Мое Спасение

На границе сна и реальности я чувствую, как кто-то трясет меня за плечо. Спокойный, но настойчивый женский голос рассеивает сон. - Фран! Вставай, соня. Ты опаздываешь! - в ответ я лишь мычу что-то спросонья, переворачиваясь на другой бок. Так хочется заползти под одеяло, накрыться им с головой. - Фран, я сейчас воду принесу! - цепкие женские пальцы так норовят и вытащить меня из укрытия. Щекотят оголившиеся пятки, не давая им вновь скрыться от глаз. В какой-то момент я недовольно рычу, взбрыкиваясь, и мешающие спокойному сну руки исчезают. Ну вот, теперь можно и... - Ааа! - подскакиваю на кровати от внезапно пролившейся влаги. С мокрой челки капает вода, футболка становится мокрой. Подцепляю пальцами воротник и отодвигаю его как можно дальше от шеи. Слишком холодно. - Мама! За что?! - возмущенно смотрю на виновницу произошедшего. - Времени уже много, я тебя предупреждала, - произносит она невозмутимым тоном. Разглядев на часах время, я вскакиваю с кровати и буквально улетаю в ванную. Пока наскоро умываюсь и чищу зубы, думаю, как все успеть за полчаса. Ведь сейчас уже почти восемь. А только до школы идти пятнадцать минут. И опаздывать нельзя. Это правило. Это закон. Сделав пару глотков воды, собираюсь и выбегаю из дома. На встречу новому дню. С добрым утром, Фран. Пока бежишь, главное не думать о беге. Об усталости. И не останавливаться. Как только ты допускаешь мысль о передышке, твое тело начинает осознавать, что оно устало. Но не смотря на то, что в моей голове была пустота, я скоро выдохся. Пробежал половину. Это хорошо. Но осталось столько же, а звонок, судя по часам меньше, чем через десять минут. Это плохо. Мозг благополучно подсовывает воспоминания четрехмесячной давности. Нет. Нельзя опаздывать. Для моего же блага. Приходится собраться всю свою волу в кулак и добегаю до школы. Когда я, наконец, открываю входную дверь, раздается звонок. Черт, черт, черт. Второй этаж, лестница. Поворот. Перед кабинетом глубоко вдыхаю в попытке наскоро выровнять дыхание. Тяну дверь на себя и заглядываю в класс. Учителя еще нет. Что ж, можно сказать, что я не опоздал. Надеюсь, мои одноклассники решат так же. Когда я усаживаюсь на свое место - опять же, как можно незаметнее, - в классе становится до жути тихо. За моей спиной раздается цоканье каблуков, затихающее совсем рядом. - Хах, флегма, - главное, сохранять спокойствие, - ты опоздал. Нет, не опоздал. Учителя еще нет, так что... - Что? - я, что, это вслух сказал? Самоубийца, не иначе. - Ты тут поспорить решил? Забыл, что это значит?! - Николь подцокивает ко мне, нависая над беспомощной тушкой. Не могу даже повернуться в ее сторону. Но она приказывает. Но я не могу. Ее аура оглушает, обездвиживает. Вот только бездействие карается намного жестче. Поэтому я упираюсь взглядом в дверь. Пожалуй, это мой предел. Вот только Николь это явно не устраивает. Она хватает меня за подбородок и резко вздергивает вверх. Я встречаюсь с ней взглядом. Ее желтые глаза недовольны. Они просто излучают недовольство. Таки горят огнем. - Не дерзи мне, тушка, - сквозь зубы, почти шипя. "А я и не дерзил". Вот только этого я точно не скажу. - Забыл, что это значит? А?! Я тебя спрашиваю, - она вздергивает мое лицо, немного больно. Ногти у нее слишком длинные, так бы и обломал все. Но я не выдам себя. Нет. Я же знаю, что будет потом. Меня спасает так вовремя вошедшая историчка. Сорокапятилетняя женщина с крашеными русыми кудрявыми волосами до плеч. Плюс ко всему у нее бородавка над левым глазом. Довольно мерзко выглядит. Никогда не любил историю, ибо я ее не понимаю, но сейчас я ее готов был вознести до небес. - Что тут происходит? Николь, на место. Урок давно начался. Открываем тетради и записываем тему урока. Буржуазия в 17-18 веках. Сегодня работаете по учебнику, а я занимаюсь своими делами, - она садится за стол, отмечает нас. Записывает на доске основные понятия, план рассказа. Я замечаю, что забыл дома учебник. Тяну руку. - Чего тебе? - Я учебник дома оставил, могу я у вас его взять? - А с чего я должна тебе его давать? Возьми у одноклассников, - моя любовь к ней тут же пропадает. Да, дадут они, как же. Я опускаю глаза. - Эй, возьми, - поворачиваюсь и вижу протянутый мне учебник. Подняв выше глаза, понимаю, что моим спасителем стала Хару. Единственный человек в этом чудовищном месте, который никогда не обращает на меня внимания. В принципе, я ей благодарен за это. Но иной раз так нужна чья-то поддержка. Но об этом никто не узнает. Из живых. - Спасибо, - беру учебник, замечая ехидный взгляды от Анжелы, Николь и Ника. Как бы домой добраться после. История, итальянский, алгебра, ОБЖ, музыка и физкультура. Казалось бы, день пойдет нормально, но.. У нас была физра. Причем последним уроком. Это плохо. Очень даже. Никто не торопится, у всех есть время. Но не у меня. Мне надо домой. Но кого это волнует? После урока все переодеваются. Слышны разговоры о фигурах девчонок, об их обтягивающих шортиках. А мне бы быстрее переодеться и свалить отсюда. Быстрее. Быстрее. Накидываю кофту поверх слегка мокрой футболки, ведь если они увидят, как я ее снимаю... Засовываю кроссовки в рюкзак и тихо иду к двери. - И куда собралась наша флегма? - мне преградили путь, выйти я не успел. Хотя раздевался я возле двери, однокашники быстрее, хитрее и.. сильнее. - Дайте пройти, пожалуйста, - говорю тихо, как и всегда. Кто надо, услышит. Кто надо, поймет. - Чего ты там шепчешь? Будь мужиком, блять. Говори громче! Или тебе помочь, как другу? Хочешь? - я знаю, на что он намекает. Когда люди стонут, тихо делать это у них не получается. Не думал, что мои "друзья" на такое способны. Но они пойдут на все, лишь бы унизить меня. - Спасибо, не стоит. Я сам справлюсь, - я очень надеюсь, что когда-нибудь я смогу с этим справится сам. Но сейчас... Саша подходит ко мне. Алекс подходит ко мне. Ник подходит ко мне. Мне некуда отступать. Я зажался в угол, прижимая к себе портфель и опустив глаза вниз. Не могу поднять глаза. - Чего ты жмешься, как баба? - Алекс резко хлопает по портфелю и тот летит вниз, к ногам. Я не знаю куда деть руки, поэтому просто опускаю их вниз, сцепив пальцы. - Нет, вы посмотрите, да он же баба! - Алекс поворачивается спиной ко мне и лицом к остальным парням, который окружили меня. Быстро считаю их: один, три, пять... Семь. Их семеро. А я один. Но ведь другого такого шанса мне просто может не выпасть. Смотрю на спину Алекса, такого шанса мне больше действительно не представится. Быстро, со всей дури, ударяю ладонью по ней, хватаю портфель и вылетаю из раздевалки, краем глаза заметив, как Алекс согнулся пополам. Ох, и дорого мне это обойдется... Но я уже опаздываю и другого выхода просто не было. Ладонь жжет, словно я ее в кипяток опустил. Вслед мне слышны полные злости и возмущения возгласы с матами в соотношении 4:1 к обычным словам. Да, мои "друзья" очень образованные. Ни разу не повторились. Вылетаю из школы и несусь к дому. Главное - не думать. Пробежал минут десять. Если продолжить в таком же темпе, я не опоздаю. Не сбавляя темпа, смотрю на часы. Двадцать минут третьего.. У меня десять минут. Залетаю домой, хватая нужную мне папку. От дома бежать пять минут, до дома так же. Урок начинается в половину третьего. Успею, если действовать быстрее. Но кто же меня спрашивает? Я выдыхаюсь. Не привык быстро бегать. Время тридцать три минуты третьего. Захожу в школу. Ученики кто бегает, например, малышня, кто стоит разговаривает, кто просто с инструментом сидит на лавочке и учит программу. Но это преимущественно на первом этаже. Там учителей меньше ходит. Мне надо на второй этаж. Опять же скопление людей, все заняты своими делами. Но я уже опаздываю. Залетаю в класс номер четырнадцать. Класс фортепиано. - Простите, Миссис Лаура, я опоздал. - Сегодня ты раньше, делаешь успехи, - она смеется. - Привет, Фран. Заходи. Выучил? - Конечно, оно мне так понравилось. Вы правду говорили. Баха сложно учить, но приятно играть, - я улыбаюсь. Это единственная школа, где я счастлив. Достаю ноты и прохожу к темно-коричневому фортепиано, стоящему недалеко от двери. Довольно уютный класс. Два инструмента, шкаф со сборниками, метрономом и чайными принадлежностями. Мы часто пьем чай, когда есть свободное время. Возле окна учительский стол, вдоль стены стулья. Я разыгрываюсь. Гамма фа диез мажор. Вверх, обратно, расходящаяся, обратно. Гармонический мажор вверх, обратно. Аккорды, арпеджио. Все. Передаю ноты учителю, сидящему на стуле напротив меня. Она готова слушать. - Ну, давай. И я начал играть. Немного медленней, чем надо, но для первого раза на память сойдет. Несколько ошибок мне прощается. - Молодец, неплохо. Ошибки, я надеюсь, исправятся? - она улыбается. - Конечно, - улыбаюсь в ответ. - Что у нас там дальше? - Ээ, - вспоминаю, - а, "Последняя ночь" Грига и Этюд Шумана. - Проблем не было? - учитель листает мой сборничек. - Нет, только в этюде я немного не понял одно место. Там переход не понятный с пальцами. - Ну давай разберемся, - она пододвигается поближе ко мне, и мы начинаем рассматривать возможные варианты аппликатуры. Миссис Лаура помечает карандашиком пальцы сверху нот, хотя от этого не всегда есть толк. Зачастую я играю так, как мне удобно. У меня большая рука, первый и пятый пальцы могут спокойно охватить девять нот. Миссис Лаура часто удивляется мои пальцевым вывертам. Ее попытки их повторить всегда заканчиваются провалом. Однако меня они часто спасали на экзаменах. В конце занятия я попросил сыграть мне Баха, чтобы запомнить, как он должен звучать. Через час мы закончили. Мне привычно записали домашнее задание. - До свидания, Миссис Лаура. - До четверга, Фран. Поддавшись порыву, я мысленно попрощался с портретом Рахманинова, который висел над столом, и вышел из кабинета. Теперь можно и домой. Совсем. Открыв дверь, прохожу в квартиру. Мама куда-то ушла. Кот, мое серое чудо, где-то спит. Что ж, ладно, я могу побыть один и осмыслить свой сегодняшний поступок. Ничего подобного я ранее не совершал, поэтому даже предположить дальнейшую свою жизнь, если она будет, не могу. Можно было бы составить план своих завтрашних действий, но... Прятаться от них. Скрывать свое присутствие. Быть незаметным? Это то, что я делаю изо дня в день. Я заставил себя поесть. Вскоре пришла мама. Оказывается, она ходила в магазин. Помогаю ей унести пакеты на кухню, где мы их вместе и разбираем. - Фраан. Положив помидоры в холодильник, поворачиваюсь к ней: - Чтоо? - на мамин манер растягиваю гласные. А прикольно звучит. Надо бы сплагиатить. - Держи, солнышко, - она протягивает мне большую мороженку. Счастье привалило. Порой мне кажется, что только ради вкусняшек и стоит жить в этом никчемном мире. - Спасиибо, мам, - я тут же открываю упаковку и надкусываю. Шоколад, пломбир и сгущенка. Что может быть лучше? - Как дела? Как в школе? - вздрагиваю от неожиданности, чуть не подавившись мороженкой. Надеюсь, мама не заметила. Нет, занята пакетами. - Все хорошо. На истории писали самостоятельную. На алгебре нам отрицательные числа объясняли. Довольно интересно, - я придаю своему голосу веселую интонацию. Мама никогда не узнает, что происходит в школе. Никогда. Я сделаю все, что в моих силах, для этого. - А в музыкалке как? - Тоже хорошо. Я сегодня даже почти не опоздал. Всего на три минуты. - Ты делаешь успехи, - мама смеется, и я вместе с ней. - Да, это точно. Миссис Лаура сказала, что я хорошо выучил Баха. - Умница, сыграешь мне как-нибудь? - она часто просит подобное. Мой постоянный слушатель. Хотя я больше люблю заниматься в одиночестве. Ведь всегда приятней играть публике произведение, когда то хоть что-то из себя представляет, но маму это не волнует. Она всегда довольна. Я всегда хорошо играю. И я очень этому рад. - Конечно, мааам. Как только подучу немного, - это правда. - Буду ждать. Ты кушал? - Да, чайник горячий, можешь пить. А я за уроки. Захожу в свою комнату. Небольшое темное пространство с одним окном. Так же присутствуют: диванчик, стол, шкаф и зеркало во всю стену. Часто хочется его просто занавесить. Когда выходишь из комнаты, замечаешь свое отражение, как бы ты не старался этого не делать. Не люблю свое отражение, оно мне противно. Поскорее бы зима.. Сажусь за стол, смотрю в окно. Дождь барабанит по козырьку окна. Люблю дождь. А что, если.. Достаю свою старую тетрадь. Она почти не исписана, поэтому потерю в пару листов сможет пережить спокойно. Комкаю вырванные листы и беру ручку, занося ее над чистым. Я никогда раньше не делал подобного, но попробовать можно. Проходит не больше пятнадцати минут, по истечении которых я все написал. Перечитываю работу: Когда душа улетела, а тело осталось, Когда плачет земля по тебе. Когда дождь в октябре льет сильней и сильней, Когда тучи летят в темноте. Когда в памяти всплывают все хорошие дни, Когда родные забывают все плохое с тобой. Когда душа улетает, как райская птица, Когда ты улыбнешься прекрасной улыбкой. Когда ты засыпаешь на вечные веки. Когда уж не плачет земля Когда дождь в октябре не льет все сильней. Когда тучи летят в темноте, Закрывая луну, освещают всю землю, Где покоишься ты. Внизу приписываю "Fr". Остаюсь довольным. И странное облегчение. Страх уходит. Только сейчас я понял, что до этого мне было страшно. Я боялся того, что может случится завтра. Но сейчас... Мне легко, как камень с души свалился. Как будто ничего не было сегодня. И завтра будет обычный ничем не примечательный день ничем не примечательного мальчика. Выхожу из комнаты, чтобы сделать себе чай и выбросить вырванные из обновленной тетради листы. Надо бы действительно сесть за уроки. Время половина одиннадцатого. Откладываю ручку и потягиваюсь в кресле. Пора бы и спать ложиться... Завтра трудный день. "Но все будет хорошо". С этими мыслями я засыпаю. Спокойной ночи тебе, Фраан.