Will you still love me tomorrow?

      Вечер пятницы. Артур расставляет последние закуски по столикам и комодам, потому что на вечеринках никого не заботит, где стоит еда. Альфред настраивает динамики, потому что на вечеринках музыка заботит очень многих, но взгляд его то и дело отвлекается от проводов. Свет в гостиной противно яркий, из-за него лица принимают некрасивый желтый оттенок, неровности на коже становятся заметнее, а круги под глазами темнее. Артур случайно замечает свое отражение в зеркальном буфете, и брови его невольно хмурятся оттого, как сильно ему не нравится то, что он видит. Поправляя воротник рубашки, он быстро отворачивается и мысленно говорит себе, что это все из-за света. По дороге обратно на кухню он нажимает на выключатель и гасит сразу несколько ламп. Гостиная мгновенно тускнеет. Альфред на секунду поднимает глаза к люстре и снова возвращается к проводам. Ему-то хорошо, он при любом освещении выглядит идеально, думает Артур, исчезая в коридоре. Он возвращается, раскладывает салфетки и не знает, что ему делать дальше. С собравшимся комом в горле из-за чувства собственной уязвимости Артур садится на диван и смотрит невидящим взглядом в пустоту перед собой. — Вроде готово, — говорит Альфред, поднимаясь и отодвигая провода ногой. Он наклоняется к компьютеру и несколько раз щелкает мышкой. Из объемных колонок тут же начинает литься громкая протяжная музыка. Артур вздрагивает. Только баллад ему еще не хватало. В большой квартире они пока одни. До прихода первых гостей остается еще около десяти минут в лучшем случае. Альфред, воодушевленно вздыхая, ходит по комнате и проверяет столы и гирлянды с неоновыми лампочками на стенах. Артур продолжает неподвижно сидеть на диване и даже не смотрит в его сторону. Мелодия в колонках меняется. Слова песни остаются теми же, но мотив становится энергичнее и веселее. «Будешь ли ты любить меня и завтра?» - спрашивает хрипловатый голос чернокожей певицы из шестидесятых. Однако радостные ноты не вписываются в застывшую атмосферу тусклой предпраздничной гостиной. Несмотря на это Артур усмехается. Он опять не знает, что ему делать дальше. За окном уже почти стемнело, а он пришел только для того, чтобы помочь с приготовлениями, и не планировал оставаться надолго. Он уж было решается придумать оправдание, чтобы уйти, как пританцовывающий в центре комнаты Альфред говорит, что нужны еще салфетки. Артур срывается с места практически мгновенно. «Шалала-ла!» Когда Артур возвращается с целой картонной коробкой бумажных салфеток в руках, он замечает, что Альфред закрыл все шторы. Теперь комната освещается только парой тусклых ламп, и этот свет, хоть и не такой яркий как раньше, все равно не придает Артуру особой красоты, поэтому он стыдливо избегает смотреть Альфреду в глаза. Музыка продолжает играть и делает все вокруг каким-то особенно неловким. Артуру на секунду кажется, что он болен. Когда Альфред подходит к нему совсем близко и наклоняет свое лицо к его, он только молчит и неподвижно стоит, опустив голову. Вопреки задорной мелодии действия Альфреда удивительно медленны. Он забирает из рук Артура картонную коробку и швыряет ее в сторону дивана, захватывая его ладони в свои. Он прижимает их к своей груди, а собственные руки кладет на талию Артура. И они начинают невыносимо медленно двигаться по кругу совершенно не в такт музыке, наполняющей комнату. Через несколько мгновений Альфред замедляется совсем и, почти остановившись, целует спрятанное лицо Артура в краешек губ. Артур только надеется, что глаза Альфреда закрыты и он не видит, как ужасно покраснело его лицо. Он убежден, что когда его лицо красное — это еще хуже, чем когда на него падает уродливый свет. Артур думает и жалеет, что это мгновение не случилось позже, когда в гостиной было бы темно и только бы огоньки неоновых лампочек плясали бы на их силуэтах. Тогда бы он не чувствовал себя так неправильно, чем сейчас, когда все видно так отчетливо. Но вот раздается звонок в дверь и Альфред, не раздумывая, разжимает объятия, отрываясь от его губ, и идет открывать. Артур остается в гостиной один и дослушивает песню до конца. «Будешь ли ты любить меня и завтра?»