***
Ночь прошла без происшествий, а ближе к полудню, когда скрытое пеленой облаков мутное желтое пятно солнца начало клониться к закату, а вдали замаячила смутно великая Стена, в одном из селений им повезло: воины встретили маленький отряд – все, что уцелело от резервного полка, оставленного в засаде. А те, в свою очередь прочесывая лес, нашли и привели в стан нескольких лошадей. И один из скакунов привлек особое внимание повелителя. Черный, как ночь, длинноногий и крепкий, совсем не похожий на крестьянских приземистых лошаденок и почти наверняка благородных кровей. И преданный лишь хозяину – попытки пленить его стоили гуннам жизни одного из них, и еще нескольким - разбитых голов и помятых ребер. - Красавец! – вполголоса проговорил Шань Ю, обходя коня вокруг, держась, однако, на почтительном расстоянии. Жеребец напомнил ему сгинувшего во время лавины Мараха, правда, тот был крепче и кряжистей. Может, боги в милости своей послали ему замену любимцу? Услышав чужой голос, вороной вновь попытался подняться на дыбы, и двое воинов едва удержали его под уздцы. - Такой конь достоин ханского седла. Жеребец перестал артачиться и недоверчиво повел ухом, раздувая ноздри. - Ты и сам, словно хан среди подданных, - заметив реакцию коня, Шань Ю довольно усмехнулся. – Тебе ведь нравится это имя, верно? Стало быть, ты и станешь так зваться. Он осторожно приблизился, протянув руку. Жеребец зло захрапел, попытавшись ухватить дерзкого чужака зубами за плечо. Но тот ловко увернулся (хоть помятые ребра и отозвались тут же стонущей болью) и легко потрепал коня по носу. - У тебя будет время привыкнуть.***
К Стене, как и ожидалось, гунны прибыли на рассвете. Прежде чем выходить на открытую местность, Шань Ю, прищурившись, окинул зорким взглядом ее зубчатое забрало. И, нахмурившись, пригладил ладонью усы. Что-то в планах его пошло не так. Согласно задумке, нападение самого Шань Ю с отрядом самых ловких и крепких телом воинов было лишь отвлекающим маневром. Как и ожидалось, встревоженный генерал Ли стянул все войско к месту вторжения, стремясь перехватить и остановить его. Войско было невелико - в сравнении с неистовой силой гуннов - оттого часть стражей границы, особенно с дальних рубежей, была присоединена к нему. По этой причине пролом в стене в локте-полутора от земли, в месте, согласно донесениям лазутчиков, бывшем самым слабым, удалось произвести без помех, а тревога, поднятая оставшейся пограничной стражей, ничего не меняла. Слишком далеко была сейчас от границы армия и слишком вовлечена в преследование. Уж об этом-то Шань Ю позаботился на славу, не скрывая своего пребывания и оставляя позади весьма примечательный след (по его глубокому убеждению, если на месте недавнего сражения могла расти трава, значит, его воины потрудились недостаточно). Не взятие добычи и пленных - лишь устрашение и привлечение внимания было целью, выполненной самым лучшим образом. Чего нельзя сказать о его союзниках... в первую и главную очередь - о двуличном и коварном Гайтане. Пролом в стене был гораздо меньше, чем повелитель ожидал увидеть. Не удивительно, что обещанная подмога не успела проникнуть за нее прежде, чем спохватилась стража. А также то, что им навстречу выступила столь невеликая армия. Генерал разделил силы, направив часть на подмогу стражам и, проиграв сражение, выиграл войну... почти что выиграл. Тенгри-хан свидетель, предатель (а в этом Шань Ю был почти уверен) в свое время получит свое. Однако до него еще предстояло добраться. А прежде - выбраться с вражеской территории. Причем по возможности тихо, незаметно убрав троих карауливших не заделанную до конца брешь в стене воинов. Он молча указал неслышно подошедшему сзади худощавому длинноволосому Беруку, лучшему лучнику отряда, на стражей, сопроводив движение недвусмысленным жестом. Тот кивнул и, обменявшись несколькими безмолвными репликами с товарищем, скользнул в тень дерева. Затем, пригнувшись и почти опустившись на четвереньки, перебрался к ближайшему кусту. Второй воин проделал то же самое, разве что мгновение позже, в другом направлении. Даже самому повелителю спустя какое-то время были уже не различимы передвижения лазутчиков. Впрочем, он и не присматривался. Напряженный взгляд сощуренных изжелта-карих глаз был прикован к стражам. Те, ничего не заметив и, видимо, не ожидая опасности, лениво обходили по периметру вверенную им территорию. И лишь один из них задержался, в очередной раз скрывшись под сенью стены. На какие-то считанные мгновения, после чего появился вновь, в той же накидке, лишь чуть иной, более настороженной и неровной походкой. То же самое вскорости случилось и со вторым стражем, а потом и с третьим. Взгляд Шань Ю метнулся в сторону отдаленной башни, потом - ее соседки по правую руку. Пока тихо. Ни сигнальных огней, ни звука трубы. Подмена прошла незаметно, а значит, надо поспешать. Он махнул рукой воинам и быстро, но стараясь сколько можно держаться в тени деревьев (вот уж его-то наверняка не перепутаешь с одним из щуплых хилых китайцев) проследовал к стене. За ним - двое, ведших в поводу упиравшегося Хана (как Шань Ю и обещал, конь получил это звучное имя). Потом рослый здоровяк в звериной шкуре вместо рубахи и кольцами в обоих ушах, без малейшего затруднения тащивший на плече связанного пленника (тот за эти два дня почти не приходил в сознание). И, наконец, оставшиеся. Выбравшись за пределы стены, Шань Ю вздохнул облегченно. Врожденная гордость, помноженная на высокий титул, не давала признаться даже себе самому - но вольготно и свободно он чувствовал себя в первую очередь здесь, на просторах Великой Степи. В родном стойбище. Впрочем, кто мешает сделать таким пространство и по ту сторону стены?.. Рано или поздно?