Шкатулка с секретом

Цезарь – гений, а истинный гений всегда найдёт себе покровителя. Разрушенный Дресс Роуз Цезарь покинул почти без сожалений. После сокрушительного поражения Донкихот Дофламинго уже не мог ни физически, ни экономически, ни каким-то иным способом поддерживать учёного, так что цепляться за него, как за последнюю надежду, означало сдать себя в руки Дозора, а там и до проклятого Вегапанка недалеко. Собственную жизнь Цезарь ценил превыше всего и считал, что раз случилась такая неприятность с Донкихотом, то нужно просто двигаться дальше. Всё только для себя, не так ли формулировал девиз команды сам Джокер? Цезарь оказался способным учеником и последователем. Потому перед потенциальным денежным мешком, который, как приятный бонус, не будет вмешиваться в исследования, он разыграл настоящий спектакль одного актёра. Речь, объясняющая, зачем, собственно, одному из Йонко, необходим личный учёный, способный, так, между прочим, создать оружие массового поражения, текла гладко и ровно, не натыкаясь на подводные камни чужого упрямства. Чёрная Борода внимательно выслушал его, затем переглянулся с некоторыми членами команды, громогласно расхохотался и сказал: ─ А ты мне нравишься! Что, Большая Мамочка на хвост села? Цезарь поморщился от такой формулировки, но юлить не стал. Сталкиваться без поддержки с этой страшной женщиной он бы не рискнул. Проще сдаться на милость Дозора и гнить в Импел Дауне, чем узнать, чем собирается отплатить обманувшему её учёному Шарлотта Линлин. ─ Ты видел Мугивару? ─ спросил вдруг Чёрная Борода. ─ И как он тебе? ─ Безумен, ─ выдохнул Цезарь, поразившись тому, что прозвучало это не разъярённо, а с небольшой долей уважения. Сумев скрыться от Мугивар, Дозора, агентов Правительства, преодолев множество трудностей на пути к относительному покою и защищённости, Цезарь мог признать: Луффи безумен и упрям, как осёл, но в харизме ему не откажешь. Кажется, такая характеристика Тича устроила более чем – он снова расхохотался, с трудом встал на свои коротенькие ножки и объявил, буквально светясь от восторга: ─ Друзья, встречайте нашего нового накама! Цезарь Краун, учёный и убийца! Хэй, расскажи, как ты уничтожил целый остров, на котором я сражался с Эйсом! И не делай такое удивлённое лицо, я всё знаю, ─ Чёрная Борода погрозил Цезарю толстым пальцем, увитым тремя огромными золотыми перстнями, и подтолкнул учёного к разношёрстной компании. Цезарь вежливо глотнул рома, оглядел свои будущих «накама» и мысленно пожелал себе удачи. Чтобы запудрить мозги этим типам, придётся постараться – не Коричневая Борода ведь, на ангельский вид не купятся. Взгляд одного из членов команды, невысокого типа с равнодушным выражением лица, Крауну особенно не понравился. Ещё меньше его вдохновила винтовка, из которой тип легко сбил летевшую где-то высоко над головами чайку. «С ним надо быть особенно осторожным». Как назло присматривать за новичком – то есть, помогать ему и оказывать прочую поддержку – приставили именно Ван Огера. Берджес, благодаря которому Цезарь вообще сумел связаться сперва с Лаффитом, а после – самим Тичем, сперва порывался составлять им компанию, но напряжённая атмосфера его быстро отпугнула. Позитив от этой горы мускулов так и лучился, рядом с хладнокровным Ван Огером и язвительным Цезарем ему явно было неуютно. Снайпер ничем не выказывал Крауну ни ненависти, ни презрения, но и положительных эмоций от него так же ждать было бесполезно. Он либо садился на табурет в углу спешно обустроенной для Цезаря лаборатории (Чёрная Борода честно пообещал найти что-нибудь поприличнее, чем вся команда и занималась последние две недели), либо следовал за учёным по пятам, сверля затылок пристальным взглядом. Попытки завести дружескую беседу с треском проваливались. Цезарь чувствовал себя профессиональным вором, которому подсунули искусный ларец со спрятанным внутри сокровищем, а открывать его предстояло набором топорных отмычек, ломавшихся от любого неосторожного движения. Подход к Ван Огеру наверняка был – Лаффит вокруг него крутился часто, ёрничая и поддевая, а иногда и откровенно кокетничая, но делал он это, похоже, из любви к искусству. С бывшим миротворцем Цезарь наоборот сошёлся удивительно быстро – их объединяла любовь к чужим страданиям. Но Ван Огер, эта молчаливая шкатулка с секретом, открываться упорно не желал. Спустя ещё неделю, когда они плыли к острову, где, по словам Ширью, можно было без проблем разбить приличную лабораторию, Цезарь отчаялся наладить контакт со снайпером, как и избавиться от его навязчивой отпеки. В лазерный прицел тот мог видеть цель на расстоянии нескольких километров (кажется, он попадал белкам в глаз с трёхсот метров), так что в любом месте корабля Краун чувствовал на себе чужое внимание. Это раздражало, бесило, мешало, в конце концов! Неужели он ещё не доказал собственную полезность? Яды и газы, различные испарения, множество химикатов, противоядия против которых не существовало в природе (исключительно в голове Цезаря), давно служили благим целям команды Чёрной Бороды. Биологическое и химическое оружие пиратам понравилось. Они с удовольствием испытывали его на мирных жителях, радуясь, как дети, которым подарили новые игрушки. Сам Чёрная Борода любил поболтать с Цезарем «за жизнь» - прочитавший море литературы на самые разные темы учёный казался ему человеком, который знал всё. Ну или почти всё. В отношениях и психологии с недавнего времени Цезарь понимал прискорбно мало. Считай – ничего, потому что поведение Ван Огера, его вечно печально-топорная мина и появления в самый неожиданный момент не вписывались ни в какие теории и схемы. ─ Что тебе от меня нужно? ─ хмуро спросил Цезарь, когда опять обнаружил Ван Огера в лаборатории на привычном месте. Снайпер невозмутимо чистил винтовку, не обращая на Крауна никакого внимания. ─ Эй, я к тебе обращаюсь! ─ Сделай мне пули, ─ о, неужели мы умеем разговаривать? Цезарь так поразился прозвучавшим в полнейшей тишине словам, что не заметил, как Ван Огер встал и подошёл к нему. Близко. Слишком близко для душевного равновесия. ─ Ядовитые. ─ С какой это стати? ─ едко отозвался Цезарь, глядя прямо в глаза пирату. ─ Из-за такой ерунды ты меня изводил? На лице Ван Огера наконец проступили эмоции. Они появлялись медленно, как из-под мазни дилетанта проступает написанная настоящим мастером картина. Сперва лишь контуры, но затем всё чётче и чётче Цезарь видел хищный оскал, сверкающие сталью глаза и жажду, которую не утолить ничем, кроме крови. Жажду убийства. Он медленно, зная, что Краун никуда не денется, никуда не убежит, поднял его лицо за подбородок двумя пальцами, заставил стоять неподвижно, и цепко ощупал лицо взглядом – от тёмных губ до чуть криво сросшегося носа. Цезарь старался не дышать, так его поразила перемена в безобидном на первый взгляд мужчине. ─ Мне нравилось, как ты бесишься. И боишься. Но ты ведь можешь и дать отпор, верно? ─ Я тебя отравлю, ─ хриплым голосом пообещал Цезарь, чувствуя, как пальцы Ван Огера перемещаются ему на шею и мягко поглаживают, обещая, чуть что, сжаться подобно удушающим змеиным кольцам. ─ Ты будешь подыхать медленно, пока твои внутренности превращаются в фарш, а мозги вытекают через уши. Я заставлю тебя раздирать себе грудную клетку и отгрызть руки. Я сделаю это, если ты сейчас же не отойдёшь от меня. Во взгляде Ван Огера мелькнуло уважение. Он хмыкнул, провёл ледяными пальцами по щеке Цезаря, поправил ему воротник рубашки и послушно отошёл – ровно на три шага. У Цезаря спёрло дыхание и кружилась голова, но он окинул Ван Огера пренебрежительным взглядом и вышел из лаборатории, хлопнув дверью. Ему пришлось напрячь все крохи актёрского таланта, чтобы унять дрожь в ногах, а тон сохранять насмешливым и дерзким. Так страшно ему не было даже в то далёкое время, когда Джокер выходил из себя и требовал невозможное. Гений способен пренебречь законами физики, химии, природы и здравого смысла. Но Цезарь быстро учился, ведь нет предела совершенству. На следующий день у двери каюты Ван Огера лежала небольшая коробка, а в ней – набор пуль с разнообразными интересными эффектами. Лаффит, наблюдавший довольную ухмылку на лице накама, который эту самую коробку спрятал за пазуху, мысленно похвалил Цезаря за догадливость. Ван Огер обожал убивать, а тех, кто был способен производить саму Смерть в пробирках и массово, он буквально боготворил. Теперь снайпер садился ближе к рабочему столу Цезаря и смотрел иначе – заинтересованно. Цезарь Краун закатывал глаза, создавая очередное смертоносное оружие, и думал, что, чёрт возьми, шкатулка открывалась так просто!..