Смерть

Я лечу над рекой. На небе светит полная луна. Символично. Сегодня нужно собрать ещё одну. Я привыкла к пунктуальности и приду точно вовремя. Его время пришло... Я — птичья смерть. Моя работа — собирать души птиц. Зачем? Это разговор особый... Представьте себе, что никто бы не умирал. Представили? Вот и подумайте. Птиц становится всё больше и больше, и в конце концов в Амазонии совсем не будет места для новорождённых. Почему меня это волнует? Ну, как вам сказать... Все птицы беспомощны по сравнению со мной, даже хищные. Они ничего не могут сделать со мной, разве что немного отсрочить мой приход. И вот эти отчаянные попытки выжить вызывают у меня жалость. Например, вывалившийся из гнезда не умеющий летать птенец, судорожно машущий крылышками — мне его становится жаль. И я оставляю его в живых. Уменьшаю силу гравитации, делаю траву для падения более мягкой. Спросите, почему тогда некоторые птенцы во время попыток полёта вообще разбиваются и тому подобное? Знаете, птицы бывают разные. Есть такие, которые заслуживают умереть, а есть такие, которые заслуживают попасть в самое счастливое место из всех существующих. Вы его называете раем, однако и представить себе не можете, что там есть... Но вы всё равно недоумеваете. Ответ на вопрос "Почему меня это волнует?" кажется вам нелогичным? Что ж, я и сама не могу дать точного ответа. Я уже привыкла это делать, это вошло в мои обязанности. Когда я только начала это делать? С самого моего появления. Когда я появилась? Хм... Я не могу ответить на этот вопрос. Разве что я была всегда. Была и буду. Вам интересна моя внешность? что ж, я для всех разная. Для кого-то я — маленькая радужная колибри, добрая и милая. Для кого-то я — Гарпия, страшная хищная птица с хохолком, напоминающим рожки. Некоторые видят меня как непонятно что — в плаще из сгнивших листьев и с косой в крыльях, безо всяких эмоций. Другие представляют меня как высокую чёрную какаду с крыльями дракона, имеющею в клюве зубы. А один голубой ара представляет меня в виде человеческого скелета в чёрном пиджаке... Откуда я это знаю? Что ж, бывают моменты, когда они на волосок от меня. В эти моменты я вижу их мысли. А они видят меня. И видят по разному. Они меня боятся. Глупцы. Все птицы рано или поздно умирают. А я им предлагаю такую жизнь, о которой они и мечтать не смели... Жизнь? Да, оговорилась. Скорее времяпровождение. Что там? Для каждой птицы там своё место. Что он считает счастьем — то и есть место, куда я его забираю. И всё-таки, вы повторяете вопрос "Почему меня это волнует? Могла бы я своими делами заниматься вместо того, чтобы собирать души?" А чем мне заниматься? Я — смерть, я невидима и неосязаемая для других. Я могу только бродить по дождевому лесу Амазонии, могу смотреть на то, на что они смотрят. Иногда это затягивает, но ненадолго. Я не могу ни с кем общаться, ни с кем дружить не способна. Пойти в "место"? Нет, я не могу. Я могу только видеть то, что души считают счастьем, когда я их собираю. Единственное занятие для меня — собирать души. Я знаю о них всё, едва только подхожу. Я могу подумать, как будут страдать родные умершего или умершей. Я могу наконец немного поговорить с душой, только что сорванной. Могу ли я кого-то оставить себе? Нет. Любая птица, увидев вдалеке счастье, моментально полетит (или побежит, если летать не умеет) к нему. Счастье куда желаннее, чем разговор со смертью, не так ли? Вы предлагаете мне взять кого-то, кто захочет остаться со мной? Кого? Самоубийцу? Нет, даже у него есть своё счастье, а смерть — это просто то, что он должен принять, чтобы достигнуть его. Я остаюсь одна. И единственное, что остаётся мне делать — это собирать души. Ведь я — смерть... Сегодня нужно взять только одну душу. Что ж, пора идти. Я медленно лечу над рекой. Лёгкий ветерок. Деревья тропической широты, красивые цветки, серебристая гладь воды, освещаемые луной — меня это не интересует. Амазонку я видела сотни раз и успела привыкнуть. Конечно, есть места, на которые любоваться можно вечность. В Рио, например. Так, нужно поторопиться. График житья рассчитан посекундно! И впереди показалось дупло. Едва подлетая к нему, я начинаю узнавать о тех, кто здесь живёт. Семь попугаев: Эдуардо, Голубчик, Роберто, Жемчужинка, Умничка, Карла и Тьяго. У них семья просто огромная. Когда-нибудь я приду к каждому... Но это потом. Сейчас мне нужно прийти к одному... Вы хотите угадать, к кому? Ну, что ж, попробуйте. Эдуардо? Хорошая попытка, но нет. Он хоть и стар, но пока может жить. Я не так давно уже забирала одного пожилого ару, так что пусть живёт... Вас интересует, почему у меня всё так рассчитано? Что ж, представьте себе такую ситуацию: все молодые птицы понимают, что умирают только старики, и борзеют. Забывают вести здоровый образ жизни, зная, что им ничего не будет. Начинается бессмертие. Вернее, до старческого возраста. А я — смерть. И у меня свои взгляды на всё. Голубчик? Нет, и не он. Он - любимец Линды. Не подумайте, я людей не боюсь. Сама я сильнее их в тысячу раз. Но едва пропадёт Голубчик — Линда потеряет одного из своих лучших друзей и, скорее всего, покончит жизнь самоубийством. Мне-то какое дело, спросите вы? В момент, когда становится сильнее человеческая смерть, я сама становлюсь слабее. Я не могу себя контролировать. Это редко случается, обычно я всевластная. Но Голубчика я не должна трогать. Жемчужинка - если умрёт Жемчужинка, самоубийством покончит с собой Голубчик, а там и до Линды недалеко, поэтому её я тоже не трону. Карла и Умничка должны жить, потому что им уготована судьба предводительниц клана, когда их дед умрёт - но это будет нескоро - поэтому и их я сохраню. Роберто? Вообще-то, идея неплохая, но, пожалуй, пусть живёт. Он ещё может обзавестись семьёй, и я даю ему шанс. Хех... Я вижу, вы негодуете. Моя цель — Тьяго, вы это уже поняли. Спрашиваете, как же я могу на такое идти? Что ж, отвечу: птицы должны меня бояться. Иначе исчезнут страхи. Исчезнут страхи — исчезнет счастье. Может, здесь нет связи, поэтому посмотри глубже. Птица боится чего-то, например, грозы. Исчезнет гроза — будет доступна прогулка ночью. И полёт в облаках каждую ночь. Многое. Встаёт выбор между тем, чего птица не могла достигнуть из-за грозы. Выбор не такой уж большой, лёгкий. Но представьте, если исчезнет страх перед смертью. Будет доступно всё. Огромный выбор. И даже если выбор будет сделан — постепенно счастье, вернее, то, что считали за счастье, надоест. Захочется другого. Птицы пойдёт к другому "счастью" — и это ей надоест. Счастье исчезнет. Исчезнет счастье — ясно вам? Птице станет на всё наплевать. Вы спросите, мол, ну и что? Вернее, мне какое дело до этого? А дело в том, что тогда и для меня не будет ничего интересно. Весь мир станет серым. Пропадёт интерес наблюдать за кем-то или за чем-то. Пропадёт интерес с кем-то общаться, никто ничего не захочет говорить. Они направятся в "место", утратившее своё величие. Счастья там уже не будет... Но тогда как получается, что счастье есть в "месте", если там нет страхов передо мной? Таково уж "место" — если птица попадает туда, раньше имея страхи, то счастье с ней будет всегда. Почему так — не могу объяснить даже я. Я многое не могу объяснить, то, что я вам рассказала — мизерные знания по сравнению с тем, что неизвестно. Итак, птица должны меня бояться. И для того, чтобы они боялись, я пришла за Тьяго — птенцом, который мог бы многое увидеть в своей жизни, найти подружку и завести с ней птенцов, которых никогда у него не будет, разве что в "месте". Многие поймут, насколько я беспощадна, и начнут бояться за себя и за своих детей. Но почему я выбрала Тьяго? Это точные расчёты в дозе страха, объяснять слишком долго. Я залетаю в гнездо и мягкой поступью подхожу к маленькому птенцу. Месяц назад он заболел болезнью, неизвестной Голубчику и даже людям-ветеринарам. Каким-то чудом — его, разумеется, сотворила я — они сумели сохранить жизнь Тьяго. И теперь каждую ночь Жемчужинка, у которой под глазами появились мешки от бессонных ночей, во время которых она пыталась сделать хоть что-то, что развеселит маленького попугайчика, поёт сыночку колыбельную, целует в лоб и засыпает, обняв его крылом. А Тьяго, похудевшим от болезни, немного побледневший, но остававшийся таким же милым, шепчет "Мамочка, спой ещё!" в ответ и засыпает через некоторое время. Мило, но меня это как-то не затрагивает. Я часто вижу примерно такие же картины. Медленно подойдя к Тьяго, я на секунду замираю. Неожиданно у меня начинают появляться крылья и клюв. Пёрышки мои становится белоснежными. И становлюсь смертью Тьяго. Я дотрагиваюсь до лба птенца крылом... И он мёртв... Маленький голубой ара медленно поднимает головку и оглядывается. Вернее, не он — а его душа. Она поднимает головку. Выглядит она в точности, как тельце, только немного прозрачно и без живого блеска в глазах. Малыш поднимает головку и оглядывается, видит меня... — Извините... А кто вы? — Кто я? — я подумала. Пугать попугайчика не хочется, но, с другой стороны, он уже мёртв, и ему ничто не повредит — Я - смерть... — Вы? То есть вы... То есть я.. — Да, сладенький. Ты умер. По виду Тьяго было видно, что он ещё не до конца понял, что с ним случилось. — Обернись. Тьяго послушно оглянулся. Он увидел лежащую на соломе маму, а рядом с неё себя самого — мёртвого, уже не дышавшего и слегка посеревшего... — Это я? — спросил он. — Это твоё тело, — уточняю я. — А мама... Она... — Она жива. Она и дальше будет жить. — Но она расстроится... И я её никогда больше не увижу... И папу тоже, и сестрёнок... Но почему-то я не расстраиваюсь... — Ты умер. Ты уже не можешь расстроиться, дитя. К тому же, возможно, ты увидишь их... — Но как? — Пойдём за мной. Я вылетела из дупла. Он неуверенно полетел за мной, но в последний раз всё же оглянулся на маму и сестёр. Я посмотрела туда же, куда и он. Очень скоро Жемчужинка почувствует холод возле себя, проснётся. Сначала попытается растрясти, потом вдруг поймёт тяжёлую истину и заплачет. Заплачет из-за тяжелейшей утраты, уткнувшись лицом в тельце мёртвого Тьяго... Но она переживёт это. Она сильна. Переживут и Голубчик, и Карла, и Умничка, и даже Эдуардо, у которого ещё остались внуки... А о Роберто и говорить нечего, он о них и не думает... Мы с Тьяго летим над рекой. И тогда я указываю крылом вперёд. — Взгляни. И Тьяго посмотрел туда... Впереди, на горизонте, был свет. Это не солнце, это "место". Счастье. Оттуда слышалось множество криков. — Я слышу... — Тьяго прислушался, — Умничку! И Карлу! И маму с папой! Всех! — Конечно. Там твоё счастье, — я улыбнулась. Он тоже улыбался. Улыбался так, как никогда. — И я должен улететь? — он повернул ко мне свою милую мордашку. — Если хочешь, — пожала я плечами. На самом деле, другого пути у него нет. Просто я не хочу, чтобы он терял хоть каплю своего хрупкого счастья... — Тогда... До свиданья, Миссис Смерть! — Пока, котик. И он полетел вперёд. Полетел со всей скорости. Смеясь на лету. Навстречу счастью. И вскоре он исчез с глаз. Исчез и свет на горизонте. Я смотрела вслед маленькому голубому аре с лёгкой ухмылкой на лице. Наконец, я полетела, куда глаза глядят. Времени было полно, и нужно было найти занятие. А вскоре — снова начать собирать души. Ведь я — смерть... ...Я проснулась в холодном поту и первым делом решила проверить, жив ли мой сынок, но его рядом не оказалось. "Наверное, Голубчик заметил его мёртвым и решил убрать с глаз долой, чтобы я не так сильно расстроилась!" - Пронеслось у меня в голове, и я начала горько плакать, и вдруг услышала до боли знакомый голосок: - Мамочка, что с тобой? Почему ты плачешь? Я обернулась - это говорил... Тьяго! Не его полупрозрачная душа, нет, а он сам, живой! И, судя по внешнему виду, он шёл на поправку. - Тьяго, сынок... - Сквозь слёзы радости сказала я и обняла своего малыша крепко-крепко. - Ты выздоровел? - Почти. - Улыбнулся попугайчик. - Папа наконец-то понял, что у меня за болезнь, и сделал мне лечебный укол. Было больно, зато теперь мне гораздо лучше! - И угроза жизни пациента прошла. - Раздался голос сбоку. Я повернула голову и увидела Голубчика. Тут же я сказала мужу на ухо: - Давай поговорим с тобой наедине, Тьяго этого знать не должен. - Хорошо. - Ответил он мне таким же шёпотом и уже громче обратился к сыну. - Тьяго, иди поиграй с сёстрами, нам с мамой нужно поговорить кое-о чём, что тебя не касается! - Ага! - Крикнул Тьяго и вылетел наружу, к сестрёнкам. С улицы доносились весёлые крики Карлы и Умнички: - Тьяго, ты здоров! Ура! У-ху! Догонялки! Я улыбнулась, счастливо глядя на детей, но меня прервал супруг. - Так что ты хотела мне сказать, дорогая? - Спросил он. - Понимаешь, милый, - сказала я, подойдя к Голубчику ещё ближе и в то же время отойдя ещё дальше от птенцов, - мне сегодня приснился странный сон, как будто я - птичья смерть... И в этом сне я переправляла к "Счастью" душу Тьяго, умершего от болезни. - Бред какой-то. - Хмыкнул Голубчик. - Учёными давно доказано, что смерть - это не живое существо, а процесс, происходящий с... с... Мой муж замер в ужасе, как будто что-то увидел, и начал заикаться, прямо как Роберто при нападении людей на нашу рощу. - Голубчик, ты чего, призрака увидел? - Спросила я со смешком. - Н-н-нет... - Не переставая заикаться, ответил мне он. - Х-х-х-хуже.. Я ув-в-видел... с-с-с... См-мер-р-т-ть! Супруг испугался и спрятался поглубже в гнездо, а я посмотрела туда, куда смотрел он, и ахнула. Там стояла попугаиха, в точности как я, только чёрная и в плаще из листьев. Несмотря на то, как её испугался Голубчик, она была вполне милая на вид. Я сначала думала, кто же это, но тут обратила внимания на её хохолок. В нём была закреплена белая лилия, цветок смерти. Я сразу поняла, кто это такая. - Что ж, я пощадила твоего сына, - сказала она, - но во всём должен быть баланс, поэтому мне придётся забрать кого-нибудь другого из вас. - Возьми меня! - Сказала я. - Нет, - покачала головой Смерть, - тебя, Жемчужиночка, я взять не могу... Я пришла сюда за твоим лучшим другом детства. Угадала, за кем? - За Роберто! - Поняла я и спросила. - Но почему ты тогда похожа на меня? - Понимаешь ли, дорогуша, Роберто никак не может с тобой расстаться, поэтому он даже свою смерть представляет в виде тебя, только, как полагается, чёрной и с лилией в хохолке. - А каким образом он умрёт? - Не унималась я. - Самым лёгким, - ответила Смерть, - во сне. Он до сих пор спит и видит приятные сны. Когда я его заберу, он подумает, что это тоже часть сна, да так и не проснётся никогда. Облегчённый вздох вырвался из моего клюва - я уж боялась, что Бето совершит какой-нибудь суицид, вроде прыжка в пасть к крокодилам. Пытаясь прогнать эти мысли, я задала ещё один, на этот раз, самый сложный и самый волнующий меня вопрос: - А если ты не моя смерть, а Роберто, почему я тебя вижу? - Этого я и сама не знаю... Наверное, потому, что телесным прототипом для меня послужила ты. Видишь, как мы с тобой похожи? Почти близняшки! Она встала со мной рядом, и я поняла эти слова. Мы просто как под копирку срисованы! Вот, что такое воображение - могучая сила. В эту же минуту во сне умер Роберто. Голубые ары горевали всем кланом из-за потери такого хорошего попугая. Лишь Голубчик был рад и нараспев повторял: "Гнида сдохла!" Тьяго от потери своего дяди загрустил, опять захворал и на этот раз умер. А что я? Я поняла, что судьбу не изменить, и рано или поздно предначертанное случится. Когда я завалилась спать, меня преследовало странное видение: я видела, что по небу летит душа Роберто, ведомая той птицей, которую я видела, и душа Тьяго, ведомая тем, кем я была во сне. Я проснулась и выглянула из гнезда. Там и правда летели души Бето и моего сынка. Последний заметил меня, подлетел ко мне и нежно обнял. - Прощай, мамочка, и знай, что я буду счастлив! Заботься о Карле и Умничке, и они вырастут наследницами Эдуардо, предводительницами клана! Я заплакала и обняла малыша, который так и не смог вырасти большим попугаем. - Прощай, сынок. - Сквозь слёзы сказала я. Душа Роберто подхватила Тьяго, и вдвоём они понеслись навстречу свету, навстречу счастью... А я о счастье даже не думала. Я рыдала в три ручья, потеряв сыночка. И тут смерть подлетела ко мне и сказала: - С того света никто никогда не возвращался, но если тебе так жалко твоего малыша, я могу вернуть его тебе и не трогать до старости. Только с одним условием... - С каким? - Спросила я, на всё готовая ради Тьяго. - Ты должна спасти от смерти двух человек. Из сна ты знаешь, что сем сильнее человеческая смерть, тем слабее я, птичья, а, следовательно, наоборот тоже можно. - А если я хочу вернуть и Роберто? - Тогда спаси от смерти четырёх человек. - Но как? - Спросила я. - Я всего лишь птица! Как я спасу четырёх людей? Они же в сто раз мощнее и тяжелее меня! - Мамочка, я тебе помогу. - Сказала душа Тьяго. - И я в стороне не останусь, Жужу. - Подала голос душа Роберто. - Хорошо... - Сказала я. - А теперь выспись, - сказала смерть, - завтра тебе предстоит нелёгкий подвиг. И я сладко заснула. На следующий день я спасла четырёх человек, находящихся на волосок от смерти, и ко мне вернулись Тьяго и Роберто. Они снова стали играть, Эдуардо отменил траур, и началась другая жизнь! Настало счастье на земле..