— И, да, Луффи… У меня к тебе есть просьба.
— Чё? Какая?
— Эйсу был 21 год, насколько ты знаешь, и у него есть семья. Жена и сын…
— Где они? — Перебил Рэйли парень, вставая. — Я хочу к ним.
— Я могу перенести тебя туда, но вернуться ты должен будешь сам.
— Плевать. Давай уже.
Старик усмехнулся и использовал какую-то бумажку. Многие бы голыми руками разодрали за такую возможность, но этого мальчишку, кажется, совсем не заботила ценность всяких побрякушек. Луффи оказался в какой-то комнате, где на полу сидела женщина и старалась не плакать в голос — в кроватке спал ребенок. Монки быстро привык к темноте и смог разглядеть её. Каштановые пряди до лопаток, хрупкая фигурка. Ничего примечательного и особенного.
— Эй, это ты — жена Эйса? — Она вздрогнула, оборачиваясь.
— Помоги мне встать… — Выдавила она. Луффи взял её на руки, и вынес на кухню. Там шатенка начала зажигать свечи, электрического света почти не было, но рука её дрогнула, и она зажала рот рукой, чтобы не разбудить криком ребенка. Парень зажег их сам. — А ты — Луффи. Эйс про тебя много рассказывал, — прошептала она. — Зачем ты пришёл?
— Я подумал, что тебе будет грустно, и пришёл.
— Ах, ты подумал… Убирайся отсюда, — она сжалась в комок, осев на пол. Монки тут же оказался рядом, но прикоснуться к себе она не позволила. — Убирайся!.. Уходи… Оставь меня в покое… Взяли моду нахаживать!
— А кто-то ещё приходил? — Удивился парень, перебив её.
— Гарп приходил побитой собакой, Шанкс приходил, сочувствовал, звонили пираты Белоуса… Дозора только недостает с выражением соболезнований, — со злостью отчеканила она последнюю фразу. — Всех взашей вышвырнула, и тебе здесь делать нечего… — Порывалась прикрикнуть она, но голос не слушался её.
Монки просто крепко прижал её к себе, ничего не говоря, но этого хватило, чтобы хрупкая, неровная стенка самообладания рухнула и женщина громко всхлипнула, надрывно рыдая у него на груди. Она плакала долго, пока не кончились силы и слезы. Судорожно вздохнув, женщина слепо уставилась во тьму комнаты.
— Расскажи мне… Про вас с Эйсом, — тихо попросил Луффи.
— Мы…познакомились с ним четыре года назад, когда он стал капитаном Пиковых пиратов. Это был один из островов Гранд Лайна, где я остановилась с командой, чтобы пополнить припасы. Я работала на корабле коком, хорошие были ребята, но едва мы причалили, на нас напали и я осталась одна. Положение дел было мрачное, как ни посмотри. А тут Эйс нарисовался, и я его с пьяного взгляда перепутала с Роджером — фотографий отец много держал, говорил, знаком с ним был. Ясен пень мы с Эйсом разругались в хлам тогда. Он мне, что Роджер плохой, а я ему, что хороший. Так и познакомились. Мы друг друга едва переваривали, но судьба нас постоянно сталкивала то в сражениях, то на островах, и так пролетел год. Эйс оказался на корабле Белоуса, меня туда занесло из-за Шанкса. Я ему проспорила, и должна была нарисовать Ньюгейту бороду, но не просто какую-то там, а шикарную такую и показать по ден-ден-муши. Как меня не заметили, я не знаю, как я разрисовывала его, лучше не вспоминать вообще. Эйс тогда хотел с ним поговорить о чем-то и застал меня за этим делом. И что ты думаешь — заржал как конь заправский! Я думала помру от стыда, когда Белоус внезапно проснулся и выяснил чего же так ржет его любимый сын. В общем, на шум собралась вся команда и гогот, наверное, был слышен на той стороне Гранд Лайн. Шанксу здорово влетело от Ньюгейта, а я должна была несколько месяцев за такие проказы готовить на корабле. Я думала, теперь точно помру, но уже от усталости. Шутка ли стольких прокормить. Тогда мы и поженились. Я забеременела. Эйс очень боялся этого… Боялся, что его ребенка постигнет та же участь, что и его самого, но мне удалось его переубедить.
— Мне стоит спрашивать как? — Улыбнулся Монки.
— Нет, пожалуй не стоит… У нас родился сын, и всё было прекрасно, но тут этот Тич… Эйс ломанулся за ним, хотя все были против, но Белоусу стоило настоять, ой как стоило, он и сам пожалел об этом, но сделанного не воротишь… Перед тем, как Эйса схватили, я хотела тут же кинуться вызволять его, но Ньюгейт меня остановил, а потом запрет Эйса…
— Запрет?
— Я могу перенестись к очень близкому мне человеку, по одной хитрой штукенции, по которой тебя сюда перебросил Рэйли, что-то вроде телепортации. Но Эйс закрылся от меня, и я не смогла ничего сделать, а доплыть не успела бы… Если бы он только позволил мне… — Она снова заплакала.
— Прости меня… Я оказался слишком слаб…
— Нет… Я слишком люблю его, чтобы простить кого-то…
— …А зачем приходил дед?
— Просил его пожалеть, — поджалала губы женщина.
Flashback
Через несколько часов, когда Юми накричалась и нарыдалась вдоволь после того, как увидела тело своего мужа в крови на странице газеты, к ней постучали в дверь. Это был Гарп. Он стоял и не мог даже посмотреть на неё.
— Прости… Я… — Она захлопнула дверь, но мужчина всё продолжал говорить о том, что это был его долг, как дозорного, что ему очень жаль, что он не знал что ему делать. Как раз на этой реплике дверь распахнулась, и женщина наотмашь ударила его кулаком. Силы ей было не занимать.
— Не знал что делать?! Тебе за 60 перевалило, а ты всё ещё не знаешь что нужно делать, когда твоего внука собираются казнить?!
— Эйс понял бы… — Попытался что-то сказать он, но ему не позволили.
— Утешай себя этим! Давай! А ты не думал как поймет тебя Луффи?! Как поймет тебя Дадан?! А его сын?! Твой правнук?! Что ты ответишь ему года через три, когда он спросит, почему ты был там и не спас его?! Скажешь опять про свой сраный долг?! Перед кем долг?! Перед мировым правительством, которое плевать хотело с высокой колокольни за счет чьего горя они могут жрать, гадить и блядствовать?! Перед людьми, которым выдали дозу «убит страшный разбойник», а они и рады?! А передо мной ты теперь не хочешь ответить?! Перед собой?! Перед теми, кому Эйс жизнь спас?! Что молчишь, собака?! — Гарп встал на колени, поклонившись до самой земли. Из его глаз текли слезы.
— Прости!.. Но я не мог!.. Это же не просто так было задумано!.. — Его голос срывался. Женщина обхватила себя за плечи, крепко зажмуриваясь.
— Замолчи! Всё ты мог! И эта брехня про благие цели — не больше, чем оправдания! Ты просто трус! Эйс до последнего верил тебе! А ты его предал! Ты! Который воспитывал его! Сидел и смотрел! «Не знал как ему быть»! Убирайся отсюда! И вы все тоже! — Шанкс и Марко вздрогнули. — Сочувствовать пришли?! Засуньте свои сочувствия в задницу!
— Юми, никто не ожидал… — Начал Марко, но в него полетел цветочный горшок.
— Да плевать мне чего вы там ожидали! Вы обещали вернуть моего мужа домой, но его нет! — Она уже ничего не видела из-за застилавших глаза слез. Они душили её, вытягивали все силы и эмоции, взращивая дикую боль и ярость, а ещё пустоту… Холод… — Убирайтесь к чертовой матери, хоть морскую бездну, хоть в ад… Убирайтесь!!! — Кричала она, срывая голос. В доме заплакал ребенок, и она замерла, слегка недоуменно моргнув. Вытерла слезы одним резким движением, а обычно добрые глаза налились холодной злобой. — Если вы хотя бы мысль допустите, чтобы навредить нашему сыну, я убью вас… И плевать мне кто вы… — Хрупкая тонкая фигурка женщины скрылась в доме, стих плачь ребенка, и мужчины услышали как мальчишка звонким голоском спрашивает:
— Па-па? — А ещё они слышат дрожащий голос женщины:
— Папа вернется попозже… У него есть важные дела…
— Павда? Папа сииный!
— Конечно…
— А папа будет пуф-пуф огоики? Мама весеая, када папа зигает свети!
— …Будет… Каждый вечер, обязательно…
— Мама, то кичит? — Обеспокоился он, когда Гарп взвыл от слишком поздно пришедшего осознания того, что он наделал.
— Дядя. Он ошибся домом.
— И асстоися?
— Сомневаюсь.
Конец flashback
Луффи молчал, а слезы текли сами собой. Он всем сердцем желал, чтобы женщина простила его, но понимал, что это пока невозможно. Пока ей слишком больно чтобы даже просто дышать, у неё нет сил просто двигаться. У неё есть только сын и холод. Ведь согреть её больше некому. Монки чувствовал, что должен остаться с ней, буквально мог увидеть и потрогать эти прочные алые нити, соединившие его с этой женщиной. Видел, как Эйс завязывает узелки этих связей, тепло улыбается ему, с бесконечной грустью и тоской смотрит на жену. Она улыбается ему, чувствуя родное тепло, а слезы тихо катятся по щекам. Нежное касание губами — Луффи никогда не видел столько трепета и любви в одном прикосновении брата к этой женщине. Его женщине. Привычно навел шухер на голове самого Монки, поцеловал сына, и подмигнул Юми, легким щелчком зажигая все свечи в доме. Женщина легко рассмеялась.
— Спасибо… — Прошептал он и исчез. Но волшебство не исчезло вслед за ним. Луффи покрепче обнял женщину, тоже улыбаясь и утирая слезы.
— Можно я…останусь с тобой? — Монки не привык спрашивать. Он просто брал то, что ему нравилось и хотелось, но здесь всё было совершенно по-другому.
— Можно… Только у меня есть условие, — уверенно ответила она.
— Что? Какое?
— Когда ты вдруг посчитаешь, что можешь запросто отдать жизнь не думая ни о чём, вспомни, пожалуйста, что Эйс спас тебя не для этого. И что тебе нужно во что бы то ни стало вернуться домой. Если для тебя это слишком дорогая цена, то лучше уходи. Я не переживу ещё и твоей смерти, Луффи.
— Фуф, я уж думал ты о чем-то серьезном попросишь! Это само собой, что я не… — Он осекся. — Я…постараюсь вернуться.
Они заснули в зале, утомленные всем случившимся, а утром раздался стук в дверь. Сонная женщина открыла её, удивленно смотря кого принесло.
— Рэйли-сан? Какими судьбами? — Устало улыбнулась она. Мужчина улыбнулся так же грустно, но не собирался рушить её установленное хрупкое равновесие.
— Луффи, как я понимаю, у тебя?
— Да, он спит. Проходите, — на кухне малыш удивленно смотрел на то, как горит полотенце на столе. Юми автоматически потушила его, встречаясь с таким же обалделым взглядом Луффи и Рэйли. А потом на милом лице стремительно появилась улыбка, сулящая скорую расправу.
— Эйс!!!
***
Жители деревеньки вздрогнули от яростного крика женщины, пытаясь сбросить не очень приятное чувство дежа-вю. На этот раз не хватало только грохота, с которым она что-нибудь запускала в мужа и его смеха с криком: «Посторонись!»
— Видать, и после смерти умудрился что-то сотворить, — улыбнулась сухонькая старушка. Жители согласно закивали.
***
Учить двух детей Рэйли взялся с удовольствием, и за два года оба мальчугана заметно поднаторели во многом. Дик уже перестал поджигать всё подряд, Луффи целенаправленно вырубал морских королей себе на ужин, а Юми перестала поминать мужа «добрым» словом. С Монки же её отношения были неоднозначными. Они были глубже, чем любовь, но искреннее, чем самая чистая дружба, и они просто встали в тупик. Старик видел их мучения, но лишь улыбался — сами разберутся, им, поди, не десять лет. И вот, однажды вечером, когда пятилетний Дик прискакал от деды на кухню, он увидел, как Луффи обнимает Юми со спины за плечи так отчаянно и крепко, что даже зажмуривается.
— Прости… — Всё повторяет он, а шатенка плачет, держась за его руки. — Но я люблю тебя. Люблю так сильно, что просто не могу. Я понимаю. Всё понимаю, но…
— Я знаю. — Шепчет она, глотая слезы.
— Просто позволь мне любить тебя. Я смогу прожить, если ты не полюбишь меня, ведь Эйс…
— Не надо, — она повернулась к нему лицом, нежно беря его лицо в свои ладони и смотря в глаза. В них действительно была любовь, а ещё было отчаяние. — Я тоже тебя люблю. И не смей думать, что ты замена. Я люблю вас по-разному, но одинаково сильно. И ещё я знаю, что больше никого и никогда не смогу так полюбить. Я понимаю, что мои слова могут прозвучать эгоистично, но…жизнь продолжается, Луффи, как бы больно ни было.
— Спасибо, — нежные объятья, которые наконец вытесняют пустоту и холод из груди, позволяя вздохнуть полной грудью. Дик улыбнулся, тихонько подкрадываясь к ним и с воплем обнимая за ноги. — Дик? — Монки замялся, не зная как что объяснить, но ребенок смотрел неожиданно умно и так знакомо… Этот ехидный веселый взгляд…
«Чёрт возьми, Портгас, вали уже отсюда», — с улыбкой подумали Луффи и Юми, но заметили похожие мысли в глазах друг друга и рассмеялись.
— Ну наконец-то, — довольно сказал ребенок. Рэйли усмехнулся, облокачиваясь о дверной косяк. Всё встало на свои места.
