнул Крог, резко открывая коробочку. - Заткнись, кому сказано!       Содержимое шкатулки в два счета выплеснулось на пол. То были, в основном, драгоценности: золотые цепочки, внушительных размеров камни - необработанные и уже в огранке - бляхи, запонки, красивые пуговицы с чьих-то мундиров…       -Не надо! Ты обещал! Ты же обещал! - завизжала Сириэль, кинувшись к магу. - Это ее! Это ее!       -Правда? - маг криво улыбнулся и с размаху всадил ногу в пол - кольца и сережки жалобно хрустнули. - Ой, какой я сегодня неловкий…       -Прекрати! Прекрати! - вцепившись ему в ногу, провыла Сириэль. - Это все, что от нее осталось!       -Глядите-ка, какая любовь, - скривился маг. - Какие у нас трогательные чувства по отношению к невинно убиенной матушке…на пару с которой вы жрали людей! - рявкнул он, отпихнув девушку так, что она безвольным кулем отлетела в другой конец комнаты. - Которую ты самолично сдала церковным палачам, свалив все на нее, чтобы тебе самой чешую не подпалили! Которую резали у тебя на глазах, а ты сидела и радовалась, что удалось так выгодно откупиться!       Лицо Крога было уже красным от гнева, но он и не думал успокаиваться. Растоптав все, что оказалось на полу, он со всей силы запустил коробочкой Сириэль в лицо - та весьма неудачно повернула его в его сторону.       -Даю тебе три дня, падаль. Если через три дня данные не будут у меня, то на четвертый на ужин у меня будут рыбные палочки! Филе сирены, запеченное с грибами и овощами! Или нет…я сделаю кое-что похуже…я выброшу тебя там же, где подобрал, и ты снова будешь побираться по прибрежным деревням! Ты меня поняла, тварь? Поняла?       -Д-да, - всхлипнула Сириэль.       -Прекрасно, - маг вновь плюхнулся на диван. - А теперь подбери сопли и иди, наконец, работать.       Лицо специалиста из “Авроры” было мрачнее тучи - поначалу Алеев ожидал от него какой-нибудь гневной выходки. Как ни странно, обошлось - лишь спустя четыре часа после того, как Сетку привели в сознание и уложили отдыхать, он вернулся в холодную комнатушку, где сидел лейтенант, разглядывая загнанные в дальний угол высоченные часы.       -Вы вывели Третью на операцию без блокировки, - сухо сказал он, сев в скрипучее кожаное кресло. - По всем правилам я уже должен был доложить обо всем полковнику. Если бы я действовал по всем правилам, вас бы сейчас уже увезли. Вы это понимаете?       -Да, - избегая взгляда специалиста, произнес Алеев. - Это больше не повторится.       -Хотелось бы верить, - бросили ему в ответ. - Итак, ситуация, наконец, стала понемногу проясняться. По крайней мере, теперь мы знаем, зачем они здесь.       -Вы, но не я. Что это за специальная часть?       -Не вашего ума дело, - пробормотал специалист, нервно кусая губы. - Однако же, как они узнали…впрочем, единственный более-менее известный компонент…учитывая, что летно-конструкторские испытания еще продолжаются…       -Да говорите же вы толком, - не выдержал лейтенант. - Зачем здесь это ваше чудовище? И…Сетка сказала, что с нею маг…       -Ситуация уже давно выскочила за рамки промышленного или военного шпионажа. В настоящий момент она может скомпрометировать куда больше. Почему, почему они не увезли ее раньше…       -Послушайте. Мы не сможем вам ничем помочь, если не будем толком знать, в чем, собственно, дело, - раздраженно сказал Алеев. - Ради чего мы, собственно, так рискуем?       -Ради очередной версии очередного элемента… - пробормотал специалист. - Части комплекса для автоматического управления массированным ядерным ударом. Слушайте, ваше дело - ловить всякую мистическую дребедень, равно как моя - разбирать ее после по винтикам. Влезать в проекты Минобороны ко всему этому явно не…       -Не относилось, пока та самая мистическая дребедень не оказалась у нас под носом и не начала убивать детей. Значит, наша цель была послана за…какой-то деталью. Где сейчас эта деталь?       -Покидает нас через несколько дней вместе с подлодкой, где в настоящий момент находится. И которая вынуждена была задержаться, после того, как один кавторанг был найден мертвым. Расследование затянулось…       -Вы уверены, что цель еще не получила то, что ей нужно?       -Даже если получила - она, судя по последним событиям, вышла из-под контроля. Или же и вовсе не выполнила свою задачу, переключившись на нечто более…приятное для нее. От гибридной особи ожидать чего-то иного и не приходится.       -Мы уже начали действовать, - помолчав какое-то время, произнес Алеев. - Образ у нас есть, вполне четкий. Конечно, они наверняка почувствовали Сетку, но город им просто так не покинуть - сами знаете, что все перекрыто. Как только Сетка проснется, образ будет записан через художников. Размножить и разослать - дело нескольких часов. Останется только…       -Ага, останется только найти иголку в стоге сена, которая, к тому же, вовсе не намерена сидеть спокойно. Если бы не дали Третьей превысить предел нагрузки, если бы вы не дали ей вести поиск так грубо и неосторожно, она могла бы выйти на цель чуть позже, и захватить ее тепленькой. А теперь нам придется действовать вручную. По вашей вине, контролер. Если хотите знать мое мнение, присвоить вам это звание поторопились…       -Я понимаю свой просчет. И я его исправлю. В первую очередь нужно усилить охрану детали…       -Вы слишком тормозите, лейтенант. Это, конечно же, уже было сделано, просто без вашего ведома.       -Ах вот оно что…значит, если бы информация об этой вашей “специальной части” не всплыла, вы бы так и продолжали молчать?       -Конечно, - резко ответил специалист. - Вас вызвали разобраться с гибридной особью и прекратить убийства, после того, как дело было взято на особый контроль. Ничего кроме. То, что вы узнали о…детали, есть лишь досадное недоразумение, но теперь, похоже, придется раскрыть и остальные карты. Промедление сейчас смерти подобно…для кого-то, возможно, в самом прямом смысле.       -Как поступим?       -Будите Третью и зовите художников, - пожал плечами специалист. - Образ нужен нам сейчас.       По правде говоря, выглядело все довольно-таки просто. По правде говоря, лекарства, которыми его, как обычно, накачали перед выводом на операцию, оставили в голове лишь способность гонять по внезапно опустевшему черепу какие-то жалкие обрывки мыслей, в каждой из которых сквозило чудовищное напряжение. По правде говоря, бояться было нечего, бывало и хуже - во много раз хуже.       Но ему почему-то все равно было сейчас не по себе.       Лин часто работал один, особенно в первые годы. Некоторые дела были сравнительно легкими: если потрудиться, можно было даже что-то вспомнить. Вот цель в сопровождении охраны выходит из машины - и, едва ступив на асфальт, сгибается в три погибели, а секунду спустя и вовсе валится на землю, суча ногами и пуская пену. Охрана в недоумении. Вот он, наконец, справляется с замком и заходит в спящую квартиру. А вот ее хозяин откидывает голову на подушку, обильно заливая ту кровью. Женщина, что была с ним - странно, в донесении говорилось, что сегодня цель будет одна - пытается закричать, но в итоге только открывает и закрывает рот, как выброшенная на сушу рыбина - а вот и она откидывается назад, ударяясь простреленной головой о стену, смешно вздернув руками - словно хотела собрать по осколкам свой череп и свою ускользающую жизнь. Вот троица хмурых людей прогуливается по парку - на первый взгляд ничего такого жуткого, но кому как не ему знать, что через три дня они устроят налет на местное отделение - человек, что идет в центре – его сегодняшняя цель - еще не знает, что похищенный у него ребенок уже отправлен на исследовательскую станцию “Авроры” и что оттуда он уже не вернется. Вот опасения командования подтверждаются и очередная цель оказывается слабеньким Мертвым Апостолом - действуя точно по инструкции, он немедленно вызывает подкрепление и терпеливо ждет, пока те замкнут кольцо. Никакого героизма с летальным исходом - такие вещи из них вытравливают не просто быстро, а очень быстро: Вторая Площадка лучше позволит себе потерять в эту ночь еще пару гражданских, чем специалиста, на подготовку которого ушло столько времени и средств…       В этот раз задача его практически идентична: обнаружить цель, доложить, дождаться остальных, ударить. Цель внушает опасения - согласно имеющимся на данный момент данным, она явно способна к какому-то виду контроля сознания - не чета Сетке, конечно же, но все жертвы сами впускали тварь в свои квартиры, все без исключения…       А еще та видеозапись, которая нашлась спустя двое суток непрерывной работы с информацией, выуженной посредством Третьей. Спроецировав полученные образы специально вызванным для этой цели художникам, удалось получить даже несколько вариантов - не самой твари, увы, но ее сопровождающего. Учитывая особый контроль, на котором оказалось дело, Лин ничуть не удивился, когда результаты появились уже к вечеру второго дня, но вот откуда они пришли…       Цели, проявив феноменальную наглость, прибыли прямиком в Ленинград, засветившись, несмотря на все свои старания, на камерах в аэропорту. И то, что попало в кадр, заставило поволноваться - особенно их нового контролера, который, похоже, многого ожидал, но не этого.       Они стояли тогда, разглядывая крайне нечеткое, все в помехах, изображение, пытаясь выудить из него максимум. Юрий, что стоял позади лейтенанта и Анны, вглядывался в странную парочку с минимумом багажа: высокий, крепко сбитый тип с растрепавшимися волосами, тащивший в одной руке небольшой потертый чемоданчик, и кто-то, кого он закрывал собой целиком и полностью - не заметить этого было попросту было нельзя.       -Этот явно калач тертый, - пробормотала Притворщик. - На камеры вообще не смотрит…       -А разве не должно быть наоборот? - спросил Алеев.       -Не-а, - бросила Вторая. - Достаточно использовать боковое зрение, это каждый дурак знает, - добавила она с откровенной издевкой. - Знаешь, если на милицию в метро будешь пялиться, то и они будут пялиться, а если так…им плевать, как правило.       -Он держит спутника в мертвой зоне, - добавил специалист из “Авроры”. - Прикрывая, где необходимо, своим телом.       -Он боится, что она попадет на камеру, - задумчиво произнес Алеев. - Но не того, что ее увидят другие. Даже если бы там, допустим, были наши агенты - а профессионал должен был учесть их наличие в единственном пассажирском аэропорту города…он предпочел охранять своего спутника…спутницу, если верить Ольге, вовсе не от них. Следовательно…       -…прямого контакта они не опасались, - поддержал его специалист. - А это значит, использовалось некое средство для отвода глаз. Ну-ка, прокрутим еще разок…       Таких вот “еще разков” оказалось куда больше чем один - лейтенант и специалист смотрели запись часами, до красных глаз и черных точек в них же, изучали покадрово до головной боли, время от времени отвлекаясь на очередную чашку горячего кофе. В полночь пришло первое из ночных донесений - цель, обозначенная Третьей, как маг, взяла водный транспорт до Кронштадта - но лишь она одна. К и без того внушительной куче вопросов прибавился еще один, весьма важный - “каким же макаром”, цитируя Анну, вторая цель - их главная цель - добралась до места назначения?       То, что ответ был найден, “стрелы” узнали благодаря удивленному вскрику лейтенанта - он-то их и разбудил. Не прошло и пары минут, как и Юрий, и Анна уже вновь толкались у монитора, на который мрачно пялились как специалист, так и Алеев.       -И что это такое? - ткнул лейтенант пальцем в остановленный кадр, ткнул во что-то темное, что буквально на секунду вылезло из-за спины мага.       -Это-то? - криво ухмыльнулся специалист. - Похоже, рыбий хвост. Попалась…       Цели были установлены и разобраны часам к семи утра, с трех до пяти же шла казавшаяся бесконечной трескотня по телефону. Сделав, наверное, сотое уже по счету приказание усилить меры безопасности какому-то важному лицу с местной военно-морской базы, специалист из “Авроры”, затребовав еще один телефон - так получилось, что пока он выходил покурить, тот, что уже был в снятой квартире, начал обрывать сам лейтенант, и отдавать добычу вовсе не собирался - начал проверять, одного за другим, всех своих контактов - его рассерженный голос пробивался сквозь тонкую стену, постоянно заставляя дремлющего на шатком стуле Лина просыпаться вновь и вновь. Часа в четыре все имеющиеся данные были, наконец, сопоставлены: маг, опознанный Сеткой, не покидал с того момента радиуса охвата - судя по всему, залег на дно, оставляя оперативникам “Атрорпы” лишь один вариант: прочесать весь квартал, который был в скрытом оцеплении с того самого момента, как цель была зафиксирована Ольгой. Но вот сообщница этого типа, если предположения специалиста были верны, вполне могла проскользнуть, отведя глаза той же иллюзией, что использовала в аэропорту и все это время - и, если фальшивый облик был не единичным, задача усложнялась еще больше. Алеев, открыто тогда признававшийся, что голова его уже трещит по швам, сделал все, что мог сделать в этой ситуации, отдав приказ отправить по паре человек с хоть каким-то “фильтрами” ко всем объектам, где потенциально могла появиться цель. Прекрасно понимая, что биноклями и приборами ночного видения ограничивать дело нельзя, контролер отдал и следующее распоряжение - к школам и детским садам, особенно тем, которые находились в радиусе последнего раскрытия Ловчей Сети, должны были как можно быстрее подвезти камеры с электронными мониторами, через которые и предполагалось просматривать гостей. Обязанности самих же “стрел” были распределены так же быстро и четко - Лин порядком удивился, глядя, как быстро справился с собой и ситуацией взмыленный лейтенант, быстро составив план действий. Анна и специалист из “Авроры” отправились прямиком на базу ВМФ - и если второму предстояло пробираться через все наставленные по его же приказу кордоны, размахивая документами, то Притворщик вовсе не собиралась показываться кому-то на глаза - натянув костюм и проверив последний раз связь, выскочила в ночь, оставшись лишь точкой на загнанном в дальний угол комнаты радаре контролера. Сетка и сам лейтенант отправились в тот самый квадрат, где Ольга впервые засекла цель - им предстояло убедиться, что кольцо сжимается и что даже если маг проскользнет каким-то образом мимо солдат, то не мимо Третьей “стрелы”. Что же до Юрия, то ему досталась с одной стороны куда менее опасная чем Анне, но с другой - куда более проблемная задача: проверкой всех тех мест, где ожидали цель…       Это была с виду самая обычная школа, разве что место для нее выбрали какое-то уж больно мрачное: сухой серый пустырь, со всех сторон отгороженный высоким сетчатым забором. Была, впрочем, еще одна деталь, важная сейчас лишь для них - именно здесь училась предпоследняя жертва, именно сюда отдал своего ребенка тот человек, что тряхнул позже связями…       Не было ничего удивительного в том, что сюда прежде всего направили именно “стрелу”.       Согласно последнему сообщению от лейтенанта, вскоре должны были прибыть также три-четыре человека в штатском и быстро развернуть на входе необходимую аппаратуру. Учитывая, что сейчас было еще лишь восемь часов с небольшим, а кое-где камеры уже установили, страшно было даже представить, в какой дьявольской спешке это все делалось. Юрий, впрочем, не представлял - очищенный лекарствами разум целиком концентрировался на задании. Задании, для которого его внешний вид, как заметила Вторая, так плохо подходил…       Юрий слабо понимал, в чем проблема с его одеждой - вроде бы он был одет по форме, как и всегда, да и лицо надежно было прикрыто шарфами - но Анна считала, что если после всех этих чудовищных убийств рядом со школой увидят кого-то, похожего на него, то попросту растерзают на месте. Почему? Что было не так? Долор предпочитал не задаваться этими вопросами, а делать дело, даром что препараты пока что помогали - помогали мыслить четко, не паниковать и принимать взвешенные, логичные решения. Прежде всего он, добравшись до очередной цели, связался с контролером и убедился, что лейтенант - и уши и язык, у него, наверное, уже отнимались от такого количества звонков и споров - дозвонился до этого учебного заведения и предупредил, чтобы не поднимали шума: странная фигура, что осматривает территорию, равно как и скоро ожидаемые люди, здесь для их безопасности и только для нее. Обойдя как основное здание, так и подсобку, оказавшись таким образом в пустынном заднем дворе, Лин медленно, словно сомнамбула, двинулся в сторону площадки, обсаженной порядочно проржавевшими уже спортивными снарядами. Такое обилие предметов в относительной близости не могло не вызвать очередного приступа - и лекарства его подавить, увы, никак не смогли.       нужно подойти вот к этому турнику и тронуть левой рукой без перчатки нужно нужно нужно смотрите смотрите я иду вот оно здесь здесь остановиться и вычертить линию надо идти в здание идти в здание ты знаешь что если пойдешь в здание не по дорожке то сердце того ребенка что ты видел десять минут назад лопнет а ты знаешь знаешь знаешь       Там, где не помогали лекарства, должна была помочь - пусть оно и не всегда работало, конечно - старая схема: клятвенно пообещать самому себе, что ритуал будет выполнен через пять минут, и, быстро переключив внимание на что-то еще, попытаться забыть об этом самом обещании, занявшись делом. Сложно, но возможно. Присев на краешек шершавой деревянной скамейки, Лин направил взгляд в сторону ограды.       где же они где должны сменить они не придут потому что ты не сделал то что надо они не придут потому что ты не сделал ничего из того что был должен они не придут ты должен встать и пойти внутрь сейчас       ты убьешь детей там прямо сейчас ты убьешь их всех ты возьмешь пистолет и будешь нет нет нет нет нет такие простые цели ты не хочешь но ты это сделаешь если немедленно не догонишь того человека и не скажешь ему       я буду стрелять я буду стрелять я буду стрелять я не буду стрелять я не буду стрелять я не буду стрелять       три по три, три по три, и еще три по три, но нужно девять, нужно девять “три по три”…       Как и всегда, это нарастало, как снежный ком, и катилось все дальше и дальше, угрожая погрести под собой его несчастный рассудок. Запустив руку в карман и нащупав свой верный пистолет ПСС, Лин почувствовал, как волна безумия потихоньку начинает откатываться назад, разбившись о берег из прописанных ему препаратов - пусть и не до конца…       Нужно было сосредоточиться на задании. Нужно было дождаться подкрепления и попытаться продумать план действий, на случай если цель окажется здесь раньше.       Где-то вдалеке прозвенел звонок, где-то вдалеке захлопали двери. Подкрепление опаздывало - смертельно опаздывало, равно как и нужные мысли, все никак не приходившие ему в голову. Отвлекали равно как мысли другие, так и эти приглушенные крики…       Крики?       Вскочив с места, Лин стремительно кинулся на звук - тот доносился из-за приземистой сараюшки, в которой, наверное, держали всякий инвентарь. Привычно проверив оружие, Юрий не торопясь, но и не спеша сверх меры, двинулся вдоль стены, анализируя звуки. Речь, вполне человеческая. Удары. Резко выступив из-за угла, уже догадываясь, что увидит, Лин оказался достаточно близко к сцене жестокого избиения - избиения, что уже подходило к своему логическому концу: трое мальчишек лет четырнадцати толкнули напоследок четвертого - он все еще делал вялую попытку подняться - и, словно удостоверившись, что уткнувшись лицом в песок и мелкие камушки, он там и останется, быстрым шагом последовали прочь.       Никто из них не слышал тихих шагов Лина, никто из них не обернулся - и потому заметила застывшего на месте Первого лишь их жертва - лохматая, в помятой рубашке, всего на пару лет его младше. Поднялся он достаточно резво для человека, которого так долго и так целенаправленно колотили - причем колотили старательно, чтобы не оставить заметных следов. Раскрыв шире опухшие глаза, мальчишка с нарастающим ужасом вгляделся в замотанное шарфами лицо Долора, вытолкнув сквозь заляпанные кровью губы:       -Вы…вы кто?       Все это было так знакомо…ему - еще до того, как он угодил в лапы “Авроры”, конечно же - тоже порядком доставалось за его “причуды”, но уже тогда Лин научился переносить это. В конце концов, они были правы - он был ужасным человеком - вероятно, все окружающие это подсознательно чувствовали, вот и атаковали превентивно…       -Вы кто? - повторил мальчишка, уже относительно твердо стоящий на ногах. - Вы что здесь делаете?       Взгляд его был знаком Лину, взгляд такой означал одно - в любую секунду человек этот может сорваться с места и броситься бежать.       Лин думал промолчать и отвернуться - пока его разум не зацепился за что-нибудь в этом “госте” и не начал его мучить, но было уже поздновато - зацепку разум таки нашел.       Скажи ему правду или ты его застрелишь. Прямо сейчас.       Я его застрелю, я его не застрелю, я его застрелю, я его не застрелю…       Три по три. Сейчас ему нужно было четкое “три по три”, но он снова сбился…       -Осуществляю поиск гибридной особи, - заглушенный шарфами голос Лина звучал очень невнятно и тихо.       Ты сказал, ты сказал, ты сказал.       Меня расстреляют, меня не расстреляют, меня расстреляют, меня не…       Глаза мальчишки, бывшие до того по пять копеек, ощутимо прибавили в цене - рублей до десяти точно. Сделав один нерешительный шажок в сторону Долора, он вновь заговорил:       -Кого-кого?       Он старался, как мог, но приступ, как и почти всегда, был сильнее. И вот, он снова заговорил:       -Гибридная особь, водный тип, вероятно, относится ко второй или седьмой категории по каталогу Ашкенази, - глухо произнес Лин, почти что кожей чувствуя, как торжествует его болезнь, одержавшая очередную победу. - Генерация иллюзий, контроль разума типа…       Странно, почему он не бежит? Для гражданского лица это должно быть уже слишком, особенно для простого ребенка. Особенно - для того, кого только что так отделали. Он должен был убежать, но он почему-то продолжает задавать вопросы - видимо, вовсе не воспринимает происшедшее как реальность. Или же пытается от весьма болезненной для него реальности отгородиться, используя странного гостя как спасательный круг.       -Вы кто сами-то?       -Долор, - на такие вопросы у него давно уже не было иного ответа. - Боль.       -Боль?       Мальчишка уже бел как полотно, до него, наконец, начинает что-то доходить сквозь пелену шока. Однако, когда он заговаривает, голос его резко контрастирует с выражением лица.       Такое спокойствие Лин уже видел - у солдат, понимающих, что смерть неизбежна.       -Вы с ней заодно, да? - выдыхает его собеседник. - Как они, да?       С ней?       Не может…       -Не понимаю, - осторожно произнес Юрий, стараясь не спугнуть гражданского, и так уже бывшего, похоже, на грани паники. - С кем именно?       -А вы сразу меня убьете? - голос почти не дрожит - почти. - Или как?       -Я не убью тебя, - спокойно повторил Лин. - Про кого именно ты говорил сейчас?       -Какая разница? - выкрикнул мальчишка. - Мне никто не верит! С того дня никто не верит, все только…только…       Перевести тему. Перевести тему на что угодно еще, отвлечь, потом вернуться. Вроде бы в той книжке так рекомендовали…       -Почему ты не в здании? - хрипло спросил Долор.       -А ты не видел, почему? – выкрикивает тот в ответ. - Не видел? Давай, чего ты ждешь? Убей меня уже! Убей!       Боль связана в тугой пучок в этом крике, боль, что копилась очень, очень долго и отчаянно ищет выход.       Как знакомо. Он, наверное, тоже плохой человек. Иначе не бывает. Иначе его бы не атаковали превентивно.       Бояться было уже нечего - он сказал слишком много, чтобы это гражданское лицо можно было теперь отпустить. Кому-то стирание памяти, кому-то жестокий выговор…судьба у каждого своя, но, что характерно, одинаково поганая.       Бояться уже было нечего - и именно поэтому он делает то, что делает. Вытягивает вперед руку в толстой перчатке, и, растопырив пальцы, резко говорит одно только слово:       -Остановись.       Глаза, плохо, но все еще заметные среди нагромождения шарфов, вспыхивают молочно-белым. Мир вокруг словно только что кто-то залил чернилами - на какие-то несколько секунд там не остается ничего, кроме его цели - почти прозрачной, просвеченной насквозь. Не человек - схема, ошибки в которой он отчетливо видит и интуитивно исправляет.       Мальчишка отшатывается назад, почти уже закричав от ужаса. Застывает на месте, смотрит на него опустевшим от удивления взглядом. Проходит почти полминуты, прежде чем он, наконец, зашевелившись, удивленно ощупывает свое лицо, руки…       -Что это?       -Болевые ощущения лишь притупились, - мрачно говорит Лин. - Вернутся в течение часа или двух.       -Вы…но как? Вы кто такой вообще?       Лин молчит - сейчас надо вытянуть рацию, узнать, когда будет подкрепление, и, едва те придут, сдать им гражданского. И получить свой выговор, конечно.       -Так вы меня…не убьете?       -Никак нет. Я не убийца, - терпеливо сказал Лин - любой другой на его месте наверняка бы уже вскипел, но он привык к повторениям всех видов и форм, привык уже давно. - Я только ищу здесь убийцу.       -Как…как вы это сделали? Я…я вообще ничего не чувствую…       Лин молчит, нервно подернув плечами, как бы давая понять, что сам не в состоянии объяснить.       -Почему? Почему вы мне…помогли?       Потому что мы все плохие люди…       -Не знаю, - тихо ответил Лин. - Я…вспомнил что-то. Что-то, что было до лекарств. Не пытайся бежать, - говорит он, приходя в себя. - Тебе придется пройти с людьми, которые скоро придут сюда. Твоей жизни ничего не угрожает…       -Жизни, - выдохнул его собеседник. - Это жизнь? Зачем такая жизнь? Зачем вообще жизнь?       -Живешь, чтобы не умереть, - тихо ответил Лин. - Чтобы выполнять поставленные задачи. Разве не так?       -Вы…вы странный. Если вы не убийца, то кто? - сделав еще несколько шагов в его сторону, собеседник Лина остановился у стены. - А что вы еще можете?       -Боль, - вложив в это слово все, что было нужно, произнес Юрий. - Ты…ты не боишься?       -Нет. Мне уже все равно. Сегодня вы мне помогли, кто бы вы ни были, завтра все повторится. Послезавтра. Всегда. Лучше бы вы были убийцей. Лучше бы вы были с ними заодно. А вы можете…ну…       -Что?       -Чтобы так же. Без боли. И навсегда?       -Без боли нельзя обойтись, - помолчав какое-то время, говорит Лин. - Можно умереть, так и не узнав, от чего.       -Можно умереть, - повторил мальчишка. - Хорошо бы было. Не придется больше сюда ходить. Не придется больше…а вы не…не можете…       -Нет. Жди здесь, скоро все закончится, - повторил Юрий.       Я не силен в допросах. По крайней мере, в допросах детей. Пусть этим занимается специалист…       -Вы спрашивали…вы ведь ту женщину ищите, да?       Вот оно!       Шагнув вперед - и подняв в воздух тучу пыли - Лин схватил мальчишку за плечи, встряхнув, как куклу.       -Вероятно, женщина. Вероятно, странная женщина. Вероятно, ходила здесь вокруг, может, заглядывала на территорию. Все так?       -Д-да… - вырвавшись и отскочив на несколько шагов, собеседник Лина воровато оглянулся по сторонам. - Откуда вы…       -Говорю же. Мы посланы за ней, - повторил - в который раз - Юрий. - Можешь ее описать? Подробно!       -М-могу…только…она же и вас…       -Что?       Мальчишка не ответил. Как-то весь сгорбившись, он отошел к стене, будто надеялся сквозь нее провалиться – куда-то, где ничего страшного уже не будет. Несколько лет назад Лин бы его прекрасно понял…       Сейчас? Сейчас он твердо знал одно - бежать было некуда.       -Я все тогда видел, - глухо проговорил он, глядя прямо в глаза Лину. - Все. Пришла к воротам. Высокая. Вся в золоте. Я уже домой выходил, видел…Гену остановила. Что-то сказала и он с ней пошел как на веревочке. Мы кричали, а он повернулся и… - голос мальчишки стал совсем неразборчивым. - У него глаза были…как у куклы…       Геннадий Шубин, 12 лет, Леонид Шубин, 42 года, Светлана Шубина, 36 лет…       Нужно запросить описание внешности. Нужно…       Нужно пойти и дотронуться до той железной двери. Начав с левой ноги. Нужно достать пистолет и продырявить голову этому гражданскому. Нужно…       Нужно говорить, говорить, говорить. Не говорить, не говорить, не говорить…       -Ты сказал, что кто-то здесь “с ней заодно”. Поясни.       -Я…я все рассказать хотел. Потом. Когда милиция приезжала. Ну, на следующий день…       -Рассказал?       -Нет. Тогда…тогда все стало хуже. Они и раньше…но теперь совсем взбесились. Они стали…ходить за мной, как привязанные…следить, что я говорю. Все. Вообще все. Я хотел рассказать, а они…каждый день с тех пор…       Ситуация определена. Те трое под контролем, вероятно - наметила жертв заранее. Держит свидетеля вблизи, изводит с помощью своей же будущей еды. Зачем? Можно было заставить замолчать навсегда или изменить воспоминания. Хочет помучить? Вероятно. В отчетах упоминалось, что остальные члены семей также убивались долго и болезненно - в этом нет логики, только…как там…садизм? Вероятно…       Вероятно ты умрешь сейчас, если не ткнешь его пистолетом в левый глаз. Вероятно, ты умрешь сейчас, если не…       Я убью его, я не убью его, я убью его, я не убью его…       -Я понял, - тихо кивнул Юрий. - Можешь не продолжать. Сейчас прибудет подкре…сейчас прибудут еще люди. Ты пойдешь с ними и дашь им описание этой женщины. Подробное. Все будет…       Ничего.       Ничего не может и не будет быть в порядке.       И ты это знаешь как никто другой.       -Я…я ее и вчера видел. Из…из окна в классе. Ходила вдоль ограды.       -Примерялась.       -К…чему? - с опаской спросил мальчишка.       -Выбирала еду, - пожал плечами Лин. - Из учеников данного учреждения.       -Еду? - почти выкрикнули в ответ. – Значит…это правда…ну, что там писали…       -Гибридная особь, - повторил Лин, несколько недоумевая, почему гражданский не понял с первого раза - это же было так просто. - В группе риска, в основном, дети. Такие, как ты.       -Как…я? А она…       -Не стоит бояться. Мы не позволим ей продолжать.       -Да я не боюсь! - взорвался собеседник Лина. - Я уже сказал, мне все равно! Жизни и так не было, а сейчас совсем нет! Хотите - с вами пойду, покажу вам ее, если еще раз заявится!       -Хорошо, - просто ответил Лин, чем несколько ошарашил мальчишку - тот, вероятно, думал, что с ним будут спорить или же сразу откажут. - Твоя информация может быть полезной.       -Вы…вы серьезно сейчас, да?       -Ты сказал, что тебе все равно, выживешь ты или умрешь? - тяжело протянул Юрий. - Если так, будешь нашей приманкой…       Обруч из странного, изрытого гравировками металла был достаточно тяжел и к тому же порядком холодил голову, нисколько не становясь теплее со временем. Обруч сильно давил на виски, да еще и выбивался из-под волос - Алеев предпочел бы обойтись и без него, но сейчас это было ровным счетом невозможно: операция, которую он вел - первая его настоящая, серьезная операция - должна была пройти без единой помарки, без единого повода для специалиста из “Авроры” или какого-нибудь иного, ему неизвестного шпика докладывать полковнику о просчетах лейтенанта или пренебрежении им установленными порядками.       Оцепление сжималось, равно как и Ловчая Сеть, накрывшая сейчас максимально возможную для Ольги площадь. То, что кое-какая информация об убийствах все-таки просочилась сквозь блокаду Клуба, как ни странно, даже упростило ситуацию: к поискам “сумасшедшего убийцы” или как там его еще окрестили для непосвященных, теперь можно было без помех подключать милицию, что и было сделано - по крайней мере, они были теперь уверены, что никто не будет путаться под ногами, что всех ненужных людей удержат на нужном расстоянии.       Оперативники “Атропы” прочесывают улицы. В дома заглядывать никто даже и не пытается - данных от Третьей на этот счет не поступало, следовательно, цели там нет и не было. Оперативники “Атропы” прячут лица за черными масками, тяжело дышат, проверяя очередной пустой дворик. Хорошо, когда спина прикрыта, хорошо, когда посторонних с улиц убрали - это позволило даже задействовать привезенного в страшной спешке “глушителя”. Четыре отделения, и из них три вовсю радуются, что это “чучело” приписано было не к ним - большинство солдат, несмотря на многочисленные уверения в полной лояльности искусственных людей, нет-нет да и травят байки про гомункулов с замкнувшими мозгами…       Угрюмо уставившись в довольно-таки примитивный радар, лейтенант в который раз поправляет наушники, нахлобученные поверх защитного обруча. В который раз стучит пальцем по подведенному ко рту микрофону, скосив глаза, смотрит на карманные часы - старенькую “Молнию” с огромным паровозом - в который раз ждет докладов.       -Ноль, я Вторая, прием, - трещит в ушах, заставляя его напрячься пуще прежнего. - Ноль, я Вторая…       -Вторая, докладывай, прием.       -Ноль, я на точке. Вся подлодка спит, прием.       Что-что?       -Вторая, прошу повторить, - спокойствие изменяет ему, заставляя забыть про сухой язык радиообмена. - Что там творится?       -Ноль, весь экипаж в отключке. Убитых нет, два легкораненых. Сейфы выпотрошены. Мы опоздали, прием.       Скорее, мы по уши…черт…       Само собой, она не могла унести с собой деталь, даже частями. Значит, максимум, что цель могла успеть - сделать снимки, забрать документацию, возможно, покопаться в…       -Вторая, проверь деталь, - постепенно обретая спокойствие, забубнил Алеев в микрофон. - Разбуди кого-то, допроси, далее доложить, прием.       -Ноль, выполняю…       Спокойно, еще не все потеряно. Ей нужно встретиться с магом, а мага мы почти уже взяли. Значит, шансы еще есть…       И ты правда в это веришь?       -“Стрела”-ноль всем, - пододвинув микрофон поближе, прошипел Алеев. - Задача-1 провалена, радиус охвата цели-1 - больше на…       -“Стрела”-три всем, - слабый голосок Сетки хорошо слышен лишь в наушниках, пусть Ольга и сидит сейчас позади него самого, у обшарпанной стены. - Цель зафиксирована. Второму отделению лево, вперед, переулок, право, вперед, контакт в два-три, прием.       Как неладно, как паршиво…группа с “глушителем” от мага так далеко сейчас…нервно прикусив губу, лейтенант быстро подтвердил приказ, почти что передав командование Ольге - впрочем, с этим можно было не заморачиваться: при необходимости она бы и так взяла на себя прямой контроль, поведя солдат куда требовалось - хотя это, конечно, было бы более чем неприятно для обеих сторон.       -Ноль Третьей, доклад по цели-2…       Договорить он не успевает - слабый вскрик Сетки прорывается даже сквозь толстые наушники.       -Ноль Третьей, что у вас? - рявкает он в рацию, вовсю ощущая глупость ситуации - ведь всего-то надо обернуться - обернуться и только…       -Какие-то чары… - испуганно затараторила Ольга. - Он подготовился после прошлого раза, он ответил. Он ждал, пока я его найду, он ждал, он ответил, он теперь знает, что мы здесь!       Твою же дивизию…       -“Стрела”-ноль - всем, - справившись с собой, бормочет лейтенант. - Двигаться по направлению Третьей, приготовиться к ментальному воздействию…       Слабый голосок Ольги подсказывает, что цель идет на прорыв, отчаянно петляя между зданиями - похоже, маг решил, что терять ему уже нечего. Или же он куда умнее и опаснее и попытается вначале нейтрализовать наблюдателей, ослепив всех остальных…       -Ершов, Горсткин - окна, Кульков - вниз, поднимай оставшихся, - не оборачиваясь, бросил Алеев бойцам немногочисленного командного отделения. - Ждем гостей.       -Что-то здесь! - вскрикнула вдруг Сетка. - Как они…       Крик Ольги слился со звоном треснувших окон.       Мальчишку, как быстро выяснилось, звали Виктором. Еще выяснилось, что он имел склонность к большому количеству вопросов, что не могло не добавлять Лину определенного рода проблем.       Связь с лейтенантом по каким-то причинам отсутствовала - отправив одного из прибывших в качестве подкрепления людей к командному пункту, Юрий и двое оставшихся быстро составили план дальнейших действий. После того, как один из вновь прибывших бойцов, куда как более чем Лин, способный к переговорам, как следует расспросил их будущую приманку, то выяснилось, что последняя даже запомнила, в какую примерно сторону днем раньше уходила их цель. Ответственность за всю эту часть операции, спланированную на месте, меньше чем за двадцать минут, конечно же, целиком и полностью была на нем, на Юрии. Такое уже бывало - если не было возможности ни получить инструкции, ни доложить о состоянии дел, оставалось одно - разбираться самому, выбрав самый логичный вариант из всех доступных. И отвечать за него потом, если все вдруг пойдет прахом.       Приманке, похоже, и правда казалось, что ей уже нечего терять: ставшие совсем невыносимыми после встречи с целью издевательства, постоянный страх, что он будет следующим и полная невозможность заставить кого-то поверить в то, что он видел и слышал, сделали свое дело, а уж появление “стрелы” и переодетых солдат…       Неизвестно было, считал ли мальчишка это сном, интересным приключением или же попросту надеялся отомстить за знакомого из младшего класса - если, конечно, предположить, что такая мысль вообще могла прийти ему в голову - а возможно - очень даже возможно - причиной всему был старый добрый страх, который порой гнал людей вперед почище чего другого. Как бы то ни было, план был составлен и пущен в дело: приманка медленно следовала по маршруту, где могла появиться цель, в то время как Лин и остальные вели скрытое наблюдение. Преодолевая одну унылую улочку за другой, Юрий не мог не думать о том, что сейчас с лейтенантом и Сеткой - и мысли эти, подстегиваемые болезнью, становились хаотичнее с каждой минутой. Сетка не могла просто так погибнуть, просто так исчезнуть, как не могла и Анна - он почти что верил в это, хотел верить, просто потому, что не знал, что будет делать, если одной из них вдруг не станет…       Из головы не шли также и вопросы приманки, которые кончились, к счастью, после того, как ей объяснили задачу и послали ее выполнять. Впрочем, одну вещь, на которую обратил внимание мальчишка, не приняли во внимание ни Лин, ни солдаты, давно знавшие об иллюзии, под которой прячется их цель: заметив странную обувь Юрия, которая оставляла повернутый в противоположную сторону след, приманка рассказала, что их цель следов вовсе не оставляла - по крайней мере следов человеческих - лишь что-то глубокое, широкое - словно огромная змея протащилась. Это тоже могло бы пригодиться - если бы, конечно, удалось проверить ее не на асфальте…       А пока что приманка, которой придали самый жалкий и безобидный вид, какой только можно было придать за двадцать минут, шаталась по пустым утренним улочкам, особое внимание уделяя всяким пустырям и подворотням, а также любой мало-мальски подозрительной женщине, которую встречала на пути и, согласно плану, просила немного мелочи для телефона-автомата, упирая на сложность и срочность ситуации. Впечатление человека, которого сейчас точно некому будет искать - вот чего они добивались - и понять, хватит ли этого, сразу же, к сожалению, было совершенно невозможно…       Связь, наконец, восстановилась - услышав голос Второй, докладывающей контролеру, Юрий почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение…       -Ноль, весь экипаж в отключке. Убитых нет, два легкораненых. Сейфы выпотрошены. Мы опоздали, прием.       …которое почти сразу же испарилось, едва он вник в смысл сообщения.       Провал. Полный провал.       -“Стрела”-ноль - всем, - слышен голос лейтенанта по общему их каналу. - Двигаться по направлению Третьей, приготовиться к ментальному воздействию…       Кажется, сейчас они возьмут мага. Мешать группе контролера, конечно, сейчас может быть опасно, но надо же сообщить об их собственном плане, надо же запросить инструкции…       Она сбежала, сбежала, сбежала, сбежала. Все потому, что ты ничего не сделал. Если бы ты обошел тот фонарный столб слева, а не справа, она бы не…       Хватит, хватит, хватит!       Не сейчас, пожалуйста!       Когда Лин, наконец, решился использовать рацию по назначению, с той стороны вновь был один только треск - связь, похоже, была здесь совсем негодной. Значит, ничего не остается, как действовать по плану…       …или сворачивать его и двигаться на новую точку? Если цель уже нашла то, что ей нужна, ей теперь наверняка не до детей, теперь она попытается покинуть город…       ….или все же…       Чувствуя, что мозг скоро вскипит, Лин попытался сконцентрироваться на задании - приманка, чьи карманы, наверное, уже разбухли от выпрошенной мелочи, зашла на очередную узкую улочку, двигаясь нарочно нервным, дерганым шагом. Надо признать, им с приманкой повезло - этого гражданского даже учить ничему не пришлось особо…       Мальчишка вдруг встает, как вкопанный - они, притаившиеся в очередном подъезде, видят, что его буквально начинает трясти. А вот к нему кто-то подходит, но разобрать толком нельзя почти ничего - все скрывает высокий капюшон.       -Приготовиться, - пробормотал Лин. - Ведем до укрытия, там уничтожаем.       Вытащи пистолет и выстрели сейчас в ту машину, вытащи, вытащи, вытащи…       Это определенно цель - ошибки быть не может. Иначе с чего бы ему так дрожать? Цель среднего роста, в теплой, по погоде, куртке, с перекинутой через плечо тяжелой сумкой. Совершенно не походит на описание, которое ранее давал им мальчишка, но, похоже, в ее арсенале далеко не одна иллюзия…       Разговор кончается быстро - а приманка, похоже, уже ничего на свете не боится – вон как припустил следом за целью…       Воздействие было, осталось понять, какое именно. Зрительный контакт, или все же чары наложены с использованием голоса? По крайней мере, от первого у него есть какая-никакая защита: махнув рукой обоим бойцам - и вот они уже следуют за целью на расстоянии, соблюдая предельную осторожность - Лин вытащил из одежд и натянул, быстро сбросив шарфы, свою маску - вставленные туда линзы должны были чуть искажать видимость, препятствуя нормальной встрече взглядов. Проверив - уже третий раз за последние пять минут - на месте ли пистолет, он кинулся следом….       Цель явно торопится. Походка быстрая, неровная, сумка на плече болтается из стороны в сторону. Мальчишку она гонит перед собой - создается ощущение, что в этом конкретном случае она попросту не хочет упускать шанс, хотя понимает, что времени у нее в общем-то не так уж и много.       Налево, в проулок. Прямо. Спрятаться за мусорным баком, переждать. Снова в путь. А теперь - через улицу, укрываясь за машинами. Карта района прочно сидит в голове, в конце концов, он зубрил ее часа два, через каждые десять минут сворачивая и снова разворачивая…карта эта подсказывает, что дальше будет один старый дворик…       По-хорошему, надо бы стрелять уже сейчас - уже раза три у него была отличная позиция. Но нужно подтверждение, нужно как воздух, а цель пока что толком и не разглядеть.       Те двое словно где-то потерялись, но он знает, что теряться такие люди не умеют - они следуют за ними, неотступно и незаметно. А вот и дворик…а вот и цель…       Цель быстрым шагом миновала грязную подворотню, толкая приманку перед собой. Он следовал за ними, осторожно готовясь к стрельбе и вспоминая, как обычно, старые слова Полковника, который занимался когда-то ими лично.       Не целься сперва в голову, не рискуй попусту, дурачье. Вначале по корпусу, а вот затем…       Ошибки быть не могло - она вела его к парадной.       Значит, все-таки она.       Еще шажок вперед - припасть на колено, стрелять…       Мальчишка чуть дернулся в сторону - словно спиной почувствовал, что сейчас будет - а Лин уже пустил пулю.       И с удивлением увидел, как она прошла насквозь, на мгновение превратив бок цели в туманную дымку - настоящее тело ее, похоже, было далеко не таким широким….       Цель стремительно обернулась - даже раньше чем он сделал необходимую поправку - красивое лицо исказилось от гнева:       -Думаете, я вас не чуяла? Горстка идио…       Настоящим идиотом, как сказал бы сейчас, будь он здесь, Полковник, является тот, кто болтает, когда надо бить. Лин в эту категорию попадать не хотел, и выстрелил вновь, зная, что в подъезд уже бежит его подмога…       Цель рванулась вперед с такой скоростью, что лишь мелькнула в глазах Лина чем-то темным и скользким, проступающим поверх тумана, и нанесла сокрушительный по своей силе удар высвобожденным из-под иллюзии хвостом, опрокинув “стрелу” назад…       …и освобождая тем самым линию стрельбы для обоих бойцов, чье оружие заговорило почти сразу же.       Заговорила и цель - если это можно было вообще назвать голосом - и звук этот, пусть и не остановил пули, но стрелков - вполне. Уже бывший на ногах Лин с ужасом услышал грохот выброшенного оружия - а затем, раньше чем он успел что-то сделать, голос цели добрался уже и до него, проскребся в и без того утомленный постоянными приступами разум, и почти мгновенно поставил тот на колени - а через полминуты бросил туда же и одеревеневшего его хозяина. Он никогда не слышал таких голосов: пара слов и его череп, всегда переполненный ненужными мыслями, опустел целиком и полностью. Долор затаил дыхание - он не хотел больше ничего другого, кроме как слушать ее…       -Идиоты, - повторила цель. - Вы уже мои!       Что-то маленькое и темное со всей силы ударило по окнам, мгновенно лопнув при контакте и брызнув багряной жижей: не успели еще осколки коснуться пола, а в комнату, истерически чирикая, ворвались какие-то болезненно-раздутые темно-оранжевые крылатые комки с изуродованными клювами, больше похожими на здоровенные комариные жала.       За какие-то секунды до того, как начался хаос, лейтенант внезапно понял, как легко маг их провел, понял, как он думал: противник уже прекрасно знает, кого искать, и, зафиксировавшись на нем, будет вести его и только его одного - кто же в такой момент обратит внимание на безмозглых фамильяров, которым можно было, к тому же, задать программу поведения задолго до того, а потом, едва станет ясно, где засел наблюдатель, подтолкнуть коротким импульсом - гарантирующим то, что их обнаружат лишь тогда, когда будет уже поздно…       Едва увидев то, что ворвалось внутрь, Алеев со всей силы оттолкнулся ногами от стола, падая назад вместе со стулом. Удар почти целиком приняла на себя спинка последнего, так что он не почувствовал почти ничего, и, не теряя времени, откатился в сторону под вопль Горсткина, в лицо которому прыгнули сразу две жуткие “птички” - и, едва коснувшись кожи, лопнули с противным хлопком. Крича так, как не способен, казалось бы, кричать человек, Горсткин принялся остервенело стирать с лица залепившую то густую темно-красную массу, которая, как в ужасе заметил Алеев, сходила вместе с самим лицом…       Ершов оказался расторопнее - прыгнув вперед, закрыл собой сжавшуюся в своем кресле Ольгу - и, резво подняв пистолет, сшиб еще одного крылатого уродца. Это было ошибкой - багряные брызги окатили солдата, заставив отшатнуться к стене и выронить ствол. Последний, не считая самого лейтенанта, дееспособный боец, не найдя ничего лучше, запустил в оставшиеся живые бомбы табуреткой, успешно вытолкнув часть чирикающей массы обратно на улицу.       Алеев был уже на ногах. Не пытаясь даже выхватить пистолет - к чему это приводило, он уже имел отвратную возможность наблюдать - лейтенант сорвал с себя кобуру, и, кое-как закрываясь другой рукой, рванулся вперед, отгоняя оставшихся птиц от Ольги своим импровизированным оружием. Как выяснилось в следующие несколько мгновений, создания эти были очень хрупкими: одной гадине хватило лишь легкого касания, чтобы отлететь к стене и быть об нее же размазанной. Вот только оставалось еще три птицы…       Первая, яростно вереща, спикировала вниз, метя в лицо лейтенанту - раскрученная кобура отбила ее в сторону, расплющив о подоконник - во все стороны брызнули горячие алые капли. Другая нацелилась на последнего человека с оружием наготове - рядовой Кульков выпустил уже несколько пуль, но задеть верткого фамильяра у него никак не получалось. Отчаявшись, боец, выскочил за дверь, позволив летучей гадости проверить ту на прочность. Дверь оказалась прочнее - боец смог лично в этом убедиться, быстро забравшись обратно в квартиру.       Последняя птичка вдруг вспыхнула синим пламенем, и, издав такой стрекот, что у всех заложило уши, спикировала прямо на стол, разбив себя о радиоаппаратуру. И, конечно же, заляпав ту своими ядовитыми внутренностями от и до.       Оглядеться, заняться ранеными, вызвать помощь…проверить, как там Сетка, не угодила ли эта дрянь и на нее…       То, что надо делать, он понимает быстро, вот только не успевает почти что ничего: с громким хлопком дверь выносят внутрь. На пороге - тот самый высокий маг с растрепанной прической. Глаза старые и внимательные. Страха в них нет, он уверен в себе. Встретишь такого в темном переулочке - до конца жизни потом будешь шарахаться от собственной тени.       Кульков вскинул пистолет раньше, чем лейтенант справился со своим - маг рявкнул нужные слова еще быстрее, выпростав вперед левую руку - даже сквозь одежду было видно полыхающие каким-то гнилостно-зеленым светом перекрученные узлы Метки. Боец не раздумывал ни одной секунды, отгородив собой Третью “стрелу” - и даже когда сорвавшиеся с пальцев мага жирные полупрозрачные змеи чар вгрызлись в его тело, пробив насквозь, стрелять он не прекратил. Отшатнувшись назад, за порог, маг взмахнул рукой, словно отгоняя надоедливое насекомое, и тело солдата поползло в разные стороны с противным хлюпаньем, разваливаясь на куски.       Еще два выстрела - все, на что хватило Алеева, стремящегося любой ценой отвлечь противника от Сетки. С губ и без того уже серьезно раненого мага сорвался стон. Он пристально посмотрел на лейтенанта и вновь запел своим глубоким голосом страшные, тяжелые слова.       Комната поплыла пред глазами лейтенанта, словно растянувшись на добрый километр, глаза же мага стали как два бездонных черных колодца. Выхаркнув с кровью еще несколько слогов, он шагнул вперед - и тут на него обрушилась вся мощь Ловчей Сети.       Оцепенение длилось недолго, каких-то несколько мгновений - на то, чтобы прогнать по Цепям короткий импульс и сбросить одурь, магу больше и не было нужно - но и лейтенанту для выстрела - тоже. Две пули в грудь - Метка вспыхнула еще сильнее, отчаянно пытаясь удержать хозяина в сознании, одна в живот - подавившись очередной строфой, маг скорчился на полу, не оставляя попыток закончить работу, и еще одна…       Пистолет сухо клацнул - то был, несомненно, звук близкой смерти - и Алеев отступил назад - ярость сменилась ужасом - отбиваться было уже нечем. Маг - да сколько же ему надо-то было? - разогнулся назад с жутким хрустом, и, вперив затухающий взгляд в контролера, рухнул вперед подрубленным дубом. Упал, но не умер - вцепившись в трухлявый паркет, он рывком подтянулся вперед, продолжая шептать - дьявольский узор, мерцавший под слоем тряпья, словно не давал телу догадаться, что по всем правилам оно должно было уже замереть навсегда.       Так лихорадочно Алеев не перезаряжал оружие еще никогда, такого страха перед тем, кто выглядел как совершенно обычный человек, ему еще тоже давненько не доводилось испытывать. Пятясь назад, покуда не уперся спиной в стену, лейтенант выстрелил - раз, другой, третий…стрелять скоро стало уже нечем, а тело все еще корчилось - пусть даже глаза давно уже закатились, а с сомкнувшихся губ на пол лился красный ручей…       Комната была залита кровью и черти чем еще - в живых помимо его самого и Ольги (и если не брать в расчет все еще подрагивающее тело мага) остался лишь один боец: рядовой Ершов скорчился в углу, с воем баюкая ошметок правой руки с торчащей наружу костью - лицо же солдата почернело как после чудовищного ожога.       Пистолет выскользнул из руки Алеева, с грохотом поприветствовав паркет. Трясущаяся рука поползла к запасной рации - хотя он более чем сомневался, что сможет сейчас хоть что-то из себя выдавить…       Сириэль Ривьерс пребывала в бешенстве, какого давно не знала. Даже когда церковные палачи, при одних только мыслях о которых человеческая часть ее тела до сих пор покрывалась потом, вышли на них впервые, заставив пожертвовать матерью ради спасения, даже когда несколько лет назад ее жестоко ранили уродливым гарпуном…в такую ярость, как сейчас, сирену еще ничего не приводило.       Иллюзию пришлось снять сразу же, как она дотащилась до квартиры вместе со своими невольными сопровождающими: оставив двух громил в штатском сторожить лестничную площадку, она убедилась, что и мальчишка, подосланный к ней на улице, и тот странный паренек в защитной маске будут стоять на месте и ничего не выкидывать - ей же, тем временем, срочно нужно было осмотреть раны. Стянув с пальца кольцо и кинув на стол, она кое-как доползла до зеркала, подумав, что сама уже порядком отвыкла от своего истинного облика, который был далеко не так красив, как иллюзии, составляемые ею на мотив подсмотренных в журналах и по телевизору образов. Темно-синяя кожа, большей частью поросшая пересохшей чешуей, серебристый ошейник, стягивающий глотку - “подарочек” от Крога, чтоб он треснул - тонкие губы, острое, словно наскоро вырубленное лицо, два ряда острых зубов…и конечно же, перепачканный в крови – ее крови, черт возьми - хвост, нервно колотящий по полу…       Ярость ее росла с каждой секундой. Подонок в маске таки умудрился ее ранить - и пусть рана была отнюдь не смертельной, болела она еще как. Чертов Крог как сквозь землю провалился - телефон маг не брал, хотя она прозвонила ему, как дура, раз, наверное, этак пять. Неприятные мысли сменяли друг друга: их раскрыли, на них вышли, маг, наверное, уже попался, а значит, пора линять. Возможно, тех данных, что ей удалось достать, таки хватит, чтобы выкупить у кого-нибудь из друзей этого скота свободу от его чертового кольца на горле, а уж свободу от всей шайки дурней с Цепями, засевших в британской разведке, она и сама себе отлично организует. Коротко и ясно - рану чем-нибудь прикрыть, вещи собрать, свидетелей, будь они хоть трижды уже очарованы песней, удавить побыстрее. И делать ноги - если к ней вообще можно было применить такое вот выражение. Ах да, конечно - материалы надо бы убрать во что-нибудь водонепроницаемое…       Закончив с приготовлениями - ушло на них около десяти минут - Сириэль потащилась к комнате, куда завела обоих зачарованных ею пленников, освободив, конечно же, от оружия. Беспокоиться было ровным счетом не о чем - она давно уже поняла, что достаточно было “вложить” в жертву нужный приказ и какое-то время та еще вполне себе будет ее слушаться - день или два совершенно точно. Боль в наскоро перевязанном боку затуманивала мысли. Подонка в маске она растерзает вторым, сразу как съест мальчишку. О, он будет умолять, чтобы она его сожрала…будет валяться у нее в ногах и пускать слюни…       Рывком открыв дверь, Сириэль двинулась за порог…       -Razdeli bol'.       Агония пришла даже раньше удивления - боль, какой Сириэль не испытывала с того момента, как…       Нет.       Такой боли она вообще никогда не знала.       Огненный жар прокатился по телу, словно в вены залили расплавленный металл, нестерпимая боль пронзила спинной мозг. Хвост Сириэль судорожно молотил по полу и стенам, руки же заскребли вначале по телу, а затем и по дверному косяку, по стене, ломая в кровь ногти. Визжа от боли – как это было непохоже на ее прекрасное пение - сирена рванулась прочь, прочь от этого ужаса, от этого дьявола с глазами, залитыми молочно-белым светом…       Вывалившись в коридор, она бросилась в соседнюю комнату – прежде всего надо было забрать кольцо, кольцо, без него она не сможет пройти и шага на этих чужих улицах…       Звон стекла ознаменовал приход чего-то - чего-то бесформенного и незримого. А еще - хохочущего так, что кровь стыла в жилах.       Сириэль метнулась к столу, где лежало драгоценное кольцо - но тот уже оттолкнули прочь, а самая важная в ее жизни драгоценность покатилась куда-то под диван…       Нет. Нет. Нет, нет, нет!       Как это возможно? Как? Как этот мерзавец смог справиться с ее чарами? Как они…       Ответы давать никто не собирался - только свинец…       Думать было сложно - честно говоря, и вовсе на грани с невозможным. Хотелось лишь неотрывно смотреть на ту бледную странную женщину, в эти прекрасные глаза с вертикальными зрачками, а остальное никогда не имело значения и никогда уже иметь не будет. Ее голос убаюкивал, словно теплая ванна, а все слова, что она им говорила, заводя в квартиру, несомненно, были вселенской истиной…       Конечно же, он отдал ей оружие. Конечно же, он бросил рацию в дальний угол - ведь так она сказала. Конечно же, он не собирался ни с кем связываться - эту мысль она подчеркнула отдельно, вдолбив ее в него острым гвоздем. Под страхом смерти он не должен был пытаться позвать на помощь…       Но вот в это-то и вцепилась мертвой хваткой болезнь - все самое запретное, все самое отвратительное - а сейчас, благодаря чарам, самой гадостной и горькой мыслью стало то, что он в принципе мог бы вызвать помощь и сказать, где находится – его болезнь и выталкивала на поверхность, заставляя об этом думать. Думать все больше, больше и больше, несмотря на приказ…нет, именно потому, что таковой был.       Свяжись с ней. Свяжись. Свяжись. Свяжись свяжись свяжись       Ты должен ждать здесь. Ни в коем случае не пытайся вызвать помощь, запомнил?       …свяжись свяжись свяжись…       Нет. Нет, я не могу…нет…       Сделай это.       Я свяжусь с ней. Я не свяжусь с ней. Я свяжусь с ней. Я не свяжусь. Я…       Я должен. Должен связаться. Должен не связываться. Я…       Я должен.       Что?       Я должен…       Что       Если я не сообщу ей, меня уничтожат. Если я не сообщу ей, меня уничтожат. Если я не сообщу…если я сообщу…       Я не должен делать этого. Я должен это сделать. Почему? Почему?       Хватит, хватит…       Прошу вас, хватит. Я не могу сделать так, как она…       Она…кто?       Я должен связаться. Должен.       Возьми рацию. Если ты не дотронешься сейчас до рации три раза, у тебя из глаз польется кровь…       Если ты не дотронешься до рации…       Мысли жгли каленым железом - терпеть больше не было силы. Схватив рацию с пола, Лин привычным жестом приложил ее к уху, втопил кнопку…       И почувствовал, как почти сразу же ему стало невыразимо легче. Да, болезнь все еще была с ним и пытала его, но лишь она одна, такая знакомая и родная…       Лишь его болезнь.       Лишь его вещи от боли.       Но не чары - не этот чужой, мерзкий голос, который еще не так давно казался ему гласом с небес…       -Какого хрена? - Анна, как всегда, не сдерживалась, когда ее что-то волновало больше обычного. - Ты куда пропал? У нас тут такой бардак…       -Подожди, - прошептал Юрий. - Я рядом с целью. Определите мое местоположение и выдвигайтесь.       -Ты…что?       -Времени мало, - пробормотал он, чувствуя, что болезнь удовлетворена его действиями. - Здесь цель, гражданский и двое солдат “Атропы”. Последние под воздействием чар…       -Ты…       -Обеспечь защиту органов слуха. Полную блокаду. Единственный способ, - прошептал Лин. - Сообщи, как будешь на точке - я выдвинусь и отвлеку цель.       -Приняла… - послышался тяжелый голос Второй. - Держись там, мы уже…       Лин уже не слушал - терять время попусту было нельзя. Бросив взгляд на их приманку - мальчишка стоял в углу соляным столбом, пустыми глазами смотря на него, Юрий осторожно подошел к тому, тронув за плечо. И, сосредоточившись, как только мог, послал острый, но короткий - кратчайший из всех, что мог - импульс боли в его тело. Не успел тот вздрогнуть и распахнуть глаза, с которых спал чужой дурман, как Юрий оттолкнул его к стене и быстро зашептал.       -Жди здесь. Ничего не говори. Как только она войдет, я…       Я снова стану болью.       -…я заставлю ее отступить. В этот момент беги без оглядки, беги на улицу и жди нас там. Все понял? - для надежности Лин снова встряхнул приманку за плечи. - Повтори.       -Жду здесь…ничего…а как она это сделала? Я только с ней заговорил и…мы где? А…       -Ждать, - повторил Лин, вперив взгляд в дверь. - Уже недолго…       Действительно, особо то ожидание затянуться не успело: едва только из рации донеслась больше похожее на животное рычание речь - Вторая уже была близко, Вторая была уже накачана лекарствами до такой степени, что становилась порядком страшнее любой гибридной особи - дверь распахнулась и в комнату двинулась тварь, уверенная в собственном превосходстве, уверенная, что уже победила.       Оставалось только пробудить это вновь. Оставалось лишь сказать нужные слова…       Сириэль в ужасе металась по превратившейся в западню квартире, не оставляя отчаянных попыток сбежать. Нечто невидимое, что влезло сквозь окно - черт возьми, так и знала, что надо было брать повыше второго - наступало с одной стороны, с другой же медленно шел, зачем-то проводя правой рукой по всем предметам, до которых мог дотянуться, тот жуткий тип со светящимися даже сквозь маску глазами. К дверям, в которые с той стороны уже вовсю ударяли чем-то тяжелым, несся мальчишка…       Последний свой шанс терять она вовсе не собиралась. Стремительно преодолев часть коридора, Сириэль сгребла подставную жертву окровавленными руками, пытаясь ей закрыться, как могла.       -Я убью его! Сейчас же выпотрошу! - зашипела она, не заботясь о том, понимают ли ее или нет - что говорят в такой ситуации, ясно и последнему идиоту. - Не смейте стрелять!       Сволочь в маске, что оказалась то ли магом, то ли кем-то похожим, лишь шагнула вперед, поднимая пистолет. Медленно заговорила - Сириэль в ужасе поняла, что обращаются не к ней, а к мальчишке.       -Tebe vse yeshche vse ravno?       Заложник ее, поперхнувшись криком, медленно, словно сам не в силах поверить в то что делает, кивнул.       Два выстрела слились в один - плечо заложника они прошили насквозь, зато вот в ее теле решили задержаться подольше…       Взвыв, Сириэль отбросила бесполезного человечка в стрелка и, юркнув в дверной проем, кинулась к окну. Ей бы хватило сил их выпотрошить, ей бы хватило…       Но страх гнал ее прочь, угрожая и вовсе парализовать.       В спину снова что-то ударило.       За спиной снова раздался тот жуткий голос.       -Razdeli bol'.       Каждая клеточка тела сирены вспыхнула адским огнем. Мозг, казалось, начинал закипать внутри черепа. Вцепившись в волосы, вырывая их из головы клочками, она каталась по полу, визжа похуже старых тормозов - каждую секунду ее тело молниями пронзала обжигающая боль. Кости словно погрузили в лаву, перед глазами все почернело, а на каждый из них будто бы обрушилась целая тонна груза…       Разбивая в кровь локти и истрепанный хвост, обезумевшая от разрушающей ее нервную систему чудовищной боли, Сириэль всем телом навалилась на подоконник, из последних сил пытаясь через него перелезть. Вывалилась наружу, ударяясь всем телом о безразличный асфальт…       Удар вышиб из нее вместе с воздухом остатки сознания, так что последним, что она смогла увидеть, прежде чем мир померк – странную пушку, что выстрелила тяжелой сетью и людей в форме, которые тут же накинули сверху холодное брезентовое полотно.       Кабинет полковника суров и аскетичен, как обычно. Как обычно, кидается в глаза нахально лисий хвост под стеклом. Мрачен полковник, смотрит он в стол, глаз не поднимая, и только расслабишься - вот он, его взгляд - словно удар по ребрам….       Алеев знает уже, что злость вся та не для него, слышал уже о некоем крупном провале “Атропы”, видел по пути к кабинету офицеров, которые по поводу этого самого провала совет держали: мрачные они выходили вон, осунувшиеся - все разные, все в форме тех войск, из которых на Вторую Площадку попали, но все как один молчащие тяжело…       Злость не для него, и не для “стрел”, но дело их с сиреной по сравнению с тем провалом - тьфу, былинка. Читал отчеты уже полковник, слушал его уже. И вот теперь говорит сам, пока время есть…       -Цирк с конями. Позорище. Бардак, - каждое слово как хлыстом по глазам. - Ты контролер, не мешок картошки. Что без контролера группа будет делать? Храбро умирать? Черта с два, без контролера группа разбежится кто куда и ищи ветра в поле. Кто их остановит? А?       -Виноват, т…       -Виноват, это уж точно, - устало произнес глава “Атропы”. - Это что касательно твоей великой битвы с магом. Да если бы не Сетка, тебя бы от пола отскребали. Касательно той мрази…       -Ее уже…       -Пока еще нет. Сняли первый слой показаний. Потом либо по тройке, либо вживят схему и вернут подарочек домой.       Лейтенант нахмурился. “Тройка”, что означало простой и понятный график работы с подопытным - тесты, разборка, крематорий - подошло бы для этого чудовища куда как больше…       -Знаю, о чем думаешь, знаю. А ты знаешь, что не будь она трусливой, как заяц, ты бы здесь не сидел сейчас? Что сил у нее порвать и Первого, и остальных бы хватило за глаза?       Лейтенант молчит - взгляд он выдерживает, но не голос.       -Знаю, знаю, чего она заслуживает. “Аврора” все стонет, что есть перспективы. Вложиться в обучение, отправить на море. Пусть проходит на флагманы и секреты нам добывает. Но веры нет у меня в нее, пусть и с десятью схемами, - он снова вздыхает, а потом вдруг странно улыбается. - К счастью, взяли ее мы, так что наш голос побольше чуток весит. Зажарим, не переживай. Колечко разве что оставим…импульс отлично подавляет, кое-кому может пригодиться. В остальном… - он снова хмурится. - В остальном бардак. Полный и беспросветный… - фразу глава “Атропы” намеренно не заканчивает. - Проклятье, я когда отчет читал, не знал, плакать мне, смеяться или на стенку лезть. Невроз Первого оказался сильнее чар. Это что же…нам теперь бойцов из желтых домов набирать стоит? А, как считаешь? Или может мальчишку того взять, которому Первый плечо насквозь прострелил? А, на твое место? Он-то поспособнее тебя будет…и не боится ничего, и мозгами шевелит не по годам.       Лейтенант молчит, но теперь это молчание куда как более спокойное.       -Три дня отдыха. Потом собирай манатки…да сиди ты, куда вскочил? - рассмеялся полковник, глядя в его расширяющееся глаза. - Нет, не то, что ты подумал. Не выгоняет тебя никто. В Швейцарию со Второй поедешь. Одна падаль от нас сбежала, надо бы показать, что границы в таких делах ничего не значат…и побыстрее, пока он язык не распустил…все, свободен, - глава “Атропы”, словно забыв напрочь о его существовании, схватил телефонную трубку, быстро набирая какой-то внутренний номер. - С Наумовым соедините, поживее. Что? Хорошо. Передайте тогда, чтобы вопрос с тем охламоном побыстрее решил, мне все равно как. Хочет - пусть в Африку прячет до конца жизни, хочет - под машину бросает, но чтобы через 48 часов в Вене ноги его…       Захлопнув за собой дверь, Алеев поплелся по коридору. Настроение было более чем отвратным - и потому когда на него налетел выходящий из-за угла светловолосый типчик в ветхом пальто и серой рубашке, рассыпав какие-то бумаги, лишь выругался.       -Ворон не считайте, - бросил он типу - очевидно, какому-то гражданскому специалисту - и, не дожидаясь ответа, и не оборачиваясь, поплелся прочь.       Человек в ветхом пальто проводил лейтенанта долгим взглядом. Холодным и оценивающим.       Закрепленная под потолком лампа, обтянутая решеткой, светит тускло и противно. Урчит старый кофейник на электроплитке, стучит в окно дождь с крупным градом.       Все трое сидящих за столом людей говорят тихо - чтобы, не дай Бог, не разбудить ту, что спит в дальнем углу в своем огромном кресле, укрытая потрепанным одеялом.       Юрий Лин молчит, кутаясь в шарфы. Неловко и затравленно смотрит куда-то в окно, словно разговор его вовсе не интересует. Но и Анна и лейтенант чувствуют, что прислушивается он к каждому слову.       -Какой-то ты сам не свой, - бросает Вторая. - Да что с тобой, в конце-то концов, командир?       -Человека ведь первый раз убил, - не моргая, произносит лейтенант. - Я, наверное, тугодум каких поискать, но только два дня спустя дошло…       -Первый, но не последний, - пожимает плечами Притворщик, криво улыбаясь. - И не человека, командир, а мага.       -Не ожидал, что ты поймешь.       -Да уж куда там мне. Мы люди темные, вот только глотки резать и умеем…       -Она, - внезапно заговаривает Лин, привлекая всеобщее внимание. - Ее уже уничтожили?       -Да, - медленно кивнул лейтенант. - Я был на процедуре.       -Ну хоть какая-то от этих уродов польза, - пробормотала Анна, бросив короткий взгляд на контролера. - Ты не закисай. Едва-едва на человека стал похож и вот снова в пыль превращаешься…       -Стал похож… - тихо повторяет Алеев.       -Ну да. Головой не поручусь пока что, но колдунишку того ты хорошо отделал. Может на что и сгодишься… - хмыкнула Притворщик, вдруг хлопнув ладонью по столу. - Слушай, командир. Адреса достать можешь?       -Какие?       -Семей. Тех, что еще остались… - мрачно говорит она. - Ну ты знаешь, о ком я.       -Зачем тебе?       -Дело есть. Надо бы сделать, пока не уехали…       Письма, в основном, обнаруживали рано утром, когда выгребали остальной бумажный хлам из почтовых ящиков. Письмо получила Елизавета Беспалова, продавщица из небольшого магазинчика, чей сын был первым из погибших в этот дождливый месяц детей. Письмо вытащил, настороженно рассматривая помятый конверт без обратно адреса, пьющий уже которую неделю без продыху Святослав Ефремов, трамвайный кондуктор - то, что осталось от его дочери, он нашел на лестничной площадке, когда вернулся домой под вечер. Письмо получил усталый следователь Громов, которому не так давно спустили приказ закрыть это жуткое дело и молчать в тряпочку, словно дела того и не было…       Писем было немного, равно как и адресатов. Да и текст - корявый, совершенно не сочетающийся с дорогой бумагой - особой длиной не блистал. Но читая его, все как один чувствовали, как замирают сердца - даже до того, как переворачивали лист и видели пришпиленную к нему размытую, нечеткую фотографию - искаженное от боли страшное лицо, чьи черты было почти не разобрать.       “Мальчики кричали, девочки кричали. А мы заставили ее кричать. Спите спокойно”.