Подвал

Селена Сендлер. Диагноз: Диссоциативное расстройство идентичности. ____________________

– Тш-ш. Идем. – Мы опять будем играть? – Да. – Но я не хочу! Девочка заворочалась в своей призрачной постели, едва успеваю поправить ее одеяло. – Я больше не хочу этого делать. – Ты забыла, что я сказал? – Не говорить маме. – Да. Иначе я убью твоего брата. Девочка захныкала. Ей опять снится дурной сон. Наклоняюсь, обнимая ее, успокаивая, чтобы она не проснулась. Тише, моя маленькая, я здесь. Пока я здесь, никто не тронет тебя. Никто не тронет твоего брата. Я все еще помню свое первое появление, тогда я еще не существовал, но ты придумала меня, своего воображаемого друга. Ты говорила со мной, когда я говорить еще не умела. Стоя в темном уголке, ты шепотом рассказывала о странных вещах, что делал с тобой отчим, и спрашивала, почему так происходит. Ведь если рассказать это маме, то брату будет плохо, а мне можно рассказывать все, что угодно. Я слушала, твоя печаль и страх делали меня плотнее, однажды я даже смогла ответить, но ты приняла это за свои мысли. Пугающие для ребенка мысли. – Ты можешь просто рассказать все остальным. – Но Остину будет больно. Это странное ощущение – чувствовать себя живой, но все еще не рожденной. Мыслить трудно, собственный голос сливался с голосом Селены, мы еще не были независимы, но уже не одно целое. Я уже предвкушала свое будущее рождение, как ребенок ждет зимних праздников, полных неизвестных подарков. Но я не желала, чтобы обстоятельства рождения были такими. То, что этот человек сделал с Селеной, показалось возмутительным даже мне, существу все еще без морали. Я чувствовала ее страх и боль, отторгающие меня, и в какой-то момент они достигли такой силы, что я наконец-то обрела самостоятельность. С этого момента она перестала слышать меня. Ну а я… я просто отомстила первым пришедшим в голову способом. Уродливые люди должны быть уродливы и внешне, чтобы это клеймо предупреждало всех вокруг, по-моему, вполне логично. Я давно приметила эту кислоту, разве не идеальное оружие? То, что есть внутри каждого человека, просто более сконцентрированное. Но в тот момент, видимо, я была слишком слаба, потому что Селена проснулась и запаниковала, я едва успела ее успокоить и усыпить, еще ненадолго. Странное чувство – я живая, я человек, но не могу ни с кем поделиться этой радостью, даже Селена больше не слышит мой голос. Я чувствую тело, мои руки, мои пальцы, я впервые могу что-то по-настоящему нарисовать. Это восхитительно. Потом я даже решила придумать себе имя, но эйфория закончилась быстро. Ведь ничего не изменилось, Селена все так же в опасности и я теперь тоже. Но я гораздо сильнее и могу ее защитить, хотя теперь она боится и меня тоже. Это обидно, но Селена боится того, кто «крадет» у нее время. Она стала еще более одинокой, Остин перестал играть с ней так часто, как раньше, пропадая в компании множества друзей. Больно. Я чувствую всю ее тоску, все отчаяние. Надо все исправить, но как? Чем дольше она живет, тем хуже ей становится, а потом еще и это событие спустя месяцы… Я старалась усыплять ее почаще, но Селена все еще была сильна. До того события. Возможно, последний шок окончательно сломал ее, и усыпил на следующие многие годы. Я не знала, когда она проснется, был дикий соблазн начать свою собственную жизнь, выбрать имя и быть настоящим новым человеком. Но кое-что все еще не давало покоя – когда Селена проснется, она опять будет несчастна. Она по-детски наивна, или я? Трудно судить изнутри. В итоге я решила стать ею, взять ее имя, взять ее жизнь и готовить все вокруг к ее радостному возвращению. Единственное, что выделяло меня – прозвище. Химик. Тот, кто владеет кислотой. Итак, сперва надо было сделать нас самостоятельными – я начала шантажировать того человека результатом его действий. Надо было дать нам друзей – я стала самым милым и веселым человеком на свете, я имитировала поведение девушки-подростка так талантливо, как только могла, в университете это даже сработало. И последнее – больше всего Селена боялась потерять брата. И многие силы ушли на то, чтобы окончательно привязать его к нам, сделать зависимым, одиноким, только нашим. Я ведь справилась с задачей? Прекрасно справилась. Я даже начала чувствовать счастье и все чаще возникало желание разбудить Селену и показать ей новую светлую жизнь. Наверное, ей отошли бы и мои знания – я очень много училась все это время. Нет ничего, что касается безопасности и чего бы не знала я. * * * До счастливого конца оставалось немного, но когда я вернулась к Остину, его там не оказалось. Зато я нашла другого – похожего на меня, но диаметрально противоположного. Мы выполняли одну функцию в отношении одного человека, и это сделало нас врагами. К моему сожалению. В других условиях мы бы даже могли подружиться и поделиться своими сущностями. Я оказалась сильнее и вызволила Остина. Он оказался сильнее и удержал у себя его душу. Братик предал нас, в эти моменты Селена ворочается особенно беспокойно, я едва успеваю удержать ее. Остин… Что ты делаешь, Остин? Селена разочаруется в тебе. Я не понимаю, что надо делать, впервые я растеряна. Я хотела защищать вас обоих, вы должны быть счастливы, я не смогу больше существовать отдельно. Наш покровитель и создатель уже что-то подозревает, он обвиняет меня в умышленном похищении, в ненормальности, а я ничего не могу ответить. Мое влияние прошло, барахтаюсь, как собака с отрубленными лапами. Неудивительно, что в итоге мы оказались здесь. Прости, Селена. Это моя ошибка. Ты все-таки хочешь проснуться, чувствуя металлический холод в руках. Не беспокойся. Пистолет с резким стуком падает на пол. Он нам не нужен. Тш-ш, девочка, ты ничего не почувствуешь. Больно не будет. Мои безобидные слова отзываются в ней новым страхом, едва успеваю опять накрыть ее одеялом. Прости, я совершенно бестактна. Просто спи, а я спою тебе колыбельную, как обычно. Ведь могло быть и хуже, так? Наш секрет спит под подушкой Он не виден никому, И лишь яркие лягушки Удивляются ему. Они прыгают и лают, Как стрекозы или псы. Они ловят и съедают Выбегающие сны. Дождь кислоты обрушивается со всех сторон, сжигая дотла.