took my heart, took my soul

Воспоминания стали для него адом. Они возвращались ужасающе медленно, по крупицам, точно так же, как когда-то ГИДРА вытягивала их из него. Только сейчас, пожалуй, было в сто крат больнее. Баки мучился кошмарами, в которых убивал кучу невинных людей, иногда даже детей, если у цели была семья. Безжалостно, пресекая любые мольбы о пощаде либо попытки договориться пулей в лоб. Или невыносимо долгое падение с поезда, когда перед глазами стояло лицо Стива, смотрящего на него с таким отчаяньем. В отличии от памяти, кошмары посещали его часто, слишком часто. Баки просыпался посреди ночи в холодном поту и до утра сомкнуть глаз уже не мог. Бывало, он вовсе не спал, а садился в кресло перед окном в своей временной дешёвой квартирке и, дожидаясь рассвета, глядел на звёзды. В такие моменты Баки думал о Стиве. Почему не завершил задание, в чём его ошибка, почему так хочется, чтобы Капитан Америка, наконец, нашёл его и прекратил всё это. Почему так хочется его вспомнить. Раньше было легче. С ГИДРОЙ было легче. Думать не надо было. И помнить тоже. Если бы не те слова, не имя Баки, произнесённое удивлённо дрожащим голосом, не было бы ничего, если бы он не получил это чёртово задание. Я с тобой до конца. Фраза въелась под кожу, неоновым светом горела в мозгу. Будь у Барнса душа, давно бы разлетелась на осколки от переизбытка чувств. Только и её из него вытянули. Уничтожили, как личность. Гораздо проще стать тенью, призраком, когда ты всё равно - никто. Но по какой причине он продолжал звать себя Баки, до сих пор не понимал. То ли Стив виноват, то ли Зимний Солдат - слишком длинно. Сил теперь не оставалось практически ни на что. Кажется, он и есть совсем перестал, полностью вымотанный продолжительной бессонницей. Баки боялся вспоминать и не вспоминать одновременно. Сменить место жительства он должен был ещё неделю назад, так что вломись сейчас к нему кто-нибудь - остатки ГИДРЫ или Стив со своим летающим дружком - он не удивится совершенно. И сопротивляться не станет. Незачем. Не в его состоянии. Кто первым доберётся, тому и достанется. Баки как-то не определился ещё, чего ему больше надо - очередное обнуление или глотнуть свободы. Когда дверь в номер действительно выломали, он даже не услышал сначала. Уши заложило, будто в них засунули вату. Барнс различал чьи-то голоса, но слов не понимал. Кому они принадлежат, не знал. Соображалось туго. Последнее, что он почувствовал, прежде чем провалиться в темноту, это как кто-то осторожно поднял его на руки. И это был Стив, осознал, наконец, Баки. Кто же ещё, как не Стив, чёрт возьми! Последнее, что он услышал, это как Стив говорит ему, как он сам говорил очень давно: - Всё будет хорошо, Бак. Теперь всё будет хорошо.