Благодарность

Открытие нового ресторана. Нет, не так. Открытие нового ресторана! Месяцы упорной работы, жесткого отбора блюд для меню, тщательная подготовка зала, ведь, как известно, встречают по одежке, и особенная, уютная атмосфера, которую они основательно создавали все эти месяцы, послужит им добрым другом в этой непростой борьбе за гостей и успешный старт. Каждый из ребят внес свою лепту в то, что теперь Баринов с гордостью называет «нашим рестораном». Лева, например, не только хорошо поработал над меню (ему принадлежат аж три блюда!), но и с дизайном интерьера помог, найдя дома два торшера в …ом стиле. Жена Сени оказалась очень отзывчивой женщиной и с удовольствием занялась дизайном меню, кто знал, о таких недюжинных способностях в обработке, а Сеня? — он мог бы стать фотографом, реши сменить профессию, кстати говоря, довольно неплохим. Федя с его отличными связями нашел хороших рабочих, и они сделали из обыкновенного помещения конфетку, к тому же недорогую, качественную и быструю. А говорят, что надо выбирать либо это, либо то. Катя взяла на себя раскрутку ресторана, и за неделю до открытия, их ресторан был в ТОП-10 самых обсуждаемых тем, ну, что сказать, твиттер в умелых руках творит чудеса. Денис же, путем упорной работы, финансовой и моральной поддержки Кати и Виктора Петровича, купил рояль , и ко «вкусному» интерьеру прибавилась еще и живая музыка, ставшая финальным аккордом нашего ресторана, добавляя ко вкусу и изысканности, еще и утонченность. — Без пяти пять, пора открываться, шеф, — не заметно подкралась к мужчине новенькая официантка, — у ребят все готово, ждем только команды. — Тогда поехали! — Баринов спешит на кухню, верить официанте, пусть даже очень симпатичной, ему не хочется, и он решает сам проверить, точно ли у ребят ножи наготове. — Как настроение, шеф? — Мне уже выносить продукты? Шоу то вот-вот начнется. — O ciel! Шеф, мы только открылись, а уже столько посетители! — Да, ребята, думаю, вы справитесь, а я пошел в зал, - одобрительно кивнул Баринов и покинул кухню, оставляя поваров наедине со своими шедеврами. Гостей было много, и они продолжали приходить. Кто-то здоровался с шефом, кто-то хвалил интерьер, кто-то делал и то и другое, а кто-то просто с довольным видом следил за руками официантов, что опускают тарелки на стол, и затем, смачно, именно смачно, принимался за ужин, и это, признаться, было лучшей наградой для поваров, которые вложили частичку души в это блюдо и в этот вечер. Баринов улыбнулся и, в последний раз оглянув зал, поспешил на кухню, ведь судя по наплыву желающих вкусно поесть, лишние руки придутся очень кстати. — Ничего без меня сделать не можете, инвалиды! — доставая нож, заявил шеф, тут же забрав у служащей зала заказ на блюдо от шеф-повара. — Мы же договаривались, шеф… — нисколько не обидевшись, но все-таки решив напомнить Виктору Петровичу о его обязательствах, отозвался Федя. — Я по-доброму, — улыбнулся тот, а затем полностью погрузился в приготовление мяса. Один заказ, второй, четвертый, еще одно блюдо в «соавторстве» с Левой — гости за третьим у окна столиком оказались большими гурманами, а так они справились в два раза быстрей — и Баринов решил взять небольшой перерыв и пройтись по залу. Ничего не изменилось, за исключением новых лиц, сидящих за столиками, и постепенно уменьшающегося потоку клиентов (десятый час пошел) в остальном, все было прекрасно: те же удовлетворенные лица, те же пустые тарелки и та самая атмосфера, по которой он скучал все эти годы. Эту самую атмосферу формировали самые разные и порой никоим образом не связанные друг с другом действия и ощущения: стук вилки или ножа о тарелку, легкий гул разговоров на самые разные темы, журчание вина, аккуратной струйкой наполняющее бокал, прекрасные ароматы женских духов, чуть приглушенное освещение зала, на фоне которого торшеры создают нечто похожее на крошеный огонек свечей, добавляя в этот вечер таинственности и романтики и хорошо знакомый запах качественной, вкусной еды на подносах проходящих рядом официантов. — Ты молодец, Вить, — созерцание результатов нескольких месяцев труда, в любом случае пора было заканчивать, поэтому хорошо, что Баринову в этом помогла далеко не последняя женщина в его жизни. — Лена? Как ты узнала? Что ты здесь делаешь? — ему многое хотелось сказать ей, после их последней встречи, которая получилась настолько короткой, что вопросов только прибавилось, причем с обеих сторон. — Поверь, Вить, нужно было постараться, чтоб новость об открытии нового ресторана обошла тебя стороной, — губы женщины тронула характерная усмешка, — и пришла я тебя поздравить! Ана.. Эна… представляешь, забыла название ресторана… надо было учить испанский, — оставив тщетные попытки вспомнить его, взгляд Соколовой останавливается на нашивке Баринова, прямо над надписью «шеф-повар», — и как это переводится? — вопрошает она, указав пальчиком на название ресторана, украшающее форму Баринова. — Ты прекрасна, — расплывается в улыбке тот, оглядывая женщину. — Мой испанский, конечно, плох, но твое мнение о нем еще хуже моего, — кивает Лена, наигранно обиженно нахмурив брови. — Нет, ты прекрасна! Ты великолепно выглядишь, — касается ее плеч Баринов, а через несколько мгновений, все также добродушно и немного робко улыбаясь, убирает их и поспешно прячет за спину. — Тогда, может, составишь мне за ужином компанию? Я не люблю есть в одиночестве, пусть даже в очень хорошем ресторане. — Склоняет голову на бок женщина, заметив, что теперь улыбается не только Виктор Петрович, и уголки ее губ давно расплылись в такой же счастливой улыбке. — Я ведь так и не отблагодарила тебя за работу в «Аркобалено». — Не думал, что мое решение уйти, повлияет на твою работу. — Пожимает плечами брюнет, отведя взгляд, и вернувшись к созерцанию зала. — Все равно пойдем, мне будет приятно поговорить со старым другом и коллегой в недалеком прошлом. — Сделав пару шагов к забронированному столику, она оборачивается, дабы убедиться, что он следует за ней. Баринов тут же последовал за ней, задумчиво рассматривая пол ресторана, а думал он о ее к нему отношении: он бывший коллега, старый друг, даже конкурент — но на этом все. А он, как дурак, до сих пор надеялся на вторую (или какая там, он уже давно сбился со счета) попытку. Чувства к ней, которые по всем правилам, должны были пропасть со временем, — его проблемы, и надеждами на возобновление отношений с Леной, кажется, тешит себя только он. Она забыла, наверное, и мечты о светлом совместном будущем уже не разделяет. Хорошо, если в ее мечтах вообще есть он. "Так или иначе, она прошла этап «Баринов-Соколова» и только подтвердила это, назвав его другом и коллегой," — решил тот, и вовремя очень решил закончить внутренний монолог. — Виктор Петрович, — мягко, но настойчиво окликает его Настя, — вы определились? — Гмм, да-да, сейчас… — растерянно кивает он, назвав первое пришедшее на ум блюдо. Поймав на себе взгляд шефа Аркобалено, мужчина старается улыбнуться, тем самым отвлекаясь. Настроение, которое за считанные секунды из по-летнему бодрого и даже воздушного превращается в пассивно-отстраненное, естественно сказывается на их беседе. Похоже, апогеем их беседы стала встреча, после разговоры за столом шли по наклонной, и чем дальше — тем хуже. Лена несколько раз пыталась сменить тему, всячески старалась поддержать разговор, и все размышляла, с чем связна такая резкая смена обстановки, а Баринов, из-под палки поддерживая разговор, пусть и заметил ее замешательство, но не собирался менять ни тон, ни в большинстве случаев односложные ответы, ни уж тем более брать инициативу в свои руки. Ее жесткое разграничение их отношений, и чуть ли не прямым текстом сказанное «никаких начнем сначала», несколько уязвило его, а говорить с Соколовой, как с другом, он, после такого фонтана эмоций, вызванного ее неожиданным появлением, а затем мощным потоком мыслей, вызванным ее высказыванием, был не готов. Возможно, в другой раз, когда и сам он перевернет страницу — так, он уже однажды делал, но возвращался вновь, ибо задумавшись, проходил по строчкам и буквам лишь глазами, а не разумом — но сейчас, от нависшего над 12 столиком напряжения хотелось поскорей избавиться. — От десерта я, пожалуй, откажусь. Передай Луи, пусть не обижается, — неестественно улыбается Лена, подозвав рыжеволосую официантку, и с серьезным видом изъявляет желание оплатить ужин. Мужчина понятия не имел, как ему на это реагировать: разозлиться или постараться сохранить самообладание (какая-то его часть понимала, что это провокация). Первый вариант оказался легче и брюнет, забрав, читай «вырвав», счет из рук официантки, не глядя вложил туда несколько купюр. Соколова посчитала разумным промолчать и, спешно поднявшись, небрежно, но, не выходя за рамки приличия, подхватила сумку и, пробормотав что-то манерное в качестве комплимента и благодарности, направилась к выходу. Не сразу, но не прошло и минуты, как стол, за которым они ужинали, опустел, а резко поднявшейся мужчина, направился за стремительно удаляющейся фигурой женщины. Виктор Петрович нагнал ее у входа и заставил остановиться, потянув за руку. Теперь она смотрела на него, обиженно, с укором, но беззлобно, просто потому, что не знала, на что злиться. Он ничего не сделал, а обвинять его в кажущейся ей смене поведения — как минимум, глупо. — Позволишь, тебя проводить? — внезапно спрашивает Витя, надеясь, что она не увидит в его предложении несуществующего намека. — Давай, — равнодушно пожимает плечами она, словно, ей все равно, будет ли кто-то идти рядом или нет. Передвигались они, по большому счету молча, лишь изредка разбавляли тишину — если это слово уместно в отношении ночной Москвы — ее комментарии и его шутки. Он почувствовал непреодолимое желание придумать другой повод остаться рядом, когда они подошли к началу многоквартирного дома: до подъезда еще есть время подумать, и надо использовать это время с пользой. Ее равнодушие Баринову не нравилось, но стрелой пронесшееся песня из мультфильма «но и не гонят — это плюс!», заставила его улыбнуться, жаль, что у них все намного сложней, и шанса вернуть алмазные подвески ему пока не предоставили. — Спасибо, Вить, мало ли что могло случиться, спасибо, что проводил. — Улыбнулась Елена Павловна, и улыбка эта уж очень сильно походила на искреннюю. — А ты прости меня, — Баринов виновато признается ей и самому себе в том, что великолепный вечер испортил именно он. — За что? — удивленно вскидывает брови она. — Да неважно, — улыбнувшись, кивает мужчина, а Соколова улыбается от того, что это она уже слышала, в прошлый раз его извинения пришлись кстати и улучшили их отношения, на этот раз тоже вовремя, но вот улучшат ли? — Я пойду, наверное… — колеблется женщина, и, несмотря на прощание, стоит на месте, а глаза, ранее всегда бледновато-василькового цвета теперь кажущиеся насыщенно синими, то ли цвета сапфира, то ли кобальта, в очередной раз хотят забыться в не вызывающем никаких сомнений по поводу цвета, глаз Виктора Петровича Баринова. Она снова не может отвести взгляд, отчаянно пытаясь разыскать, раскопать, прочитать между строк, но получить ответ на витиеватый вопрос, не заданный и даже не сформированный ею, как следует. А Баринов подался вперед и поцеловал ее в губы. Сейчас с ними поравнялась небольшая группа ребят, школьников, 14-16 лет. Кто-то тихо посмеивался, кто-то застенчиво отвел взгляд, один озвучил плоскую шуточку, за чем последовало громкое ржание всей компании, и лишь один женский голосок яро осуждающе возразил ему, однако мужчине было все равно, о чем думает эта кучка подростков. В порыве чувств он поцеловал любимую женщину, но теперь уже пожимал плоды необдуманного поступка: Лена так и не ответила на поцелуй и, крепко сжав губы, отстранилась от него. Тут же развернувшись и поспешив в подъезд, подальше от места, где стоял Баринов. Ей потребовалась вся сила духа, чтобы не ответить на поцелуй, и не наступить на эти грабли снова, поэтому она лучше других понимала, как важно поскорей скрыться с места преступления. Подальше от Баринова, подальше от внезапно вспыхнувших чувств и глупостей, которые они могли бы совершить в порыве страсти, а потом горько сожалеть о содеянном. Они ведь все это проходили, и ни он, ни она не могут дать гарантии, что эта «перезагрузка» закончится маршем Мендельсона, а не слезами с одной и алкоголем с другой стороны. — Лен… Лена... — окликает Виктор, оставаясь на месте и, тем не менее, не сводя взгляда с остановившейся, но все еще стоящей спиной к нему, словно обдумывая все «за» и «против», женщины. — Вить… — оборачивается она и, глубоко вздохнув, продолжает, и чем дальше — тем заметней становится ее улыбка, — у меня в доме уже месяц лежит бутылочка «Шато Лафит», а повода выпить все нет. Пойдем? Я ведь так и не отблагодарила тебя. — За что? — теперь черед Баринова удивляться. — Да, неважно, — усмехается она и медленно направляется к лифту, успев лишь закрыть глаза, когда нарастающий звук знакомых шагов прекратился, а ее губы, на этот раз готовые и даже напрашивающиеся на поцелуй, накрыли другие, почти родные губы мужчины, поставить точку в отношениях с которым она явно поторопилась.