Masterpiece

- Я бы пожал тебе руку, но на табличке написано "экспонаты руками не трогать". Сперва Луи даже не понял, что к нему обращаются. Пауза после этой фразы длится довольно долго, и он поворачивается, чтобы посмотреть на парня, стоящего слева от него. Он даже не смотрит на Луи, просто пялится на картину на стене. Луи глядит по сторонам, чтобы убедиться, действительно ли это было адресовано ему, и когда понимает, что они здесь вообще одни, красноречиво выдает: - Ч-что? На губах парня появляется небольшая улыбка, перед тем как он оборачивается прямо к Луи. - Я Гарри, привет, - говорит он, протягивая Луи руку. Тот мешкается еще немного, и парень - Гарри - начинает смеяться. - Ну же, пожми мне руку, эта фраза была просто глупым, ээм, приемом, чтобы растопить лед между нами, - ухмыляется он. - Это пикап-фразочка, вот что это такое, - отвечает Луи и отворачивается обратно к картине, так и не пожав руку парню. - Оу, ну не хмурься, коротышка. Серьезно, Луи думает, что этот мальчик смехотворен. - Дай парню шанс подружиться с тобой, - Гарри пробует снова, и Луи только закатывает глаза. - Может я не тот, с кем нужно дружить? - отвечает он, переходя к другой картине. - Конечно же тот! - слышит он протестования Гарри. - Ты один в музее, со своими щечками и этой майкой с вырезом, и с этим лицом, стоишь и плюешь с высокой колокольни на любые попытки кого-либо выглядеть хотя бы отдаленно так же хорошо, как и ты. Для чего тогда ты здесь еще, если не для того, чтобы запасть на тебя? Луи оборачивается и смотрит прямо на него. - Мы в музее, Господи Боже мой! - говорит он, и его брови поднимаются достаточно высоко, чтобы скрыться за челкой. - Да, окей, я знаю, - Гарри смягчается, улыбаясь. - Но это привлекло твое внимание, да? Все, что Луи может сделать, это одарить его очередными закатанными глазами, напыщенной походкой перемещаясь к следующей картине, хоть он даже и предыдущую не разглядел. Но он просто не может продолжать стоять рядом с этим милашкой с гребаными ямочками и в то же время не терять свое звание "неприкасаемой ледяной королевы", как ему нравится о себе думать. Он пытается сильно сосредоточиться на голубых и зеленых вихрях, переходящих в растения, на красивом озере с заднего плана изображения, и он действительно пытается не смотреть на мальчика, но тишина нагнетает все больше и больше, и Луи приходится повернуть голову. Гарри так и стоит рядом с ним, молча, глядя в ответ на Луи с легкой улыбкой. - Что? - бросает шатен, отходя от Гарри на шаг, но мальчик застенчиво идет за ним. - Ты меня преследовать будешь целый день или как? - Если понадобится, - отвечает Гарри, растягивая лицо в ухмылке и переходя вместе с Луи к следующему экспонату. Они продолжают обходить еще пару картин и несколько скульптур, и Гарри молчит все это время, но каждый раз, когда Томмо удается бросить взгляд на парня, он замечает, что тот вообще не смотрит на картины. Он смотрит на него. - Что ты вообще здесь делаешь? - спрашивает Луи через некоторое время, пытаясь не замечать реакцию Гарри на его попытку завести беседу. - Школьный проект, - говорит он, пожимая плечами. - Я должен написать о своем любимом зарубежном художнике восемнадцатого столетия. - Оу, и кого ты выбрал? - спрашивает Луи с неподдельным интересом. Он уверен, что вид искусства, который нравится человеку, очень многое говорит о нем. Гарри шипит. - У людей серьезно бывают любимые художники? Еще и из определенного века? - спрашивает он, то ли с недоверием, то ли с улыбкой на лице, не понимая, осудит ли его Луи за это. - Конечно, - строго отвечает парень. Гарри лишь моргает. - Ох, - кашляет кудрявый, бесцельно кивая головой. - Мой любимый - Джоанни Лоренцо Бер... -он крутится, пытаясь прочесть имя с таблички около скульптуры, где они стоят сейчас. - Бернини*. Просто Бернини. Он не художник и умер где-то сто лет назад, так что не подходит для твоего проекта, - говорит Луи, немного хихикая. - Я знал, - говорит ему Гарри, смешно выпячивая грудь. - Испанцы были очень рады ему, он скульптурировал их...скульптуры. - заканчивает парень, выпуская смешок. - Итальянцы, вообще-то. - поправляет его Луи. - Ты ничего не смыслишь в искусстве, так ведь? Гарри зло фыркает на него, но выглядит довольным и в то же время немного расстроенным. - Ты показушный хипстер, который вроде как любит искусство, но на самом деле даже не знает, что Черепашки Ниндзя были названы в честь величайших итальянских художников, - поддразнивает Луи, и Гарри выглядит так, будто он готов выкрикнуть "ДА НЕТ ЖЕ!", но останавливает себя и спрашивает: - И кого тогда посоветуешь? Для проекта. - Хм, даже не знаю. У тебя есть любимая эра в искусстве? Гарри поднимает брови и пожимает плечами с извиняющейся улыбкой. - Тебе нравятся пейзажи природы? Вещи, которые выглядят реалистично или абстрактно? Эпоха Просвещения? Романтизм? - О, это звучит неплохо! - встревает парень. - Я могу быть романтиком, да, - говорит он, покачивая бровями. - Романтизм не имеет ничего общего с твоим понятием о романтике, ты в курсе, да? - спрашивает Луи, на что Гарри торжественно кивает, все еще думая, о чем же тогда это художественное направление на самом деле. - Пойдем, - говорит Луи и поворачивается на пятках, направляясь к тому залу, где висели нужные ему картины. Гарри тихо идет следом, смотря на Луи большими глазами, пока он не останавливается напротив одной очень специфической работы. - Вот, - говорит он, побуждая Гарри взглянуть - "Восход луны над морем" Каспара Давида Фридриха*. Гарри подходит ближе, лучше рассматривая картину, и поворачивается обратно к Луи: - Мрачновато, как по мне, - говорит кудрявый, сморщивая нос от этих темных красок. - Вот тебе восемнадцатый век, - отвечает Луи с кривой ухмылкой. Гарри, вроде как, что-то тщательно обдумывает. - Мне не нравится, - наконец-то выдает он, глядя на картину еще немного. - Тебе просто не может не нравиться Каспар Давид Фридрих. Он художник с большой буквы. Он олицетворяет весь романтизм, - говорит Луи на полном серьезе, а Гарри только смеется над ним. - Что? - злобно бросает парень, потому что над ним продолжают смеяться. - Ты такой милый. Так печешься об искусстве, - говорит Гарри с очередным смешком, сжимая бок Луи. Тот сразу выворачивается, одаряя его испепеляющим взглядом. - Если бы ты хотя бы немного так пёкся обо мне, как об этом чуваке Каспаре.. - продолжает мальчик с лукавой ухмылкой, на что Луи только шумно вздыхает. - Каспаре Давиде Фридрихе, - говорит он, взмахивая руками. - Ага, я должен записать, - Гарри достает телефон и начинает печатать, чтобы, вероятно, сохранить имя художника. - Я все равно в телефоне, может заодно твой номер запишу, или...? - самодовольно интересуется он, выглядя неоспоримо мило. Луи только посылает его. - На заднице моей запиши, вот что сделай, - огрызается он, секундой позже понимая, что это был не самый лучший ответ. - Я был бы не против, - отвечает Гарри и подходит ближе. - Оставь меня в покое, ты, гигантский болван, - Луи раздражается и отталкивает парня от себя, так свирепо, но в то же время приемлемо, как только может. И даже не вертит бедрами чуть больше, чем положено. Вообще нет. Он уже на середине коридора, как Гарри снова ловит его. - Окей, окей, - ворчит тот, беззащитно поднимая руки над головой. Он идет задом наперед перед Луи, заставляя его смотреть на себя. - Больше никаких приколов. Однако, мне нужно хотя бы знать твое имя, чтобы указать его в "источниках". - Гарри улыбается так, будто сильно умный, и Луи говорит ему об этом. - Так я и есть умный, разве нет? - кудрявый только улыбается еще шире. - Нет, и я не твой источник, и если бы ты так упорно заканчивал свой проект, как выклянчивал у меня мой номер, то ты бы уже давным-давно закончил его. Гарри полностью игнорирует вторую часть его предложения: - Да, ты и есть мой источник! Очень достоверный. Мой источник вдохновения, если можно так сказать, - он ухмыляется, и Луи действительно тяжело быть не заинтригованным прямо сейчас. - Некоторые даже могут сказать, что ты моя муза, - добавляет Гарри с очередной неуместной игрой бровями. - Ты ужасный, тебе кто-нибудь говорил? - спрашивает Луи, выходя из музея на свежий воздух. Гарри сзади него. - Людям больше нравится думать обо мне, как об очаровашке, - вмешивается Гарри, счастливо улыбаясь с его тупыми, тупыми ямочками. Луи понимает, почему все думают о нем так, потому что он и есть очаровашка. Улыбающемуся солнечному лучику напротив даже не нужно об этом говорить. - Люди, должно быть, заблуждаются, - это должно было получится ехидно, но Гарри только громче усмехается. - Я покажу тебе, что для меня значит Романтизм, если хочешь, - говорит он прямо и его улыбка искривляется. - Дай своим бровям отдохнуть, а? - говорит Луи, на что кудрявый, очевидно, только больше начинает ими качать. И вообще, он когда-нибудь перестает улыбаться так, будто Луи - лучшее, что случалось с ним за всю неделю? Шатен бросает на мальчика очередной строгий взгляд и начинает уходить прочь. - Скажешь свое имя, если я пообещаю не преследовать тебя до дома? - спрашивает позади него Гарри, и вот тут уже становится смешно. - Ты не будешь идти за мной до дома, - это все, что говорит Луи, бросая взгляд через плечо, замечая, что Гарри все еще стоит около музея и наблюдает за ним. - Ну попробуй, - кидает он в ответ, и эта улыбка опять приклеивается к его идеальному лицу. Луи останавливается и разворачивается к парню, который теперь в нескольких футах от него. - Ты останешься прямо здесь, - он настаивает на своем снова, пытаясь звучать серьезно и не понимая, почему у него абсолютно не получается сделать этого. - Заставь меня, - отвечает Гарри, и ему что, обязательно нужно было говорить самую сексуальнонапряженнозаряженную фразу, о которой Луи только мог подумать? Все, что он мог сделать, это только закатить глаза. - Меня зовут Луи, - говорит он, упираясь руками в карманы. - Великолепно, Луи, - говорит Гарри, снова подходя немного ближе к парню. - Теперь только твой номер и обещание, что разрешишь мне сводить тебя поужинать, и ты свободен. - Мухлёвщик, - обвиняет его Луи, скрещивая руки на груди. - Ты сказал, что хочешь знать только имя. - Ну, ты должен был узнать меня получше сейчас, - пожимает плечами Гарри, подходя еще ближе, почти преодолевая расстояние. - Я знаю тебя полчаса! - И у меня все еще нет твоего номера, что возмутительно, учитывая то, насколько ты чертовски сексуален. Так что, - он останавливается и поднимает телефон, готовясь записать номер. - Ты жуткий сталкер, я не собираюсь давать тебе номер, - фыркает Луи, как бы случайно опираясь на тело парня. - Еще как собираешься, - отвечает тот с легкостью, чуть наклоняя дисплей, смотря на шатена с ожидающим взглядом. - Не могу поверить, что я делаю это, - и Луи диктует номер. - Видишь, - щебечет Гарри, сохраняя номер в контактах и убирая телефон в передний карман. - Совсем не страшно, ага? - Теперь я могу идти? - спрашивает Луи, и это должно было прозвучать надменно и жалко, типо ему действительно нужно уходить. Но ему не нужно, потому что Гарри такой безумно привлекательный и странный, что Луи вовсе не хочет уходить. И со всем этим сумасшествием Гарри действительно как-то умудряется видеть Луи насквозь. Он нежно сжимает его бок, перед тем как обнять одной рукой за талию, и утягивает мальчика за собой: - Боюсь, нет. Мы идем за кофе. А потом я потащу тебя к себе, и ты поможешь мне с этим проектом по искусству. У меня такое чувство, что ты действительно можешь быть полезным. - Я не буду делать за тебя домашку, ленивая задница, - отвечает Луи, но все равно позволяет кудрявому вести себя по направлению к ближайшей кофейне. - А если я заплачу за кофе? - предлагает Гарри с ухмылкой. Луи издает уклончивый звук. - Сексуальные услуги прилагаются, - добавляет парень и снова пускает в ход брови, на что Луи тычет ему локтем в бок. Гарри смеется и сгибается так, чтобы невзначай хихикнуть и вздохнуть напротив уха Луи, что абсолютно точно не вызывает приятных мурашек на его позвоночнике. Не вызывает. - Ты просто кошмарен, - Гарри хохочет, потирая ребра в месте, куда Луи пихнул его. - Лицо у тебя кошмарное, - отвечает Луи, потому что мальчик до сих пор крепко держит его так, что их лица располагаются довольно близко, и сердце шатена делает эти непонятные вещи, ну, бьется очень быстро. Это не проходит даже тогда, когда Гарри наклоняется еще ближе, чтобы прошептать ему на ухо: - А твоё же - настоящее произведение искусства. *Джованни Лоренцо Бернини, 1598-1680, Рим — великий итальянский архитектор и скульптор. *Каспар Давид Фридрих, 1774-1840, Дрезден — немецкий художник, один из крупнейших представителей романтического направления в живописи Германии.