Досадный недостаток Председателя

– Председатель, заманали уже, будьте серьезней! – Не~

На Совете Миров решаются судьбы вселенной. Иных одно упоминание о нем приводит в благоговейную дрожь. Это здесь, можно сказать, плетутся и режутся нити судеб, здесь даются шансы и отбираются жизни. Совет стоит над всем, и воля его непреложна, и решения его подлежат беспрекословному исполнению. Короче говоря, мероприятие серьезное. Тесс вздыхает горестно и что есть силы бьет себя по лбу. Звук получается неуместно задорным, звонким, отражается от стен, эхом поднимаясь к самому потолку, и, конечно, привлекает внимание.  На Совете Миров решаются судьбы вселенной, а Председатель нахально сидит себе на столе, курит продолговатую трубку, увешанную кистями меха, и без зазрения совести кадрит секретаря. Тут-то всех, кто привык считать Владыку Тьмы чем-то угрожающим и суровым, постигает беспощадный облом. Ирия – раздолбай, каких свет не видел.  Так случилось, что именно на это собрание Совета Тесс опаздывает, поэтому оно с самого начала идет... не так. Ещё бы оно пошло так, когда половина зала заседаний играет в карты, кто-то, свешиваясь с огромной люстры, отчаянно голосит о мировой несправедливости, а председатель с необыкновенным старанием пытается склеить безобидную деваху!   Звук от удара по многострадальному лбу заставляет всех обернуться и даже, кажется, задевает чудом еще оставшиеся в председателе струны совести. – Ну что же, – Ирия сконфуженно кашляет в кулак, хитренько оглядывая зал, – начнем, пожалуй. Тесс от негодования почти колотит. Начнет он, как же. Не пройдет и пяти минут, как выдумает очередную пакость, и все жизненно важные вопросы снова лягут мертвым грузом до следующего заседания. Это надо вообразить себе умудриться, и столько сил она угробила, чтобы нянчиться с этим большим дитем... Её, помощника Председателя, должны воспринимать серьезно и уважительно, но какое там, когда сам Председатель сидит на столе, болтает ногами и с абсолютно счастливым видом выдувает мыльные пузыри.  Ну и как после такого на нее посмотрят? Смотрят, однако, сочувственно. Сочувственно и понимающе.  – Я полагаю, Совет всё же должен начать боевые действия против Западного конгломерата, так как Конвенция о мире была нарушена, и мы не видим другого способа ее восстановления, кроме как посредством силы, – выдвигает преложение военный департамент, отчего помощник председателя улыбается довольно и почти с гордостью, потому что ну хоть кто-то здесь работает, а значит, можно считать, что порожденная Ирией атмосфера всеобъемлющего хаоса побеждена!  Только вот вслед за выдвинутым предложением в зале виснет многозначительная такая тишина. Колечко дыма, расплываясь, поднимается к потолку, Председатель с отсутствующим взглядом следит за ним, и до Тесс вдруг доходит, что он не слушал. Она уже собирается открыть рот, чтобы спасти этого бестолковку в последний-распоследний раз, однако бестолковка категорически не желает быть спасенным. – А давайте заставим секретаря в приемной на балалайке играть, чтоб посетители не скучали! – сияя от радости выдает Воплощение Тьмы, и у Тесс внутри что-то тихонько щелкает, потому что, кажется, на этом моменте ее карьеру можно считать окончательно загубленной, а сие является уже преступлением, вопиюще требующим мести.  – И это Владыка Тьмы, называется, да? – она вальяжно закидывает ноги на стол, облокачиваясь на спинку своего кресла. – Это вот то, от чего должны колени подгибаться и кровь в жилах стыть? Выглядите жалко для своего статуса, честно скажу. Если судьба Вселенной на вас держится, то Вселенной капец настал, похоже. Эх, дайте сюда, от вас расстройство одно, – она отбирает у Председателя трубку и делает спокойную долгую затяжку. И помощнику не раз напоминали, что когда он злится, то его мозг как-то перестает обрабатывать понятие «субординация», и тогда происходит как раз то, от чего весь совет замирает в ожидании бури.  Да и сама Тесс, по правде говоря, на эту бурю рассчитывает, надеется хотя бы этой выходкой, отчитав, нет, выстебав Ирию перед всем советом, пробудить в нем то самое. То самое, что заставит трепетать от ужаса и уважения даже ее и наконец вернет заседание на рабочий лад.  Но Ирия на обиженного ребенка сейчас походит куда больше, чем на глубоко оскорбленного Владыку Тьмы.  – Ты правда считаешь, что я должен быть таким страшным? – тянет он после длительной паузы, к досаде помощника, с преискренним изумлением.  – Вы ужасны, – глухо бросает Тесс и отворачивается, поэтому Председательское «Нет, я лапушка», она получает уже в спину, прямо как нож.  И только ей известно, насколько беззастенчивая в этих словах кроется ложь и сколько Ирия прикладывает усилий, чтобы они хотя бы казались правдой.  В опустевшем зале собраний тихо. Когда Владыка Тьмы работает с документами, он что-то озадаченно бормочет себе под нос, трогательно чешет затылок и вообще выглядит очень мило, словно старательный ребенок.  И только Тесс, сколько не бейся, не может вспомнить, когда это она подрывалась носить этому созданию мохито, ни будучи официантом, ни уж, на крайний случай, секретаршей. Ирия наплевательски стряхивает пепел на документы и принимает из рук помощника стакан. Принимает, делает глоток и давится за милую душу. – Что ж это за гадость такая? Ты что, курс по ядам окончила? – Мыла добавила для остроты вкуса, – Тесс сцепляет в замочек руки за спиной и старается как можно ярче сиять от радости. – Вам нравится?  – Помощник, золотце, за что ты так со мной? – убито вопрошает Владыка Тьмы, отодвигаясь подальше от злополучного стакана на всякий пожарный. – Я вас ненавижу, вы карьеру мою угробили, – Тесс задушевно пинает Ирию под коленку, но тот в долгу не остается. – Щелбан тебе! За то, что думаешь о карьере, а душевное равновесие Председателя тебя не волнует.  – А в следующий раз я вам кнопки подложу, – мстительно обещает она, в голове с садистским наслаждением уже прокручивая эту сцену. – На стол! На стуле-то вы всё равно не сидите!  – Жестоко, помощник, – почти воет Ирия и отворачивается с картинной обидой. Жестоко, разумеется – мысленно кивает Тесс. Жестоко, но справедливо. Да и вообще, что это за нахрен, чёрт возьми? Что за всепрощающий Владыка Тьмы? Его хоть разозлить-то реально? Тесс задается вопросом и сама же решает, что, наверное, все-таки нет, и что он слишком долго прожил на этом свете, чтобы вестись на такие пустяки. И помощник сменяет тактику. – Ой, председатель, просто не ведите себя так больше на заседаниях. Я краснеть за вас устала уже, – она утешающе гладит Ирию по голове и тут же бухает огромной стопкой бумаг об его стол. – Ох, а знаете, забыла вам сказать. Это нужно разобрать до завтрашнего утра. Поработайте хоть немного, не все ж вам... секретарей кадрить.  Тут Тесс беспощадно хитрит: хочет заставить Владыку Тьмы поверить, что она действительно ревнует и что шашни Председателя ее волнуют больше, чем судьбы миров. И Владыка Тьмы благосклонно притворяется, что ведется на столь грубое представление. – Завидуешь что ль? Секретарю-то, – улучив момент, Ирия беззастенчиво шлепает помощника по заднице, а потом делает вид, что очень уж увлечен документацией.  – Я не из тех девиц в канцелярии, что текут от вашей крутости. Да что он там себе думает, Председатель-раздолбай? Она эту крутость в бараний рог скрутила, так что пусть не обольщается.  – Председатель! – тянет Тесс с наигранным укором, не прекращая старательно вилять пятой точкой и все зачем-то роясь в шкафу. – Председате-ель, оставьте шалости, вам работать надо-о... Владыка Тьмы улыбается хитренько и вдруг утягивает помощника к себе на колени, почти целует, зарывается в темные волосы, вдыхая их запах, и урчит от удовольствия. Тесс не понимает еще, что безнадежно попалась, попросту влипла, как наивное дитя, поэтому она беспечно подыгрывает, запускает пальцы в пушистый мех его куртки и жмется ближе. Тут-то Председатель и совершает подлую подставу, за плечи твердо отстраняя своего помощника.  – Мне работать надо, – ехидничает Ирия.  К собственной неожиданности и к собственному же ужасу Тесс вдруг понимает, что ей не хочется это прерывать и что Председателя ей хочется забрать к себе, унести домой и усадить на полку, как плюшевого медведя, по утрам целовать в губы, а ночью слушать его голос, и без разницы, что этот придурок будет наверняка нести всякий бред.  Тесс уже думает пощечину объекту своей ненависти от досады отвесить, но вместо этого она просто кладет ладонь на его щеку, и сердце екает от того, что Ирия сразу же так доверчиво подставляется под ласку. Однако рука скользит дальше, перемещается на затылок и там совсем не мягко сжимает волосы. Теперь Председателю не отвертеться.  Тесс целует жадно, отрывисто и нервно, потому что знает: это большее из того, что она может себе позволить.  – Ирия... долбанный... он еще и издевается... – цедит она, отрываясь от чужих губ каждые две секунды, чтобы глотнуть воздуха, которого, словно от злобы, критически не хватает.  А страшная, жгучая злоба взялась оттуда, что помощник превосходно отдает себе отчет: это все – лишь гребаное секундное помешательство. Раньше она себе такое лишь в мыслях представляла, да и то ради интереса. Рассчитывала, что Ирию можно будет легко соблазнить, довести до самого края и оставить жестоко погибать от смермотоксикоза. Но когда оно ощущалось вживую, это его умопомрачительное тепло, его запах, его вкус играли совсем не детские шутки. И отмахнуться оказалось не так просто.  – Отпусти, – рычит Тесс, хотя сама-то держит Председателя куда крепче.  И это помешательство, за которое потом будет до дурноты стыдно.  И это ее безнадежная ошибка, и это постыдная слабость, и...  Когда помощник находит в себе наконец силы отстраниться, Ирия трется щекой об ее щеку и целует за ухом. Жутко стыдно становится уже прямо вот сейчас, потому что от такого пустяка срывает крышу. – Отпусти. За удивлением приходит почти что паника. Что, чёрт возьми, они непотребства прямо в зале собраний собирались устроить? Это место святое, и если Ирия здесь до сего момента еще хоть с кем-то спал, она его удушит собственноручно. Да и с сослуживцами Тесс никогда ложе не делит, потому что всего добивалась сама, и ей еще не хватало слухов. – Тебе мохито с мылом в голову что ли ударило?! Отпусти говорю! – помощник почти что боевым ударом бьет Председателя в грудь и отскакивает.  И все должно было получиться не так.  Должно было.  – Тесс меня обижает... – обреченно вздыхает Ирия и роняет голову на стол. – Да не обижаю я тебя, просто... Просто забыла, что от удара в грудь Председателя каждый раз от боли чуть ли наизнанку не выворачивает.  – Прости, – придушенно ойкает Тесс и злится еще сильнее. Да ладно бы кто другой об этом запамятовал, но помощник-то Председателя, который должен знать о нем все! Помощник Председателя, который сам же и наложил эту печать, причиняющую столько боли! Тесс в наказание до крови прикусывает себе язык.  – Убила меня, – хрипит Ирия, не отлипая от стола.  – Убьешь тебя, как же, – она фыркает и, покорившись судьбе, возвращается на колени Председателю. – Дай сюда, горе ты мое.  И это безобидное существо зовет себя Владыкой Тьмы. Тесс тянет молнию на куртке с мехом, сама расстегивает пуговицы на его рубашке, пока не становятся видны алые вензели печати.  – И так... каждый раз? – уточняет как бы между прочим, будто это не так уж важно. Ирия только заводит глаза, чем вызывает очередной всплеск очень даже праведного негодования. – Я не виновата, что без нее от твоей силы весь Совет загибается! Надо же ее как-то сдерживать, Воплощение Тьмы, блин.  И Тесс пробовала сделать это менее болезненным, много раз пробовала. Но чтобы контролировать такую силищу, нужна твердость, поэтому с поиском компромиссов пришлось безвозвратно завязать. Сейчас помощник просто ослабляет печать, отчего начинает тепло покалывать в кончиках пальцев: чувствительность возрастает, и дышать легче становится не только Председателю, но и ей.  – Ты страшная женщина, – вдруг заявляет Ирия, подаваясь вперед, – сначала целовала, а потом чуть не убила. Ну и чего от тебя в следующую секунду ожидать? Председатель игриво чмокает помощника в нос, а потом с непроницаемым видом отстраняется и цапает со стола тактический план, как будто он в тысячу раз интереснее всего, сейчас произошедшего.  – Чтоб ты сдох, – с чувством желает Тесс и тут же заставляет выронить эту чертову бумажку цепочкой влажных поцелуев от подбородка вниз по шее.  Председатель ведет себя странно, позволяет делать с собой все, что захочется: кусать за ухо, царапать шею, даже сам откидывает голову. И Тесс ему... благодарна, наверное. За то, что он все это терпит, потому что накопившиеся чувства деть уже попросту некуда, а чтобы все совсем не скатывалось в безнадегу, что-то более нежное она не может себе позволить.  Но Ирия коварству своему не изменяет, он выжидающе следит за помощницей из-под длинных ресниц, и когда та окончательно теряет бдительность, дарит ей куда более спокойный, глубокий поцелуй. Сначала просто касается ее полураскрытых губ своими, потом размыкает их, едва ощутимо прикусывает, призывая Тесс ответить на ласку. И эти «сопливые нежности», которых она так старалась избегать, внезапно горячат ее куда больше, чем ожидалось. Оттого что все это оглушительно, так неправильно и так непривычно. И впервые перед Председателем помощник чувствует себя ребенком, которому показывают что-то сокровенное и очень личное, словно посвящают во взрослые тайны.  Ирия ведет уверенно и спокойно, никому ничего не доказывая, избавляет обоих от одежды, и Тесс не успевает заметить, когда она с его колен успела переместиться на стол. И что б сказал Совет, увидь он, как Председатель выкручивает своему помощнику соски, целует аккуратно и до невозможности сладко играет с ними языком. Совет бы выпал в осадок попросту.  – Ну и способы у тебя... м-м-м... занять свое личное время, – Тесс от нетерпения кусает губы и борется с ремнем на бедрах Владыки Тьмы.  Пряжка наконец поддается, и тогда Ирия облегченно вздыхает, потому что ему в своих блистательных председательских штанах было уже явно тесно. Тесс не может сдержать умилительного смешка. И это вот Владыка Тьмы? А впрочем, колени от него и правда дрожат. Ирия целует нежно и многообещающе, слегка надавливая на плечи, укладывает на стол. Тесс вздрагивает в его руках, когда холодное дерево касается лопаток.  Точка невозврата пройдена.  Точка невозврата пройдена, и это завораживает. И помощнику нравится эта лютая, непроглядная безысходность ситуации, это неотвратимое движение к краю пропасти, которое вышло вдруг таким неожиданно и бестолково пьянящим. И ей уже хочется шагнуть в эту пропасть, честно говоря. Она с ума сходит. – Ирия... долбанный... – Тесс сжимает его бедра коленями и, выгибаясь, подается навстречу.   – Ах да, кстати... кажется, вы все-таки потекли от моей крутости, помощник, – на ухо томно сообщает Председатель и входит резким толчком. Печать, уже и так ослабленная до предела, срывается. Тогда чувствительность достигает своего потолка, и сердце заходится у обоих.  Желание напрочь выжигает остатки осторожности и недоверия помощника. Наслаждение накатывает волнами. В зале дышать нечем.  Всегда такая холодная и отстраненная Тесс жмется ближе, о чем-то просит и целует Ирию в ключицу.  Всегда такой ироничный и несерьезный Председатель понимает эти просьбы, как никто.  --- К утру выявляется еще один досадный недостаток Владыки Тьмы. Этот полудурок совершенно не умеет врать.  Выпущенная на волю и нехило разгулявшаяся Тьма в зале Собраний устроила настоящий погром, и надо бы его как-то объяснить... – Мы с госпожой Тесс всю ночь ловили мышь, – авторитетно заявляет Ирия, обнимая помощника за плечи. По лицам собравшихся сразу же ясно становится, что все прекрасно поняли, какую именно мышь они там ловили.