Одержимость

Разве можно так, до дрожи, до спалённой в пепел души, быть одержимым кем-то/чем-то? Ненависть — чересчур простое, недостаточное, устаревшее определение того, что он испытывал к Макс Колфилд. Чёртова Макс, вообразившая себя Ангелом, защитницей обездоленных и несправедливо обиженных. Глупая девчонка, взявшая на себя роль Его судьи. Виновен. По всем пунктам. Заочно. Потому что Монстр. Потому что бьётся на самом дне, захлёбывается в грязи, задыхается в порочности и стремится к разрушению. К уничтожению. Его колотит изнутри. Он распадается, он умирает. И никому нет дела до этого. Даже ей. Если ты такая «правильная», Макс, то отчего же выносишь приговор без доказательств, винишь во всех грехах и ставишь метку «Монстр»? Что ж, пусть будет по-твоему. Роспись под показаниями предопределила нашу судьбу. Мы не доберёмся до судебного процесса, обещаю тебе. Эта ничтожная академия тоже поплатится, хочешь взглянуть, как её пожирает пламя? Знаю, что не откажешься. Немного бензина. Зажигалка. Всё просто. Таблетки, горстями — плевать на последствия. Передозировка безумием. Осталось недолго. Так странно — раньше он никогда не замечал красоту рассветов на побережье Аркадия-Бей. Наслаждайся этим, Колфилд, пока можешь. Ненависть... одержимость... что-то непонятное в его взгляде, когда сталкиваются. Он задевает её плечом. Сильно. Безумец. Абсолютный. У Макс мурашки по спине бегут от его взглядов в последние дни... Таится в них что-то одержимо-опасное. Смертельное. Она ёжится и идёт дальше, не оборачиваясь, но ощущая холодный взгляд. Будто кинжалом в спину. Монстр. Пистолет сошел ему с рук. Но что будет дальше? А дальше была темнота позднего вечера, сбитое дыхание и непрерывный бег от неизбежности. Перемотка времени ломается рядом с ним. Она беззащитна и ощущает себя дичью, которую вот-вот настигнет охотник. Он зол. И безумен. Это какой-то новый порог безумия, ещё не изученный. А ураган надвигается, она чувствует это. Город снесёт под чистую, если она не использует свои силы. Силы, которые блокирует его присутствие. Антиподы. Всё должно было закончится как-то так. Она заражается его безумием? Только не это... — Нейтан, пожалуйста, остановись, — она вскидывает руки в тщетной попытке отмотать время или хотя бы отгородиться от него, — пойми, если ты меня не отпустишь, Аркадии-Бей и всех его обитателей не станет. Девушка ощущает, как из носа начинает капать чёрная кровь. — Я знаю, Макс, — он приближается к ней и щелкает зажигалкой. Улыбается. — И я хочу этого. Он знает? Как давно? Он осознанно блокирует её попытки отмотать время. Псих. — Макс, если нас не станет, то не станет и бури. Сделаем Аркадии-Бей одолжение? Умрём вместе? Что он несёт? И откуда это зарево? Пожар! — Правда красиво? — тяжесть ладони на предплечье. Болезненная хватка. Он ей так плечо вывихнет. — Пойдём, посмотрим поближе. Люди выбрались из здания. Они, конечно же, выбрались оттуда. — Твердит она про себя. — Я часто сжигал свои игрушки, когда они мне надоедали, — произносит Прескотт ровным тоном и с силой толкает её на землю. — Глоток бренди перед смертью? Могу притащить из машины... Она молчит и смотрит на него. Со смесью страха, непонимания и... жалости? Поднявшийся ураганный ветер треплет волосы, мешает нормально дышать. Слова не идут. Что она может сказать одержимому психу? Над ним кружат черные ночные мотыльки привлечённые отсветами пламени. Если бы сюда прилетела её бабочка, может, она дала бы сил на перемотку времени? — Вот только куклами никогда не играл... не сжигал их... стоит попробовать. Огонь на заднем фоне гармонирует с ним. Демон из самых страшных кошмаров. Он опускается рядом, подносит бутылку с бренди к её губам: — Пей, ведь это будет больно...— битое стекло синего взгляда. Он режет на части. Это только кошмар, ей необходимо очнуться. Но горечь бренди обжигает горло вполне реально. Макс сквозь кашель произносит: — Нейтан, прошу тебя, ты не такой, ты не Монстр, — прошу-прошу, дай мне отмотать время... Он тоже делает глоток бренди, после чего нависает над ней, проводит рукой по волосам и резко тянет их на себя. — Нет, Макс, я именно тот, кем ты меня считаешь: съехавший с катушек, одержимый Монстр. Винила в грехах? Ну хоть один из них действительно будет на мне. Макс закрывает глаза, чтобы не видеть его режущий взгляд. Она ощущает спиной, что пламя подбирается к ним всё ближе. А со стороны побережья надвигается ураган. И его не остановить. Хотя, Нейтан прав в том, что если не станет их, антиподов, то угроза исчезнет. А может и нет. Она просто не хочет погибать вот так. Она боится. А кто бы на её месте не боялся? Лишь псих, которому нечего терять. Такой, как Нейтан Прескотт. — Зачем тебе обрывать свою жизнь, Нейтан? — она резко открывает глаза и смотрит на него. — У меня её нет, Макс. У меня по-сути ничего нет, кроме игрушечного города, игрушечной академии, которая плавится теперь в огне. Потому что надоела. Ты показала, Колфилд, кто я такой. Монстр, которому ты спалила душу. Что она сделала? На каких наркотиках он сидит? И почему никто до сих пор не определил его в должное заведение?! Он словно прочёл её мысли, усмехнулся и чуть ослабил хватку. — Они знали, что до этого дойдёт, но отец затыкал рты недовольным деньгами, потому что ощущал вину... Он замолкает, удивлённый тем, что ведёт с ней диалог. С ненавистной Колфилд... хотя нет, это не ненависть, а что-то большее. Она воплощает в себе то, чего так не хватает ему самому. Свет. Способность понимать и прощать. У неё есть крылья... Но Ангелы тоже горят в огне. Красивое зрелище. Он полюбуется на него. — Он ощущал вину? За что? Поговори со мной, Нейтан. — Она шепчет, стараясь отвлечь его. Рукой пытается дотянуться до булыжника. — Ты вынесла мне приговор, а теперь делаешь вид, что тебе нужна эта боль? Моя боль? — Его голос опасливо-тих. — Психиатры делали то же самое, Макс. И я ненавидел их за это... и тебя тоже за это ненавижу, знаешь? Он выворачивает ей руку с булыжником. Слышится хруст суставов. Похоже на вывих. Это конец? Она смотрит вверх, на стаю чёрных мотыльков. В темноте они выглядят совершенно одинаковыми. — Лгать нехорошо, Макс, — шепчет ей на ухо, и в следующий момент она ощущает характерный запах керосина льющегося на неё. — Покончим с этим одним щелчком, Колфилд. Последнее слово? Он резко разворачивает её к себе. Палец застыл на зажигалке. Во взгляде — одержимость и только. — Прощай, Нейтан, — она взмахивает руками. Среди тех мотыльков всё же была её волшебная бабочка... она была там. Нейтан протягивает руку, дотрагиваясь до пустоты. Нет, Колфилд, не «прощай», а до встречи. Мы ещё не закончили. Его одержимость усиливается.