Семейные посиделки в стиле Галлагеров (Милкович прилагается)

Йен любит свою семью. Очень. И любит их общие семейные посиделки, которые стали уже маленькой традицией семейки Галлагеров. А ещё Йен любит Микки, которого дико смущают эти самые посиделки. Милкович называет Галлагеров кучкой придурков, и на замечание Йена о том, что он и сам входит в эту самую "семейку чудиков", показывает средний палец и очаровательно краснеет. Конечно, рыжий делает вид, что не замечает этого и лишь улыбается, переводя тему в менее опасное русло. Он прекрасно знает, что Микки приятно, что его считают частью семьи. И знает, что Микки не отвертеться от сегодняшнего приглашения на семейный ужин у Галлагеров. Ну, бургер с колой считаются ведь за ужин, да? Как и следовало ожидать, вечером того же дня Микки сидел в гостиной Галлагеров и пытался выдержать натиск глупых вопросов от Карла. По началу Микки чувствовал себя весьма дискомфортно и неуютно. И вроде бы рядом был рыжик, и вроде он тут даже жил некоторое время, и, да блин, он же грёбаный Микки Милкович – он не должен стесняться кучки придурков, которых его парень называет семьёй. И да, он до сих пор про себя называет их кучкой придурков. Нет, ну а что? Приведите хоть один аргумент, что это не так и он перестанет их так называть. Слова о том, что это семья его любимого за аргумент не считаются. И что семейка-то будет получше семьи Милковичей – тоже. Микки это и так прекрасно знает. Да и потом, он и сам полный придурок, так что отлично вписывается в эту картину. Что радует его. Радует до одурительной теплоты где-то под рёбрами. Потому что быть частью такой семьи это то, что даже не снилось в самых хороших снах. То, что Микки попытается удержать любой ценой. Ведь чувствовать то, что тебя приняли и считают своим, хоть и очень непривычно и очень смущает, но бесконечно греет. Пока Йен с Фионой болтали на кухне, Карл оккупировал бедного Милковича вопросами о пушках, наркоте, сутенёрской "профессии" и прочей ерунде. Поначалу брюнет выглядел ошарашенным, но потом, признав в малом достойного собеседника, вошёл во вкус. Так Карл узнал много нового, полезного и противозаконного. - Милковичу пора открывать школу для начинающих гангстеров из Сауз-Сайда, - хмыкнув, заметила Фиона. На что Йен весело ответил: - Да он передушит или перестреляет половину своих учеников, когда они начнут его доставать и заёбывать тупыми вопросами. Хотя, глядя на активно жестикулирующего руками и бодро рассказывающему что-то Милковича, можно было усомниться в словах рыжего. Потому что Микки казался до ужаса довольным. Ему нравилось всё это. Так незаметно проходит полчаса. Идиллию в виде курсов молодого бойца-гангстера а-ля Микки Милкович и беседу брата и сестры нарушает хлопок двери и топот ног. В дом вбегает Дебби, злая и вся какая-то взлохмаченная. Она кидает сумку на пол и садится рядом с Милковичем на диван, начиная причитать о том, что парни редкостные мудаки. Возможно, она ожидала понимания и сочувствия от порядком охуевшего брюнета, поэтому начала рассказывать о каком-то Мэте, Дереке (да Микки срать о ком), вздыхая и задаваясь вопросом, почему парни её не хотят. Видимо, для остальных это была весьма привычная картина. Но не для Микки. И хотя у него была сестрёнка, таких заскоков у неё в жизни не наблюдалось, так что он просто молча уставился на Дебби, которая всё говорила и говорила, под конец, сделав жалостливое лицо и выдав: - Ну что со мной не так? Микки в растерянности смог выдавить только: - Эм. Ну, вообще-то я гей, а не ебучий психолог, или как там это называется. Ээ, ну и могу рожу кому-нибудь начистить если надо, но.. Договорить он не успел, потому что Дебби театрально вздохнув и возмущённо сказав "все вы парни одинаковые", ушла в свою комнату. Микки от этого охуел ещё больше, а Карл на это лишь пожал плечами и сказал: - Девчонки. Что с них возьмёшь. Не обращай внимания, у неё каждый вечер такая фигня. Дальше – лучше. Когда Лип вернулся из колледжа, как раз проснулся Лиам. От маленького, на вид безобидного малыша Микки точно не ожидал подвоха. Как оказалось, зря. Потому что малыш вдруг ни с того ни сего, плюхнулся на пол прямо перед Милковичем и уставился на него своими глазищами. Брюнет замер и отвлёкся от своего увлекательного рассказа, почему же ему больше нравится АR-15, нежели автомат Калашникова. Наконец отмерев, он смог лишь проговорить: - Тебе что-то нужно, малыш? На что Лиам протянул к нему свои ручки. Для Микки понадобилось несколько минут мыслительного процесса, чтобы понять чего же хочет ребёнок, пока до него не дошло. Лиам просился к нему на руки. От осознания этого брюнет так прифигел, что не заметил, как поднял малыша и посадил к себе на колени. А тот довольно улыбнулся и чувствовал себя, похоже, весьма уютно. А вот в доме стояла тишина, и на Милковича уставилось пять пар удивлённых глаз. Да и челюсть брюнета от своих же действий готова была вывалиться на пол. Первым же (что неудивительно) пришёл в себя Йен. - Оу. Как мило. Похоже, твоя аура папаши притягивает и остальных детишек. Не хочешь устроиться в детский сад воспитателем, думаю, опыта тебе теперь хватит. Правда, придётся скрыть татуировки, вряд ли родители детишек их одобрят. А вот костюмчик воспитателя тебе очень даже пойдёт, - оценивающе скользнул по нему взглядом наглый рыжик. От его слов все, наконец-то, очухались и начали смеяться. Микки же молча показал фак в сторону Йена и про себя обещал отомстить рыжику позже. Пару дней без секса подойдёт, подумал он, усмехнувшись. Но, на самом деле, Милкович был каким-то странным образом спокоен и доволен. Ему было приятно слышать смех дружной семьи, ему совсем не мешало то, что маленький ребёнок на его коленях увлечённо рассматривал его татуировки на руках и тянул за волосы, что-то по-своему бормоча. Прошла та неловкость, тот дискомфорт, что были в начале. На место этих чувств пришло что-то новое, что-то тёплое и безмерно приятное. Микки понял, что он просто счастлив. Остаток вечера прошёл легко и как-то слишком быстро. Они поужинали гамбургерами и картошкой, которую рыжик нагло таскал с тарелки Микки. А он делал вид, что не замечает и лишь радостно улыбался. Лиам, твёрдо отказавшийся слезать с Микки, тоже ковырял что-то со своей тарелки, пока так и не уснул, уткнувшись брюнету в плечо. Галлагеры о чём-то весело болтали, шутили, смеялись и казались самой счастливой семейкой на свете. И самое крутое это то, что теперь Микки тоже чувствовал себя частью этой семьи. Уже собираясь уходить, они с Йеном обещали в следующий раз обязательно притащить Ева и радостные поплелись домой. На улице было довольно-таки холодно. Но Микки и Йену было плевать. Они не торопясь шли в сторону дома и держались за руки. Они не чувствовали холода. Им было тепло.