***
Никто не знал, что Ён Чжу писал свои последние слова лишь для того, чтобы перед смертью подать товарищу руку помощи. Да, теперь уже товарищу, а не тому, кому так хотелось сцепить наручниками запястья. Дело Городского Охотника сейчас стоило ровно столько же, сколько и его собственная жизнь. Ни гроша. А шанс выжить – нулевой. Страшный приговор?.. И ни шага назад сделать нельзя. Юноша из последних сил хватался за единственную нить, связывающую его с реальным миром. Из-за СМС, отправленного Охотником, Ким бросился на городскую свалку без подкрепления, в одиночку, ради документов и очередной встречи. Верил, что Юн Сон мог прийти на помощь в любой момент, в любую чёртову секунду. И не подумал, что послание оказалось подставным, чтобы заманить вечно справедливого парня к волку в глотку. Только поздно - Охотник не приходил, а силы предательски заканчивались. Дрожащие руки хватались за разбросанные вокруг шины, кидая их в людей Чон Чже Мана, пустые ящики из-под инструментов летели в том же направлении. Преступник, желая бежать из страны, натравил на прокурора всех своих шавок, а те и рады были лишить жизни никчёмного Ён Чжу. Они, словно мухи, кружились вокруг и не позволяли спастись. В руках железные биты, у кого-то даже перочинный нож, и лишь жертва не взяла с собой ничего. Надеялась на силы союзника, который всегда приходил вовремя, на собственные умения. Зря. Боль сковывала тело, не позволяя двигаться размеренно, дышать спокойно. Юн Сон сейчас, скорее всего, пытался найти бумаги, сидя в автомобиле под опускающимся прессом. Не было ничего главнее той информации и чести солдат, погибших десятки лет назад, и никакая жизнь не могла стоить того же, чего стоила правда. Так считал Юн Сон, верно? Даже не думал о человеке, который старался защищать, гонялся, но никогда не догонял. Якобы не успевал, не мог, ошибался. А на самом деле просто не решался поднять руку на того, с кем проводил столько времени, пусть и незримо наблюдая за спиной. Острая боль заставляла кровь кипеть, а удары лились без перерыва, из ниоткуда. Тяжелые железные арматуры били в грудь, по коленям и плечам, не забывали и о спине. Глухой хрип вырвался из горла предательски неожиданно, телефон с последним сообщением для Юн Сона отлетел сторону, расколовшись на несколько частей. Прокурор, игнорируя боль, только усмехнулся. Мог продержаться ещё пару минут, после ехидно заявив Охотнику, что больше никогда не встал бы у него на пути. Ли тут же прибежал бы на помощь, расталкивая всех остальных, оглушил бы каждого из-за ненависти и злости, переполнявших душу. Он никогда не переносил смерть, глупый, наивный Охотник. Даже сволочей убить не мог, отправляя в прокуратуру, а уж остальных... Смог бы он видеть страдания успевшего стать близким юноши? Каким бы строгим ни казался прокурор, он оставался человечным. И хотел позвать на помощь друга, с пеной у рта гоняющегося за документами, которые грозились исчезнуть. Но нельзя. Нельзя. Хватаясь за ноги Чон Чже Мана, юноша пытался привстать. Казалось, тело разрывалось на части, а еще несколько вдохов, и всё закончилось бы. Абсолютно всё. Стараясь не захлебнуться в крови, прокурор из последних сил выносил приговор тщеславному и достойному справедливого наказания мужчине. - Чон Чже Ман, - прохрипел он, снизу вверх заглядывая в пустые, донельзя алчные глаза. - Вы обвиняетесь в коррупции, мошенничестве, сокрытии налогов и попытке убийства, - старался завершить свою речь Ён Чжу, пока металлический привкус во рту не начал сводить с ума. Тело пронзала судорога, пальцы дрожали, хватаясь за чужой, отвратительно пахнущий пиджак. - Я - прокурор Сеула, Ким Ён Чжу, арестовываю Чон Чже Мана, - силы покидали, голос слабел, но цепкая хватка не позволяла преступнику сдвинуться с места. Настоящему преступнику, а не Охотнику, который так мечтал скрыться за подобной маской. - Срок заключения - двадцать два года и шесть месяцев... Вот только кто-то решил поиграть в Господа до того, как легендарный герой успел прийти на помощь. Стоило только ухмыльнувшемуся мужчине кивнуть своим подопечным, как один из них, приподняв арматуру, со всей силы замахнулся ею в сторону прокурора. Удар пришёлся прямо по голове – разбив реальность на тысячи осколков, разбросав их по сознанию и заставив глаза жертвы стать предательски стеклянными. В одну секунду наполненная событиями жизнь превратилась в пустышку, способную раствориться за оставшиеся десять секунд. Быть может, несколько минут, но время безвозвратно истекало. Воцарилась пустота, и мир вокруг предательски поплыл. Густая терпкая кровь начала капать по носу, застилать глаза, просачиваться в рот, стекать на холодный бетонный пол. Только что государство предало еще одного человека. Того, кто служил ему верой и правдой с ранних лет, жертвуя сном и силами. Ради очередного высокопоставленного члена совета и его людей, успевших помочь Ён Чжу отворить крышку своего же гроба. Давай, Ли Юн Сон, поспеши. Если повезёт, успеешь увидеть прекрасную картину смерти того, кто всегда мешал тебе жить. Это ведь так прекрасно, да?.. Прощаться с тем, кто и шагу не давал сделать самостоятельно.***
Паника, острыми когтями впиваясь в спину и доставляя нечеловеческую боль, сводила Охотника с ума. В один момент он ощутил, как что-то внутри оборвалось сразу после пришедшего сообщения от прокурора. Следовало нестись ему на помощь и уничтожать тех тварей, что могли лишить его жизни. Вот только документы под прессом и месть, заполонившая все мысли Юн Сона, не позволяли этого сделать. Мужчина ворвался в помещение, ударом ноги снеся перед собой дверь, но время истекало, не позволяя двигаться дальше. В окровавленной руке он сжимал спасённые и столь важные всему миру документы, а взгляд бегал из угла в угол. Прокурор написал СМС, следовательно, он должен был находиться рядом. Как и всегда, почти за спиной или где-то со стороны, но обязательно поблизости. И где же скрывался вездесущий помощник на этот раз? Заставляя сердце бешено колотиться, по лестнице спускался Чон Чже Ман со своими людьми. Медленно, размеренно, словно только что завершив самое важное дело в своей жизни. И вновь странное предчувствие разрывало в клочья внутренности, заставляя глаза Ли Юн Сона наливаться кровью. Злость переполнила чашу его терпения, и спустя некоторое время мужчина схватился за арматуру. Он не слышал слов «Убить», а из-за пелены перед глазами даже не оглядывался. Шестое чувство вопило об опасности и страданиях, которые испытывал Ён Чжу. Будто его боль была болью самого Юн Сона, а тот, оставаясь в живых, никак не мог с ней бороться. И умереть тоже не мог. Прошла всего секунда, и бита разбила лицо первого врага, сразу же после этого раскроив череп второму. Совершенно не остерегаясь ударов в свою сторону, Городской Охотник двигался вперёд, изливая злость каждой упавшей тварью. Плевать на правосудие, когда в душе горела ненависть и бешеный, нечеловеческий ужас перед тем, что могло оказаться на пути. Было страшно даже думать о том, что рядом могло не стать вездесущего Ён Чжу. Да, он благороден до глупости, благороден настолько, что ради документов умолчал об опасности. Как набрал сообщение? Отбиваясь и печатая одновременно, размахивая одной из арматур и никого к себе не подпуская? И вместо просьбы о помощи взмолился лишь об информации? Почему же твоя глупость стоит тебе жизни, Ён Чжу… Помещение встретило Юн Сона предательской тишиной. Лишь приторный запах крови ударил в разум, заставляя ком в горле становиться невыносимо тяжелым. На полу, не в силах пошевелиться, не в силах сделать глоток воздуха, лежал Ён Чжу. Густые бордовые пятна растекались у пострадавшего под головой, а его судороги заставили Охотника затрястись от осознания собственной глупости и зря прожитой жизни. Или из-за страха потерять единственного, кто так о нём беспокоился?.. - Ким Ён Чжу! – крик вырвался настолько неожиданно, что Охотник не слышал сам себя. Пальцы задрожали, даже в глазах защипало. Хотелось молиться всем богам ради благополучного исхода, которого просто не могло произойти. - Ким Ён Чжу, держись! Фортуна никак не могла повернуться в их сторону, ведь уже набрала скорость. Еле приподняв свинцовые веки, жертва обстоятельств из последних сил бросила взгляд на бумаги. Не на Юн Сона, ехидный и хитрый, а на бумаги. Взор, наполненный безысходностью, пустотой и предательским нежеланием уходить. Хотелось остаться, попросить у Да Хе в ресторанчике ещё чашечку кофе, да покрепче, чтобы поделиться ею с Ли Юн Соном. - Ты нашёл?.. - шептал он так, будто это оставалось последним, что следовало сказать. Мысли текли только в одно русло, доставляя невыносимые страдания, а время уже никак нельзя было повернуть вспять. Не будь Юн Сон преступником, а Ён Чжу прокурором, они могли бы быть товарищами. И посиделки за чашкой кофе стали бы более атмосферными, и шутки приобрели бы другой характер. Но, видимо, не судьба. - Нашёл, – Охотник замотал головой из стороны в сторону, принимая окровавленную ладонь защитника в свои руки. Кожа стала липкой, и впервые это чувство показалось невыносимо болезненным - тепло не чужого человека, а успевшего стать близким. Успевшего поделиться связью, вспыхнувшей по отношению к Городскому Охотнику. Любой другой на месте прокурора давно отправил бы преступника за решетку, получив за это определенную сумму денег. Любой другой проломил бы ему череп ради того, чтобы получить награду. А Ён Чжу прошептал лишь: - Уходи. Остальным соврал, что не мог сражаться с вооруженным врагом, стоящим у него на пути, а на самом деле попросту выхватившим из рук пистолет. Но то было правдой - с Ли Юн Соном он сражаться не мог. - Воспользуйся ими, чтобы рассказать правду, - голос терял свою силу, превращаясь в неразборчивое, хриплое мычание. Глаза уже не могли сфокусироваться на лице Охотника, и от этого Ким Ён Чжу становилось ещё больнее. – Я не смогу дальше, - слова, звучащие как приговор. Приговор несправедливый и безжалостный - бесчеловечная смерть для того, кто поступал справедливо и честно. По-человечески. Вот только сделать уже ничего было нельзя, да и жалеть ни о чём тоже, лишь выть по-волчьи. Или смириться, достойно попрощавшись. - И ещё... Городской Охотник. Ли Юн Сон, - шёпот почти не доходил до собеседника, но оставался всё тем же извечно нежным и различимым. - Мой отец... Пожалуйста, прости его. Это было последним, что услышал Юн Сон. Спустя мимолётное мгновение, которое так хотелось остановить, всё тело ослабело, поворачиваясь к миру спиной и прощаясь с реальностью. Как бы Ён Чжу ни хотел остаться в живых, как бы ни мечтал вновь увидеться с любимой девушкой и посмеяться над Охотником, этого не могло произойти. И не было бы больше сладкого напитка, поданного в кафе, не было бы издевательских смешков и даже прикосновений, направленных на желание причинить боль. Если бы Охотник знал, что Ён Чжу не хотел на самом деле доставлять ему страдания... Если бы только знал. Веки опустились снова, но на этот раз навсегда, без права приоткрыться вновь. Ли Юн Сон еще кричал имя товарища, разрывая тишину на части и сжимая в руках его давно расслабленную и остывшую ладонь. Выбор был – бежать за документами под пресс или спасать друга? Вот только этот друг не захотел жертвовать собой, умолчав об опасности, которая могла навредить не только ему, но и дорогому человеку. Больше никакой угрозы, успевшей на этот раз превратиться в летальную, а не как тогда, на автостоянке. Ли Юн Сон тоже пришёл на помощь, вытащив непутёвого блюстителя закона из машины, наполнявшейся выхлопным газом. И только сейчас делать что-либо стало по-настоящему поздно. Ты придешь на мои похороны, Ли Юн Сон. Я уверен, ты не сможешь не навестить меня в самый последний раз, по-человечески, не ухмыляясь и не оправдывая свою сущность. Я по-прежнему единственный, кто знает, что ты настоящий Городской Охотник - ты тот, кто не скрывает своих эмоций, ты тот, кто держал меня за руку перед самым концом. Мой верный помощник набросится на тебя и захочет выставить вон, ведь он догадывается о правде, но ты не слушай его. Не уходи. Я не хочу, чтобы ты уходил. - Большую часть своей жизни Ён Чжу потратил на то, чтобы найти тебя, - нечеловеческим голосом шептал его верный поданный, когда посреди мрачного помещения столпилось огромное количество народа, желающее почтить память легендарного Ён Чжу. Даже президент пришёл, оставив прощальную записку, даже инвалид-отец рыдал у фотографии, прося прощения за все свои грехи. - Это из-за тебя он умер! Из-за тебя! Пошёл вон, убийца! - удары, полившиеся в грудь, теперь казались детским лепетом по сравнению с той болью, которую испытал Юн Сон пару дней назад. Испытал тогда, когда до опустившихся из-за бессилия рук тряс прокурора за рубашку и молил о его спасении, когда потом, сидя в машине, понял, за чьей СМСкой погнался Ён Чжу. Вот только не Городской Охотник звал его на свалку. Совсем не он. - Ты не герой, - однажды сказал прокурор Ким сопернику, когда тот навеки обрёк его отца на инвалидность. - Ты убийца. - Убийца! - словно его голосом, словно его устами разрывал тишину Чан Бил Чжэ. Захотелось бежать вон из злополучного помещения, в котором даже воздух стал душным до боли в лёгких. Прийти на могилу потом, в одиночестве, и там же нажать на курок пистолета, чтобы закончились все страдания. И опять эта злополучная истина. Нельзя. Жаль, что ты ушёл. Да, Юн Сон, мои коллеги будут брезгливо осматривать тебя с ног до головы, думая, что ты виновник моей смерти. Но ведь это я понёсся туда ради глупой СМСки, теперь все это знают. А она и не от тебя была вовсе. Глупо вышло, правда? Ким На На расплачется на месте, потеряв своего любимого таинственного друга, но обретя тебя. Ты будешь для неё большим сокровищем, чем был я, можешь в это поверить. Су Хи, любимая, захочет пойти за мной, но я молю тебя - не позволяй ей этого сделать. Сумеешь ли ты выполнить мою первую и последнюю просьбу? И живи дальше. Чего стоит моя погибель, если твоя жизнь и жизни двадцати погибших у Нампо солдат теперь оправданы? Я был лишь марионеткой в руках правительства, которая совершала всё, чтобы наказать виновных, скрывающихся под маской законопослушных граждан. Но по закону я ничего не мог сделать против них. А ты мог. Так зачем же тебе умирать вместе со мной? Там, где бессилен закон, справится Городской Охотник. Забавно. Мы с тобой всегда стояли друг у друга на пути, но жить не могли, не подставляя плечо помощи. Я буду скучать по тебе, Юн Сон. Но вряд ли мы увидимся даже там, наверху. Нам ведь не по пути, верно? А хочешь... заходи на чашечку кофе. Вспомним былые времена и посмеёмся.