Диоскуры

Ветер хлещет по волосам Стива, а лед жжет его глаза. Балка ломается, и Баки, крича, падает с поезда. Уже исчезая из поля зрения, он все еще тянется к Стиву, а Стив делает единственную вещь, которую может – спрыгивает с поезда и падает за ним. *** Падение Стива более управляемое, если рывок со скоростного поезда вообще может быть таким. Баки бьется против ветра, борется с ним, но Стив быстрее. Уже очень скоро у Стива получается поймать и сильно сжать протянутые руки в воздухе. Они падают. Удар должен произойти через несколько секунд. Они падают в белоснежную бесконечность. Они крепко держатся за руки и не собираются отпускать друг друга. Баки трясет головой, но улыбается Стиву, грустно и нежно. Не существует способа подготовиться к столкновению с землей. Стив лишь думает, что должен заслонить собой более хрупкое тело Баки, и пытается устроиться под ним. Затем они ударяются. *** Это самая сильная боль, которую Стив когда-либо чувствовал. Даже становиться Капитаном Америкой было легче. Он задается вопросом, мертв ли он и находится в аду за свои грехи, хотя надеется, что все-таки мертв, потому что, будучи живым, эту боль невозможно было бы выдержать. Расстояния от поезда до ледяного оврага достаточно, чтобы поломать Капитана Америку пополам, причем неважно, с сывороткой или без. Помимо этого, он смягчил удар Баки. Из-за сжатых зубов и текущих слез Стив понимает, что еще не умер. Он может почувствовать, как снег падает на его язык. Его глаза работают, но он не хочет их открывать. Он знает, что его левая нога сломана. Он чувствует это. Он не чувствует ее. Он держит глаза закрытыми, пока не слышит стон Баки. Это звучит так, будто Баки пытают, отчего Стиву становится еще больнее. Но Баки жив. Баки стонет. Баки дышит на земле рядом с ним. На протяжении еще сорока восьми часов Стив делает все, чтобы удерживать его в таком состоянии. У него есть только тепло его тела, которое, пусть и вяло, пытается само себя исцелить – за исключением ноги. Русские приходят после того, как Стив теряет всякую надежду; они вырывают Стива и Баки из ледяной могилы, в которой они могли пролежать вечность. Стив убедился в этом, безуспешно царапая ногтями лед. Мужчины тащат их с криками, совсем не бережно, однако Стив чувствует облегчение. Они заморожены на три четверти, дыхание Баки короткое, прерывистое и настолько тихое, что его почти не слышно. Глаза Стива открыты, потому что его ресницы облепил лед. Русские – их друзья. Союзники. Они сделали так, что ему не придется смотреть на то, как Баки умирает. Он благодарит их в России. Их затолкали в теплую машину скорой помощи для транспортировки. Стив держит Баки за руку. Другую руку Баки потерял. Он чувствует, как слабо бьется у Баки пульс на запястье. «В безопасности», – думает Стив. Лед начинает таять. Он засыпает. *** Доктора, ученые и военные исследуют их. Лучшие из лучших были вызваны с фронта для того, чтобы принять участие в новом проекте. Нога Стива уже непригодна для использования, поэтому она подвергается операции по замене на внушительный металл. Как и рука Баки. Несмотря на неравенство, они оба выжили. Раны Стива затягиваются быстро. Удивительно, но раны Баки – тоже. Оказалось, немецкая наука изменила их обоих. Они просыпаются на рядом поставленных односпальных кроватях и тянутся друг к другу через все расстояние. Прежде, чем они успевают восстановиться, их подключают к ряду машин. Мозг Стива затопляет тепло и свет, но с другой стороны, когда он проходит через все это, ему трудно вспомнить что-либо. Он помнит Баки, потому что он прямо здесь, с ним, корчится от боли под светом. Он знает, что Баки – его любовь и его жизнь. Этого достаточно. Когда они снова просыпаются, за ними приходят братья. Они одевают их в хорошую униформу и обнимают. Они узнают, что произошел несчастный случай. Они верные и любимые члены Красной Армии и они же ее основа. Они не спрашивают об этом. Это кажется правильным. Они учат русский, никогда не спрашивая, почему забыли его. Язык вспоминается медленно. Борьба более естественна. Спустя неделю после падения они возвращаются к тренировкам, а еще через неделю сами обучают людей для войны. Он и Баки – пара, и Армия поощряет их партнерство. Генералы совещаются с ними обоими, заявляя о своей вере. Генералы говорят, что они являются свидетельством славы России и предзнаменованием их победы. Ученые достаточно хороши, чтобы постоянно совершенствовать их металлические конечности и повышать способности. Стив и Баки благодарны за возможность лучше служить. *** Когда они становятся готовыми для боя, то просят самые опасные задания и получают их. Они выполняют их либо с хирургической точностью, либо же с взрывной, кричащей и разрушительной бурей. Иногда они проскальзывают в дома как призраки, чтобы убить одного человека, а иногда они сжигают целые села. Резня – обычное и необходимое явление, жестокое выражение войны, а также способ лучше ее закончить. Они помогают Красной Армии в достижении ее целей, о чем в скором времени начинают распускаться слухи. Рассказываются повести о двух мужчинах. Со слов одних они полумашины, со слов других – полумонстры, приходящие в ночи. Их называют Диоскурами, в честь греческих воинов-близнецов, ужасных в своей мести. Неразделимы в жизни, смерти и в свете звезд. Это имя так к ним пристает, что даже генералы начинают их так называть. Но, конечно, их называют и по-другому. У них много псевдонимов и кодовых имен. Хотя в именах, данных им при рождении, они не уверены, но для шпионов это не странно. «Стив» и «Баки» были сказаны лишь один раз, трепетной ночью в палатке. Армия держит своих лучших сотрудников в тайне. О них нет никакой информации, никаких файлов, которые правительство может достать, никаких историй, за которыми могли бы охотиться журналисты. Этого более, чем достаточно для того, чтобы Диоскуры стали настоящей легендой. Они помогают городам быстрее пасть, а граждане и солдаты бегут при одном упоминании об их приближении. Стив со временем осознает, что не ценит зрелищность в этом деле. У них с Баки собственная палатка, свой собственный мир, и ночью они остаются вдвоем. Никто не задает им никаких вопросов. Ночью они восстанавливаются после дня. Они держатся друг за друга, бьются и трахаются, меняясь ролями. Некоторые ночи у них жесткие, некоторые – медленные и нежные. Никогда не знаешь, какая будет сегодня. Они могут вернуться все в крови и провести оставшиеся часы, лениво целуясь. Могут вернуться со стандартного собрания офицеров и разорвать палатку в клочья. Делясь друг с другом своими телами, они говорят с акцентом на плохом английском. Он звучит для них одновременно и знакомо, и нет. Они в курсе, что провели годы в Америке в качестве оперативников под прикрытием. С тех пор, как они ничего не могут вспомнить, время для них наполнено восхищением. Утерянные годы преследуют их. Иногда между бодрствованием и сном у Стива под закрытыми веками всплывают частицы и обрывки другого мира. Английский кажется более легким и безопасным, и когда они одни, пот струится по их телам, они прижимаются друг к другу лбами, они шепчут слова на английском. Они читали некоторые секретные сводки, подготовленные для них. Стив лишь может похвалить свою страну за предусмотрительность. Американцы являются полезными союзниками, но долго им доверять нельзя. Россия не может им позволить составить программу из суперсолдат. Последствия будут катастрофическими, рассудили генералы. Они планировали отправить агента – Стива – чтобы саботировать проект «Капитан Америка». Он был обучен так, что гарантированно прошел бы отбор и попал в сверхсекретную программу. Внезапное нападение Гидры на доктора Эрскина спасло Стива от проблем, на которые тот добровольно подписался. Через некоторое время после вялого тура, в котором он агитировал людей помочь Америке, он пересек океан, чтобы встретиться со своим партнером. Баки проник на базу Гидры, чтобы извлечь оттуда русских военнопленных. Большинство остальных также были союзниками, и потому их тоже освободили. К тому времени, как те вернулись на фронт, их уже считали героями. Вскоре после этого, запланировав вернуться из-под прикрытия, несчастный случай со смертельным поездом заставил Красную армию действовать немедленно. Был отослан поисковый отряд, а герои спасены. На этом рапорт кончается. Стив и Баки читали эти файлы много раз и вдоль, и поперек, в поисках подсказок об их утерянном прошлом. У них одинаковая реакция. Кажется, что что-то не совсем так, и это неправильно. Им хочется что-то изменить и добавить. На периферии сознания их мозг бунтует. Они не знают ничего, кроме того, что числится в отчетах, что им говорят их товарищи и что подтверждает медиа. После того, как Стив проснулся, он успел увидеть заголовки газет прежде, чем их спрятали от него. Американцы заявили о потере Капитана Америки и о том, как он погиб в патриотической борьбе вместе со своим лучшим другом и сослуживцем – сержантом Баки Барнсом. В честь его смерти по всей стране и ее аванпостах по всему миру был приспущен американский флаг. Стив вздрогнул, и они отложили газету. В ту ночь он лежит возле Баки, держась за него и упорно задаваясь вопросом о своем прошлом. Стив знает, что способен на многое. Но когда он пытается представить себя шпионом, пробирающимся через американскую границу, то дальше этого воспоминания он не продвигается. Его разум как пустая книга, которая нуждается в наброске. Он не понимает, как он может быть агентом с таким большим опытом – он слишком несдержан. Вся его сила заключается в разжигании речей и дерзком бесстрашии. У Баки лучше получается оставаться в тени и быть почти невидимым при свете дня, но Стив думает, что ни одному из них не удается быть полностью незаметным. Долгосрочный план пока что работал безупречно. Невозможно отрицать блистательность Армии. Америка верит, что Капитан погиб, пока он на самом деле работает на Россию. Стив больше не помнит другого времени. Не пока его глаза открыты. *** Они склоняют союзников к победе. Россия и Америка купаются в избыточной славе. Европа уничтожена посредством давки с обеих сторон. Стив и Баки сворачивают палатку. Они присутствуют на подписании мирных договоров среди рядов остальных мужчин. Они сливаются с толпой. Они же присутствуют там и во время произнесения клятвы. Они там для того, чтобы следить за порядком после такого безумия. Россия двигается на Европу. Позже, Стива и Баки зовут обратно в Москву. И они отправляются туда. *** Хоть и не очень надолго, но они остаются одни – и это время в жизни Стива самое хорошее. Мир в хаосе, в постоянном движении. Никакой передышки. Но разделенная Европа кишит американцами, потому они решают, что заслужили небольшой отпуск. Стив и Баки берут небольшую квартиру в большом городе и залегают на дно. Армию это устраивает. Сейчас время триумфа, так что пока они не нужны, им позволено исчезнуть. Они выведены из эксплуатации. Они живут простой жизнью, и это кажется таким правильным. У них достаточно сбережений, чтобы содержать себя. Стив рисует, неожиданно открывая в себе сильную страсть к этому. Баки же, как правило, занимается их квартирой, проверяя и обеспечивая каждый ее элемент, а также готовя ночью еду. Позже ночью, как в палатке, они вместе кончают. Теперь у них есть широкая кровать, а также им не нужно беспокоиться из-за шума. Они подходят друг другу так, будто наконец сложенные паззлы, которым не хватало деталей. Баки первый затрагивает эту тему: – Я думаю… думаю, у меня не получается. С Баки в кольце его рук, дрожащим после удивительного и ослепляющего оргазма, Стив не может в это поверить. – Почему? – Я… я иногда вспоминаю, – говорит Баки, – и не могу от этого избавиться. Он украдкой смотрит на Стива, обводя взглядом комнату в поисках подслушивающих устройств. – Наверное, я вспоминаю как-то неправильно. Стив шепчет Баки в шею. Без сомнений, здесь есть несколько устройств. Может быть, это и к лучшему, если они забудут. – Иногда я тоже вспоминаю, – говорит Стив. Потом они обсуждают это без слов. Двумя часами позже, мужчины в масках забирают их и усаживают на стулья, сделанные специально для них. Они садятся, берут друг друга за руки и смотрят на свет. *** Холодная война – это ужасная и бесполезная вещь. *** В густом лесу разгорается битва за постоянно изменяющиеся границы. На каждой стороне мужчины и женщины называют себя повстанцами, патриотами. Тяжело сказать, в чем разница. Но она всегда есть. Это описание подходит для большинства конфликтов, в которых Стив принимал участие. Происходит стычка с человеком, одетым в железо. После семидесяти лет со своей металлической ногой, Стив встречает достойного противника. Человек в броне выглядит как обновленный старый идеал, изобилующий технологиями и подразумевающим свое превосходство. Их столкновение впечатляет. У Стива все еще есть те металлические диски, бросками которых он так славится, у него есть металлическая нога, он имеет средства, чтобы уничтожать, если это того требует. Вместо этого он борется на земле с этим железным человеком. Это не для протокола, а просто для того, чтобы узнать, кто дерется с ним. Он срывает с него маску. Под ней Говард Старк, который совсем не испуганно смотрит в ответ на Стива. Они оба моргают, но оказывается, что это просто молодой человек со скулами Говарда, его упрямым выражение лица и резким, умным взглядом. Он смотрит прямо на Стива и без сомнений говорит: – Тебя зовут Стивен Грант Роджерс. Затем он прижимает к груди Стива маленькое мигающее устройство, которое устраивает его мозгу короткое замыкание и поджаривает тело. Стив переворачивается, его мышцы словно из желе, лицо искажено в гримасе, а рот открыт в безмолвном крике. Мужчина в металлическом костюме с глазами Говарда снова переворачивает его тело. – Да, извини за это, Кэп, – говорит он, заключая его запястья в электронные наручники, – должен был убедиться, что ты не будешь вырываться. Если бы Стив мог двигаться, то затряс бы своей головой. Но он ничего не может сделать, он парализован, лишь смотрит в надежде и страхе на то, что находится за плечом мужчины. Слышно шелест ветвей на границе с деревьями. – Отойди от него. Аккуратно и медленно, – произносит Баки, – и покажи свои руки. – Боюсь, у меня нет никаких намерений так поступать, сержант Барнс, –отвечает тот, все еще сидя на корточках около Стива спиной к говорившему. – Но если вы пришли сдаться досрочно, то у нас, конечно же, найдется для вас еще одно место в вертолете. Это был бы лучший выход из ситуации. Было бы превосходно. Стив и Баки были в сотнях перестрелок, и эта не должна никак отличаться. Это не первый раз, когда американцы пытались послать за ними команду. В восьмидесятых разведка узнала, что Диоскуры соответствуют профилям их потерянных людей. Не удивительно, что Америка захочет сделать еще одну попытку, раз российское правительство вернули Стива и Баки обратно в строй. Стиву не сильно нравится нынешний президент, но он знает его обязанности. Стычки с участием заложников нравятся ему еще меньше. Баки, честно говоря, в них просто ужасен. Слишком нетерпелив, чтобы вести переговоры. – Я думал о том, что ты можешь сказать что-то вроде этого, – говорит Баки. – Так что я пришел с компанией. Он ступает сквозь деревья в круг их зрения, волоча за собой заложника. Его металлическая рука держит опрятно одетого мужчину средних лет в очках, которые от удара съехали набок. Он совершенно нелепо появляется на поле боя. Баки прижимает к его виску пистолет. Он устойчив, как статуя. – Черт возьми, Беннер, – огрызается мужчина в костюме. – Вы должны были остаться в вертолете! И где… – Еще одно слово, и я убью его, – спокойно произносит Баки. – Отойди от моего партнера. – Прости, – говорит железный человек. Стив не может двигаться, но он видит лицо мужчины. Ему действительно жаль. – Мы зашли слишком далеко. Мы вас отвезем. Он все еще сидит на корточках возле Стива, а затем начинает снимать с себя части костюма и прикреплять их к телу Стива. Он нажимает на кнопки на своей руке, автоматизируя движения Стива, и тот рывком переходит в сидячее положение. Теперь он словно марионетка. – Не испытывай меня. – Баки в холодной ярости толкает мужчину перед собой, используя теперь того как щит. – Ничего себе! Вы, ребята, именно такие, как о вас рассказывали. И даже больше. И они не говорили, что вы все еще выглядите на двадцать три. До этого момента это было лишь гипотезой. Прекрасно, – мужчина продолжает работу, хотя его взгляд устремлен на Баки, иногда задерживаясь на его заложнике. – Я считаю до пяти, и затем он будет мертв, – говорит Баки так хорошо знакомым Стиву тоном. Смертельная решительность. – Но это можно предотвратить, если вы отступите в сторону. – Не слушай его, Тони, – вырвалось из горла меньшего мужчины. Он оседает на Баки, будто битва давно закончилась. – Доведи задание до конца. – Спасибо, доктор, но мне не нужно ваше разре… Баки стреляет. Доктор резко падает в его руках, а затем его бросают на землю. Это быстрая смерть, но на нее ужасно смотреть. Стив не может открыть рот, но ему хочется закричать. Мужчина в броне сзади него издает звук, полный неверия, и отводит взгляд. Этого не было в намерениях Баки. – Сейчас я привлек твое внимание? – он выступает вперед, с идеальной четкостью направляя пистолет на Тони. Прежде, чем тот может нажать на курок, Тони заставляет Стива ухватиться за него. Стив обвивает руками костюм, что со скрепленными руками требует практически полного объятия. Он прижимается щекой к щеке Тони. Баки останавливается. – Сукин ты сын, – говорит Тони со слезами на глазах, – ты не должен был этого делать. – Это был твой сигнал, – отвечает Баки, все еще твердо держа руку. Стив смотрит на Баки, пытаясь подать какой-то знак. Он способен только моргать, но это не имеет значения. Баки слишком сосредоточен, чтобы должным образом видеть его. Баки видит только миссию и цель. Бессердечное убийство доктора подтверждает, что он находится в режиме войны, он готов быстро жертвовать. Это неправильно. Стив жалеет, что они не ушли в отставку. Они слишком стары для этого, хоть и выглядят молодо. – Сними устройства и отпусти его, – говорит Баки, целясь. Будто он выстрелит, пуля пройдет через туловище Стива и достигнет Тони. И Стив знает, абсолютно точно знает, что Баки способен на это. Он высчитывает вероятность выживания Стива на фоне риска для этого мужчины, в руках которого Стив, и принимает решение. В его глазах только желание закончить миссию. Баки решил, что они не будут разбираться с ним – сперва нужно позаботиться о цели. – Это – мое последнее предупреждение. Мужчина, которого держит Стив, презрительно отвечает: – Я больше не веду с вами переговоры, сержант Барнс. Он заставляет Стива подняться на ноги, все еще цепляясь за металлический костюм. С близкого расстояния Стив может увидеть, как блестят от слез его глаза, продолжающие поглядывать на истекающее кровью, рухнувшее на поле тело. Стиву хочется отвернуться. Стив знает, что должен быть таким же храбрым, как и доктор. Если бы он мог говорить, то сказал бы Баки завершить миссию любой ценой. Однако здесь есть что-то, заставляющее его усомниться. Этот человек не кажется врагом, он ведет себя так, будто спасает Стива с его же поля боя. Будто Стива нужно спасти от самого себя. Стив неуверенно опирается на Тони, совсем не оказывая сопротивления. Голова кружится, вокруг полно шума и много перекрывающих друг друга голосов. К его онемевшим конечностям понемногу возвращается подвижность, но он лишь моргает, чтобы очистить слезящиеся глаза. Он смотрит вокруг и открывает рот, чтобы что-то прокричать Баки, но Тони замечает это и снова обездвиживает его. Баки уже испытывает раздражение и смотрит на них с внушающим ужас лицом. И не видит этого. Баки не получает предупреждения. Тело убитого мужчины на земле начинает искажаться. Оно само рвет себя на части, увеличивается в росте и массе, пока Стив в ужасе смотрит на это. Оно растет и растет, пока не становится монстром размером с башню, желчного цвета, его лицо – это искаженная гневом вариация лица доктора. Восемь футов ревущей ярости. Баки слишком поздно оборачивается на звук. – О, вы прекрасны, – шепчет Тони. Баки делает три выстрела, но все пули будто отражаются от толстой шкуры, ничего не повреждая, а только способствуя дальнейшей ярости. Это оказывается очень плохой идеей. Он накидывается на Баки и бьет своим огромным кулаком по его груди. Баки летит через целое поле прямо на них, и это последнее, что видит Стив прежде, чем они все сталкиваются. Темнота приносит долгожданное облегчение. *** Они находятся в светлой современной лаборатории. Они привязаны к новым стульям с прикрепленными повсюду электродами. Мужчина с поля боя стоит за стеклянной панелью управления, на нем джинсы и выцветшая футболка. Стив знает, что его зовут Тони Старк. Стив читал о нем. Стив помнит лицо Говарда Старка со времен, с которых не должен был, и с задания, на котором они с Баки убили его. Они пытаются вырваться из оков, но их ноги и руки надежно закреплены. У Баки бешеный взгляд, так напугано он никогда не выглядел. Стив понимает его. – Добро пожаловать обратно, мальчики, – произнес чей-то мягкий голос. Убитый доктор, который тогда превратился в монстра, выходит из тени и присоединяется к Тони возле пульта. Он выглядит бледным, но довольно живым, и при виде него Баки начинает кричать. Стив еще сильнее пытается освободиться. – Окажите честь, доктор Беннер? – Боюсь, нет, – отвечает тот, – они ваши, Тони. – Я бы не справился с этим без вашего вклада, – говорит Тони, а затем улыбается. – Но вы правы, основная заслуга в моей гениальности. Он бросает взгляд на привязанных к стульям Стива и Баки. – Ну что же. Посмотрим, кто вы такие. Он решительно скользит пальцем по стеклу, будто щелкает переключателем. Тело Стива становится суперновой, и все, что он может видеть – это звезды. *** Стив и Баки бок о бок лежат на односпальных кроватях и тянутся друг к другу, но их руки связаны. Они пытаются дотянуться – это единственное, что не изменилось. Все остальное – это борьба. Машина Тони Старка достаточно эффективна. Стив приходит в сознание, уже веря, что он – Стив Роджерс, потерянный герой Америки, борец нации. А за ним его друг – Джеймс Бьюкенен Барнс, ради которого он бы рискнул чем угодно. Даже упал бы с огромной высоты, что означало бы их конец. Он помнит поезд, ветер, режущий сквозь одежду ледяными кинжалами. Он помнит, как Баки держит его щит, взрывы, как шатается та балка. Он помнит, как Баки кричит, пытаясь дотянуться до Стива. И Стив помнит, как падает вслед за ним. Эти умышленно восстановленные воспоминания находятся на переднем плане, но когда он думает о России, все теряет четкость. Он знает, что они сделали, во что они превратились. Знает, что был половиной Диоскур. Однако это не был Стив Роджерс. Стив Роджерс лежит привязанным к кровати рядом со своим партнером, и его мозг трещит по швам. У Баки то же самое. Но Баки еще хуже. И ночью, и утром, все время – ведь оно не имеет здесь значения, Баки всхлипывает, пересчитывая свои самые ужасные миссии, бормочет себе под нос. Чувство вины из-за всего, что они натворили, предательство вновь восстановленных ценностей, съедает его заживо. Стив тоже в ужасе от этого, но ради Баки он старается быть немного более стойким. Стив пытается обнадежить его, но его голос ломается. Спят они обрывками, просыпаясь от фантомных звуков. Их посещают доктор и женщина с холодным выражением лица и огненными рыжими волосами. Ее голос звучит настолько же убедительно, насколько равнодушно она себя ведет. Она убеждает их рассказать обо всем, что они знают. Стив слышит в ее гласных русский акцент и интересуется, кто она. Приходит время узнать с Брюсом про себя из своих личных дел. Тот проносит их сквозь прошлое. У них текут слезы, когда они снова узнают. *** В конце концов, ночью они остаются одни в небольшой пустой квартире без окон. Ничто не превратится в оружие. Это клетка с мебелью. Это означает, что они покидают стулья и могут сидеть бок о бок. Стив уверен, что за ними все еще наблюдают, но делает вид, что у них есть немного частной жизни. У них есть только ночи. Дни становятся все более невыносимыми. Иногда они не разговаривают. Просто сидят до утра, соприкасаясь коленями и плечами. Иногда держатся за руки. Иногда разрушают это место, переворачивая и уничтожая всю мебель. Иногда они дерутся друг с другом. Иногда они трахаются в отчаянном желании контакта, не обращая внимания на то, что за ними наблюдают. Близость – их единственная константа. А иногда разговаривают. – Это имеет значение? – как-то спрашивает Баки, нарушая тишину. – Имеет значение, правда это или нет? И что, что мы сначала были теми людьми, и у нас теперь есть эти воспоминания о том, как трудно быть детьми иммигрантов? Какая, блядь, разница? Это может быть ложью. Мы были в России семьдесят лет. Я убил… – Какой путь хочешь выбрать ты? – говорит Стив, но Баки не готов на это ответить. Снова наступает тишина, и затем Баки спрашивает: – Чего они хотят от нас? – Того же, чего и русские, – пожимает плечами Стив. Кажется, что Тони работает независимо ни от кого, но нет сомнений в том, что его интересы совпадают с интересами Америки. Стив начинает сильнее прислушиваться к разговорам. Он слышит о распаде шпионского агентства в связи с давно задуманном внедрении туда нацистов. Он подозревает, что это и есть причина, по которой нужно восстановить Стива и Баки любой ценой. – Ты помнишь войну? – спрашивает Баки. Они участвовали во многих войнах, но Стив знает, о какой речь, и кивает. – Ты нашел меня, – говорит Баки. – Теперь я знаю, почему всегда доверял тебе. Я думал тогда, что хорошо, что я все-таки умер. А ты нашел меня. Пришел, как будто какой-то ангел. Потом был поезд. Я должен был умереть, но ты тоже спрыгнул. Помню, я подумал, какой ты сумасшедший придурок, и как я тебя люблю. А потом… – он запинается, когда сжимается его горло, а глаза блестят от накатывающихся слез. Он начинает быстро говорить. – Я помню боль, холод, темноту и свет. Еще я помню нашу жизнь в России и что мы делали, – сказав это, Баки выглядит разозленным. – Чего они хотят от нашего возвращения? Тот мир превратился в пыль. Это конец. Стив в похожем замешательстве. Почему нужно восстанавливать все старые воспоминания? Почему бы полностью их не обнулить, как делали русские? Он знает, что этике американцев едва ли хватит сил, чтобы бороться с правилами закупки суперсолдат. Было бы намного более эффективно создавать их патриотичный образ с пустого листа. Тем не менее, Брюс и Наташа каждый день отматывают назад историю, рассказывают об их прошлых подвигах, заполняя пробелы в их воспоминаниях. Им это кажется превосходной тратой времени. – Как мне кажется, – говорит Стив, который много думал об этом, – они думают, что могут утомить нас этим. В один день они нажмут на кнопку, и мы захотим выполнять приказы. По крайней мере, этот вид принуждения лучше, чем промывание мозгов. – Промывание чувства вины, – бормочет Баки. – Люди, которыми мы были, презирали бы нас, и они это знают. – Не знаю, – начинает Стив. – Я устал, – говорит Баки. Он имеет в виду это, но они делают вид, будто речь только о сегодняшнем дне. Они вытаскивают раскладной диван и накрывают друг друга. – Хотел бы я, чтобы мы вернулись. – Куда? Баки прижимается губами к шее Стива. – Ммм. На юг Франции, к примеру. Более простые времена. – Здесь мы можем делать то же, что и в шато, – произносит Стив. *** Стив идет к Тони Старку с идеей. Кажется, что они с Тони понимают друг друга. Это не дружба, а скорее, просто беседа, наполненная остроумными репликами. Стив ничего не теряет, будучи честным с Тони. Тони знает о них буквально все. Он объяснил им это во время «восстановления». Он знает, что они замешаны в смерти его отца, что и послужило причиной его одержимости. Он самый лучший эксперт в мире по призрачным знаниям о Диоскурах. Он владеет огромной коллекцией артефактов и памятных вещей, каким-то образом включая в себя прототип ноги Стива. Он автор нескольких научных и внешнеполитических статей об их деятельности. Он основал лабораторию, посвященную разработке оружия, способного нейтрализовать их, и машин, способных взломать их разум. Они – кульминация работы всей его жизни. Сейчас он выглядит таким же жизнерадостным, как и во время исследований. Все его изобретения сработали, он сохранил и перезагрузил их. Тони в хорошем настроении. Тем не менее, он моргает и наклоняет голову, будто смотрит на Стива с нового угла. – Это было бы опасно. Память – неточная наука. Неврология – это больше алхимия. Ты можешь вообще ничего не вспомнить, а можешь проснуться с уверенностью, что ты царица Савская. Никогда не знаешь. – Но ты мог бы сделать это? – подсказывает Стив, используя слово, которое услышал от Тони Старка. – Теоретически. – Теоретически, да, – отвечает Тони, почти напевая. – Это то, чего я хочу, – Стив делает глубокий вдох, выправляя плечи. Он без колебаний ловит взгляд Тони. – И это то, в чем нуждается Баки, я думаю. В противном случае, мы будем для вас бесполезны. – Вы хорошо прогрессируете, – возражает Тони, складывая руки на груди. – Брюс и Наташа говорят, что вы с каждым днем все больше походите на себя прежних. – Это лишь игра, – говорит Стив. – Мы хорошо умеем притворяться. Это разрывает нас на части. Это как медленная пытка. Становиться Стивом Роджерсом больнее чем все, что я когда-либо чувствовал. И каждый день я должен испытывать это. Выражение лица Тони становится непроницаемым. – Ну, раз уж так. Стив трясет головой и говорит: – Прости, что это звучит так неблагодарно. Я должен быть рад тому, что ты нашел нас. Мы знали… мы всегда знали, что что-то не так. Мы не вписывались. Хоть и пытались. Мы пытались. Мы прожили целую жизнь. Мы стали теми, кем пугают маленьких детей, – он сглатывает. – Это единственный выход для нас. Двадцать пять лет не могут перекрыть семьдесят. Мы покончим с нашими обязательствами. Это единственный путь, Тони. Я знаю, что ты сможешь. – Ты понимаешь, о чем просишь? – Если бы не знал, не просил бы, – отвечает Стив. – И сержант Барнс тоже считает, что это лучший план действий? – смягчается Тони. – Будет так считать, – говорит Стив. *** – Ты сумасшедший придурок, – произносит Баки. – Я люблю тебя. *** Они сидят на специально сделанных для них стульях. В это раз щелкает переключателем Брюс, а Тони следит за их жизненными показателями и управляет мозговыми волнами. Наташа против этой процедуры, и потому сидит в баре на улице. Стив держит металлическую руку Баки, пока не забывает, что это. А затем отпускает ее. *** Ветер хлещет по волосам Стива, а лед жжет его глаза. Балка ломается, и Баки, крича, падает с поезда. Уже исчезая из поля зрения, он все еще тянется к Стиву, а Стив делает единственную вещь, которую может – спрыгивает с поезда и падает за ним. *** Стив весь замерз, хоть и укрыт теплым одеялом. Он ожидает, что его веки будут закрыты и тоже заморожены, но они легко открываются. Он лежит на больничной койке, а рядом с ним Баки на такой же койке. Они тянутся друг к другу. Мужчина, который выглядит как Говард Старк, стоит рядом и улыбается. – Как долго?.. – спрашивает Стив. У него ужасно болит голова, и кажется, что они были в отключке очень долгое время. Он помнит замораживающую темноту. Сон на протяжении десятилетий. Это не может быть правдой. Тем не менее, он не помнит ничего, что случилось после поезда. Падение – последнее воспоминание Стива. – Голова болит просто ужасно, – говорит Баки и усмехается миловидной рыжей девушке, смотрящей прямо на них, скрестив руки. – Вы медсестра, дорогая? Черт, я уверен в этом. Скажите, что сделать, чтобы получить аспири… – Где мы? – у Стива бесконечно много вопросов. Ничего из того, что видят затуманенные глаза Стива, не имеет значения. Изящные технологии, как в кино, на гражданских надета странная одежда. Их невозможные конечности из металла. Стив также должен спросить, какой сейчас год, и кто это, и почему они здесь. – Капитан Роджерс, сержант Барнс, – говорит мужчина с глазами Говарда. – Добро пожаловать в двадцать первый век. Вы ни за что не поверите, как тут оказались.