Я — рядом, я здесь Меч — это мой крест! Но вам не распять меня… Плачь! Небом был создан я Палач… Ария — Палач
Тяжелая металлическая дверь открылась с отвратительным скрипом, впуская в стылую камеру небольшое дуновение теплого воздуха. В дверном проеме стояла грузная фигура, сжимающая в руках связку ключей. Надзиратель. — Арестант 26-735! Встать и подойти к стене! — Опять? Ларри, мою камеру уже сегодня обыскивали. Или вам больше заняться нечем? — Молчать! — не нужно было быть провидцем, чтобы представить, как у тюремщика покраснело лицо от гнева. — Встать, живо! Пришлось подчиниться. Ларри отличался редкой злопамятностью, и ему ничего не стоило сломать заключенному пару ребер. Кое-как встав с соломенного настила, арестант подошел к стене и по привычке сложил руки за спиной. В этот же момент его запястья сковал холодный металл, а его самого настойчиво повели к выходу. — Меня решили перевести в другую камеру? — удивился заключенный. — Зачем? Ведь я наконец-то познакомился с каждой трещинкой. С некоторыми из них у меня даже сложились вполне дружеские отношения. — Чертов псих, — прошипел Ларри, ведя закованного мужчину неопределенного возраста по коридору. — Зачем тебя только сюда посадили? Нужно было сразу же влепить тебе Аваду промеж глаз. — Все эти вопросы задавай Визенгамоту, — усмехнулся мужчина. — Я жив их решением. Кстати, Ларри, все время забываю тебя спросить — а чем конкретно я ТЕБЕ не угодил? Нет, я понимаю, что во время Второй войны убил немало людей, за что меня все ненавидят, но чем именно я тебя задел? Повисла тишина, но последовал ответ: — Деревня Гардигар, — сквозь зубы проговорил тюремщик. — Помнишь? — Конечно помню. Семь великанов и два десятка Пожирателей смерти. Волдемордовские прихвостни сработали грубо, запаниковали, и чтобы их убить пришлось разнести в щепки четыре дома, а заодно спалить дотла ратушу. — В этой ратуше укрывались мой брат с семьей, сукин сын! Ты убил их всех! — Война без потерь — это детская сказка, — пожал плечами мужчина, и тут же получил болезненный удар в область почек, заставивший его рухнуть на колени. — Это были мой брат и его семья! — проорал Ларри, нависая над узником — Ты убил мою семью! Ты! Из-за тебя я остался один! — И что? — арестант с трудом встал, после чего выпрямил в спину и уверенно глянул в лицо надзирателю. — Ради тебя одного, ради твоих чувств я должен был допустить, чтобы эти выродки удрали и убили еще больше людей? Прости, но это арифметика войны, Ларри. Пожертвуй десятком, дабы спасти сотню. Так что извини, но для меня выбор очевиден. Так куда мы идем? — Тебя желает видеть начальник тюрьмы, — надзиратель с трудом взял себя в руки и вновь повел мужчину вперед. — Зачем? — искренне удивился арестант. — Помнится, во время нашего последнего общения он обещал сгноить меня на самых нижних уровнях Азкабана. Заявил, что я недостоин иметь палочку и вообще носить почетный титул волшебника. Что особенно странно было слышать от человека, чью жену и дочь я спас от стаи оборотней. — Вот только ты устроил там такую бойню, что миссис Уизли от данного зрелища сошла с ума, а ее дочь Джинни четыре месяца провела в Больнице святого Мунго, после чего ее нашли мертвой. Бедная девочка повесилась. — Жизнь — дерьмо. И она не устает это демонстрировать. Какое-то время они шли молча, постоянно петляя по коридорам и поднимаясь все выше по бесконечным лестницам, пока не уперлись в дубовую дверь, по бокам которой стояли двое мужчин в черных мантиях, на груди которых была крупная буква "М" и пересекающая ее палочка. Авроры, элитные бойцы Министерства магии. — Вы серьезно? У авроров нет другой работы, кроме как охранять начальника тюрьмы? — удивился мужчина, но ему так никто и не ответил. Стоявшие маги молча открыли дверь и пропустили заключенного волшебника и его сопровождающего в кабинет. Но вот один из них не выдержал и, искоса глянув на узника, еле слышно прошипел: — Палач. — Не вы, так я, — нагло улыбнулся мужчина, демонстрируя острый слух. — Не будь вы столь криворукими, мне бы не пришлось становиться тем, кем в итоге я и стал. Пройдя внутрь, маги оказались в хорошо натопленном кабинете, в центре которого стоял массивный стол, заваленный бумагами, перьями и книгами. Отдельно от всего этого бардака стояло несколько фотографий в рамке. На одной из них совсем молоденькая девушка с рыжими волосами радостно смеялась, махая рукой невидимому фотографу. За самим столом сидел худой высокий мужчина в очках, с приличными залысинами в седых волосах, среди которых еще остались намеки на некогда рыжий цвет. — Мистер Уизли, арестант 26-735 по вашему приказанию доставлен, — громко доложил Ларри. — Благодарю, надзиратель Шарп, — мужчина сухо кивнул, отрываясь от бумаг. — На данный момент можете быть свободны. Дождавшись, когда надзиратель покинет кабинет и закроет за собой дверь, Уизли наконец обратил свое внимание на заключенного. Грязные отросшие волосы закрывали лицо мага, но его глаза по прежнему пылали силой. Тринадцать лет Азкабана ничего в нем не изменили. — Должен признать, — начал заключенный, — что я не ожидал данной встречи. Мне вообще казалось, что вы давно вычеркнули меня из памяти и постарались забыть о самом моем существовании. Честно говоря, я поражен. — Будь моя воля, ты бы продолжал гнить в своей камере, — признался Уизли совершенно спокойным голосом, и лишь его раздувающиеся ноздри говорили о том, что мужчина в бешенстве и лишь силой волей сдерживает рвущиеся на волю чувства. — Будь моя воля, тебя бы давно скормили дементору. — Можно подумать, они у вас еще остались, — усмехнулся маг. — Вы кажется забыли, Артур, что я приложил все усилия, дабы эти мерзкие твари навсегда исчезли с лица Земли. — Я помню! Как и помню то, что ради этого ты угробил население целой деревни! — Жизнь обитателей небольшой бельгийской деревушки — приемлемая цена за такую победу. К тому же, нет моей вины в том, что эти люди жили именно в том месте, откуда эти твари и приходили в наш мир. — Ты бы мог сказать об этом нам! — взъярился Уизли. — Мы бы приняли меры! Эвакуировали бы жителей до твоего прихода! — Не кричите, Артур, — поморщился волшебник. — Какие бы меры вы приняли? Мешали мне? Ведь это все, на что вы были способны. Вместо того, чтобы сражаться насмерть, бить врагов повсюду, вы играли с ними в законность и права, тем самым развязав Пожирателям руки, ведь им было плевать на ваши законы и на ваши права. И лишь когда я отбросил ваши законы, как бесполезную шелуху, только тогда мы сломили их хребет. Можете называть меня как угодно, но без меня у вас не было и шанса. — У нас был Избранный! — Ваш Избранный умер, потому что вы оказались неспособны подготовить его так, как следовало. Потому что боялись крови. Потому что вы забили ему голову бесполезными лозунгами и глупыми идеями. И он умер в первом же реальном бою, в котором никто с ним не церемонился. Вашим врагам было плевать на то, что никто не учил вчерашнего школьника по-настоящему сражаться, не на жизнь, а на смерть, без всяких скидок на возраст и воспитание. Без жалости и сожаления. — Ты все такой же, — покачал головой Артур. — Ошибкой было звать тебя. — К слову, — спросил узник, — зачем меня привели? — Началась война, — голубые глаза Уизли потемнели, как грозовое небо. — С магглами. По всему миру. И пока что она идет не в нашу пользу. — Серьезно? Не в вашу пользу? Неужели эти глупые несчастные магглы, на которых маги всегда смотрели с усмешкой, хорошенько наваляли вам? В чем дело, мистер Уизли, они не оценили вашу коллекцию штепселей? Или, может, они узнали, что для большинства волшебников они — второсортный скот, годный лишь на убой? Или, быть может, они узнали, что именно по вине магов началась Вторая Мировая война, унесшая жизни миллионов обычных людей? — Тебе не все равно? — Да мне плевать, если честно, — признался арестант. — Я только не пойму, как это касается меня? — Тебя доставят в Министерство, на заседание Визенгамота. Недавно было принято решение задействовать в войне заключенных. Не всех, конечно, но после долгих дебатов было решено привлечь еще и тебя. Из-за, скажем так, твоих навыков и несомненного боевого опыта. — И что мне за это будет? Полная амнистия? Говорю сразу — если нет, то я предпочту сразу же вернуться в свою камеру и забыть об этом разговоре. — Я бы с удовольствием так и поступил! — прорычал Уизли. — Но решать, увы, не мне. Авроры! Он ваш!***
В центре трехстороннего амфитеатра стояло кресло с цепями, и сейчас взоры всех присутствующих были прикованы к человеку, который в нем сидел. Грязная роба, не менее грязная кожа, длинные засаленные волосы и такая же борода. И яростный огонь полыхающих глаз. Человек, которого в срочном порядке доставили из Азкабана, вовсе не выглядел сломленным тюремным заключенным. Он внимательно разглядывал присутствующих, постоянно натыкаясь на перекошенные от ярости лица. На других же читался в основном страх. Его боялись, и он прекрасно об этом знал. Боялись, когда он возвращался из очередного рейда, залитый чужой кровью с головы до ног. Боялись, когда после боя он оставлял за собой очередное пепелище и горы трупов. Боялись, когда он рвал на части последние линии обороны отчаявшихся Пожирателей, решивших, что если они прикроются заложниками, то это их спасет. Не спасло. И не могло спасти. Там, где появлялся он, милосердию не было места. Слишком рано он узнал, что на войне нет места сантиментам, праведности и честности. Очень скоро стало ясно, что на Экспеллиармус противник отвечал Авада Кедаврой. Там, где министерские маги пытались действовать по правилам, Пожиратели давно отбросили их в сторону и более ничем себя не ограничивали. И ему пришлось принять их правила игры. Стать ужасом как для своих врагов, так и для союзников. Все чаще он видел страх в глазах друзей, понимая, что друзьями им больше не быть. Он не просил прощения и ни в чем не раскаивался. Он убивал ради них, зная, что не услышит в ответ и слова благодарности. В спину летели другие слова. Палач. Убийца. Монстр. Он принял свои новые имена со смирением, не задумываясь и не оглядываясь назад. Его путь был ясен. Председатель Визенгамота, Кингсли Шеклбот — по совместительству Министр Магии — встал со своего места и призвал всех к вниманию: — Данное экстренное заседание Визенгамота было собрано, так как… — …Так как вы настолько обделались от страха, что готовы принять помощь даже от меня, — хрипловатый голос прервал чернокожего министра, заставив всех содрогнуться. — Удивительно, почти четырнадцать лет назад каждый из вас клялся чуть ли не магией, что больше никогда не посмотрит в мою сторону, не произнесет моего имени и уж тем более никогда не примет от меня протянутой руки. Можно подумать, я собирался вам ее протягивать. Так что же вдруг изменилось? Вы все вдруг обнаружили, что ваша магия и ваши глупые правила не защищают вас от бомб, пуль и ракет магглов? Какой ужас для всесильных волшебников обнаружить, что не такие уж они и всесильные. — Вы закончили? — чернокожий маг посерел лицом, с трудом сдерживая смесь ярости и ужаса. Сидящий в цепях волшебник вызывал чувство неконтролируемого страха. — О, простите, ваше сиятельство, я не хотел прерывать вашу блистательную речь, — узник в открытую издевался над Шеклботом и даже не думал этого скрывать. — В связи с тяжелой боевой обстановкой и ростом потерь, нами было принято решение задействовать в боевых действиях заключенных Азкабана, дабы дать им шанс реабилитировать себя в глазах общественности. — Можно вопрос? — вновь вмешался арестант. — А кто именно будет определять уровень моей реабилитации? Я спрашиваю потому, что прекрасно вижу, как вы на меня смотрите. И что-то меня терзает подозрение, что по окончанию войны, если мы, конечно, ее переживем, нас снова отправят в Азкабан. Так что я просто хочу знать, есть ли у меня хоть какой-то смысл стараться ради вас? Или может мне стоит не ломать себе голову и сразу вернуться в свою камеру, дабы не отвлекать столь сиятельное общество? — Я говорил вам, что не стоит вызывать этого человека! — вскричал с трибуны рыжий мужчина. — Мы справимся без помощи этого мясника и сами защитим свой дом и близких! — Также, как ты защитил Грейнджер, Уизли? — едкий голос узника заставил замолчать говорившего. — Напомни, где ты был, когда я вырвал ее из рук Беллатрисы Лестрейндж? Ах да, изменял своей невесте с Лавандой Браун. Очень мужественный поступок, Рональд. Насколько я могу судить, она тебя так и не простила, — взгляд мужчины равнодушно скользнул по рыжему магу, стремительно краснеющего лицом. После чего медленно заскользил по другим волшебникам, пока не уперся в женщину с непослушной гривой каштановых волос. — Здравствуйте, миссис Крам. Как поживаете? — Сядьте, мистер Уизли, — строго проговорил Министр, взглядом утихомиривая готового взорваться мага. — Решение уже принято, и оспаривать его мы больше не будем. Что же касается вас… — Шеклбот на какой-то миг запнулся, но его имя так и не смог произнести. — Мы гарантируем всем без исключения честное и не предвзятое решение. — Не пойдет, — печально улыбнулся волшебник. — Или полная амнистия, или везите меня обратно в Азкабан. Ни на что другое я не согласен. Так что решайте прямо сейчас, чего вы больше хотите — победы или жажды мести. И решайте побыстрее, а то мистер Уизли сейчас просто взорвется. — Если мы одобрим ваше прошение, ты... вы согласитесь? — осторожно спросила миссис Крам, нарочито игнорируя гневный взгляд Рональда Уизли. — Да, Гермиона, — помедлив, ответил маг. — В этом случае — соглашусь. Повисла тишина, которую разорвал голос миссис Крам, уверенный и громкий: — Выношу на голосование вопрос о полной амнистии для арестанта 26-735, его полное восстановление в правах и его дальнейшее вступление в ряды Аврората на все время боевых действий. Маг сидел в кресле, скованный цепями и смотрел на результат голосования. Ну что же, вновь пришло время для Палача.***
Ежедневный Пророк. 12 августа 2019 год. Палач на свободе! Гарри Джеймс Поттер амнистирован!!!