Бессонная неделя.

1. Уже несколько дней шёл дождь, над Берлином не рассеивались сизые тучи, и гулял шквальный, пронизывающий и ужасно холодный ветер. Все эти дни, пока плохая погода властвовала над городом, Рихарда Круспе мучала бессонница. Мучала бессовестно, Рих не знал, куда от неё деться. Пробовал сильнейшее снотворное, успокоительное, ходил к врачу, записывался в камеру сна, питался исключительно здоровой пищей, но в самую удачную ночь этого бодрствующего марафона он уснул лишь на пару часов, а потом проснулся с чудовищной головной болью. Не за горами, а точнее, через два дня, был главный праздник этого лета – его день рождения, намечалась крупная вечеринка, приглашено более полусотни гостей и всё рисковало сорваться из-за Рихиного недуга. В очередной раз проглотив лошадиную дозу снотворного, Круспе улёгся в кровать и закрыл глаза, надеясь, что песочный человек не обделит его вниманием и подарит хотя бы десяток часов сна. Но сон, не раз уж проклинаемый, не пришёл и в эту ночь. Мерно тикали часы на полке, с улицы доносились то пьяные крики, то сирены машин, изредка хлопала дверь на лестничной площадке. Круспе думал. Вспоминал весёлые моменты из своей жизни, улыбался, думал о предстоящем празднике. Он чувствовал себя ужасно разбитым, но надеялся, что шумная вечеринка его доконает и он отрубится. Идея, в принципе, была хорошая, но как отреагируют друзья и родные на полудохлого именинника? Наверняка начнут спрашивать, не болен ли он, будут говорить, что ему лучше не пить сегодня, может даже отправят к врачу. К чему эти ненужные расспросы? Но, несомненно, праздник отметить нужно было. Разумеется, это был грустный день для самого Круспе, на год ближе к старости, на несколько морщин больше и он уже не такой альфа-самец, как раньше, но вся эта суета радовала тем, что его любят и ценят близкие люди, он не безразличен не только толпе несовершеннолетних фанаток, но и кому-то ещё. Час шёл за часом, лениво двигались стрелки часов, по внешнему подоконнику забарабанил очередной кратковременный дождь. Даже не дождь, а так, морось. Скоро рассвет, а кое-кто ещё не сомкнул глаз этой ночью, и речь не о подростках-полуночниках, что смотрят сериалы без конца, а о талантливейшем из талантливых гитаристов – Рихарде. Тело было ужасно уставшим за столько бессонных ночей, спину ломило, голова гудела, но поделать с этим ничего нельзя было. Врач предлагал Рихарду общий наркоз, но говорил о побочных эффектах, поэтому такая альтернатива сну Круспе не приглянулась. Как только в комнате стало чуточку светло, он поднялся с постели, заправил её и отправился на кухню за чашкой чая, так как кофе ему запретили пить. Ещё пара дней и его могут забрать на обязательную госпитализацию, поэтому лучше сказать, что всё вдруг стало в порядке. С такими мыслями началось утро, очень тяжело и густо перетекающее в день. Сегодня много дел, нужно было сходить в кучу мест, увидеть кучу людей, а ещё забрать несколько заказов от производителей. Может и стоило нанять для этого кого-нибудь, но тогда придётся целый день сидеть в этой квартире и изнывать от невозможности поспать, или заняться каким-нибудь отвлекающим делом. Рихард допил чай, поставил кружку в раковину, привёл себя в порядок и вышел на улицу. Около подъезда его встретил порыв ветра, по-дружески потрепал за пальто, забрался за воротник и чуть не снёс шляпу, пытаясь увести за собой. Рих поднял воротник, посильнее запахнул пальто и направился к своей машине, когда в кармане внезапно зазвонил мобильник. Круспе поднял трубку, поговорил минуты две, затем попрощался с собеседником, забрался в салон авто и укатил в неизвестном нам направлении. 2. Собираются гости, Рихард стоит в парадном, принимает поздравления, подарки, просит пройти вглубь квартиры, почти все собрались, осталась лишь пара-тройка гостей и всё. Суета, толкотня, все смеются, веселятся, болтают, пьют, один Рих сам не свой от недосыпа. Где-то он читал, что не спать можно лишь 10 ночей, после чего наступает смерть. Что ж, значит ему осталось лишь две ночи, или всё это враки. Разумеется, ребята из группы тоже пришли поздравить своего гитариста, поинтересовались, почему он выглядит как поганка, затем, удовлетворённые рассказом об одной бессонной ночи, пошли к другим гостям и выпивке. Смахнув с лица несуществующий пот, Рих зашёл в приёмную залу. Яркий свет многочисленных светильников превращал стены в буйство огней, бликов и пятен, от них рябило в глазах и кружилась голова, но именинник стойко прошествовал в центр комнаты, чтобы известить гостей о том, что сейчас будет говорить речь. Поблагодарил всех, кто пришёл, сказал пару тёплых слов и отпустил хорошую шутку. Под одобрительный смех удалился в свою комнату, стянул ужасно некомфортную рубашку, надел обычную белую футболку, сверху накинул пиджак и снова вышел к гостям. К нему по очереди подходили друзья и знакомые, поздравляли, желали много хорошего, шутили, пили, некоторые особо внимательные все же спрашивали, почему он такой бледный, хотя наложил на лицо слой тонирующей косметики. Рихард принимал все поздравления, все расспросы про вид списывал на усталость и волнение, шутил и тоже очень много выпил в тот вечер. Ближе к двум часам пополуночи стали разъезжаться друзья, кому на работу, кому по делам, кто домой просто так, но все непременно прочь из дома Круспе. С ним осталась только верная пятёрка, его лучшие друзья и товарищи, дружба с коими не слабеет много лет. Все были уже крепко навеселе, но желали продолжения праздника. - Риха, ты чего как кошак дохлый выглядишь? – Пауль, как всегда, в своём репертуаре. - Устал просто. – Круспе наигранно улыбнулся на все 32, поднял бокал с чем-то определённо крепким и спросил - За что пьём-то? - За тебя, разумеется, старая ты задница. – Тилль редко бывал весел, но сегодня был необычный день, сегодня день рождения его лучшего друга, а может и не только друга. Так они и пили несколько часов. Уже было светло, когда Кристоф вдруг отрубился. - Первый вышел, слабак. Пойду, отведу этого спящего не красавца на диван. – Оливер поднялся с места, растолкал Шная, подхватил того, словно тряпичную куклу, подмышки и повёл летящей походкой к ближайшему лежбищу. - Ну что, теперь нас четверо – Круспе ехидно улыбался. Он-то зyал, кого сегодня точно не свалит с ног коварный алкоголь, но все-таки это неформальное соревнование «кто больше в себя зальёт» приносило всепоглощающую радость, прилив адреналина. - Ну почему же, Флака не считается – Тилль пьяно рассмеялся, довольный глупой шуткой. - Это ещё с чего?! – действительно, Кристиан, с чего бы. - Да ты уж с час носом клюёшь! Шёл бы спать, не мешал взрослым дяденькам взрослыми делами заниматься – Хорошее настроение всё так же не покидало Тилля, он уже в открытую не сводил весёлых глаз с Рихарда, тот замечал, но молчал, лишь улыбался, да доставал из бара бутылки с выпивкой. - Ну и что? Я тоже в деле, наливай! – Кристиан грохнул стаканом по столу, но на мгновение потерял равновесие и чуть не свалился со стула. - Ты бы поосторожнее, серьёзно. – Круспе наполнил стаканы светлым алкоголем, поднял стакан, ребята столкнули стаканы в воздухе, расплескали по столу резко пахнущую жидкость из стаканов и осушили всё в один глоток. О тех разговорах, что велись следующий час и обо всех стаканах виски, что были выпиты я повествовать не буду, слишком уж это тягомотно, скажу только, что через полтора часа свалились и Пауль и Кристиан. За окнами стало совсем светло, в открытое окно залетал ветер, заносил капли дождя, бросал их на пол и растворялся в зале и запахе шнапса. - Ну что, Риха, спать? – Тилль еле держался, спать хотелось ужасно, даже не спать, а просто упасть не вставать. - Если хочешь, иди. Я не усну. – Круспе сам не понял, как проболтался о своей проблеме - То есть как это? – Линдеманн поднял на друга недоумённо-пьяный взгляд. - А вот так, не усну и все. – Рих вздохнул, закурил, выпустил облачко пара – спальня направо по коридору, любая дверь, везде спать можно. - Не, так не пойдёт. Или ты со мной идёшь по доброй воле, или не по доброй. – Ну а что вы хотели от обеспокоенного пьяного мужика? Ну, в самом-то деле. – Так как? Круспе подумал с мгновение, дёрнулся всем корпусом, но всё же согласился. – Ладно, пошли. – Они вошли в первую попавшуюся комнату, заняли по дивану. Линдеманн стал ждать, пока Рихард уснёт. И правда, он вскоре уснул. Тогда уснул и Тилль, спокойный за сон друга. 3. Утром Риха проснулся на диване и чутка прифигел: неужели он наконец-то спал и выспался? Вот только сколько времени же он спал? За окнами всё серое, не поймёшь, то ли день, то ли вечер, а часов, так же как и Тилля, с которым, помнится Рихарду, они засыпали, не наблюдалось. Круспе встал, потянулся и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. На кухне обнаружился погром, в главной гостиной тоже, но в ней-то и обнаружился мобильник с кучей пропущенных, часы показывали 18:39. Рих присвистнул, неужели проспал столько, подумалось ему. Мдаа… Ничего странного, что все друзья уже разбежались, но он на всякий случай обошёл ещё раз квартиру, чтобы убедиться в том, что он тут один. В квартире действительно никого не обнаружилось, пропущенных было настолько много, что даже через два часа остались люди, которым следовало позвонить. Рихард устало уселся в кресле, закинул ногу на ногу и закурил. Отвлёк его всё тот же злосчастный телефон, с его противной мелодией, которую нужно сменить и срочно! Звонил, разумеется, Тилль. Ну а кто ещё? Он так пялился вчера, что теперь уж точно моим будет. События разворачивались так нелепо, что иногда сам Рихард не верил в это самое «влечение». Надо было им сойтись те самые 20 лет назад, а не сейчас, когда им обоим под пятьдесят и оба они старые мужики, сколько ни молодись и не хорохорься. Рихард поднял трубку: - Алло! – постарался сделать тон чуть менее раздражённым, ведь разговаривает не с последним человеком для себя, да и неприятно это, когда друг ни за что ни про что сердиться, хочется сразу весь мир под его ноги бросить, лишь бы ругаться перестал. (Прим. авт.: да, сучка ты самарская, это я к тебе сейчас обращаюсь, паскуда.) - Чего орёшь? Не глухой пока я, в отличие от некоторых. – Тилль тепло усмехнулся на том конце провода, так по-линдеманновски, старый добрый Тилльхен, этакий большой добряк с печальными зелено-оливковыми глазами. - Говори, чего хотел. – Вот тут Круспе не удержался от улыбки, эта смешная забота всегда отличала его от кого бы то ни было, таков уж он, Линдеманн. - Узнать хотел, как тебе спалось, недавно ворчал ведь, когда ужранный был не на шутку, не усну, мол, не усну, а как на кровать рухнул, так и захрапел, да так, что я спать не мог! – Оба смеются, да вот только Рихарду намного лучше, чем он того хочет показать, ведь он справился со своим недугом, пусть и не проверял ещё, но вроде всё уже в норме. - Да нормально. Опохмеляться придёшь? – В хорошей компании и пьянство не порок, а о такой компании, как Тилль, можно было только мечтать. - Спрашиваешь, только спросить хотел. Ладно, через пару часов буду, готовься, принцесса. – Гудки. 4. Тилля страшно беспокоила эта бессонница Рихарда. Разумеется, он про неё всё знал, виду не подавал только, что знает про все эти потуги друга победить её. И походы к врачам все его не остались без внимания Тилля, чего уж говорить о том, что у него душа болела за Круспе, когда тот ходил еле живой, бледный как мел, и методично уничтожал все запасы кофе в округе. К тому же, он думал о том, что можно было бы признаться Круспе во всём, и в любви и в желании, да вот только, как воспримет это наш друг, пока не известно. Ясно, что спокойно. У него же были опыты и с мужчинами, но довольно-таки давно, или просто Линдеманн о них ничего не знает. Стоило продумать все ходы к отступлению в случае чего. Так, значит, берём бутылку виски, через 5-6 стаканов говорим всё, что хотели, а если реакция не в нашу пользу, говорим на следующий день, что всё было спьяну. Идеальный план. … Звонок в дверь, на пороге Тилль с бутылкой виски, посвежевший, пахнущий терпким одеколоном и автомобилем. Особым запахом автомобиля, который не перепутаешь ни с чем. - Проходи, проходи, гостем будешь! – Рихард радостно улыбался нетронутыми временем зубами, но больше он улыбался глазами, его глаза светились ярким огнём, он часто хлопал красивыми ресницами, а около глаз собирались морщинки, которые он старался убирать у всевозможных косметологов-визажистов и прочих тапочков, хотя даже не подозревал, насколько эта милая деталь его красит. - Видел, как погода сегодня разгулялась? Солнце так и печёт. – «Хотя ты, конечно, для меня в сто раз ярче» чуть не ляпнул Линдеманн, подал хозяину свою ношу и прошёл на кухню, где они намедни пили вшестером. Это из-за конца моей хвори, подумал Рих, но вслух сказал: - Конечно видел, и все окна позакрывал, чтобы к обеду завтрашнему это место не стало чистилищем с грешниками в котлах. - Если под «грешниками» ты имеешь в виду Флака в котле, то я не против. – и наглая такая улыбка. - Это ты Флаку имеешь, а я предположил просто! – оба были явно рады встрече, никаких недомолвок между ними и быть не могло. И снова они пили допьяну, но теперь болтали обо всём, что волновало обоих. О детях, о женщина, как они надоели обоим, эти женщины, о карьерах Рихиной группы и их общей, но никто не решался раньше другого коснуться одной заветной темы – их отношений. Конечно, они говорили о дружбе, что столько лет вместе и ещё два раза по столько же вместе будут, но всё-таки запретную тему не трогал никто. Вот уже за полночь, они оба пьяны, самое время для «тех самых» слов. - Рики, я вот что хотел сказать – заплетающимся языком, почти не управляя голосом, начал Тилль. Круспе только вопросительно замычал в ответ. - Мы же давно друзья, да? Так вот, говорю теперь, что любил тебя все эти годы. В общем, хочу тебя, старый ты пень. – Ожидание реакции хуже пытки, время тянется медленно, словно густая остывшая патока, каждая секундочка превратилась в булыжник, упрямо застрявший в горлышке песочных часов. Страх быть отвергнутым стоит за спиной и ровно так, с хрипотцой, дышит, ждёт свою жертву в свои грубые, совершено не человеческие лапы, а желание казалось томным и тяжёлым, будто налитым свинцом, как липкие капли холодного пота, возникающие на спине. Рихард поднял голову и удивлённо посмотрел перед собой. Он будто бы тоже что-то хотел сказать, но Тилль украл все его слова, так тщательно репетируемые из месяца в месяц. Да что уж там, в год. Внезапно он вскочил с места как ошпаренный. На секунду замешкался, и потянул Тилля за рукав рубашки. - Пойдём! Линдеманн тяжело поднялся за ним, недоумённо поплёлся вслед за другом, ну, чего не взбредёт в пьяную голову, но лучше, конечно, пойти, а то мало ли. Забежав в ту же самую спальню, где они спали, Рихард остановился и подождал, пока Тилль войдёт. Как только тот прибыл, подошёл и нерешительно встал. То есть, как бы, сказал, что думаем оба, а теперь сам выкручивайся. Но вокалист не растерялся, наоборот, ему прибавила энтузиазма беспомощность Риха в этом вопросе. Уж так и не понял, почему, но Рих определённо не хотел первым начинать, а просто дал уложить себя на лопатки и помог избавиться от штанов на них обоих. - Ну и чего мы ждём, принцесса? – Тилль натянуто усмехнулся, будто он сейчас не раздел лучшего друга и не намеревался вытворить с ним чёрт знает что. - Лучше заткнись, смазка в ящике, – прохрипел Рих, затем поднялся на локтях и не стесняясь уже никого и ничего поцеловал того прямо в губы. Воспользовавшись моментом, фронтмен раздвинул Круспе ноги и не дожидаясь, пока тот сбежит, с предельной аккуратностью вошёл. Ощущения были непередаваемо яркими. Для Риха в этот миг в целом мире не осталось ничего, кроме глубоко проникающей в не¬о чужого члена, с болью и накатывающим ощущением нехватки воздуха. Чувства собственного сопротивления, заставляющего сжиматься, но определённо жаждущего этого, и будто бунтующего против хозяина тела. Воздух исполнился запахом пота, секса, стонами и звуком вырывающегося из глубин лёгких дыхания с еле слышным присвистом и хрипотой. А также резким шлёпающим звуком касающихся тел и лёгким поскрипыванием старого дивана, который, отжив свой век и не надеялся вновь пережить такие страсти. Ещё с десяток мгновений, последний толчок, волна оргазма и Линдеманн обессиленно опустился Рихарду на грудь. Так они и лежали минут десять, пока Круспе не ощутил, что чуть-чуть и у него лопнет грудная клетка. - Давай вставай, не пушинка! – лёгкие сдавило, дышать тяжело, ужин просится наружу. Линдеманн наконец-то поднялся, вернулся на своё прежнее ложе, предварительно поцеловав Круспе очень долго и нежно, как, впрочем и все поэты он был ужасно нежен и сентиментален, а потом забылся крепким сном, ведь не каждый в его возрасте испытывает подобное. Новоявленный пассив выкурил две сигареты и последовал примеру своего актива. Все знают, ЧТО является лучшим средством от бессонницы. И почему я сразу не догадался? – С этой негодующей на свою забывчивость мыслью и уснул Круспе.