Жизнь

Всю свою жизнь Хан не видел смысла рассказывать окружающим о своих мыслях. Он был молчалив, расчетлив, и редко вступал в игру, если она того не стоила. Он не играл ради победы, он играл ради вкуса. Он говорил редко, и зачастую обменивался лишь взглядами со своими напарниками, понимая их с полуслова. По нему невозможно было понять, о чем он думает, какое у него настроение. Он был всегда одинаково холоден, одинаково безразличен. Он был сам по себе всю свою жизнь. Этакий волк - одиночка, который прийдет на помощь только если сам этого захочет. Но он не остается с кем-то навсегда, он обязательно уходит. Он никогда не чувствовал себя частью семьи. Они - как пазлы складывали единую картину. Они. Но не он. Он знал, что там его любят, и что всегда примут. Но он не был частью этого мира, и от этого иногда становилось невыносимо. Ведь он все равно неизбежно чувствовал себя чужим. Когда его настигло приглашение Доминика, он был не против поразвлечься. Эта игра действительно стоила свеч. Доминик просто так не просит помощи, значит, дело серьезное. А если серьезное, то это и правда стоит отправиться хоть на край света на помощь старому другу. К тому же Хану надоели простые игры. Чем сложнее и запутаннее, тем лучше. Компания была разношерстная, и что будет весело он понял сразу же, когда зашел в старое помещение, где была назначена встреча. Он не намеревался найти там друзей, ему было как-то одинаково все равно на них всех. Они были напарниками сейчас, и он не раздумывая погиб бы за каждого из них, но когда все это закончится, они разойдутся, и от них всех останется лишь горстка воспоминаний. Если они, конечно, выживут. Потому что дело набирает нехилые обороты. В его планы не входило влюбиться. Он был одинок и холост. К тому же, когда ты один - тебе не надо думать о других, о тех, кто тебе дорог. Ты предоставлен сам себе и твое сердце не ломится от груза переживаний. Иногда Хану очень хотелось иметь этот груз заветных переживаний за кого-то, особенно когда он смотрел на Летти и Доминика, или на Мию и Брайана. Они были счастливы вместе, и Хану на долю секунды тоже хотелось так же. Но видимо, ему суждены гонки, путешествия и одинокое существование. С чем он в итоге и смирился. Когда в его жизнь ворвалась Жизель, он не думал о том, что сможет в нее влюбиться. Она молода и красива. Она знает себе цену, и не подпускает к себе близко таких как Роман Пирс. Она мастерски владеет оружием, и великолепно сидит в водительском сиденье. Он не думал о ней, как о ком-то особенном изначально. Перед собой он видел нечто среднее от Летти и Мии. А еще он видел, как она смотрела на Дома, когда он рассказывал им расклад дел. Он еще тогда про себя усмехнулся. У нее нет шансов. То, что она его зацепила, он понял не сразу. Да, сначала они оба переглядывались и оба молчали. Они могли смотреть друг на друга довольно долго, иногда он ей улыбался, и она улыбалась ему в ответ. То, что он не может оторвать от нее взгляда, когда она разбирала оружие, его смутило, но он быстро нашел себе оправдание тем, что она - его новая жертва. Загадка, которую очень интересно разгадать. Пока все строится лишь на догадках и на выводах о ней, но время у них еще впереди есть. И он не хотел торопиться. Когда его отправили на задание, и она напросилась, нет, настояла, что поедет с ним, он подумал, что видимо расколоть ее и узнать о ней что-то будет гораздо проще, чем он ожидал. Ведь она показывает то, что ей интересен он. А не наоборот. Но она подкидывала ему все новые сюрпризы. И когда он смотрел на то, как Жизель ворковала с человеком, чьи миллионы они хотели украсть, он невольно ухмыльнулся. Она его удивляла все больше и больше. И вместо обещанных ответов у него возникали все новые вопросы. Время шло, и он даже не заметил, как они сблизились. Он знал, что надо было быть аккуратным, нельзя давить, нужно лишь слушать. Однажды она сама все расскажет. Их разговоры были не так сильны, как их долгие взгляды друг на друга. Жизель была молчалива и осторожна. Но он понимал ее, как никого и никогда не понимал. И от этого у Хана возникал один единственный вопрос - может, это и есть та самая любовь человека, которая случается с ним раз в жизни? Он не знал, любит ли его Жизель, но он понимал, что свой путь уже выбрал. И навряд ли он сможет полюбить кого-то так же, как и ее. А если это и не любовь, то к черту ее, ему итак неплохо. Когда открылся долгожданный сейф, и когда было понятно, что все закончилось, Хан улыбался ей и не знал, что делать дальше. Он не хотел никуда ехать, он хотел рисковать жизнью и дальше, лишь бы она все так же стояла рядом и улыбалась ему в ответ. - Ну что, куда теперь? - Хан стоял, облокотившись об косяк, ел чипсы и старательно делал вид, что ему все равно, куда она собирается дальше. - Хм, вот я думаю, может в Токио? Или в Берлин? Или на Майами? - она села, и, улыбнувшись, хмыкнула. Хан молча смотрел на нее и кидал чипсы себе в рот, - а ты куда? - Да тоже пока думаю, - он смотрел сквозь нее, и следующий вопрос вырвался у Жизель против ее воли. - Может поедем куда-нибудь вдвоем? - она мысленно ликовала, когда увидела удивленно-взволнованный взгляд Хана. Значит, ему не так все равно, как она думала. Значит, не зря рискнула и предложила. Дальше был калейдоскоп событий, они были везде вместе, он все так же молчал, и все так же лишь слушал. Она рассказывала по чуть-чуть, урывками, но эти урывки ее жизни стоили дорогого. Они были вместе, и все казалось ему одним сплошным счастьем. Он не верил, что такое может быть именно с ним. Ему казалось, что он был ее недостоин. А еще он всегда боялся. Видимо, чувствовал, что когда-то она уйдет. Она же тоже была волком-одиночкой, и когда посреди ночи он не чувствовал ее рядом, его охватывала паника, и сердце усмиряло темп лишь тогда, когда он находил ее на балконе или на кухне, читающей какую-нибудь книгу. Ей иногда по ночам не спалось. Счастлив ли был он? Да, несомненно. Но он все равно не знал, что будет с ними дальше. Иногда он думал, что неплохо было бы осесть где-нибудь, обзавестись детьми. Он хотел этого, но не знал, хотела ли этого Жизель. А спросить не было повода. Она любила его, и он видел это, но он не знал, хотела ли она с ним этого 'дальше'. Когда они все собираются во второй раз, Хан не чувствует страха. Ему кажется, что их новая афера опять пройдет как по маслу и все обойдется без жертв. Они были в передрягах и похуже. Он верит, что все будет хорошо, когда Жизель лезет за тросом, он верит, что все будет хорошо, когда она чуть не упала, но держала его за руку. Он верит. Но его вера в тот момент ничего не стоила, потому что все оборвалось в один миг. Он все тогда понял. И почему она руку отпустила, и почему стреляла, и этот ее взгляд будет с ним до конца его жизни. Хан все еще смотрит на упавший самолет. Хан видит, как выходит Доминик, как к нему кидается Летти. Ему хочется кричать, хочется бежать в огонь, хочется кого-нибудь побить, лишь бы избавиться от этой тупой и ноющей боли. Но Хан молчит и смотрит. Ведь он никогда не показывает своих эмоций. В его голове навсегда все застряло. У него не осталось даже тела, он не может даже как все нормальные люди прийти на кладбище и зарыдать. Да господи, он не может даже зарыдать лежа один в своей комнате. Маска безразличия настолько въелась, что она с ним даже когда он один на один с собой, Хан пьет уже шестую бутылку пива за вечер. Хан не спит уже третью ночь. Его взгляд в пустоту, и даже когда он с кем-то разговаривает он не смотрит на собеседника. Семья не может ему помочь, просто не знает как. И он злится, злится на себя и хочет уехать. Да хоть в Токио. Да, в Токио. Лишь бы подальше от сочувственных взглядов и напоминании о Жизель. Теперь новая жизнь. Если выйдет. Он смотрит на парочки и понимает, что ему, видимо, все-таки не суждено. Его счастье было недолгим. Но что ж, другим же везет. Просто не в этой жизни. В этой он одинок. Он живет, дышит полной грудью, почти не катается, и не участвует в гонках, ищет людей, проворачивает аферы и вообще не улыбается. Лишь ухмыляется, когда что-то его заставляет улыбнуться. В его глазах непроходимая боль, но у него нет выбора. Гони или умри. Вот он и гонит. Только не знает, куда. Когда он летит по ночному Токио от Такаши ему совсем не страшно. Если все совпадет удачно, он вполне может оторваться. Он думает про себя, что пока все вполне удачно складывается, пока в него не врезаются и пока его машина не вспыхивает алым пламенем. Теперь у него выхода нет. Хан мертв, и когда он это осознает, он улыбается. Он видит рядом ее родное лицо и зарывается в ее волосы. Хан мертв. И от этого он безмерно счастлив.