По истокам памяти

Утро. Голова болит. Зачем я вчера так много выпил? Если каждый раз так отмечать удавшийся концерт, то, в конечном счёте, их будет не так уж много. Хм. - Проснулся? – Митч заглянул в мою комнату. Странно, но в его голосе слышались какие-то нотки обиды и даже презрения. - Даа, - выдохнул я охрипшим голосом. Что вчера было? – Митчи, детка, у нас нет таблетки от головной боли? - Я тебе не детка, – надул свои губки, обижаясь, и плотно закрыл дверь с обратной стороны. Странно. Что же я, чёрт возьми, такого сделал? Пытаюсь вспомнить содержание вчерашнего вечера. Вот мы выходим из концертного зала. Вот раздаём автографы и, конечно же, фото «на память». Вот мы садимся в такси и едем в клуб. Вот виски. Ещё виски. Ещё виски. Я что-то хотел сказать Митчу… Вот девушка. Кто это? Мои размышления прервал тихий звук возвращающихся шагов Грасси. Он вошёл в комнату, сунул мне таблетку и стакан с водой. - Держи, – кинул брюнет и сразу же скрылся за дверями. Я не успел вымолвить банальное «спасибо». Так, продолжим. На чём я..? А, девушка. Помню только длинные каштановые волосы и.. всё. О, мой бог. Мы с ней что, трахались в туалете? Фу. Снова бар. Виски. Подхожу к Митчу. Что-то говорю ему в лицо, держа руками. Что я говорю? Боже, воспоминания как фотоплёнка. Ни единого звука. Что было после? Почему Митч сейчас надут как воздушный шар, который вот-вот лопнет? Давай, Скотти, думай, вспоминай. Опять та же девушка? О боже. А Митч… Э, с кем это он? Стоит около барной стойки и флиртует с каким-то мужиком. Ловлю его коварный взгляд. Он продолжает злосчастное «общение», приближается к уху своего «собеседника» и что-то сексуально нашептывает. От досады воспоминаний, ударяю кулаком в . Чёрт. Почему у меня это вызвало такие эмоции? Митчи – мой друг, и меня не должно волновать, с кем и как он себя ведёт. Что же я ему тогда заяснял, держа его щёки в своих руках? Дальше вспомнить мне не удалось. Я проклял свою память, виски и вечеринки. Надо бы в душ. Головная боль стала потихоньку сходить, а прохладная водичка придавала сил прожить этот день. Я вытерся большим махровым полотенцем, натянул штаны и пошёл на кухню. За столом сидел Грасси и что-то лениво ковырял в тарелке. Яичница. Я заглянул в сковородку на плите. Здесь есть немного и для меня. Боже, Митч, ты никогда не даёшь мне умереть с голода. Я положил себе завтрак и сел за стол напротив Грасси. Он отодвинулся к стенке, наигранно уткнувшись в свою тарелку. Я не знал, что происходит. И я ума не приложил, как это можно узнать. - Митч, – начал, было, я, но он меня перебил. - Зачем ты так со мной? – он впервые посмотрел мне в глаза за сегодняшний день. Его карие блестели отчаянием и горечью. - Что случилось? – мне стало совсем не по себе, – Я плохо помню вчерашнюю ночь.. - Как собака на сене, – продолжал брюнет, – ни себе, ни людям, – он замолчал. Да что же там, чёрт возьми, было? Неожиданно перед глазами поплыли картинки из прошлого. Я, поймав очередной пошлый взгляд Митча, во время того, как он разговаривал с тем самым мужиком, подошёл к ним в тот самый момент, когда этот моральный урод предлагал Митчи перепихнуться в кабинке местной уборной. Я, посчитав такое предложение непристойным, съездил «уроду» по морде и грубо оттащил от него Грасси. Тот, стремился вырваться, и ему это удалось. Напоследок я бросил, что если он кому-нибудь здесь даст, то может искать себе другое жильё. Дальше снова как в тумане. - Тот мужик показался мне нездоровым, – стал оправдываться я, – мне не хотелось, чтобы у тебя были неприятности. - Ага, – брюнет не переставал обижаться, – покажи мне свою мнимую заботу. Я опустил глаза, не желая признавать, что сделал это из ревности. Жгучее, колкое чувство пожирает меня сразу же, как только я вижу хоть намёк на заинтересованность Митча кем-то другим. Вот уже три месяца меня гложет какое-то странное чувство по отношению к нему, явно вселённое в меня чёртом. Но нет. Я гетеросексуален. Мне нравятся девушки. Даже та ночная брюнетка. Я посмотрел на Митча. Он снова нервно ковырял яичницу, периодически кидая беглый взгляд на меня. Боже, как же он хорош… Его карие глаза, пухленькие губы, тонкие плечи и руки, его пальцы, которыми он всегда так ловко и забавно поправляет свои волосы… Я сглотнул. Так, стоп, нет. Он мой друг, да ведь? Выдохнул. Брюнет снова посмотрел на меня. Я не понимал, чего он ждёт. - Извини меня, Митч. Ты можешь трахаться, с кем захочешь, – заключил я, снова опустив голову. Мне стало больно от произнесённых слов, но я чувствовал, что так будет справедливо. - Нет, – покачал головой Грасси, – это ты можешь трахаться, с кем захочешь. А я… – он на секунду замолчал, – а я не могу. - Митч, прости, – начал я, – ты прав. Я не вправе запрещать тебе что-то. Я перегнул палку. Твоя личная жизнь – это твоё личное дело. И если ты хочешь сомнительных парней… - Да не хочу я никого, – прокричал Митч, – никого, кроме тебя, – продолжил он тихо, опустив глаза. Я не знал, что сказать. Это всё так болезненно и так очевидно, что сделай я удивлённое лицо, меня бы сразу же признали худшим актёром человечества. - Митч, я… - Я знаю, что ты скажешь, – с горькой ухмылкой заговорил брюнет, – что ты любишь женщин, что для тебя это привычно и правильно, а чувства ко мне ты считаешь абсурдными. Что ты боишься утонуть в нашей любви друг другу, боишься признаться себе, что тебя влечет к человеку своего пола… - Откуда? – перебил его я. - Ты шептал мне это вчера, после того, как грязно выебал ту девушку в туалете, пытаясь доказать самому себе, что ты не гей. Да, Скотти. Между нами ничего не может быть. Мы просто самые замечательные в мире друзья. Он встал из-за стола и направился в свою комнату. - Стой! – окликнул его я. Он послушно замер. Я подошёл к нему и развернул к себе. Почти чёрные глаза уставились на меня, прокалывая болью, а я смотрел на его губы: немного суховатые, но зато такие манящие. Ничего не говоря, я прикоснулся к его губам своими. Волна сладкого удовольствия пронеслась по моему телу мурашками. Он отвечал самоотчаянно, так, будто ждал этого момента всю жизнь. Боже, Грасси, какой ты вкусный. От чувств, накрывших нас с головой, и от нехватки кислорода, у меня закружилась голова. Я с усилием оторвался от его губ и посмотрел в приоткрывающиеся глаза. Они стали мягче и немного светлее. А губы его расплылись в прекрасной улыбке. - Ты очень красивый, Митчи, – моё сердце почти уже покинуло тело. - Я люблю тебя, Скотти.