Похоже на дом

Саймону было наплевать, где он живёт, ещё при жизни, а уж тем более после смерти. Он спал бы и на голом полу, и на земле, и на битых кирпичах. Рядом с Киреном он спал бы и на битом стекле, если бы понадобилось. Так что его совершенно не смущала обстановка домика Эми - все эти покосившиеся оконные проёмы, свисающая бахрома ободранных обоев, пыльные занавески и колченогая мебель. Не смущала - до того момента, как к нему стал наведываться Кирен. Довольно часто. Каждый день, если быть точнее. Кирен поддался уговорам родителей и продолжил ходить на отработки, единственное, от чего он отказался, так это от унизительной оранжевой жилетки. Он насел и на Саймона, и тот, посопротивлявшись для приличия, тоже согласился на ежедневный труд на благо общества, разумеется, намекнув, что делает это исключительно ради того, чтобы побыть рядом с Киреном. После отработок они возвращались вместе, и Кирен почти неосознанно тянул Саймона к себе домой. Туда, где Саймону было страшно неуютно. В стенах уокеровской гостиной Саймону казалось, что даже африканские маски смотрят на него со стен с укоризной. Сью всячески старалась показать Саймону своё расположение, отчего ему хотелось удрать при первой же возможности. Стив старательно делал вид, что Саймон - просто один из приятелей Кирена, и ничего более. Именно поэтому Саймон старался попрощаться с Киреном у порога, а это значило, что ему было отказано даже в невесомом прикосновении губ. Не на глазах же у соседей и родителей лезть к Кирену с поцелуями, пусть и совершенно невинными. Но и после них Саймону казалось, что у него горят губы, совершенно по-настоящему, как раньше. Он просто засовывал руки в карманы и возвращался назад, в домик, - перебирать струны гитары, перечитывать по пятому или шестому разу те книги, которые не успели растащить, и дожидаться следующего утра. Всё изменилось незаметно для Саймона - когда пару недель спустя после обычной прогулки Кирен свернул не налево, к своему дому, а направо, к домику Эми. Саймон притормозил у двери, не зная, что делать дальше, а Кирен сделал следующий шаг и оглянулся на него непонимающе. Саймон очень надеялся, что его ответная улыбка выглядела не слишком неловкой, и чуть не сшиб Кирена, протискиваясь вперёд, чтобы распахнуть перед ним дверь. Дверь так и висела на одной петле после бурного визита Гэри, поэтому красивого жеста не вышло. В коридорах было темно, и Саймон сказал в спину замеревшему Кирену: - Проходи дальше, в мою комнату. Кирен замешкался, и Саймон сделал самое естественное движение, которое мог - в темноте коридора он наощупь взял его за руку. Чувствовал он себя в этот момент как лет в шестнадцать, когда впервые оказался наедине с парнем, который явно собирался поцеловать его “по-взрослому”. Саймону показалось, что Кирен чуть сжал пальцы, и он повёл его за собой, к прикрытой двери, уже по привычке обойдя особо скрипучую половицу и не дав Кирену наступить на неё. Он включил свет в своей комнате, и Кирен огляделся, словно был здесь впервые. Он заходил сюда пару раз после похорон Эми, но ненадолго. Саймон не удерживал его, он слишком хорошо знал, что это такое - оказаться в помещении, где всё, от криво стоящего стула и брошеной совсем недавно расчёски, которую больше некому поднять, напоминает о том, кого ты больше никогда не увидишь. - Добро пожаловать, - сказал Саймон. Больше всего ему хотелось повернуть Кирена к себе и поцеловать, но этот момент - рука Кирена в его руке, - был настолько хрупким и интимным, что он не хотел прервывать его даже ради поцелуя. Кирен обернулся к нему. - И чем ты тут занимаешься? - Сижу, - Саймон улыбнулся. - И всё? - Почти. - Может… - Кирен задумчиво обвёл комнату взглядом, но так и не договорил. - Будь мы в другой ситуации, я бы предложил тебе выпить. Но сейчас могу только несмешно пошутить про дозу нейротриптилина - мозги ты вроде бы не ешь. Да я и не знаю, где их у вас достать. Слова “этим занималась Эми” повисли в воздухе непроизнесёнными. Саймон тоже осмотрелся, будто надеясь увидеть что-то, что поможет ему перевести тему. Странно - за пределами дома они разговаривали непринуждённо, и даже молчание не казалось тяжёлым, если разговор вдруг не клеился: Кирен умел молчать так, что паузу не хотелось заполнять. Но не как сейчас. - А ведь я так ни разу и не слышал, как ты играешь, - сказал Кирен, выдернул руку из ладони Саймона, сделал несколько шагов и остановился у прислонённой к стене гитары. Саймон сжал опустевшую ладонь в кулак, но тут же разомкнул пальцы. Кирен почти дотронулся до его гитары, но остановил руку в паре дюймов от неё и вопросительно посмотрел на Саймона. Тот сделал разрешающий жест, и Кирен поднял гитару. Саймону показалось, что Кирен чуть покачал её в руках, прежде чем протянуть ему. - И что ты хочешь услышать? - спросил он, принимая инструмент. - Что-нибудь твоё любимое. Ты мне столько рассказывал про свои любимые группы. - Ты же и сам их все знаешь. - Но не так, как ты. Саймон уселся на диван, подвинулся, освобождая побольше места. Кирен сел рядом, на самый краешек, и Саймон вдруг обратил внимание на то, как отвратительно топорщатся нитки протёршейся обивки и сколько на диване пыли. Видно, это отразилось у него на лице, потому что Кирен непонимающе сдвинул брови. Саймон кивнул ему и взял пару аккордов. Гитара, конечно же, расстроилась - прошли те времена, когда эти дрова могли называться музыкальным инструментом, но это было лучшее, на что Саймон мог сейчас рассчитывать. И лучшее, чего он был достоин. Он чуть не начал играть A Boy I Never Knew, но вовремя спохватился, надеясь, что Кирен не узнал песню по первым аккордам. Он перешёл было на May Be Someday, но неожиданно для себя понял, что не хочет играть The Cure. И не хочет играть Моррисси, ничего из того, что он слушал тогда. До того. Пальцы машинально забегали по струнам, и Саймон вдруг понял, что Кирен смотрит на него удивлённо и шевелит губами, проговаривая слова - на английском. И Саймон начал тихо подпевать - на том языке, на котором эту песню ему пели в детстве, укладывая спать. O cad e sinn don te sin nach mbaineann sin do? Он допел до второго припева, но так и не решил, стоит ли объяснять Кирену, почему он начал с банальной народной ирландской песни. Он взял несколько аккордов, перестраиваясь, и заиграл People Are Strange - он уже знал, что Кирен любит The Doors, но только запев, сообразил, что это не лучший выбор песни для свидания. Но Кирену нравилось. Точно нравилось, он подпевал, неслышно, но с удовольствием, и в его светлых глазах Саймон видел что-то, чему он боялся подобрать название. Он перешёл на Sea Whithin the Sea - в акустике она звучала странно, однако до странного подходила этой комнате. So you might say the path we share is one of danger and of fear until the end - Я сегодня откровенно лажаю с выбором, - сказал Саймон, когда “хорроровские” аккорды смолкли. - Ты выбрал мою любимую песню, а не свою, - сказал Кирен. - И за это мне что-то полагается? Саймон отставил гитару, стараясь не показать, что у него дрожат руки - близость Кирена совершенно сводила с ума. А когда Кирен потянулся к нему и губы прижались к его губам, Саймон отстранённо подумал, что ему очень повезло с тем, что он до сих пор мёртв. Иначе у него давно бы сорвало крышу от возбуждения, а сама мысль о том, что он - у Кирена - точно - первый - парализовывала его. Кирен всего этого не замечал и пытался целоваться. По каким фильмам он этому учился, Саймон не знал, а в их положении обучение было почти бессмысленным. Почти, потому что к Кирену вернулись отголоски ощущений, и теперь Саймон вдвойне хотел поцелуев, которых не чувствовал, и боялся их, потому что не знал, что именно чувствует Кирен и нравится ли ему. В те редкие моменты, как сейчас, когда он придвигался к Саймону, с энтузиазмом исследуя его рот, Саймон замирал, стараясь двигаться как можно осторожнее, обнимая Кирена как можно аккуратнее, целуясь как можно нежнее. - Я провожу тебя, - засуетился Саймон, когда Кирен взглянул на часы. - А кто потом проводит тебя? - Здешние люди меня по-прежнему боятся, а кроме людей мне опасаться некого. Пойдём. Они дошли до дома Кирена, когда уже совсем стемнело. Кирен ещё раз поцеловал его - быстро, но очень крепко, и ушёл в дом. Саймон с трудом заставил себя развернуться и зашагать в обратную сторону. В бунгало он закрыл за собой дверь и впервые обратил внимание на то, что она не закрывается. Саймон облазал весь дом, нашёл молоток, приспособил доску для рычага, снял дверь с петель и повесил назад - на этот раз ровно. Запасных лампочек нигде ожидаемо не оказалось, и Саймон решил, что попросит у Сью купить новые. Он открыл рюкзак, достал из запасного носка скатанные в трубку несколько банкнот - в сумме выходило около двухсот фунтов, это были все его сбережения, но уж на лампочки-то он раскошелиться мог. Теперь, когда это место стало не просто крышей, под которой он коротает время. Кирен проводил его до дома на следующий день, и ещё раз, и в пятницу тоже, и каждый раз Саймона обжигала волна стыда, когда взгляд Кирена чуть дольше задерживался на очередной увечной вещи или грязном пятне. Утром в субботу Саймон Монро впервые в своей нежизни принялся за уборку. Вернее, он хотел за неё приняться, но остановился, набрав воды в треснувшее по верхней кромке ведро. Он просто не мог сообразить, с чего начать - со своей комнаты или с кухни, где они проводили примерно одинаковое количество времени. Саймон не знал, чем Кирену так приглянулась кухня, но думал, что как раз тем, что в ней единственной сохранился хоть какой-то отзвук жизни. В шкафу стояли несколько чашек и тарелок, которыми никто не пользовался, но они всё равно занимали пространство, не давая заполнить его пустотой. Светлые занавески колыхались от сквозняка, и негромко гудел холодильник, разгоняя тишину. Кухня не выглядела такой заброшенной, как остальной дом, включая комнату, выбранную им в качестве спальни. Так, застывшим с ведром и тряпкой в руке, его и застал Кирен. - Ты решил прибраться? - Да, - ответил Саймон и зачем-то взялся за тряпку обеими руками. - Знал бы - захватил бы из дома перчатки. Хотя нет, знал бы - вообще бы не пришёл. Ну давай, с чего начнём, с кухни? Саймон ошарашенно посмотрел на Кирена, не услышав последней фразы. Кирен рассмеялся. - Да мама дома тоже уборку затеяла и всех выгнала. Джем к подругам убежала, а я еле удрал от папы, который хотел заняться со мной “правильными мужскими делами” и не то разобрать мотоцикл, не то собрать, - не знаю, на моей памяти эта колымага ни разу из гаража не выезжала. А у тебя тоже уборка, - Кирен сбросил куртку, подумал, снял и толстовку тоже, и засучил длинные рукава футболки. - Ты мне тряпку-то дашь? Саймон молча протянул ему свою. Кирен решительно осмотрел кухню, подтащил к себе ногой табуретку, открыл шкаф с посудой и начал выгружать её в раковину. - Посуду моешь ты, я вытираю пыль, - скомандовал он. Саймон подчинился, потому что его мозг всё ещё пытался осознать происходящее. Он механически мыл посуду, отставляя тяжёлые фаянсовые тарелки и кружки на расстеленное полотенце, которое нашёл Кирен. Кирен вытирал пыль со всего, до чего дотягивался, бодро пиная по кухне табурет и забираясь на него, чтобы пройтись тряпкой по верху очередного шкафчика или полки. Посуда кончилась неожиданно быстро, и Саймон остановился, как робот, у которого кончился завод. - Ты сегодня подозрительно молчаливый, - сказал Кирен. - Я тебя начинаю побаиваться, когда ты вот так молчишь, наверняка что-то планируешь, - и он потянулся к посуде, бедром оттирая Саймона от раковины. Саймон отвернулся. Он не мог говорить, потому что голос выдал бы его сразу. Кирен, снующий по кухне, вытирающий пыль и рассказывающий истории о том, как в детстве мама заставляла их с Джем убираться по праздникам, но Джем обычно забирал папа, а Кирен оставался пахать за двоих. О том, как Кирен отстаивал собственную комнату, навешивая замки на дверь. Как прятал всё самое ценное в коробки, которые хранил в папином гараже, чтобы мама не выкинула “ненужные бумажки”. Этот разговор, совместная уборка, как будто они занимались ей уже не в первый раз, всё это было слишком просто и обыденно, слишком похоже на дом, которого у Саймона не было, и слишком незаслуженно. - Эй, - Кирен несильно хлопнул его тряпкой по колену, и Саймон обернулся. - Чего расслабился? Думаешь, я буду пол мыть? Следующие полчаса Саймон под руководством Кирена, сидевшего на столе рядом с раковиной и весело болтавшего ногами, мыл пол. Он менял воду раз десять, и сначала она была больше похожа на жидкую грязь, а под конец выливалась из ведра почти чистой. Наконец Кирена удовлетворило увиденное, и он спрыгнул на пол. - Отлично. Какая комната следующая? Твоя? Саймон, уставший, как собака, поднял на Кирена несчастный взгляд, но тот словно не заметил, подхватил ведро и пошёл в ванную набирать воду. В комнате Саймона дело пошло ещё быстрее, потому что там пыль вытирать было не с чего, а что делать с диваном, Саймон не знал. Зато знал Кирен, сноровисто закидавший диван мокрыми тряпками и потом остановившийся. - Теперь его надо выбить. Но вот чем? Спустя пару минут они весело прыгали поверх тряпок, Саймон вслух интересовался, что будет, если он проломится под ними прямо сейчас. Кирен возражал, что насмерть они точно не разобьются, потому что некуда. - Пол? - спросил Кирен, когда они слезли с дивана, к удивлению Саймона, действительно выглядевшего гораздо более зелёным, чем до этого. - Твоя очередь, - сказал Саймон с удивившим его самого ехидством. - С чего это вдруг? - фыркнул Кирен. - С того, что ты на мою задницу уже насмотрелся, пока я драил кухню. Кирен сглотнул. - Ещё скажи, что не смотрел, - припечатал Саймон и, театрально вздохнув, ушёл за водой. Когда Саймон посмотрел на часы, домыв пол, оказалось, что на всю уборку у них ушло часа два с небольшим. Они с Киреном вымыли руки, отпихивая друг друга от раковины и брызгаясь водой, как дети, вернулись в комнату Саймона и плюхнулись на диван. Кирен привалился к Саймону, тот обнял его одной рукой, они болтали о какой-то ерунде. Саймон рассказал какую-то историю времён собственного раннего детства, удивляясь, что воспоминания уже не почти причиняют боли, и тут понял, что Кирен не отвечает. Саймона охватил липкий ужас, он развернул Кирена к себе, заглядывая ему в лицо - но вовремя понял, что тот просто спит. Саймон улыбнулся, в очередной раз порадовавшись тому, что плакать он не может, устроил Кирена поудобнее и тоже закрыл глаза. Проснулся он от странного ощущения. Он пошевелился, пытаясь сообразить, что не так. Кирен заворочался и поднял на него заспанные глаза. Увидев выражение лица Саймона, держащегося за плечо, он стряхнул с себя сон и быстро сел, испуганно глядя на него. - Что такое? Что? - Кирен… - неверяще прошептал Саймон. - Кирен, у меня затекла рука.