Где-то между

Чуть больше чем через час автобус с музыкантами группы Rammstein остановился неподалёку замка Бабельсберг. Было раннее утро, а потсдамское небо заволакивали тяжёлые серые тучи — не исключено, что к вечеру может полить дождь. Первым из автобуса вышел Тилль и, зевнув, осмотрелся, любуясь парком, на территории которого находился замок. Здесь они и будут снимать свой клип. — А тут красиво, — Линдеманн услышал голос Рихарда позади себя. Круспе подкурил сигарету и, пройдя мимо вокалиста, направился к входу. Строение в готическом стиле из жёлтого кирпича с восьмиугольным крылом, сто двадцать четыре гектара холмистой местности засаженные деревьями и кустами, которые уже вовсю буйствовали своей зеленью — казалось, что всё это было далеко от цивилизации и пару веков назад. Вокруг стоял аромат каких-то трав, царила тишина. Тилль ещё раз вдохнул свежий воздух, который уже пах дождём, улыбнулся и зашагал за своими коллегами. Внутри замка была совершенно другая атмосфера. Здесь метушились члены съёмочной команды, гримёрши, костюмеры, помощники по реквизитам. Половина комнат была оборудована в соответствии с нынешней эпохой: часть отведена для подготовок, часть под номера для музыкантов, которым придётся здесь задержаться на несколько дней, часть под гримёрки и склады для аппаратуры. Часть же — оформлена под атмосферу восемнадцатого века: резные дубовые столы, огромные хрустальные люстры, громоздкие золотые подсвечники. Из-за того, что подлинные интерьеры замка были утрачены ещё после тысяча девятьсот сорок пятого года, весь реквизит тех времён приходилось собирать едва ли не по всей Германии. Организаторам пришлось проделать огромный объём работы, чтобы восстановить всю картину как можно правдоподобнее. Кое-что даже приходилось делать на заказ. После расселения по комнатам, музыканты собрались в огромном зале, с высоченными потолками, в ожидании режиссёра. Когда Филипп появился, он ещё раз рассказал ребятам сценарий и раздал соответствующие роли всем участникам, объясняя все детали. Когда собрание закончилось, все отправились гримироваться. Тилль стоял у открытого огромного окна первого этажа и, вглядываясь в пейзаж за окном, курил и думал о чём-то своём. Вдруг хлопнула тяжёлая входная дверь и сквозняк, переполошивший задуманного вокалиста, донёс до него облачко сладкого, цветочного, с примесью ванили, тёплого аромата женских духов. Он обернулся, чтобы разглядеть владелицу этого чудесного запаха, усиленного влажностью воздуха, который быстро заполонил всё помещение. У входа стояла весьма миловидная молодая особа. Её тёмные волосы были собраны в незамысловатую причёску, а на полных губах блестела помада нежно-розового цвета. Она смущённо улыбнулась, будто извиняясь за прерванный поток мыслей, и опустила взгляд. Тут же к ней подбежал кто-то из съёмочной группы. — Майя, наконец-то! Сколько тебя можно ждать? Ты ещё не такая звезда, чтобы позволять себе так опаздывать, — укоризненно отчитал её мужчина и, схватив за руку, потащил за собой. — Идём, Филипп тебе всё объяснит, пока тебе будут накладывать грим. Через мгновение, девушка исчезла вслед за помощником в одной из комнат, а Тилль так и остался стоять, глядя на пустое место у двери, очарованный партнёршей по съёмкам — молодой, начинающей актрисой. Осмысление подсознанием Линдеманна того, что девушка не оставила его равнодушным к себе, прервалось знакомым голосом. — Ты видел дамочку, на роль «искусительницы»? — повёл бровью Рихард. — Персик! Я бы её… Ух! — эмоционально рассказывал гитарист, иногда сопровождая слова иллюстрацией. Тилль бросил короткий, усталый взгляд на своего друга, слегка скривив лицо в гримасе отвращения. Круспе был в своём репертуаре. Каждая симпатичная девушка просто обязана была побывать в его постели. Это было правило, которое мужчина не собирался искоренять в своём характере. — Что? — развёл руками Рихард, вопросительно глядя на Тилля. — Круспе, ты когда-нибудь угомонишься? — это был, собственно риторический вопрос, на который он и не ожидал ответа, но, тем не менее, задал его. — О, нет, — во взгляде давнего друга Круспе увидел то, что обычно боялся увидеть. — Только не говори, что она тебя увлекла, — насторожился он. Тилль лишь пожал плечом. — Ладно, — поднял в примирительном жесте руки Круспе. — Я не буду трогать её — она твоя. Единственный закон, который был между двумя друзьями незыблемым — девушка моего друга — для меня не девушка. Он соблюдался беспрекословно. — Удачи, дружище, — Круспе сжал предплечье Тилля и, затушив сигарету в хрустальной пепельнице, исчез из виду. Несмотря на то, что Филипп постоянно кричал на всех и подгонял, первый съёмочный день проходил в каком-то замедленном темпе. Для того чтобы дать всей съёмочной группе немного раскачаться и войти в нормальный, рабочий ритм, режиссёр пожертвовал одним днём. Поэтому было решено снимать только самые лёгкие сцены. Но в итоге, они выходили не такими уж и простыми для осуществления, как могло показаться с самого начала. Все трюки приходилось выполнять самим актёрам с помощью реквизитов, а некоторые сцены переснимать по нескольку раз, чтобы вышло идеально. К вечеру из местного конного клуба привезли племенного коня, на котором должна была скакать к замку молодая красотка. По сценарию, по шлейфу её запаха, за девушкой должен следовать обезумевший от прекрасного аромата и теперь одержимый навязчивой идеей найти его обладательницу, оборотень в образе белого волка с красными глазами. Конь был шикарен — вороной, с белыми «носочками» и таким же белым, длинным пятном на морде. Но, как назло животное оказалось с характером и девушке в шикарном красном платье из чистого шёлка приходилось с ним не просто. Держа его за поводки и гладя ладонью по носу, она что-то ему наговаривала, пытаясь уболтать на то, чтобы он успокоился и дал возможность оседлать его. Но всё было тщетно — как только актриса пыталась взобраться на него — конь не давался. В это время на улицу вышел Тилль, которому было просто необходимо подышать свежим воздухом после сверхмучительной процедуры изготовления его копии из папье-маше для одной из финальных сцен. Он спустился со ступеней и присел на каменном ограничителе, наблюдая за попыткой приручить коня. Но, как бы девушка не старалась, животное слушаться не хотело. — Не хочешь спасти свою принцессу? — это опять был Круспе. — Гляди, как мучится, окаянная, — спаясничал музыкант, кивая в сторону развернувшейся посреди двора драмы. — Ты же прекрасно ладишь с лошадьми. Линдеманн бросил короткий взгляд на друга и подошёл к съёмочной площадке. — Позвольте? — он улыбнулся девушке и мягко отобрал у неё поводья. Та, недоверчиво взглянула на Тилля, но отдала кожаные ремешки и отошла на несколько шагов в сторону. Линдеманн, поколдовав какое-то время над конём, без проблем оседлал его. Животное стало на дыбы, и девушка вскрикнула, перепугавшись за всадника, но тот осадил его поводьями и тогда жеребец успокоился, вернувшись в исходное положение. Для уверенности в том, что ничего подобного больше не повторится, музыкант прошёл два пробных круга верхом и спрыгнул на землю. Конь заржал и стал мирно дёргать травку, перекусывая после такого испытания. — Да Вы волшебник, — улыбнулась Майя. — Главный секрет в укрощении коня — не бояться его. Вы должны уверенным, твёрдым голосом давать приказ и руководить им, с помощью поводьев, показывая ему, кто хозяин. Конь должен чувствовать власть. Попробуйте, — Линдеманн кивнул девушке, чтобы та подошла. — Не бойтесь, я подержу его, — мужчина снова улыбнулся. Девушка опасливо сделала несколько шагов, приближаясь к животному, и осторожно погладила по боку. — Он больше так не взбрыкнёт? — Тилль помотал головой в отрицании, помог ей взобраться на седло и отдал поводья. На всякий случай, придерживая коня за щёчный ремень, он провёл их по кругу. — Если вам не нравится, как он себя ведёт, просто осадите его, управляя удилом, — повторил Линдеманн и, отпустив ремень, ушёл с площадки. Вечером, того же дня, в огромном зале, актёры массовки репетировали менуэт. За этим действом, чтобы как-то скоротать свободное время, наблюдали и те, кто не был занят съёмками в тот момент. Тилль, присутствовавший при этом, боковым зрением заметил, что в комнату вошла Майя и, оперевшись на стену, тоже стала созерцать это завораживающее зрелище. Вокалист мельком глянул на неё и подошёл ближе. — Отпустили уже? — улыбнулся он и преклонился в приглашении. — Потанцуем? — он протянул ей руку. — Да, — выдохнула смешком девушка и улыбнулась. — Почему бы и нет, — кивнула она, и вложила свою ладонь в его. — Спасибо Вам ещё раз за помощь с конём. Мы снимали несколько дублей, и он всё время вёл себя хорошо, — меж тем начала она, двигаясь за уверенно ведущим партнёром. — Давайте просто по имени. Тилль. — Тогда просто Майя, — лукаво улыбнулась она, раздвинув полноватые губы, на которых осталась яркая красная помада. — Где Вы так научились управляться с лошадьми? — Когда-то давно, в юности, я жил в деревне и у нас была лошадь. Там и научился. — Здорово. Но по тебе я бы не сказала, что юность была так уж давно, — она внимательно посмотрела в его глаза. Линдеманн слегка усмехнулся. Может быть, чисто внешне и нельзя сказать, что ему уже не двадцать, но если начать копаться в нём глубже, то запросто можно увидеть и груз прожитых лет в глазах, и почувствовать огромный опыт во всех его поступках. Заметить, как он задумывается, перед тем, как что-то сделать, тщательно взвешивая каждый шаг. Единственное — он влюбляется до сих пор, как подросток. Сильно, сумасшедше и безрассудно, полностью растворяясь в объекте своих грёз и каждый раз отдавая своё сердце в нежные женские руки. Обычно, это были девушки младше его, поэтому романы зачастую заканчивались, так и не успев толком начаться. И это сводило с ума вокалиста, загоняя в комплекс по поводу возраста. Тем не менее, он каждый раз надеялся, что найдётся та самая его женщина, о которой все говорят. И он верил, даже будучи уже достаточно взрослым, чтобы верить в сказки. Может быть, именно эта девушка, которая грациозно выполняет танцевальные движения, повторяя их за преподавательницей, и есть его женщина на всю жизнь? Линдеманн и сам удивился, как далеко зашла его мысль, учитывая то, что Майю он знал всего несколько часов. Но у него было непреодолимое желание узнать её ближе. Пообщаться наедине, прижать её хрупкое тело к себе, провести ладонью по щеке и коснуться её соблазнительных губ. Конечно, ему представится такая возможность благодаря сценарию клипа, но это будет всего лишь киношный поцелуй — без чувств, эмоций, страсти, да ещё и под присмотром камеры. Не совсем привлекательная перспектива. — Может, прогуляемся? — вдруг пригласил Тилль, когда Майя вернулась к нему, после очередного обмена партнёршами через двойной оборот с девушкой из соседней пары. — С удовольствием, — кивнула актриса и шагнула вслед за партнёром к выходу. — Танец, конечно, красивый по-своему, но я бы с бо́льшим удовольствием станцевал вальс, — усмехнулся он, пряча взгляд. — Ты умеешь танцевать вальс? — удивлённо спросила девушка. — Это был мой первый свадебный танец, — усмехнулся он, вспомнив, как Марайке заставляла его раз за разом репетировать эти простые движения, оттачивая до идеальности. — Так ты женат? — в голосе можно было различить нотки разочарования. Тилль мотнул головой. — Разведён. На улице уже было темно. Небо очистилось от туч, так и не пролив дождь, а звёзды сияли так ярко, что, казалось, их света хватает и для освещения земли. Но нет, это лишь так казалось. На самом деле, лужайку перед замком заливал мягкий свет полной луны, висевшей прямо над головой. Невероятную тишину нарушал лишь шорох листьев паркового насаждения, которые колыхались проносящимся по ним, лёгким ветерком. — Полная луна, — заметил Линдеманн, подняв голову вверх. — Не боишься? — он на всякий случай сжал чуть сильнее ладонь девушки и шагнул вниз по ступенькам. — Зловеще, но я не верю в этих всех ночных существ. Тем более, рядом со мной мужчина, — она пожала плечом и направилась за спутником. Гуляя среди вековых деревьев и разговаривая на всевозможные темы, Тилль и Майя дошли до огромного озера, которым омывается парк с двух сторон, и остановились. Водная гладь оставалась практический ровной, лишь немного рябя под действием гуляющего в лесу ветерка. Невероятно завораживающее зрелище, особенно когда там отражается диск луны и россыпь звёздных огоньков. — Неописуемо красиво, — выдохнула Майя. — Я очень люблю подобные места. Темнота, свет луны, вода и, самое главное, тишина. Больше всего на свете я не люблю скопления людей, — он улыбнулся и взглянул на свою спутницу. В полутьме её профиль казался ещё прекраснее, а очертания почти совершенного тела манили своими линиями. Полуоткрытая в глубоком декольте грудь вызывала желание, чуть раскрытые губы приковывали взгляд. Девушка повернулась и заглянула в его глаза. — Я тоже люблю такие тихие местечки, — почти шёпотом выдохнула она, чтоб не спугнуть волшебство момента, которое их окружало прямо сейчас. — Они дают возможность подумать. В какой-то момент их лица стали приближаться друг к другу. Неуловимое мгновение и Линдеманн коснулся её губ своими. Но тут же, опомнившись, быстро отстранился от неё. Рано, поспешил, нельзя. Но, он успел заметить некое разочарование, мелькнувшее в глазах спутницы. Не время. — Я полагаю, нам пора вернуться, — вдруг резко став серьёзным, оповестил Тилль. — Уже поздно, нужно хорошенько выспаться перед очередным адским съёмочным днём, — он галантно предложил Майе свою руку и когда та зацепилась за неё своей, двинулся вперёд, к замку. На следующий день Майя обнаружила в своей гримёрке шикарный букет бордовых роз с запиской. «Ты настолько прекрасна, что даже не осознаёшь этого» — было выведено аккуратным почерком по плотной бумаге открытки. Девушка улыбнулась, сразу же догадавшись о личности человека, от которого были цветы. — Спасибо за цветы, они шикарны, — поблагодарила Майя, случайно встретившись с Линдеманном на съёмочной площадке. — Тебе удалось поднять мне настроение на целый день. А вечером, проходя мимо одной из комнат, она заметила музыканта у клетки с псами, которых привезли для съёмок. Она застыла в проёме двери, наблюдая за тем, как он общается с животными. — Любишь собак? — тихо спросила Майя, подходя ближе к вольеру. Она присела возле Линдеманна и погладила по морде пса, лежащего рядом с тем, которого трепал за ухо вокалист. — Я больше волков люблю, — задумчиво ответил Тилль. — Но собаки — это тоже хорошо, учитывая, что сначала предполагались гиены для нашего клипа. Но, слава Богу, их не оказалось на этой киностудии, — он усмехнулся. — Почему волки? — даже не взглянув на музыканта, спросила девушка. — На это несколько причин, — снова усмехнулся мужчина. — Раскроешь секрет? — Майя перевела на него взгляд лишь на миг, но Тиллю удалось вычитать в глазах блеск искреннего интереса. Губы Линдеманна тронула лёгкая, короткая улыбка. — Ну, во-первых, волки — это классика для историй про оборотней. А потом, они благородны, грациозны, они — чистая кровь. Более того, волки мне ближе по духу — верный, немного дикий, порой спокойный и вечно ждущий свою женщину. А гиены — мерзкие гибриды — и не волки, и не собаки, которые ко всему прочему совершенно неуправляемы. А ещё они противно смеются. Девушка увлечённо слушала своего собеседника, внимательно разглядывала его лицо, ловя каждую мимику, а когда он наконец-то повернул к ней голову — их взгляды встретились. Тилль и Майя встали, приближаясь друг к другу. И тут, по закону подлости, когда их губы могли соприкоснуться в поцелуе — их прервал мужской голос. — Тилль, Майя, пора гримироваться, — это был Круспе, который наверняка зная ответ на вопрос Штольца: «где Линдеманн» отправился его искать, и не ошибся. — Филипп хочет снимать вашу сцену. — Уже идём, — отозвался Линдманн, с трудом отводя взгляд от полураскрытых губ девушки. Уже была глубокая ночь, плавно переходящая в раннее утро, а на съёмочной площадке было светло, как днём. На улице было холодно, но никто не собирался прерываться из-за этого. Нужно было работать. И вот он, стоял перед ней на одном колене и протягивал найденный платок. Она сжимала ладонями его руку. — Давай, вставай, — слышался голос режиссёра. Тилль поднялся, не сводя взгляда с глаз девушки. Она сняла с него маску, помощники начали лить на них воду, имитируя дождь, а их губы соприкоснулись в поцелуе. Как он давно хотел этого. И оба в один момент забыли о том, где находятся, и что происходит вокруг, что это должен быть киношный поцелуй. Реальность, сказка, выдумка… Всё переплелось здесь и сейчас, на съёмочной площадке, создавая какую-то неимоверную атмосферу, где всё можно. Они будто застряли где-то между несколькими реальностями. Страсть охватила обоих актёров и они сорвались в настоящий поцелуй, жадно впиваясь друг другу в губы. — Медленнее, — одёрнул их Филипп, вырывая из наслаждения. Но, даже, несмотря на то, что сцену можно было прекращать, всё понимающий режиссёр не спешил говорить «стоп! Снято!», давая им насладиться друг другом. Тилль бережно сжимал её в своих руках, сильнее сдавливая от охватившей его страсти, её лопатки пальцами. Но когда уже было невозможно продолжать дальше — Линдеманн отстранился, поворачиваясь в сторону съёмочной группы и пряча взгляд от смущения, как подросток, улыбался. Девушка тоже улыбалась на подколки тех, кто наблюдал за этой сценой. — Прекрасно! — похвалил Штольц. — Именно то, что надо. Для Тилля было невероятным испытанием оторваться от этой девушки и, возможно, если бы они находились не перед камерой, окружённые ещё десятком людей, то всё могло бы получить продолжение. Но нужно было снять ещё одну сцену, для которой весь съёмочный коллектив переместился в замок, в одну из комнат. Майя присела на огромную, широкую кровать и стала не спеша снимать с себя чулки, потом она, маня взглядом партнёра, сдвинула с плеч платье, но перед ней стоял уже не Тилль. Сцена, где Линдеманн превращается в волков, была снята с первого раза. На сегодня все мучения были окончены и актёров отпустили. После приведения себя в порядок, Тилль решил выйти покурить на улицу и, устроившись на балюстраде, любовался восходом. К нему присоединился и его друг — Рихард Круспе. — Ну что, как у тебя дела с этой красоткой? — естественно, не мог не поинтересоваться он. — Не знаю, Рихард. Кажется, я влюблён. По крайней, мере, очень увлечён. Во время поцелуя я будто сошёл с ума от её губ. — А она? — А она… Вроде и не отталкивает, следует. Но я не чувствую, что она близка ко мне. Может быть, мешает обстановка, я не знаю. Я хочу завтра поговорить с ней. Потому что послезавтра утром она уже возвращается в Берлин. Я не хочу упускать её. — Ой, Тилль, — тяжело вздохнул Рихард. — Дай Бог, чтоб ты опять не ошибся. Ещё один съёмочный день подошёл к концу. Майя Мюллер стояла у того самого окна, у которого курил Тилль, когда они встретились впервые. За окном уже было темно. Для неё съёмки уже были окончены и завтра один из автомобилей, припаркованных за замком, вернёт её в Берлин, в привычный водоворот жизни. Но она думала вовсе не об этом. В её мыслях крутился вокалист группы Rammstein. Замечательный мужчина, галантный, уважающий женщину. Неисправимый романтик с ранимой душой, но грозный и несокрушимый снаружи. Но он был героем не её романа. Она решила, что ей нужен совсем другой. Углубившись в свои мысли, девушка и не заметила, как сзади кто-то приблизился к ней. — Стоя у этого окна, я впервые увидел тебя, — услышала она мягкий голос и обернулась к его обладателю. — Верно, — усмехнулась она. — Я тогда только приехала. — Невероятно, прошло всего четыре дня, а уже кажется, что это было давно, — задумчиво произнёс Тилль. Девушка в ответ кивнула головой. — Я слышал, что ты завтра уезжаешь. Может, оставишь свой номер телефона? Как-нибудь сходим, поужинаем? — эти слова давались ему с трудом из-за волнения, но он не мог её упустить. Просто не имел права. Девушка тяжело вздохнула и на несколько секунд прикрыла глаза. — Послушай, Тилль, — она обхватила ладонями его лицо, заглядывая в глаза. — Пойми, ты хороший, правда. И каждая девушка мечтает видеть рядом с собой такого мужчину, как ты. Но мне сейчас нужна уверенность в завтрашнем дне. А твоя группа только-только на ноги поднимается. Неизвестно, что будет завтра. Прости, но ты не мужчина моего романа. От этих слов выражение лица Линдеманна сменилось со счастливого ожидания на разочарование. Он ожидал чего угодно, но не этого. Отказ, возможно, но не такой. Он никак не мог предположить, что девушка окажется настолько меркантильной. — Иными словами, тебе нужен спонсор, человек, который обеспечит тебе карьеру? — девушка в ответ промолчала. — Я понял, — Тилль не стал дожидаться от неё оправданий или пояснений — всё и так было ясно. Он кивнул и направился к выходу из особняка. Пройдя к балюстраде, он опёрся на неё руками, тяжело вдыхая прохладный ночной апрельский воздух. Конечно, он героически принял удар, не показав ей и половины той боли, что испытал. Он лишь разочаровано кивнул, но на самом деле сердце больно сжалось где-то между рёбрами, мысли смешались, а слова застряли на полпути. Всё, что он мог из себя выдавить, он сказал. Да больше она и не достойна была услышать. Вот она, вторая сторона медали популярности — ты влюбляешься, как сумасшедший, а тебя рассматривают лишь как спонсора. Он услышал, как негромко хлопнула дверь. Музыкант напрягся, и в его мозгу промелькнула лишь одна мысль: «лишь бы не она». Но в полной тишине ночи он услышал щелчок зажигалки, после чего потянулся аромат табачного дыма. Тилль расслабился. Это мог быть только его друг — Рихард. — А я тебя по всему замку ищу, — послышался голос гитариста и через несколько секунд он появился рядом с Линдеманном. Тилль поднял на него измученный взгляд. И только гитарист знал, что он означает. — Что произошло? Ты сам не свой. — Я говорил с Майей, — просто ответил вокалист. Больше Рихарду ничего не надо было объяснять. Он знал Тилля уже очень давно и научился понимать его молчание, читать его мимику и улавливать боль разочарования в глазах. — Вот же сука, — презрительно фыркнул гитарист, покачав головой. — Но знаешь, лучше сейчас, чем потом, когда ты влюбился бы в неё окончательно и бесповоротно. Конечно, Рихард был прав и это не последняя меркантильная особа, которая появится рядом с ним. Но так хотелось бы верить, что судьба подарит ему ту, что не поставит во главу угла его социальное и финансовое положение. И хотелось верить, что Майя была ей. Но Тилль снова ошибся. Радовало то, что завтра они разъедутся и будут проживать каждый свою жизнь. Он больше не будет её видеть и тогда сможет быстрее забыть. В бабельсбергском замке стояла звенящая тишина, и в широких коридорах никого больше не было — все давно уже спали. Пробираясь на ощупь сквозь кромешную темноту, периодически натыкаясь на различные предметы, расставленные по дороге, и чертыхаясь, Рихард Круспе искал комнату Майи Мюллер. Открыв дверь, он застал её, стоящую у окна. Она обернулась на хлопок двери. — Рихард? — удивлённо переспросила она. — Тс-с, — прошипел он приложив указательный палец к своим губам и медленными шагами приближаясь к ней. Когда он стоял уже практически вплотную к ней, вдруг обхватил её своими руками и прижал к себе, жадно целуя её губы. Она с той же страстью ответила на поцелуй, так же крепко обнимая его. — Я думала, ты и не прикоснёшься ко мне, — с трудом выдыхала она, когда их поцелуй разорвался. — Я так хочу тебя, — томно произнесла она. Взгляд глаза в глаза. Рихард похотливо улыбался, стягивая с неё кофту, а следом и расстёгивая крючок бюстгальтера. Он стал ласкать её шею губами, а она выдыхала протяжные стоны, тая в его руках. С самого первого дня она мечтала, чтобы этот мужчина овладел ею, но первым оказался рядом Тилль Линдеманн, который боялся даже прикоснуться к ней, демонстрируя свою галантность. А ей хотелось страсти — дикой, необузданной. И она знала, от кого могла её получить. — Возьми меня, — прошептала девушка. Но вместо того, чтобы приспустить брюки и овладеть красоткой, Рихард отстранился от неё. — Запомни, сука, — начал он, глядя на девушку с неприкрытым презрением, — через каких-то пять, семь, максимум десять лет, мы раскрутимся, а ты — останешься никем. И ещё миллион раз пожалеешь, что разбила сердце моему другу. С этими словами, он развернулся и вышел из комнаты, оставляя ничего не понимающую девушку наедине со своими мыслями и неудовлетворённым возбуждением.

***

— Ну что, ребят, — начал Филипп Штольц, когда на экране монитора видеоряд подошёл к концу. — Это полностью готовая версия, готовая к выходу. Что скажете? — Великолепно, Филипп, — похвалил Тилль. — Ты сделал именно то, что мы хотели! — Да, мы сделали это! — радостно утвердил Шнайдер, вставая со стула. — Шикарный клип. Мне кажется, он стоил всех этих издержек и неудобств, которые сопутствовали съёмкам. — Шикарный, — повторил тихо Тилль, бросив последний взгляд на экран, где застыло лицо прекрасной девушки с красными глазами и смазанной от поцелуя помадой. Сердце на мгновение сжалось от воспоминаний, но той боли уже не было, хотя и прошёл какой-то месяц. — Ты в порядке? — участливо спросил Рихард, хлопнув друга по спине. — Да, в порядке, — уверенно кивнул Тилль и покинул кабинет вместе с ребятами. — Круспе, ты непревзойдённо смотришься в женском платье. Может, тебе стоит задуматься об этом? — не удержался от возможности подколоть коллегу по сцене Пауль, за что и получил коленом по заднице от улыбающегося гитариста. Коридор наполнился мужским смехом.