Моя безмолвная исповедь

      Я любил ее. Правда. И сейчас люблю. Даже через столько лет мои чувства к ней не погасли. Как долго я боялся признаться себе в этом? Неважно, об этом знаю только я, значит, все хорошо. Вернее, знают об этом только я, Басон, Джун и Тамао. Но ни один из четверых никогда и никому не скажет об этом. Однако порой мне кажется, что еще чуть-чуть, и я сам проговорюсь, нет, закричу об этом, чтобы знали все. Да, я хочу кричать до хрипоты, до потери голоса, я хочу, чтобы все узнали о моей лжи и моих чувствах.       Ведь я люблю ее. Я люблю девочку с нежно-вишневым цветом волос, с большими добрыми глазами, бархатным голосом и чистой светлой душой. Я люблю девочку с хрупким телосложением, но сильным и воинственным характером. Я люблю ту, за которую мог бы перерезать горло всем тем, кто ее обидел, и плевать, был бы это один человек, группа людей, или целый легион. Я люблю девочку, которая вдохновляла меня почти на протяжении всего Турнира, благодаря которой я остался жив, благодаря которой я мог сражаться.       И я не люблю… ту. Я не люблю женщину с серебряными волосами, большими холодными глазами, поддельно-мягким голосом, легким акцентом и темной мрачной душой. Я не люблю женщину с хрупким телом, на котором осталось несколько шрамов от ее давних пыток. Я не люблю ту, которая спасла мне жизнь только ради собственной выгоды. Я не люблю женщину, которая думает в первую очередь о себе, но на каждом шагу не забывает сказать о том, что все она делает во благо человечества.       Тогда, в деревушке шаманов, я снова увидел хрупкую стеснительную девочку, и я лишь краем глаза обратил на нее внимание. Когда я заметил ее в третий, а может в четвертый или десятый раз, я наконец увидел ее, увидел по-настоящему, сумев уловить трепетный взмах ресниц, легкий румянец на щеках и услышать еле ощутимый травяной запах ее волос. Тогда мы столкнулись в проходе, и тогда же я никак не мог понять, почему я раньше не замечал ее. Вернее, замечал, но не видел. Несколько недель я ходил злой, не понимая, почему небо вдруг стало таким ярким, воздух таким свежим, а каждое утро по-настоящему добрым. Для меня это было в новизну. И лишь тогда, когда я начал замечать, что вижу ее практически везде, я начал понимать, что со мной твориться. Басон заметил мое странное поведение и решил спросить меня обо всем этом. Что ж, высказаться мне было некому, а нужно было. Поэтому я все рассказал, а он, добродушно улыбнувшись, сказал, что я влюбился. Тогда я был в шоке, я не мог поверить, что это случилось и со мной. Зато потом крушил врагов практически с легкостью - тогда я думал, что из-за злости, но теперь понимаю, что мне хотелось произвести на нее впечатление.       После Турнира мы с Джун сразу отправились в Китай. Пришлось рассказать отцу про то, откуда у меня взялся шрам на теле и кто меня спас. Он сказал, что мне следует отблагодарить ее. Я ничего не смог ответить ему, потому что прекрасно помню, как вместо слов благодарности она получила набор оскорблений. А также потому, что не хотел говорить отцу, что я не желал воскресать из-за того, что Жанна потребовала высокую цену, и потому, что я сожалел о своем прошлом. Я заслуживал смерти и не заслуживал такого друга, как Йо.       Все, что тогда я смог сделать, это просто кивнуть отцу и выйти из помещения. А через некоторое время и Джун заметила, что со мной что-то не так. Наверное, потому что я делал все возможное, чтобы забыть робкую девочку с белоснежной кожей. Я знал, что в этом деле Джун мне поможет, как никто другой. Рассказав ей про эту девочку, про наше знакомство, про свои чувства к ней и про то, что хочу забыть ее, умилению моей сестры не было предела. Но она понимала меня и поддерживала, впрочем, как и всегда, за что я безмерно благодарен ей.       Через пару лет Йо и Манта решили собрать всех вместе просто так, без особого повода, чтобы провести день с дорогими друзьями. Я с радостью принял их приглашение и поехал в Японию. Там я снова увидел Тамао, и понял, что мои, как мне казалось, давно остывшие чувства, вновь вспыхнули с новой силой. Я понял, что молчать больше нельзя. Тем более отец сказал, что, если я не найду себе невесту до совершеннолетия, то он найдет мне ее сам. Конечно, я хотел бы прожить жизнь с той, которую люблю. Я признался Тамао. Я до сих пор отчетливо помню этот момент. Память, как будто назло, специально сохранила воспоминание о том вечере в самых мельчайших подробностях.

***

      День мы провели чудесно. Все были в сборе, мы веселились как дети, рассказывали друг другу истории, которые происходили с нами после Турнира. Все друзья были снова вместе. Это было так… волнующе. Волна радости и беззаботности охватила быстро бьющиеся сердце, я заметил, что почему-то даже дышать рядом с этими людьми было легче. Мы все были безмерно рады видеть друг друга.       А вечером, уставшие, спокойные, мы стали готовиться ко сну. Я стоял у окна и снимал пиджак, как вдруг увидел Тамао, которая, кажется, что-то искала около большого дерева. Я рванулся вниз, понимая, что это мой шанс, который я не хотел и не собирался упускать. Я выбежал на улицу. Когда я увидел Тамао, все внутри екнуло, а потом это «все» взорвалось где-то в животе. Я подошел к ней поближе, каждый шаг я делал с трудом, ноги стали ватными, голова закружилась. Кто бы знал, как я ругал себя в этот момент. Мне было стыдно за свое волнение, ведь со мной никогда такого не было. Я приближался к ней, наверное, с каким-то очень страшным выражением лица, потому что, когда Тамао меня увидела, она испуганно подпрыгнула.       — Привет, — с хрипотцой в голосе произнес я.       — П-привет, — дрожащим голоском сказала она и неуверенно улыбнулась.       — Тамао, я хотел бы с тобой поговорить, — на лице — ни одной эмоции, в душе — как минимум буря.       — Я слушаю, — почему-то более уверенным тоном произнесла она, и лишь тонкие пальчики, которые нервно теребили край кофты, выдавали волнение. Немного любопытный взгляд, который, мне казалось, согревает, был направлен на меня.       — Ты… — выдавил из себя я, но, заметив некий страх в глазах, решил подойти с другой стороны: — Я… — и все мысли вылетели из головы. Наверное, я даже забыл, как меня зовут. Тело было парализовано, сердце билось в ненормальном темпе. Я - Тао, я должен держать себя в руках, черт возьми! — Мне ты… — несколько секунд молчания, голова немного опущена, и на одном выдохе: — Нравишься.       Я готов был еще раз попасть в Ад. Даже там не было так страшно и сложно, как здесь и сейчас.       — Очень, — шепотом добавил я. Все внутри похолодело. Я поднял на нее взгляд.       Она округлила глаза и долго смотрела на меня. Вдруг в них заблестели слезы, а на меня словно вылили ведро с холодной водой.       — Прости меня, — прошептала она срывающимся голосом. — Прости, пожалуйста, извини… Я знаю, знаю, как это! ..       — О чем ты? — я не понимал, что происходит. Тамао начала плакать, а я не знал, что мне делать. Я погладил ее по руке, а она стала давиться слезами еще сильнее. Я не мог спокойно смотреть на нее, ведь она плачет из-за меня.       — Прости меня, но я не… — громкий всхлип.       А я все понял. В глазах потемнело, все внутренности словно кто-то сжал в кулак. В голове я слышал душераздирающий крик, от которого кровь стыла в жилах. Душа визжала, мечтая снова покинуть тело и уйти из этого мира. Она орала, потому что осколки разбитого сердца глубоко впивались в нее, разрывая и принося невыносимую боль.       — Не плачь, пожалуйста, — выдавил я из себя, не решаясь обнять ее, чтобы успокоить. — Все хорошо, правда.       Я еще раз посмотрел на нее, сердце в последний раз облилось кровью и я быстро зашагал прочь. В кармане были деньги, и я побежал, обгоняя ветер, хоть куда-нибудь. Я бежал, как раненый зверь, как какой-то последний трус.

***

      Мне пришлось жениться на Жанне. Я не люблю ее. Правда. Но отец сказал, что только таким образом я могу отблагодарить Жанну за мою спасенную задницу. Но я не хотел тогда воскресать, я хотел умереть! И она не хотела меня воскрешать, она хотела, чтобы Йо отказался от участия в Турнире. Но перечить отцу нет смысла, а продолжать род — моя главная обязанность.       У нас родился ребенок. Я люблю его. Правда. У него мой характер, мой дух-хранитель, мое оружие. Но у него эти мерзкие волосы с серебряным отливом и глаза, цвета дьявольского пламени, в которых, правда, есть тот неистовый холодный блеск, какой был у меня когда-то. Волосы я ему перекрашу в пятнадцать лет, радужка глаз, возможно, еще поменяется. Он будет Тао. Его будет воспитывать моя сестра, потому что Джун — идеальная. Моего сына должна воспитывать либо идеальная, либо любимая женщина. А Жанна — ни та, ни другая. Она отдала своего духа нашему сыну, у мира есть хороший правитель, но она почему-то все равно иногда лазает в свою железную дрянь, и выходит из нее вся окровавленная. На самом деле, это ее единственный минус. Ах нет, есть еще один, который я готов повторять снова и снова — я не люблю ее. Правда. В остальном она идеальная жена и хорошая мать, а я схожу с ума. Медленно так, мучительно, молча схожу с ума.       Я хочу кричать о том, что женился на девушке, которую не люблю. Я хочу кричать о том, что мое сердце принадлежит той, которая сама страдает от безответной любви уже на протяжении многих лет. А она хочет принадлежать тому, кто уже давно счастлив, тому, кто любит и любим.       Идеальный замкнутый круг.