Зёрнышко

– Я посажу зёрнышко, – говорит девушка, и руки её, сложенные лодочкой, свободно проходят сквозь плоть Гарри, будто она призрак. Сквозь тонкие белые пальцы пробивается жёлтый свет. Девушка, посмеиваясь, медленно поднимает руки и показывает пустые ладони. – Заботься о нём, и расти его хорошо, Гарри. – А что оно любит? – Спрашивает мальчик свою прекрасную знакомку. Ту, что пела ему колыбельные в ночи, ту, что целовала разбитые коленки, ту, что обнимает так ласково и нежно, что сердце заходится от тепла. – О, ты и сам поймёшь, я уверена. Ты ведь умный мальчик, Гарри. Вот только… Не испугаешься? – Не испугаюсь. – Твёрдо отвечает Гарри. – Мой маленький рыцарь, – Смеётся девушка. – Мой будущий Повелитель. Завтра Гарри почувствует, как что-то начинает прорастать в нём, когда дядя Вернон избивает его до крови. И не пугается. Гарри не боится, когда случайно режет палец. Не боится, когда тётя кричит о родителях-наркоманах, когда Дадли спирает вину за разбитую вазу на него. Скоро Гарри понимает, что зёрнышку нужны ложь, кровь, боль, но он обещал не бояться. Он ей обещал. Он слышит прекрасную сказку про благородных гриффиндорцев: зерно поёт в его груди, наливаясь силой. Он чувствует ненависть зельевара, зависть якобы друга, тёмную силу преподавателя ЗОТИ. И окунается в самую пучину человеческих пороков. Только Гермиону он не сумел оттолкнуть. Единственная искренняя в его окружении девочка дружит с ним просто так. Ну что ж… Ростку она не мешает, а общаться с ней приятно. Горящий Квиррелл для ростка словно солнце. Гарри не боится. Он обещал. А потом росток начинает его учить. Показывать. Он, конечно же, не говорит, но Гарри начинает понимать, как правильно сделать, как правильно сказать. Посмотреть так, чтобы не задавали лишних вопросов. Пообещать так, чтобы можно было безболезненно нарушить обещание. На втором курсе насквозь лживый Локонс питает росток постоянно. А дневник Тёмного Лорда и василиск стали хорошей закуской. Гарри понемногу учится оценивать всё с точки зрения пригодности на корм ростку. Дементоры не страшат подростка. Он почти с радостью встречается с ними. Теперь росток начинает учить его магии. Настоящей магии, а не бездарному размахиванию палочкой. Драконы и испытания, очередной тёмный и лживый преподаватель ЗОТИ, всеобщая ненависть и насмешки, – всё это кормит его росток, наполняет силой. В ответ тот защищает его разум, дарит спокойствие и уверенность. Чем больше Гарри видит тьмы, чем чаще встречает отрицательные эмоции, тем сильнее в нём росток и тем сильнее он сам. А потом он начинает слышать шёпот. Голос знаком ему с тех пор, как пел колыбельные про мягкую тьму, холодные звёзды, безграничный космос. Гарри иногда улыбается: скоро она вернётся к нему. Годы войны делают сильнее уже не росток, но дерево. И всё чаще Гарри слышит ласковое «Мой рыцарь». Но что-то не то. Дерево сильно, а она не приходит. Смерти, хоркрукс на цепочке, пропитанный тьмой дом, плен и тёмные проклятия, – всё не то! И когда он видит воспоминания Снейпа, он вдруг понимает, чего не хватало – и умирает. А за порогом… Бредни Дамблдора прерывает смех. Со спины его обнимают знакомые тонкие руки, стройное тело льнёт к нему. Гарри улыбается. И когда они возвращаются, рядом с телом ожившего Избранного возникает девушка, на которую Волдеморт смотрит с узнаванием. Гарри хмурится и произносит формулу вызова на поединок. Всё или ничего. Победить ужасающего Тёмного Лорда одним Экспеллиармусом кажется тонкой насмешкой. Тёмные маги, сильные, умудрённые опытом, боятся и склоняются в поклонах, понимая. – Доволен, мой Повелитель? – Улыбается девушка. Гарри подходит, подаёт руку, которую она принимает, и притягивает к себе. – Теперь да, моя Тёмная Леди.