When moonlight crawls along the street Chasing away the summer heat Footsteps outside somewhere below The world revolves I let it go
— Канаме, — бархатный голос заставляет бывшего капитана девятого отряда содрогнуться и почувствовать, как мурашки пробегают по спине в предвкушении следующего слова. — Останься. Окружающая вечная темнота никогда не мешала. Тоусен быстро научился жить другими своими чувствами, ощущать присутствие, духовную силу, слышать то, на что другие обычно внимания не обращают. В тишине отдельного кабинета шуршание одежды казалось просто оглушающим, но в совокупности со звуками возбужденного, участившегося дыхания приближавшегося к нему Айзена, было подобно самой настоящей музыке. Тепло.We build our church above this street We practice love between these sheets The candy sweetness scent of you It bathes my skin Iʼm stained by you
Айзен настолько близко, что тепло быстро превращается в жар, ненасытный, резкий, всепоглощающий. Запах его тела, ласково-дурманящий, окружает, ударяет в голову, будто крепкое вино, и полностью овладевает сознанием слепого капитана, оставляя его в плену ласковых рук и бархата низкого голоса. Смутная иллюзия того, что темнота рассеивается. Канаме сам дорисовывает насущную картину из тумана сладких грез, что дарят ему прикосновения, пока только через одежду. Как никогда он сейчас ощущает себя бабочкой, купившейся на блестящие капельки росы на паутине и угодившей на завтрак к её хозяину. — Айзен-сама… — выдохнул Тоусен, внезапно решив, что так больше нельзя, надо выбираться из плена, но сжимающие его объятия стали увереннее, и одна рука скользнула к паху, заставив глупые мысли выветриться. — Всё такой же нерешительный… Поздно отступать, Канаме. Я хочу тебя, — шепчет бархатистый голос Айзена, заставляя поверить в ответное желание.And all I have to do is hold you Thereʼs a racing in my heart I am barely touching you
Пальцы касаются смуглой щеки, оставляют теплый след на пухлых губах. Тоусен точно знает, что Айзен сейчас рассматривает его лицо. Ещё одно теплое прикосновение, и давно привычные очки с легкой руки незыблемого господина, ставшего любимым почти с первых дней знакомства, падают с тихим стуком на пол. Канаме никогда не видел Айзена, но ему достаточно было слышать, чувствовать его, доверять ему. Он знал, что может доверить ему себя. Высокие чувства. Ради них он и был здесь, ради них он хотел отдавать себя и дальше, защищать в любых битвах то, что дорого сердцу. Он считал себя счастливым, зная, что защищает Айзена. Резкий жар на губах заставляет слепого капитана чуть заметно вздрогнуть и по привычке податься чуть вперед, с упоением ощущая властный поцелуй и то, как его языка касается язык Айзена. Горячо. Сладко. Терпко. Похоже на крепкое вино. Погруженные некогда в темноту желанные иллюзии расцветают самыми невероятными красками, дыхание сбивается от окутавшей тело дрожи. Канаме чувствует, как Айзен улыбается, добиваясь своего. Его власти невозможно не подчинится.Turn the lights down low Take it off Let me show My love for you Insatiable
Поцелуи повторяются ещё и ещё, изводя, опьяняя, возбуждая. Пальцы путаются в волосах, вздохи и приглушенные стоны переплетаются чудными узорами, обрамляющими тишину кабинета. Легкий импульс боли, солоноватый привкус крови на губах заставляют возбуждение возрастать, погружая в свой жар не только тело, но и душу, что трепещет от каждого прикосновения, передавая всю свою преданность единственному властителю своего тела. Жар губ перекочевал на шею Канаме. Он ощущал, как Айзен его буквально клеймит этими поцелуями, выжигает дыханием невидимый узор, символизирующий его собственность. Недовольно поскрипывает натянутая ткань одежды, покидающей тело, оставляемой на полу, совершенно ненужной.Turn me on Never stop Wanna taste every drop My love for you Insatiable
Как же было приятно ласкать это тело цвета шоколада… Как приятно было льнуть к нему губами, оставляя влажные дорожки, ласкать языком темные соски, слушая тихие сдержанные стоны слепого капитана. Айзену было чертовски приятно владеть им, играть им, зная, что этой игры не видно. Канаме может только ощущать, а ощущения Айзен дарит ему самые настоящие и чувствует как льнет к нему тот, доверяя свое тело. Тело, которым поистине хочется владеть. Осторожно Айзен наклоняет его, и Канаме послушно ложится на стол, с готовностью раздвигая ноги. Порой такое послушание даже забавляет. При виде возбужденной темной плоти Айзен ненароком облизывается. Удержаться от такой сладости было невозможно, и он провел языком по члену Канаме от основания до головки, мучительно медленно став его вбирать в рот и срывать с губ слепого капитана сдержанные, проскальзывающие меж стиснутых зубов стоны. — Айзен… -сама… — жар в паху отдавал сладкой болью, и тело Тоусена судорожно выгиналось, уже не контролируемое разумом. Ощущать эти властные губы, жадно вбирающие плоть, эти руки, почти царапающие бедра в порывах страсти, было истинным блаженством. Канаме, забывшись, не успел предупредить своего ласкового господина о том, что уже на грани и, крепко сжав руками столешницу, толкнулся бедрами, сдавленно прорычал, кончая в рот Айзену. Тот с жадностью испил терпкую сперму своего преданного капитана, не теряя ни капли, и, хищно смотря на распластанное на столе тело, вновь облизнулся, погладив Канаме по животу.The moonlight plays upon your skin A kiss that lingers takes me in I fall asleep inside of you There are no words Thereʼs only truth
Канаме сгорал в огне собственных иллюзий, тайно жалея сейчас о своей слепоте и невозможности увидеть довольную улыбку человека, ставшего для него олицетворением божества. Ласкового, теплого, милосердного божества. Снова он ощутил жаркое дыхание и легкое прикосновение к своим губам. Рай не собирался заканчиваться. Мягкие пальцы всё ещё касались кожи, иногда окропляя её поцелуями и подбираясь снова к паху, только в этот раз Айзен уже неторопливо коснулся промежности и провел между ягодиц, проникая пальчиком внутрь этого горячего, шоколадного тела. Тело Канаме рефлекторно сжалось, мурашки пробежали по коже от приятного предвкушения чувства наполненности, которого сейчас было так мало. — Н-не нужно… Айзен-сама… — поняв, что Айзен собрался его подготавливать, прерывисто проговорил Тоусен. Ласковый жар дыхания коснулся его сомкнутых век и бархатный голос прошептал почти в самое ухо. — Я не хочу делать тебе больно… От этих слов тело расслабилось, наполняясь умиротворением. Канаме знал, что не ошибся, доверяя свое тело этому человеку. Манимый его невероятной мягкостью и непостижимой загадочностью, сейчас он вновь весь сгорал, улыбаясь от получаемого удовольствия. Возбуждение захлестывало его с новой силой, мышцы нетерпеливо сокращались, грудь то и дело вздымалась от частого дыхания. Хотелось больше, глубже, жарче…Breathe in, breathe out There is no sound We move together up and down We levitate our bodies soar Our feet donʼt even touch the floor
Пальцы покинули тело, казалось, слишком резко. Канаме уловил шуршание одежды и довольно выдохнул, понимая, что делает Айзен. Спустя минуту тело оказывается в окружении страстных объятий, от которых веет сладким теплом. Кожа к коже, губы в губы. Ничто так не возбуждает, как возможность отдаться. Тихий шепот… И пусть слова сейчас мало что значат в сравнении с прикосновениями, но голос… Голос Айзена никогда не врал, всегда был полон желания безвинной похоти, желания владеть. Как ненасытны были поцелуи. Канаме казалось, будто из него сейчас высасывают всю духовную силу, но он был счастлив ощущать подобное. Резкий толчок заставил его хрипло вскрикнуть. Вот он — истинный момент блаженства! Айзен в нем, владеет им неистово, жестко, оставляя следы от укусов на смуглой коже слепого капитана, нагло срывая с его губ хрипловатые, едва сдерживаемые стоны. Эхо их отдавало в ушах, возбуждая ещё сильнее.And nobody knows you like I do The world doesnʼt understand But I grow stronger in your hands
Умирая и воскресая во тьме собственных желаний, Канаме тонул в объятиях Айзена, окруженный, словно бабочка паутиной, его сладким голосом, теплым дыханием, мягкими прикосновениями. Грубость движений покрывалась этой прекрасной блестящей «паутиной», оставляя лишь легкий, пряный привкус боли в коктейле из страсти и нежности. Он заливал своей сладостью тело, позволяя душе воспарить на неведомые высоты от яркого минутного ощущения оргазма. Туман от иллюзий рассыпался в глазах радужным фейерверком и все чувства, кроме обостренного осязания отключались напрочь. Тепло объятий растаяло. Словно сквозь мягкую стенку из ваты уловил Канаме тихое шуршание одежды. Почувствовав, как ласковые руки вновь коснулись тела, натягивая на него шелковую ткань, он слегка улыбнулся. Бережно завязывающий пояс на его хакама Айзен так же ответил ему улыбкой. Всё такой же властной и жадной улыбкой. Ведь этим преданным капитаном с телом цвета шоколада невозможно было насытиться.Insatiable the way Iʼm loving you