Море смотрит на небо...

Море смотрит на небо.

Тысячью серых, синих, диких зелёных и сказочных ультрамариновых глаз.

Море смотрит.

Из самых глубин, с самого сумрака дна,

Где потоки смыкаются на подобье Седьмого круга

Смотрит болезненно, страстно утопленница-подруга

На безоблачного красавца, не желая остаться одна.

Она тянет к нему прозрачные с пеной руки

И кричит от бессилья, не находя ответ.

А он бы и рад ответить, Но как?

От бессилья и муки,

Заслоняя собою хрупкую и

такую наивную Жизнь,

От чёрных дыр, метеоров

Ультро-лучей и от прочей нездешней мрази,

Он давно разучился любить.

За его Вечный безропотный труд

Наградой усталость лишь да

тупая воловья злоба.

Он не в силах вздохнуть, распрямить Гордые синие плечи,

Куда уж там

губы любимые целовать!

Но близится вечер.

В бытие, тихо-тихо

Без звука, но твёрдым шагом,

Крадучись входит небытиё.

(Старик-Парменид верно не согласился б,

Но хрен с ним: он во тьме и должен признать её)

Для кого-то оно - смерть, конец света, фатум.

Но не для наших влюблённых.

Они пьют его, как родниковую воду

Жадно, глотками, горстями втягивают его дым.

Они пьют его.

Мир цветной и с 3дшными спецэффектами

Деградирует вдруг до китайского театра теней,

Выцветает настенным ковром от налёта космической пыли И, наконец, погружается в Тьму ... А что же они?

Они просто спят, щекою к щеке, невинно во сне улыбаясь.

Забыв и о ношах своих, о разделительной полосе перспективы и о скорой разлуке. Значит, крест, поделенный на двоих, не так уж тяжёл. Я сплю беспокойно, ищя в темноте твои руки. И снятся мне, сонны, тихие белая чайка и вол.