Бонус к Покоряясь тебе. Одержимость

Бонус — Дамы и господа, просим пристегнуть свои ремни. Через пятнадцать минут наш самолет приземлиться в аэропорту «О’Хара». Мелодичный голос стюардессы вывел меня из глубокой задумчивости, и я пристегнула свой ремень, отсчитывая минуты до того, как выйду из самолета и увижу Адама. Мы не виделись целых десять дней, и это наше самое долгое расставание с тех пор, как мы поженились. И я соскучилась. — Тоже не любите полеты? – понимающе улыбается мне мой пожилой сосед, заметив, как я кручу обручальное кольцо на пальце, нервничая. — О, нет, нет. – Я рассеянно покачала головой, сложив руки на коленях. Дело не в полетах, или страхе перед приземлением. Последние несколько часов кое-что другое не давало мне покоя. — А вот я жутко не люблю летать, но иногда приходится, — поделился со мной мужчина, и я улыбнулась ему. — Уверена, все будет хорошо. Кажется, самолеты самый безопасный вид транспорта, — желая немного успокоить его, сказала я. Он с сомненьем посмотрел на меня и перевел тревожный взгляд в иллюминатор. Белые облака как раз стали рассеиваться и далеко внизу показался Чикаго. Последние минуты ожидания казались самыми долгими. Беспокоясь, я нащупала в сумке небольшую коробочку и крепко сжала, будто мне надо было убедиться, что то, что лежит в ней – реально. Я сама еще не могла поверить в то, что это, наконец, случилось. Почувствовав, как кто-то наблюдает за мной, я подняла голову и увидела маленького мальчика лет четырех чуть впереди, который выглядывал из своего кресла. В руках он сжимал маленькие серые крылья, которые капитан подарил ему в честь первого в его жизни полета. Ребенок всю дорогу играл ими и не выпускал из рук, будто владел самым большим сокровищем. Я улыбнулась малышу, чувствуя, как мое сердце трепетно сжимается. Смутившись, мальчик быстро спрятался, но уже скоро вновь стал выглядывать. Помахав ему, я еще раз сжала коробочку, глубоко вздохнув. Совсем как этот малыш сжимал свои крылья — его драгоценность — так я держала коробочку, испытывая один из самых волнительных моментов в своей жизни. Наконец-то самолет приземлился. Так быстро, как могла, я забрала свой чемодан с багажного транспортера и прошла через терминал внутренних авиарейсов. Ожидая увидеть Квентина, я вытянула голову, разыскивая его среди встречающих, но совершенно неожиданно увидела Адама. Он уже заметил меня и улыбался мне, чуть склонив свою светловолосую голову к плечу. Но даже не его появление здесь удивило меня, а табличка, которая была у него в руках. «Миссис Эллингтон. Самая прекрасная женщина в мире» — почерком Адама гласила надпись на ней. Мои губы расплылись в широкой улыбке, и Адам приподнял табличку выше, будто показывая, как гордится этими словами, что вывела его рука. Выпустив ручку чемодана, я бросилась в объятья мужа и через мгновенье его сильные руки крепко прижимали меня к себе, а губы целовали так, словно мы не виделись целую вечность. — Слишком долго, — пробормотал Адам в мои губы. – Тебя не было слишком долго. — Очень долго, — кивнув, согласилась я, рассматривая его лицо и касаясь его пальцами, потому что я была лишена этого долгие десять дней. И я так остро ощущала нехватку его, так что теперь мне нужно было восполнить всю эту пустоту, которая увеличивалась с каждым днем, пока мы были по разные стороны страны. Это была рабочая поездка. Иногда по работе мне приходится уезжать из дома на несколько дней, так же, как и Адаму. Но ему проще – он босс и он может регулировать свое расписание так, как ему удобно, и потому чаще всего согласует свой график так, чтобы его командировка не длилась больше трех дней, хотя и это слишком долго для нас, когда мы не вместе. — Спасибо за это, — я кивнула на табличку. – Это так романтично. Мой муж не самый большой в мире романтик, но он каждый раз старается доставить мне удовольствие и порадовать меня. И ему это удается. — Для тебя, все что угодно. Но никому не рассказывай об этом. Я серьезно. – Его брови хмурятся на секунду, но тут же лицо разглаживается и он улыбается с таким задором и теплотой, что мой пульс пускается в какой-то безумный танец. Адам вновь привлекает меня к себе, и сквозь ткань платья я чувствую тепло его ладоней, скользящих по моему телу. Мы опять целуемся, но на этот раз поцелуй неторопливый, глубокий и томительный и я начинаю дрожать под его руками от сильного желания, захлестнувшего меня. — Детка, я хочу тебя, — севшим голосом говорит Адам, прижимаясь своим лбом к моему, и его потемневшие глаза обжигают меня своим взглядом. – Так сильно хочу тебя. Я цепляюсь за его рубашку, чувствуя слабость в коленях. Мое дыхание неровное, и я ощущаю ноющее давление внизу живота. — Тогда забери меня домой, — шепчу я, глядя на него снизу вверх и крепче обхватывая его шею. Мы в аэропорту, который полон людей и если мы еще немного тут простоим, то нарушим закон. Адам подхватывает мой чемодан, другой рукой крепко сжимает мою ладонь и мы покидаем аэропорт. На улице нас ждет Квентин, и мы с ним сердечно здороваемся друг с другом. Он устраивает мой чемодан в багажнике, а мы с Адамом садимся на заднее сиденье лимузина. Наконец-то мы остаемся одни – звуконепроницаемая перегородка между нами и Квентином дает ощущение полного уединения. — Думаю, смысла ждать, пока приедем домой – нет, — бормочу я, перемещаясь, и устраиваюсь на коленях Адама, лицом к нему. — Я об этом все эти гребанные дни думал, — хрипло признается мой муж, откинув голову на подголовник, пока я расстегиваю его рубашку и прохожусь поцелуями по его шее, скулам и линии подбородка. Слегка покусываю, и его благодарный стон воодушевляет меня. — Знаешь, о чем я думала? – потираясь промежностью о ткань его джинсов, выдыхаю я. — Расскажи мне. Адам смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, и его рот чуть приоткрыт. Я чувствую, каким твердым он стал подо мной и едва сдерживаюсь, чтобы тут же не расстегнуть его брюки и не впустить его в себя. — Я думала о том, как ты трахаешь меня, — жарко шепчу я, склонившись к его уху так, что мои губы касаются его. – Долго, жестко. А потом я трахаю тебя, заставляя снова и снова кончать в меня. Адам низко стонет, и я чувствую, как его член дергается между моими бедрами. Пошлости, которые я говорю, еще больше заводят меня, и межу ног становится еще более влажно. — Люблю, когда ты грубая. Я готов кончить только от одних твоих слов. Он проводит большим пальцем по моим приоткрытым губам. Его рука спускается вниз, достигает груди и мягко сжимает, а потом его пальцы начинают ласкать мой сосок через ткань бюстгальтера и платья. — На тебе слишком много одежды, — рычит Адам, и дергает лиф платья вниз. Спускает лямки лифчика и обнажает грудь. Мои соски твердые и ноют от желания прикосновения. Адам наклоняет голову и обхватывает губами один, пока его рука потирает и покручивает другой. Острые волны удовольствия накатывают на меня, и я прогибаюсь в спине, откидывая голову назад. Запускаю руку в его волосы и перебираю пряди, тихонько постанывая в темном салоне. Внезапно, Адам разворачивает меня, и я оказываюсь спиной к нему. Чуть приподнявшись, я даю ему возможность расстегнуть ширинку, и чувствую, как его твердая и горячая плоть оказывается между моими ногами. — Моя великолепная девочка, — низко шепчет Адам, и его губы прокладывают легкие поцелуи по моему позвоночнику. — Я так хочу тебя, — с выдохом произношу я. – Адам, пожалуйста… В моем голосе нетерпение, но его и самого надолго не хватит. Я чувствую, как его рука отодвигает мои трусики в сторону, не тратя времени на то, чтобы снять их полностью и его пальцы ласкают меня в самом чувствительном, напряженном месте. — Ты всегда готова для меня, Грейс. – Его дыхание щекочет мне спину, и я с усилием сглатываю и закрываю глаза, потому что знаю – сейчас произойдет то, чего я так долго ждала и хотела. То, чего мне не хватало эти десять дней. Адам и я – одно целое. Я чувствую его в себе, когда наши тела соединяются, словно две половины сходятся идеально. Адам направляет себя и легко скользит внутрь меня, заполняя и растягивая. Стон срывается с моих губ, когда мои стенки обхватывают его. Большого. Сильного. Идеального. Руки Адама придерживают меня за бедра, когда он начинает двигаться, и я подстраиваюсь под его темп, поднимаясь и опускаясь на нем. Руками упираюсь в потолок машины, сохраняя равновесие. Наши движения синхронны, и ему больше не надо направлять меня. Он поднимает руки и обхватывает мои груди, даря им медленную, сладкую ласку с нотками боли. — Вот так хорошо, малыш, — сквозь стиснутые зубы шипит он, отнимая одну руку от моей груди и перекидывая мои волосы, открывая одно плечо. Нежные укусы осыпают мою кожу. Я двигаюсь быстрее и интенсивней, чувствуя, как близок оргазм. — Я не смогу… долго, — с перебоем выдыхаю я. – Адам, я… Мой голос тонет в длинном всхлипывающем стоне. Ни одно связанное слово сейчас не кажется мне посильным. — Давай, детка, кончи для меня. Эта фраза добивает меня, и я кончаю с хриплым вскриком, бессильно откинувшись на грудь Адама. Ток бежит по моим венам, сладкая пульсация затихает между ног, но я все еще чувствую сильные толчки Адама во мне, и это не дает мне провалиться в обволакивающее забытье. Проходит несколько секунд, когда собственный оргазм Адама накрывает его, и я чувствую, как его тепло разливается внутри меня; низкий стон раздается над моей головой. — Добро пожаловать домой, Грейси, — восстановив дыхание, шепчет мне на ухо Адам. И я расслабленно улыбаюсь. На улице уже совсем темно, когда мы оказываемся дома, куда перебрались восемь месяцев назад, после того, как небольшая перепланировка и ремонт был закончен. Мое сердце ускоряется от радости, когда я вхожу в родные стены, и ощущение покоя и уюта окутывает меня с головой. Никакие дорогие отели никогда не заменят мне наш дом. Здесь все, любой предмет и каждая мелочь выбрана мной и Адамом и это особенно дорого мне. Пока Адам вызывается организовать нам ужин – на самом деле, просто разогреть заранее приготовленный миссис Лоренс, нашей экономкой – я поднимаюсь наверх и распаковываю чемодан, после чего принимаю душ с дороги. Облачившись в треники и майку, а волосы собрав в свободный узел, я спускаюсь в кухню, где Адама как раз вынимает горячие тарелки из духовой плиты. Он уже успел сменить рубашку и джинсы на спортивные штаны и футболку, и теперь мы как никогда похожи на женатую не первый год парочку. — Проголодалась? – Адам приподнимает тарелки, от которых исходит аппетитный запах. – Представляю, как могут кормить в эконом-классе. – Муж кривится: он был с самого начала недоволен, когда я сказала, что купила билет эконом-класса, потому что билетов первого не осталось, а я очень торопилась вылететь домой. — Ты бы предпочел, чтобы я до сих пор была в Далласе и прилетела только завтра? – приподняв брови, спрашиваю я, заранее зная ответ. — Черт, нет! – хмыкает Адам и, покачав головой, целует меня в губы. Он несет тарелки в столовую, примыкающую к кухне – мы снесли стену, которая раньше разделяла эти две комнаты и превратили все в общую зону. Я следую за Адамом, вновь начав нервничать. Очень сильно. Мы так долго ждали этого, а теперь я волнуюсь, потому что не знаю, какой будет его реакция. — У меня для тебя сюрприз. – Я улыбаюсь, но выходит слишком напряженно. – Вот. Моя рука чуть дрожит, когда я протягиваю ему коробочку в золотистой обертке, перетянутую красной лентой. Адам кажется удивленным, и даже слегка настороженным, когда берет ее. Ох, кажется, ленточка была лишней. — Что это? Муж смотрит на меня с интересом, но не спешит развернуть. — Открой. – У меня слишком загадочный вид, и неожиданно широкая улыбка становится как приклеенной. Я так надеюсь, что он будет рад! Поглядывая на меня, Адам развязывает ленточку и снимает крышку. И внезапно, длинный выдох срывается с его губ. — Это правда? – Он смотрит в мои глаза, и я вижу, как эмоции сменяются на его лице, но при этом, он кажется таким осторожным, будто боится спугнуть или ошибиться. Я киваю. — Да. Это четвертый тест, который я сделала для гарантии. Я, правда, беременна. Это случилось, наконец-то. Мой голос кажется каким-то чужим, тонким, когда я говорю это. Я и не понимала, в каком стрессе была с тех пор, как узнала, что беременна. Просто, после более года попыток, когда не было результата, иногда нас охватывало настоящее отчаянье. В основном меня, потому как Адам всегда старался сохранять спокойствие, но я подозреваю, что делал это он ради меня. Кто-то из нас должен был быть сильным. — У нас получилось? – Он переводит взгляд с палочки теста на меня и радостная, широкая улыбка появляется на его лице. Я киваю, и чувствую, как на глазах выступают слезы. — Получилось. — Иди сюда! Адам притягивает меня к себе и крепко-крепко обнимает, зарываясь лицом в мои волосы. Я обхватываю его за шею и утыкаюсь носом в его грудь. — Ты рад? — чуть отстраняясь, чтобы видеть его глаза, спрашиваю у мужа. Впрочем, это лишнее. Не нужно никаких слов — у него все на лице написано. — Детка, ты делаешь меня самым счастливым мудаком на планете, — широко и открыто усмехаясь, заявляет он. Я прикусываю нижнюю губу и качаю головой — он невозможный. Невозможно замечательный, сексуальный, заботливый и умопомрачительный. Мой муж не идеальный. Наши отношения не идеальны и у нас случаются плохие дни. Но он мой. Полностью, до кончика волос. И каждый раз он доказывает мне это. Так же, как я абсолютно и полностью его. Я вновь прижимаюсь к Адаму, крепко обхватив руками его талию, прижавшись щекой к его сильной груди. — Скоро папочкой станешь, — мягко поддразниваю я и слышу самый любимый, желанный звук в мире — счастливый смех моего мужа. *** — Пенни плачет, — сонно бормочу я, и откидываю одеяло, собираясь пойти к дочери. — Лежи, я сам. Адам опережает меня, поднимается и выходит из комнаты, а я переворачиваюсь на живот, обхватываю подушку руками и пытаюсь удержать последние минуты такого сладкого сна. С рождением ребенка мы оба научились ценить полноценный ночной сон — дочка не часто балует нас. Минут через пятнадцать, когда попытка заново уснуть провалилась, я выбираюсь из постели и, набросив халат поверх легкой пижамы, присоединяюсь к мужу и дочке на кухне. Пенни сидит в своем детском стульчике, пока Адам подогревает ей молоко. — Доброе утро. Я наклоняюсь и целую Пенни в пухлую, теплую щечку, потом прижимаюсь в приветственном поцелуе к губам мужа. — Ты могла бы еще поспать. — Адам вкладывает бутылочку с теплым молоком в ручки дочери и Пенни крепко обхватывает ее своими маленькими пальчиками. — Мы справляемся. Правда, красавица? Он смотрит на дочку и не возможно не заметить безграничную любовь и восхищение в его глазах. Так всякий раз бывает, стоит ему только на нее посмотреть, или взять на руки. С самого первого дня в этом мире, Пенни покорила сердце своего отца окончательно и бесповоротно. Пока Адам возится с Пенни, я наливаю себе кофе и со стороны наблюдаю за ними. У этих двоих полное взаимопонимание друг с другом. Первую свою улыбку Пенелопа Мей Эллингтон подарила своему отцу, и надо было видеть, как влажно блестели глаза этого сильного мужчины в тот момент. Завтра нашей дочери исполнится восемь месяцев. Она родилась холодным, морозным декабрьским утром, когда рассвет только занимался над городом. Никогда не забуду ее первый плач, и как сама плакала, видя, с какой осторожностью Адам впервые берет девочку на руки. И уж чего я точно не ожидала, так это того, что он станет таким заботливым папочкой. Часто ночами именно Адам встает к Пенни, когда ей надо сменить подгузник, или ее надо покормить. Он даже работу сократил, и деловые поездки, только бы надолго не отлучаться от нас. Ничего не могу поделать с собой и согнать эту дурацкую, прибалдевшую улыбку с лица, наблюдая за двумя своими самыми дорогими людьми на планете. Адам легонько щекочет животик Пенни, а дочка заливисто хохочет, вызывая радостный смех отца. Ставлю локти на поверхность кухонного островка и, подперев подбородок руками, тихонько вздыхаю, боясь спугнуть свое безграничное счастье. Хотя, я уверена — впереди нас ждет только хорошее. Все горести канули в прошлое. Оно похоронено и забыто. Есть только сейчас и здесь, и это самое лучшее место на земле, где я хочу быть. Рядом со своей семьей. Адам поворачивает голову и смотрит на меня с теплотой и благодарностью в глазах. — Спасибо, — тихо, неожиданно произносит он. — За что? — За то, что у меня есть ты и она. Я с улыбкой качаю головой. — Мы всегда у тебя будем. Всегда.