Стекло

Когда в третьем часу ночи к вам приходит мужчина - это может показаться романтичным. Да пропади оно все пропадом. *** - Куда мы едем? Тишина режет уши, тишина смеется во мне. Тишина становится осязаемым предметом, когда он сжимает руль еще сильнее. Резко поднимаю голову. И в отражении на стекле, залепленном влажными листьями, я вижу глаза, выцветшие и обгоревшие. Не как глина, а как испекшийся кусок пластика. Я говорю, что не намерена вот так вот здесь сидеть, а он даже не язвит, что я вполне могу выйти прямо сейчас - когда на спидометре за вторую сотню, а вокруг - хвоя ебучих русских лесов. Положив ногу на ногу, я только теперь поняла, что на мне, черт подери, халат. За окном ели бегут с бешеной скоростью назад; и зелень - кругом чертова зелень. Опускаю окно, ветер бьет пощечины, я вдыхаю воздух. Такой чистый, без перегаров, без знакомых линий дорог. А в тех глазах раньше горел весь мир. Вмиг мне снова становится мерзко. Мерзко до такой степени, что меня почти физически тошнит от всего. От себя, него, машины этой и даже от воздуха - чистого воздуха. Указательным пальцем вжимаю кольцо, которое на большом. Давлю с силой, так, чтобы оно хоть немного царапнуло кожу. Бить стекло .его машины не лучший вариант. И не потому что я опасаюсь.Просто не хочу вскрывать грудную клетку при нем. Потому что там слишком многое принадлежит ему. И он этого видеть не должен. Никогда. Не в этой жизни. Кольцо из поддельного золота и такого же ненастоящего граненого алмаза прорезает-таки мой палец. Я не вижу, но знаю. - Какого, спрашивается, хуя... - Откинув голову, я пытаюсь говорить как можно более небрежно, но слышу, как собственный голос срывается при одном почти_ взгляде в его сторону. Боковым зрением улавливаю его слабую усмешку и резко понимаю... Теперь, после этой усмешки, я готова слушать. Пусть говорит все, что только придет в голову - а я как никто иной знаю, что в эту голову ходит. Все, что угодно, только бы говорилгрворилговорил. - Если я скажу, что скучал, ты поверишь? - В окно влетает лист клена. Ядерно-красный. - У меня после тебя было столько женщин. - Измазанный в грязи лист касается моей руки. Одергиваю ладонь и перевожу взгляд как можно дальше - Но ты лучше. Секунды оббивали мысли, и я поняла, что молчание затянулось. Не то, чтобы меня это смущало. Напротив. Но. - Я должна поблагодарить за комплимент? - Ты должна как минимум заткнуться. Кроваво-красный лист опустился на молчащую магнитолу. Зелеными цифровыми палками там светится: "4:00". Такое ощущение, что я не здесь и все происходит с кем угодно, но только не со мной. А еще все троится - деревья, собственные ноги и он. И тут я неожиданно понимаю, что счастлива. За окном начинает светлеть, и я прощаю себе все, что уничтожила и все, что мне еще предстоит сжечь. *** Дорожка сверкающих бликов на разрисованных стенах. В квартире темно, и я даже не буду спрашивать, что это за место. Я хотела ощутить его тело своим прямо в прихожей. Но он сбрасывает спортивную кофту и идет в черный прямоугольник двери. Принципиально иду в другую сторону, режа этими принципами скорее себя, нежели его. Горло дерет жажда, суставы сжимаются в одно целое. В одно зудящее гребаное целое. На ощупь нахожу стакан, но он оказывается пустым и я намеренно роняю его на пол. Чтобы до осколков. Негромкий мат заставляет слегка вздрогнуть. Он кладет руки мне на плечи. Заспанные колени, врезающиеся порванными чашечками в мои. Я, черт, как обледеневшая смотрю на его губы и начинаю понимать, что похоти во мне больше, чем чувств. - Сколько можно? - Ощущая, как теряю голову. Губы у мочки его уха. Мысли где-то под забором забытые-забитые-разбитые. И даже если я буду потом себя ненавидеть... - Удиви меня. Я всегда знала, что эти моменты того стоят. Язык тела волнами по нервам. Обхватывая его тело, я теряла не только голову, но и все остальное. Танцевать можно если только тушить спички. Бетонные стены, на которых идеальные линии. Овальные земли и прямые углы. Срывая одежду, он разрывает сердце. И если раньше от боли и страха, то с ним оно разлетается на куски исключительно яркие, не подбитые и горящие. *** Время начинало издеваться в своей нелепости. Оно текло причудливо и нахально смеялось. Раз за разом в этой проклятой квартире. Почему я могу забыть все, кроме него? Рассказывая про то, как в него стреляли, он почти улыбается. Ловлю мысль, что слишком много он говорит о тех, кого я не знаю. И если его убьют, я даже не буду знать, кто, почему и зачем. И это, если честно, печально. Чужие имена полосой по лопаткам. Его руки, не привычные к нежности по моим плечам, уже почти не разрезая. Но он одного его дыхания я рассыпаюсь - главное, чтоб не узнал, черт возьми. Касаясь едва ощутимо. Разукрашенными кусками привычного. Чернильно-синее. Измазанными руками вытирать грани безумия с подоконника. Пол - кровать - стол - подоконник. Да гори оно все синим пламенем. По лесополосе деревьев средним пальцем. Повернуться лицом в небо и показать фак разрывающемуся небу. Убитые дороги. Выгоревшие спички пламенем по пальцам. Спиной ощущая стекло. ***** Наверное то, что последний день своей жизни он провел со мной, мне должно нереально льстить. Но, как ни странно, это только бесит и выбивает. Я нашла ту квартиру. Здесь из окна видно слишком много. Руки рек и разрезы водопадов. Горящие леса и оторванные окна. Здесь каждый смертник. А смерть бессмертна. У нее квартира в черных тонах и рвущаяся вуаль. Под ней - ничего, только комья смятого воздуха. Смерть - иллюзия. Смерть - мираж. Сходить с ума тоже можно по-разному. Слоями воска по костяшкам, уже изодранным о стены. Средний палец с переломанными фалангами. Когда ненавидишь всех, все ненавидят тебя. let it burn