Третий лишний

– Бесит… – Хаято разом осушил весь бокал. Недовольно поморщившись, он поставил его на стол. От вина в горле остался неприятный щиплющий горьковатый привкус. Противная жидкость, от которой он почти не пьянеет, а от сборища всех этих пижонов и светских львиц хотелось повеситься на собственном галстуке. Гокудера не любил вино, не любил и эти чертовы светские приемы. Да еще и Джудайме куда-то ушел. Ему тоже не нравились вся эта здешняя атмосфера и, скорее всего, он уже удалился в свои апартаменты. Назревал вопрос, что здесь он забыл. Вот и он не знал. Поэтому, опрокинув еще один бокал, хранитель урагана удалился на поиски босса. Хотя чего его искать-то, делов-то - дойти до гостиницы, зайти в нужный номер и все. По дороге Хаято встретил Хану с Риохеем, которые, видать, тоже решили покинуть здешнее общество. Точнее, Курокава то решила, а вот пьяному хранителю солнца, которого она тащила за шкирку, явно уходить не хотелось. – Во имя экстрима, женщина, отпусти меня! – отчаянно орал, старший брат, пытаясь вырваться из цепкой хватки своей подруги. Девушка же лишь что-то недовольно бурчала про детский сад, продолжая свои попытки вытащить упрямого как осла Сасагаву из здания. Гокудера быстро проскочил мимо них, даже не зная кому сочувствовать больше: торфяной башке или его невесте. «Вот же экстремальная парочка», – пронеслась у него в голове ненавязчивая мысль. Накинув на себе плащ, Хаято вышел на улицу. Свежо. На улице шел дождь. Хранитель урагана мог только надеяться на то, что десятый добрался в номер без происшествий. Добравшись до гостиницы и узнав у вахтерши номер, в котором остановился Савада Тсунаеши, он направился к Десятому, без проблем находя «69» номер. Без стука, чуть приоткрыв дверь, все же пара бокальчиков вина на нем аукнулись. И… Все же, лучше бы он постучался. Гокудера протер глаза. Да ну к черту, быть того не может. Десятый с Козато, что они делают? Ему такое могло только присниться. И ему снилось. Правда, в кошмарах. Да и на месте босса Шимон чаще всего были Рокудо или Хибари. Он даже ущипнул себя пару раз, но его видение не исчезло. Он был бы и рад не смотреть, но вот беда - не получалось. Хаято пребывал в шоковом состоянии. Очнулся он лишь тогда, когда поймал на себе взгляд бордовых очей Энмы. Поняв, что он обнаружен, хранитель урагана покраснел и поспешил удалиться с места невольного шпионажа, уже не замечая, как на лице Козато появилась усмешка. *** – Энма-кун, ты куда? – чуть присев спросил Савада, наблюдая, как босс Шимон, встав с постели, начал двигаться в направлении двери. – Сейчас Энма-кун сообразит тройничек. – Трой… че? – переспросил Тсуна. – Тройничек, – повторил Энма, закрывая за собой дверь и оставляя ничего не понимающего Десятого, пугаться собственных догадок. «Демон, он демон. Не ангел, Демон...» - в который раз убедил сам себя Савада, залпом выпив стопку саке. Зная Козато, когда он пьян, лучше и самому перейти в нетрезвое состояние, чтобы не так сильно вредить его и так хрупкой, нервной системе. *** Гокудера сдавленно ахнул, когда его железной хваткой холодных тощих пальцев схватили за ухо, чуть дернув, тем самым заставив повернуться лицом к неожиданному обидчику. Чуть ранее хранитель урагана невозмутимо, как казалось внешне, курил, облокотившись на перила. Он испытал самый настоящий культурный шок, который плавно смешался с ревностью и обидой. А ведь он никогда не терял надежды. До последнего верил, что его чувства, возможно, взаимны. И неужели за одно мгновение все его надежды обрушились и смешались с грязью под ногами его соперника? Нет, надежда все еще не умирала. Ведь десятый всегда так ласково улыбался ему, смотрел с такой теплотой в глазах. Может, это все было на почве дружбы, и все же Хаято хотел верить в то, что это нечто большее, чем дружба. Да, он был сейчас сломлен, но он не терял надежды. Не так все будет просто, как в каком-нибудь американском романчике. Он будет бороться. Никаких больше намеков, лишь прямой текст. И тогда Джудайме будет с ним. А все, что произошло между Тсуной и Энмой, лишь шутка бога, не больше... И все равно ему было больно, а та сцена, словно навеянный иллюзионистом мираж, не хотела выходить из головы, вновь и вновь мороча разум. Почему-то захотелось выпить - чего-то крепкого и в большом количестве. Он хотел было уже пойти за каким-нибудь дурманившим спасительным напитком, как произошло, то, что произошло. Сначала из-за темноты ему показалась, что перед ним был никто иной, как его босс, Савада Тсунаеши. Но после, приглядевшись, он заметил на лице мужчины несколько пластырей. Да, это был Козато Энма, все же они с его боссом были чертовски похожи. Нередко бывали моменты, когда их путали. - Чего тебе? - безрадостно поинтересовался Гокудера, явно не желая продолжать разговор. - Шел бы ты отсюда, пока я себя контролирую, а то... будет больно. - На подобное заявление Козато лишь улыбнулся. А после, похлопав его по плечу, проговорил: - Умерь свой пыл, ревнивый конь, - Хаято хотел возразить, заявив о том, что кони в семье "Каваллоне", но опять же этот несносный тип прервал его желания. В этот раз он бесцеремонно схватил Гокудеру за воротник рубашки, волоча не пойми куда, и хранитель никак не мог вырваться из его хватки. Все же, Энма уже не тот паренек, которого можно напугать одним лишь взбешенным взглядом, поэтому он лишь протестующе что-то ворчал. - Да уймись ты, ревнивое существо, - недовольно буркнул ему босс Шимон. - Я хотел предложить тебе компромиссный вариант. - Компромисс? - Ага, групповой секс тебе о чем-то говорит? - Групповой, то есть ты имеешь в виду, что... - ответом ему стал уверенный кивок и ехидная улыбка. - Я не хочу, чтоб ты в этом участвовал, - запротестовал Хаято, но кто его слушал? Его лишь грубо затолкали в номер. И он увидел Тсуну. Всего лишь встретившись с взглядом его карих глаз, он потерялся, его будто загипнотизировали. *** «Господи, Джудайме так близко», - такая близость опьяняла Хаято больше, чем любое вино и коньяк. Он чувствовал его прерывистое теплое дыхание возле уха. Ему показалось, что сердце понеслось галопом, когда он почувствовал теплое прикосновение губ Тсунаеши, постепенно превращая прикосновение в поцелуй, сквозь который чувствовался горький привкус алкоголя. Но это Гокудеру сейчас совсем не беспокоило, он просто наслаждался поцелуем, стараясь запечатлеть эти сладостные моменты в своей памяти. И было ужасно досадно, когда Тсуна разорвал поцелуй из-за нехватки кислорода. И именно эта недолгая передышка немного отрезвила подрывника. Точнее, в голову пришли не самые радужные мысли. Он вспомнил, что совсем недавно Джудайме вот так же вот, в этой же комнате, целовался с Энмой, и что-то ему подсказывало, что босс Шимон все еще здесь. Он быстро пробежал взглядом по комнате, ища Козато. И он обнаружил его сидящим на краю кровати. Он смотрел на них с Джудайме каким-то зачарованным туманным взглядом, точнее он смотрел на Тсуну, ловя каждое его движение. Он хочет его босса. Он видел это… Хранителя урагана захлестнула волна ревности. Но все его тревоги были прерваны легким прикосновением к паху, вновь рассеивая все ненужные мысли и погружая в столь приятную и безграничную пучину страсти. Джудайме касался его самого интимного места. Нежно, ненавязчиво, так что прикосновения были едва ощутимы. Но, господи, как это сносило ему, Хаято, голову. Он даже не сразу почувствовал неприятное проникновение. Проникнув в Гокудеру одним пальцем, а после и двумя, Десятый стал медленно растягивать его. Пусть у Хаято это не впервые, но все равно ощущения не из приятнейших. Издав протяжный стон, он попытался расслабиться, чтобы Тсунаеши было удобнее входить в него. Вскоре в нем уже было три пальца. А Савада все также продолжал растягивать стенки его ануса. Случайно наткнувшись взглядом на босса Шимон, он удивился, увидев его все так же неподвижным. Казалось, что все происходящее вокруг его не волновало, настолько невозмутимым он казался. И лишь ловя на себе пожирающие взгляды, можно было с точностью сказать, что все наоборот. Стало противно… Но опять же Джудайме вывел его из раздумий, аккуратно входя в него, пока только на половину. Сдавлено шикнув, Хаято прикусил губу. Подождав, когда его правая рука привыкнет, Тсуна стал медленно двигаться, постепенно входя все глубже и глубже. Когда двигаться стало намного легче, он поменял угол проникновения, стараясь попасть по простате. И ему это удалось, Гокудера застонал, чуть прогибаясь в спине. Хаято, тихо постанывая, закрыл глаза, полностью отдаваясь этой сладостной истоме. Постепенно движение Джудайме становились медленнее, а после и вовсе прекратились. Недоумевая в чем дело, подрывник открыл глаза. О, лучше бы он этого не делал. Словно в трансе он смотрел на поцелуй Тсуны и Энмы. Смотрел на то, как босс Шимон стягивает с десятого рубашку. Как Козато проводит языком по его голой шее. Как Тсунаеши томно стонет от его ласк. Он почувствовал, как ревность больно пробралась в душу, постепенно заполняя ее ненавистью. Видимо, все его эмоции сейчас отражались на его лице, так как Энма, отвлекшись от своего дела, спросил его: – Чего ты так смотришь? У нас групповой секс, или ты забыл? – Добродушную улыбку Козато можно было сравнить разве что с ухмылкой. Как же Хаято его сейчас ненавидел. Все его нутро сейчас кричало и призывало его к решительным действиям. То есть, к мордобою. Но он подавил в себе это желание, так как этот все же был прав. Досадно прикусив губу, хранитель урагана отвернулся, стараясь не смотреть на любовников. – Энма, может не надо? – жалобно сказал Тсуна. – У меня же завтра все опять болеть будет… «Он делает Джудайме больно», - про себя возмущался Хаято, но больше всего его возмущало это «опять», даже не возмущало, а беспокоило. Неужели этот чертов извращенец уже делал что-то на подобие с десятым. Да как он посмел! – Тсуна-кун, ну что ты постоянно как ребенок-то, - вздохнул Энма, обнимая Тсуну со спины, – не в первый раз и не в последний с тобой это делаю. - Он и так еле вытерпел эти долгие минуты, а теперь еще и Тсуна, как всегда, отнекивается. Решив не дожидаться ответа партнера, Козато протянул свою руку к губам Тсунаеши. Требовательное «оближи», прозвучало как приказ из его уст. И Савада, видимо смирившись со своей участью, да и глупо это останавливаться по середине процесса, стал медленно кончиком языка облизывать его пальцы. «Да как он смеет так по-собственнически грубо обращаться с Джудайме!» - возмущался тем временем бездействующий и невостребованный Гокудера. Как сквозь стену он слышал ворчание Энмы и тихий всхлип своего босса, а после движение продолжилось. Толчок, толчок еще толчок, постепенно он опять начал поддаваться этому сладкому забвению. Особо резкие толчки заставляли его тело выгибаться как пружина. А запах Джудайме и его разгоряченное тело кружило ему голову. Сейчас для него никого не существовало, кроме десятого, даже босс Шимон ушел куда-то на второй план. Как он долго этого ждал... день, месяц, год, десять лет… Счастье, смешанное с возбуждением, заставляло делать то, что он не делал раннее. Раньше он и думать не мог о сексе с Савадой. А сейчас он протяжно стонет, двигаясь ему на встречу. Он уже на пределе, но он терпит. Он не позволит себе кончить раньше босса. – Э… Энма, – с отдышкой шептал Тсунаеши. – Я… я боль… больше не могу…– Тсуна был уже на пике наслаждения. Он терпел до последнего, но сил уже не оставалось. – Можешь потерпеть? – Нет. – Тогда ты знаешь что делать, – и Козато с легкой неохотой вышел из него. Буквально через секунду Хаято почувствовал, как внутри него разливается семя Джудайме. Гокудера с выполненным долгом излился следом, испытав при этом огромное облегчение. Почувствовав какую-то не естественную расслабленность и легкость. Впервые он испытывал такое умиротворение. Все предыдущие половые контакты показались ему бессмысленным глупым фарсом. Вот чего он хотел. Он никогда не хотел чувствовать в себе кого-то еще. Джудайме всегда был самым желанным и недоступным. Всегда… Хаято просто не верил в свое счастье. Какие-то посторонние звуки разрушили тишину и умиротворение урагана, возвращая его с небес на землю. Осмотревшись уже более трезвым взглядом, он увидел источник этих неприемлемых звуков. Устроившись между ногами Козато, Тсуна делал ему минет. Именно минет, и никак иначе. Обхватив губами головку, лаская ее языком, временами чуть надавливая, тем самым вызывая у партнера судорожные вздохи. Но десятый явно не хотел приводить кого-то в восторг своими действиями, желая лишь того, чтобы это поскорее закончилось, все же он устал, а от испытываемого недавно оргазма появилась сонливость, поэтому Тсуна решительно начал погружать плоть в свой рот, не забытая проводить по всем выступавшим венкам члена. Он почувствовал ладонь на своем затылке, видимо Козато решил перехватить инициативу, задавая нужный ему темп. Савада еле-еле подавлял в себе рвотный рефлекс, чувствуя, как Энма с бешеной скоростью двигался в его ротовой полости, неприятно задевая горло. Он ненавидел делать минет, но это было его расплатой за то, что сегодня он кончил раньше него, и деться от этого Десятый никуда не мог. Толчки начали замедлятся, после и вовсе прикатились, а рука наконец исчезла с его затылка. А это значило, что разрядка близка. Спешно проведя напоследок языком по всей длине, Савада случайно задел головку краешком зуба. Быстро осознав свою ошибку, он поспешил убрать голову, но было уже поздно. Громко простонав, Энма излился ему в рот. Недовольно поморщившись, Тсуна проглотил сперму. - Черт, - выругался он, почувствовав, как сильные руки Козато обняли его и заботливо укрыли их троих одеялом. "Троих" - Савада почувствовал острый укол совести, когда вспомнил о том, что Гокудера составил им сегодня компанию. Стало стыдно и за себя, и за своего непутевого любовника, которому, скорее всего, захотелось разнообразия. Или же у него были какие-то другие цели? Тсуна предпочел не думать сейчас об этом, и оставить решение этого вопроса на завтра. "Утро вечера мудренее". Сейчас его больше волновал Хаято, он чувствовал себя виноватым. Ведь фактически, он оказался третьим лишним, и все это в какой-то степени по его вине. Ведь это он не смог остановить охваченного азартом Энму, очарованный его обаятельной улыбкой. "Влюбленный идиот", - обругал себя он. Из-за этого и его халатности пострадал его лучший друг. И что он мог сделать? Он стиснул его руку, тем самым извиняясь и пытаясь его успокоить. А тот лишь улыбнулся, подумав о том, что надежда все же еще есть...