Бешеная

Спальный район. Квартира Тима. 23:32.       В беззвучном режиме отъехала в сторону входная дверь, а на ближайший пуфик также неслышно шлепнулась связка ключей. Тим, не особо торопясь, стащил с ног любимые кроссовки, а после почти профессиональным ударом отфутболил обувь в ближний угол. Расслабленно потянувшись, Тимофей счастливо улыбнулся, практически душой ощущая тяжесть толстой пачки денег в кармане кожанки. Вадик, как и обещал, заплатил ровно и сразу же после получения «груза», в чём явно превзошёл медлительного и алчного Сашу. Нащупав в сотый раз дорогие бумажки рукой, брюнет направился в комнату сестры. Кто как не Лиза, мог с таким удовольствием разделить его радость? О Лене в тот момент почему-то даже не вспомнилось. — Где этот сучёнок?! — из единственного освещенного в квартире помещения до парня донёсся знакомый грозный голос. — Не вздумай покрывать его, Лизавета!       Не узнать отца было невозможно, все его гневные интонации Тимофей выучил с детства, а уж пафосное «Лизавета», которое всегда так бесило сестру, лишний раз доказывало его предположения. Интересно, что забыл человек, который сам выгнал сына, в его собственной квартире? Ответ на этот вопрос и решил выяснить парень, пока оставаясь недосягаемым для глаз отца. — Я ему нянька что ли? Откуда могу знать, где его носит? — в привычно-спокойном тоне ответила Лиза, но Тим смог уловить в родном голосе звенящие слёзы.       До такого состояния свою дочь мог довести только их отец, и это была ещё одна причина для Тима ненавидеть его. На виске забилась тоненькая жилка, говорящая, что адреналин в крови стремительно повышается, и Тимофею следует держать себя в руках, если он не хочет сорваться раньше задуманного. — Не ври отцу! Ты прекрасно знаешь, где этот выродок! — отец кричал всё сильнее, а Тимофей продолжал бездействовать, крепче сжимая кулаки. — Дочь Тихонова похищена, и я уверен, что твой брат приложил к этому руку!       Про себя брюнет отметил, что мужчина за время разговора ни разу не назвал его своим сыном, заменяя имя парня на оскорбления. «Отрекся, значит, от сына, — мысленно усмехнулся Тим. — Наследник, выходит, больше не требуется.» Сделанный вывод не принёс брюнету и доли должного удивления, как и других человеческих эмоций. Он давно забил на мнение отца, в ту роковую ночь отказавшись от него. — Папа, что за бред? Причём тут Тимофей? — в актерском мастерстве Лизе равных не было, а уж удивление было одной из любимых эмоций — это брат знал хорошо. Но и отца Тим знал не хуже, а провести его даже любимой дочери не всегда удавалось. От этой попытки сестры зависело слишком многое, чтобы проиграть. — Не строй из себя дуру, Лизавета! — отец крикнул это так громко, что и брат, и сестра ждали удара, но руки мужчина не поднимал.       Это обстоятельство во многом и спасло его от преждевременных переломов ребёр, которые обещал обеспечить готовый сорваться Тим, из последних сил сдерживающий свой гнев. — Я прекрасно помню, в каких отношениях они были с Ольгой! Этот гавнюк способен из-за бабок и не на такое, я уж знаю! — Тим не такой! Он бы никогда не сделал девушке больно! — зло выкрикнула Лиза в лицо отцу, от обиды за брата на миг забыв, с кем сейчас разговаривает.       Это стало её ошибкой, единственной в тот вечер, но очень значимой в тех обстоятельствах. Владимир Викторович* не выносил, когда на него повышали голос, почему-то считая это большим оскорблением для себя. Одна секунда, и Лиза с тихим вскриком падает на пол. Ещё две, и в комнату влетает разъярённый Тим, его руки сжаты в побелевшие от напряжения кулаки. Три, четыре, пять… Угрозы, обвинения, удары. Шесть, семь… Драка, оскорбления, разнимающие их женские руки. Восемь, девять, десять… — И только попробуй здесь ещё раз появиться или тронуть Лизу! Урою! — мужчину, словно нашкодившего щенка, за шиворот выкинули из квартиры и прямо перед носом захлопнули дверью.       Все последующие угрозы и ругательства отца семейства слышал только звуконепроницаемый кусок дермантина.       Тим перевёл дыхание, прислонился и медленно съехал вниз по стене, закидывая голову вверх. В боку начинало колоть, сердце стучало в бешеном ритме, а руки почему-то подрагивали, как после хорошей нервотрёпки. Запустив пальцы по инерции в карман куртки, брюнет нащупал лишь упаковку свежих банкнот, которые хоть и были радостью, но боль, к сожалению, снять не могли. «Жук — сука, — рассмеялся про себя рок-н-рольщик. — Няньку из себя строит. Как будто я сам не знаю, что мне можно, а что — нет.»       На часто вздымающиеся плечи опустились теплые, знакомые с детства ладони, а рядом с парнем оказалась сама Лиза. Лицо девушки не выражало никаких эмоций, было чистым и сухим, словно не она плакала пару минут назад. Лишь с краю на подбородке была заметна крошечная ссадина — следы воспитательных методов отца. Не сговариваясь, брат с сестрой посмотрели друг на друга и чему-то громко рассмеялись. Так они отпускали все негативные эмоции, замещая их на что-то более важное. Из души Лизы медленно уходила тревога, а Тим избавлялся от ноющей боли в ребре. Это можно считать их маленьким семейным чудом. — Прорвёмся, братец, — с улыбкой заверила брюнетка, обнимая младшего за плечи. — А как иначе, сестра, — парень положил перед ней ту самую пачку денег, послужившую причиной очередного скандала с родителем, и вновь засмеялся, глядя, как Лиза заливается звонким смехом.