Потерянный Рай

Драко не просто волновался, он дико боялся, и это было на него чертовски не похоже. Ожидая поезда на перроне, он изгрыз все ногти. Впервые в жизни он грыз ногти. Его мать была в ужасе, а он, как заведенный, смотрел только в одну сторону ― ту, откуда должен был приехать экспресс «Лондон-Хогвартс». Драко словно объелся острых иголок на завтрак, потому что его живот сводило от острой боли. В двадцатиградусную жару он был бледен, как полотно, и остальные дети боялись даже рядом с ним стоять, потому что Драко выглядел самым настоящим сумасшедшим. В данный момент он и был сумасшедшим, иначе как объяснить его приступы паники перед каким-то отъездом в школу? Драко пытался рассуждать логически. Он не боялся покинуть свою семью и отправиться наконец-то в знаменитый Хогвартс. Он этого хотел так сильно, что последние месяца два только и думал об отъезде. Драко собрал чемоданы за несколько недель до выезда, он даже, Мерлин его побери, начал изучать школьную программу на летних каникулах ― настолько ему не терпелось приступить к новому этапу в своей жизни. Однако сейчас он дрожал и чуть ли не падал в обморок. Синяки под глазами, внезапно образовавшиеся в последние несколько дней, делали его похожим на героинового наркомана. А главным вопросом на повестке дня стал: «Куда делось все, мать его, воодушевление?!» Отец сжал его плечо. Драко поднял усталый взгляд, наконец, отрываясь от созерцания рельс, и попытался сделать благодарное выражение лица. Хотя он не совсем понял, что конкретно значил отцовский жест: «Взбодрись, тряпка!», «Не позорь меня» или «Все будет хорошо, не волнуйся». Однако все равно сделал благодарное выражение лица. На всякий случай. В этот момент наконец-то появился экспресс, обдувая ветром стоящих на перроне пассажиров. У Драко екнуло сердце. Он встал, онемевшими руками хватаясь за ручку чемодана. Ноги на автомате понесли его к вагону. В этом странном беспамятстве он даже забыл попрощаться, как следует, с родителями. Успел только обернуться и заметить улыбку мамы, прежде чем залезть в вагон. Драко глубоко втянул воздух через нос. Он всем сердцем надеялся, что это ужасное состояние закончится сразу же, как только поезд тронется. Вокруг царил настоящий хаос. Некоторые толпились в узком коридорчике, другие заглядывали в каждое купе, здороваясь со старыми приятелями. Когда поезд тронулся, Драко слегка пошатнулся и чуть не запнулся о чью-то сумку, брошенную посередине прохода. Выругавшись под нос, он в каком-то нервном раздражении стал выискивать свободное место, задней мыслью понимая, что вот и все ― он отправляется в школу чародейства и волшебства на первый курс. Заглядывая из купе в купе, Драко вдруг внезапно понял, что все это кажется ему до боли знакомым: обшарпанные стены, мягкие сидения, шумные и веселые компании. Червячок волнения, что на мгновение притих, взволновался с новым рвением. Раздвинув очередные двери сильнее, чем следовало бы, Драко застыл на месте. Первое, что бросилось в глаза, это рыжеволосая макушка. Отец очень часто любил жаловаться на все семейство Уизли, поэтому Драко не составило труда опознать одного из них: поношенная одежда и веснушчатое лицо. Второй мальчик, с которым болтал Уизли, выглядел еще менее примечательным: лохматый, нелепые очки... Но Драко… Драко в одно мгновение стало так спокойно на душе, как не было никогда до этого. Он зашел и повторил, именно «повторил», уже когда-то произнесенную фразу. Ему так казалось. ― Я Драко. Драко Малфой. Мальчик взглянул на него как-то рассеянно. И что-то в его глазах отразилось такое, что-то совершенно неуловимое, восхищенное, живое… ― Я Гарри Поттер, ― произнес он, протягивая руку для рукопожатия. Драко дотронулся до нее, чувствуя тепло, и все внезапно в этом мире встало на свои места. ― Гарри! Это же МАЛФОЙ! ― возмущенно попытался вернуть друга на «путь истинный» Уизли. Вот только его все дружно проигнорировали. Уже позже Драко иногда задумывался, как бы сложилась его жизнь, отвергни Гарри тогда его дружбу? Ведь для этого были все основания: их отцы готовы были поубивать друг друга. В поместье Малфоев с фамилией «Поттер» употреблялись только такие эпитеты, как «жалкий», «жалкий» и, пожалуй, еще «жалкий». Но тем не менее Драко не мог представить свою жизнь без Гарри. С самого начала его непреодолимо влекло к Поттеру. Как только их взгляды пересеклись в первый раз, Драко понял, что попал. На всю жизнь. Подсел, как на опиум. Рядом с Гарри было до странного спокойно. Хорошо. Умиротворяюще. С самого начала между ними возникло нечто, что не требовало никаких объяснений. Что-то настолько элементарное и одновременно сложное, что не имело названий. Оно просто было, как просто были они. Школьные будни завертелись с внезапной быстротой. Драко распределили на Слизерин, Гарри ― на Гриффиндор, но это нисколько не помешало им продолжить знакомство. Их дуэт обрел дурную славу в первый же месяц пребывания в Хогвартсе, когда Драко не нашел нужной литературы для сочинения по зельеварению и ради любопытства решил влезть в Запретную секцию библиотеки, а Гарри, как владельца мантии-невидимки, сделал соучастником преступления. Все бы прошло гладко, но они не учли одного: некоторые книги в данной секции имели одно пренеприятнейшее свойство ― они очень громко кричали. А еще очень громко кричал Филч, когда находил нарушителей. И Хагрид, когда отбывающие наказание дети терялись в Запретном лесу. Гарри очень быстро стал лучшим игроком в квиддич. Драко конкретно увлекся нумерологией, изучая ее самостоятельно и получив презренное «фи» от отца за столь «маггловскую» дисциплину. Гарри был великолепен в защите от темных искусств, а Драко не было равных в зельеварении. По ночам они взбирались в Астрономическую башню и выискивали знакомые созвездия. В выходные гоняли наперегонки вокруг замка на метлах, игнорируя все протесты профессоров. Люциус узнал о том, что его сын «водится с проклятым отпрыском Поттеров» где-то после третьего курса. Драко старался не афишировать своей «запретной» дружбы, потому что знал, к чему это приведет. И все произошло именно так, как он и предполагал. Случился самый настоящий взрыв. Именно тогда Драко впервые в жизни посмел возразить отцу и встать на сторону таких презренных волшебников, как жалкие, водящиеся с магглами, Поттеры. И если бы не Нарцисса, дело обязательно дошло бы до применения магии. Люциус настолько разгневался, что всерьез вознамерился отправить сына учиться в Дурмстранг вместо Хогвартса. В ту же ночь Драко собрал свои вещи и отправился на вокзал. Там он просидел до самого утра в ожидании поезда. Этот конфликт затронул не только семью Малфоев, но и Гарри, который прибежал к Драко так быстро, как только смог. Когда всходило солнце, он увидел одинокую фигуру, сидящую на чемодане и привалившуюся к холодной стене. Подошел, всматриваясь в уставшее с черными подглазниками лицо, и поцеловал. Это произошло так легко, как будто они делали это сотни раз. Это было так естественно, как дыхание, как жизнь, что переполняла их в этот момент. Единственное, что изменилось ― это название отношений, что связывали Гарри и Драко. Но это уже были формальности. Неважные и никому ненужные формальности. В том году в Хогвартсе проводился Турнир Трех Волшебников. В нем участвовали Виктор Крам, Флер Делакур и Гарри Поттер, который против правил бросил свое имя в кубок, ― представитель Хогвартса. Во время испытания в озере Поттер вынырнул первым, вытащив со дна Драко. И в лабиринте кубок достался именно ему. Хогвартс ликовал, Гарри был настоящим героем. Тогда Драко поцеловал своего победителя на глазах у всей школы, а Поттер только притянул его ближе. Это было неописуемое ощущение восторга. Все было так замечательно, что даже не верилось порой в то, что такое действительно может происходить в реальной жизни. Потом Люциус узнал, что его сына связывает с Поттером не только дружба. В этот раз он не кричал и не угрожал, а просто сказал собирать свои вещи и проваливать из дома. Драко на секунду показалось, что он разучился дышать. Но он не стал перечить воле своего отца и также спокойно, не оправдываясь, сделал то, что ему велели. Это было худшее лето в его жизни. Он провел его в имении, что когда-то досталось в наследство его матери. Нарцисса пыталась примирить мужа и сына, но видя упрямство обоих, нашла иной выход. Вспомнила о своем маленьком отдаленном домике, который долгие годы пустовал, и отправилась с сыном туда. Как бы Драко ни сопротивлялся, желая остаться в одиночестве, Нарцисса не хотела бросать сына одного. Так они провели лето. Лето, полное медовых запахов. Лето с огромными полями вереска. Лето, в котором не хватало одного-единственного человека. Гарри был очень зол и одновременно очень расстроен, когда узнал новости. Только от одной мысли о такой своеобразной заботе на лице Драко появлялась улыбка. Малфой и Поттер все чаще проводили свое время в уединении в Выручай-комнате. Пятый курс был тяжелым для них обоих. Но они продолжали оставаться вместе. Следующее лето Драко провел вместе с Гарри в своей отдаленной хижине, и это лето было самое лучшее в его жизни. Время шло, Люциус прекратил делать вид, что у него нет сына, и стал поддерживать с ним связь по переписке. Драко учился уже на шестом курсе. Однажды он заметил в Зале почета довольно высокий портрет красивого юноши. «Том Реддл», ― гласила маленькая табличка под рамкой, ― «лучший староста и выдающийся студент». Драко почему-то долго не мог отвести от картины взгляда. Особенно было удивительно то, что обычно все нарисованные персонажи Хогвартса двигались и были даже не прочь поболтать, а Том Реддл был совершенно неподвижен. И величественен. От одного взгляда на него захватывало дух. Профессор Дамблдор заметил столь пристальный интерес Драко и поспешил рассказать одну очень мистическую историю, по его мнению. Данный юноша был очень талантлив. Очень… А еще корыстен. Учился он в Хогвартсе более пятидесяти лет назад, был лучшим во всем, за что бы ни брался. Многие возлагали на него свои надежды, и он их оправдывал. Пока в один прекрасный день в нем что-то не перемкнуло. Это произошло так неожиданно, что Дамбдлор, видя кардинальные перемены в мальчике, не смог поверить своим глазам, а все потому, что профессору впервые удалось увидеть «настоящего» Тома Реддла. Словно тот сбросил кожу, оголив все свои чувства на мгновение. Дамблдор до сих пор терялся в догадках, что тогда произошло и почему юноша, которого ожидало блестящее будущее, поступил таким образом. Когда Драко волнительно спросил: «Что он сделал?» ― профессор покачал головой. ― Он использовал черную магию. Использовал ее на себе. ― Он умер? ― Если бы… ― покачал головой Дамблдор, ― он впал в магическую кому и находится в ней по сей день. Никто не знает, когда он очнется и зачем он это сделал, ― он сделал паузу, а потом продолжил, но уже более тихим голосом, ― иногда мне кажется, что все это было неспроста. Что у него был некий план. Драко удивленно посмотрел сначала на профессора, потом снова на портрет. Что-то определенно заинтересовало его в этом юноше. На какое-то мгновение. Словно в пронзительно синих глазах пряталась разгадка великой тайны. Но это ощущение продлилось ровно до того момента, пока пальцы Драко не переплелись с чужими. ― Что ты делаешь? Нам пора, ― произнес Гарри. Малфой кивнул, бросил последний взгляд на картину и мысленно произнес: «Прощай, Том Реддл». В конце шестого курса Люциус попал в Мунго. Драко, несмотря на свой давний конфликт с отцом, сразу же рванул в больницу, даже не сдав последнего экзамена по трансфигурации. Он боялся, так дико боялся, даже сильнее, чем когда-то на перроне перед отправкой в Хогвартс. Драко молился всем богам, о которых только сумел вспомнить, чтобы с его отцом было все хорошо. Он же с ним даже толком не помирился… Драко бы никогда себя за это не простил… Гарри естественно отправился с ним, потому что видел, что Драко без сопровождающего в таком состоянии в Мунго сможет приехать только в качестве пациента. Практически ворвавшись в палату к Люциусу, Драко бросился к койке. Его отец, немного ошеломленный от внезапных объятий, растерялся до такой степени, что застыл в неловком положении, как кукла, а потом приобнял своего сына одной рукой и слабо улыбнулся. Гарри, который стоял на пороге, ощутил небывалое облегчение. Даже врачи, обескураженные посетителем во время приема лекарств, на секунду перестали ворчать. Когда Драко отстранился, Люциус прошептал охрипшим голосом, чтобы он возвращался домой. Домой. В Малфой-мэнор. Вот и все. В этот момент их маленькая война кончилась. ― У него простое переутомление, ― озадаченно выдал врач на вопрос Гарри. Пожилой мужчина впервые видел, чтобы кто-то так волновался из-за такой мелочи. Драко покраснел, как рак, отвернулся от врача и пробурчал что-то в сторону. Он не хотел признавать, что испугался настолько, что аж сбежал с экзамена. Гарри же не видел в этом ничего постыдного. Он даже подумал, что был бы самым счастливым человеком в мире, если бы Драко точно так же волновался бы и о нем. Но он, конечно, не хотел показаться эгоистом. Тем более глупо было ревновать Драко к его отцу. Врач продолжал что-то вещать о часах приема и тому подобном, отчитывая безрассудную молодежь. Драко слушал его в пол уха. Его внимание привлекла именная табличка на дверях одной из палат. Он смотрел на нее где-то с минуту, пока не понял, что именно в ней такого необычного. Она гласила «Том Реддл». Как-то неосознанно Драко сделал шаг к дверям и, пока врач отвлекся на пробегающих мимо детей, зашел в палату. Все это происходило как на автомате. Словно его кто-то вел, кто-то невидимый, кто-то уверенный. Драко увидел юношу с портрета. Такого же, как две капли. Шестнадцатилетний подросток, его ровесник, который нисколько не изменился за прошедшие пятьдесят с лишним лет. Его бледное лицо было умиротворенным, спокойным, словно он спал и совсем не видел снов. В памяти всплыл рассказ Дамблдора. Драко наклонился, всматриваясь в лицо. На какие-то секунды он действительно был околдован. Околдован красотой Тома. Он дотронулся до черной челки, поправляя ее в сторону, и тут же отдернул ладонь, словно его прикосновение могло вывести юношу из столь долгого сна. Выпрямившись, Драко громко выдохнул, совсем не понимая своего внезапного интереса. Какое-то щекотливое любопытство так и приковывало его взгляд против воли к спокойному лицу Реддла. Как будто в нем действительно крылась некая тайна. Как будто стоило только приглядеться, посмотреть еще чуть-чуть… и он бы обязательно все понял… ― Драко! ― послышался голос Гарри. ― Ты где?! Драко резко оторвал свой взгляд от юноши, и все его мысли о таинственном в миг испарились. ― Я здесь! ― разочарованно бросил он, поворачиваясь к приоткрытой двери. В этот момент его схватили за запястье. В груди перехватило дыхание. Драко обернулся и наткнулся на пристальный взгляд темно-синих глаз.