Love itching

– Итого, один молочный коктейль с ванилью, четыре шоколадных кекса, два пирожка с ананасом и тирамису. Всё правильно? – взволновано переспросил Джексон, пока нелюдимая Клэр подносила торт ко Дню Рождению Тоби и Генри. Оказывается, булочная, где работал мой друг, уже давно ждала разных заказов наподобие сегодняшнего торжества, но из-за того, что они находятся довольно далеко от центра города и пользуются не слишком большой популярностью, таких заказов очень мало. Буквально штук двадцать за год. А когда всё-таки это происходит, мистер Дункан, хозяин заведения, вызывает всех рабочих, которых очень мало. Два повара, два продавца–официанта и одна уборщица. Я, полностью довольная своим выбором, летящей походкой понеслась к своему законному столику возле окна. Мысли о предстоящем лакомстве совершенно вытесняли неприятные ощущения от чесавшейся задницы. Атмосфера царила прекрасная. Веселый смех мальчишек, поздравления родителей, довольное чавканье напомнили веселые дни рождения, которые устраивала когда-то мне семья. Мама пекла свой фирменный черничный пирог, отец приглашал соседей, играла веселая джазовая музыка – все радовались. Не прошло больше трёх минут, как Джексон, запыхавшись, принес мне заказ. Живот издал противное бурчание, а выпечка пахла настолько восхитительно, что, казалось, мои слюнки сейчас испачкают платье. Я решила начать с дегустации ананасовой начинки. Тесто просто таяло во рту, даря эстетическое наслаждение обычным блюдом. Ананаса положили достаточно, он был очень сладким, хотелось пробовать еще и еще, что я сделала непременно. Еда исчезала на глазах, коктейль – тоже. Я наслаждалась, клиенты наслаждались – все наслаждались. Приступив к тирамису, я заметила присутствие новых посетителей в кафе: полный усатый мужик с молодой кралей, одна девчушка лет шестнадцати с кораллового оттенка волосами, ковыряющая панакоту. Я быстро расправилась с кофейным десертом, но желудок требовал большего, тем более, коктейля оставалась чуть больше половины. Незаметно почесав свой зад, я поспешила за новым выбором десерта. Хотелось попробовать пончики с вишней или маффины, а может, уговорить повара сделать блинчики с шоколадом? Джексон упорно подсчитывал что-то, стуча по клавиатуре телефона, затем записывая на бумажку. Заметив улыбающуюся меня, он слегка присвистнул, хватаясь за свою голову. От такого жеста мне хотелось громко засмеяться. – Ты еще не наелась? – неуверенно спросил он, поглядывая на меня пугливым взглядом, от которого на душе становилось тепло. Не подумайте, будто бы я закоренелый садист, просто этот взгляд серых глаз стал таким родным и привычным. Наверное, Харбери уже сам понял, каким был глупцом, когда протестовал насчет моих предупреждений об аппетите. – Нет, не наелась, – я игриво подмигнула ему, указывая на полупустой стакан от коктейля. – Можно мне еще вафли с миндальной крошкой, три булочки с маком и клубничный коктейль, – Джексон страдальчески поднял голову вверх. Видимо, благодарил Бога за встречу со мной, после чего с молниеносной скоростью начал делать напиток. Я, словно зачарованная, наблюдала за его ловкими движениями. Эти руки также бы могли обнимать, очерчивать каждый изгиб на теле, готовить для меня. Хотя, что это за мысли? Я встряхнула головой, почувствовав вновь неприятное почесывание. Джексон – просто друг, точнее лучший друг. Стоя здесь, я допила свой ванильный напиток, затем сразу же после этого парень подал мне новый, нежно-малинового цвета, украшенный сверху клубникой. Лукаво надув губки, я поцеловала его в щеку, отчего он на мгновение замер. Решив, что это нормальная реакция, я взяла питьевой деликатес и засеменила к своему столику с гордо поднятой головой, но это оказалось неудачной идеей, ибо мои ноги начали заплетаться друг о друга, я почувствовала, что тело задергалось от нехватки равновесия, а руки поднялись вверх, тщетно пытаясь опору. Только не в любимой булочной, Дез! Только не здесь! К сожалению, Бог сегодня не на моей стороне. Потеряв равновесие, я споткнулась, разлив клубничный напиток. Сама же упала на колени, ощутив чашечками, насколько крепкие плиты в данном заведении, и, стукнувшись лбом о пивной живот того толстого мужичка, услышала громкий писк его спутницы. Но на этом мои приключения не закончились, черт возьми! Попытавшись подняться, тяжело дыша и извиняясь, я случайно наступила на лужицу из пролитого моей же персоной коктейля. Скользкая подошва балеток дала о себе знать, в результате чего я, словно горный орел, полетела прямо по направлению торта, странно размахивая руками. Как эту штуку остановить? Хотя какую штуку, это всего лишь мои ноги! – С дороги! – я пыталась остановиться, пыталась, но подобие ног не слушалось, коктейль размазался по полу, до этого торта оставалось несколько сантиметров. – Нет!!! Пожалуйста, не надо, только не лицом. Я выставила руки вперед, что оказалось очень некстати, ибо, как только моя тушка уперлась в стол, руки зацепили колпаки именинников, а лицо попало точь-в-точь в цель – праздничный бисквитный торт с шоколадной сгущенкой. Не спрашивайте, откуда я узнала про сгущенку. Лёжа моськой в сплошном креме, я поняла, что позади меня установилась гробовая тишина, которую прервал скрип входной двери, затем странные воодушевленные женские аханья. Спустя несколько минут к месту катастрофы, то есть ко мне, подбежал напуганный Джексон. Он извинялся, его голос слегка подрагивал, но сохранял мужскую серьезность, после долгих «прошу прощения» и «мы сейчас же испечем новый торт», парень обхватил руками тонкую талию, медленно вытаскивая меня из десерта. Так как глаза слиплись из-за крема со сгущенкой, я на ощупь, маленькими шажками, направлялась к прилавку, надеясь, что у Джексона имелись салфетки. Если бы не остатки торта на лице, все бы видели мои алые от стыда щеки и едва заметные скатывающиеся слезы. Паршивость в моей душе можно оценить на 10 из 10. Где же та законная грустная музыка, играющая в каждой сопливой мелодраме? Ах, да, жизнь – это не фильм с хорошим концом, это книга с ужасным провалом. Я остановилась, наконец-таки нащупав чистую гладкую поверхность и бумажный ваучер. Позади доносились звуки щелкавшей камеры, скорее всего, телефона. Замечательно, станешь всемирным посмешищем, опозоришь свою семью, а Джексона выгонят с работы. К горлу подходил душащий ком, отчего хотелось выйти на улицу и закричать, но тогда меня мало того что высмеют, так еще запрут в психиатрическую больницу с шизофренией на последней стадии. – Не молчи, – осипшим голосом произнесла я Джексону, который наверняка стоял за своим прилавком, сердобольно осматривая с ног до головы такую жалкую персону. – Слизывай, давай скорее, причем начни лучше с фейса, – так мы обычно выражались, вляпываясь во что-нибудь нехорошее, например, в торт. Хотя, вспомнился случай провала Джексона у своей бабушки – он влетел со всего разбега в тарелку с пчелиным мёдом. Неожиданно что-то влажное и шершавое коснулось моей щеки, проводя аккуратную линию до виска. За спиной вновь участились возгласы, причем на сей раз даже мужские. В животе появилось дикое чувство страха, а сердце бешено забилось, вводя в ступор мозг. Что со мной такое? Джексон просто вытирает мокрой салфеткой мое лицо, пускай она напоминает язык, и… минуточку! Влажная линия продолжалась уже по шее, задевая маленькую вену, тем самым вызывая расслабление и мурашки по липкой коже. Через силу я распахнула глаза, натыкаясь на густые каштановые волосы. Я рефлекторно сделала вдох, и тонкий запах мужского одеколона лавиной проник в мои легкие. Это точно не Джексон. Словно ощутив на себе удивленный прожигающий взгляд, неизвестный отстранился, с довольным видом облизывая свои губы, видимо, ему тоже пришелся по вкусу праздничный торт. Его лицо казалось мне очень знакомым, может, это еще один человек со вчерашней вечеринки? Парень имел прямые волосы, спадавшие на широкие плечи, ярко-зеленого цвета глаза, которые пристально таращились на меня, выглядывая из-под темных ресниц. Он несколько раз облизнул свои аккуратно очерченные губы, но на них все равно остались остатки крема, в уголках. Мне пришлось поднять голову, чтобы рассмотреть его, ибо неизвестный был выше на несколько дюймов. Собственное тело сыграло со мной злую шутку: мне нравилось его рассматривать, нравился этот незнакомый изящный запах. Но! Вся странность данной ситуации заключалась в том, что этот человек, мужчина или парень, как вам нравится, смотрит на меня, а задница, впервые за весь день перестала чесаться! Это магия?! Всю симфонию момента прервал очередной скрип двери. Кажется, я приоткрыла рот, когда к этому зеленоглазому… эм… извращенцу подошел грозный статный дяденька в черных очках и что-то шепнул ему на ухо. Затем они оба окинули меня оценивающим взглядом, отчего коленки начали непроизвольно трястись, а как только первый отвернулся, попа опять начала зудеть, хотя уже не так сильно. Даже не представившись, парень резко кинул в меня бумажную салфетку, улыбнулся молодой крале, щелкавшей камерой, оказывается, его, и вместе с большим дяденькой направился прочь из булочной широким шагом, оставив меня в полном недоумении. Где-то час спустя мы с Джексоном сидели на кухне в абсолютно пустом заведении. Друг помогал вытащить кусочки торта из моих волос, при этом тяжело вздыхая и, наверное, думая о новой работе. Мысли все смешались, будто клубок ниток, которым любят играть кошки, но чувство печали никто не мог вытеснить из груди. Стоило остаться с Чарли, напиться и весело провести время, а что вышло? Я подвела лучшего друга, опозорилась на глазах многих людей, встретила свою якобы судьбу, слизывающую с меня крем, и подпортила день рожденье двух ни в чем не повинных ребят. А как развлекаетесь вы по вечерам? Я взвизгнула от того, что Джексон вырвал мой волосок. Парень извинился, сказав, будто он случайно, и во всем виноваты эмоции. «Виноваты эмоции». Скоро. На всех прилавках мира. Автор Джексон Харбери в сотрудничестве с Дездемоной Мартин. – Слушай, тебя могут выгнать отсюда после сегодняшнего? Он понурил голову, намыливая свои руки жидким мылом. Отвечать не нужно было, я всё понимала. Люди работали, надеялись, а всё пошло коту под хвост только потому, что у какой-то девушки произошел синдром неуклюжести самой последней стадии. – Джекс, я выплачу всю неустойку пострадавшим, честно. Сколько он стоил? – Дез, ну какого хрена ты говоришь? – вспыхнул он, хватаясь руками за голову. - Как я могу тебе позволить это сделать, скажи?! Это моя проблема – не лезь в неё, пожалуйста. Слов больше не нужно было. Джексон всегда хотел быть независимым человеком, добиваясь всего своими собственными силами, чтобы в будущем помогать своим родным и друзьям. Дурацким предложением о помощи я руками нащупала его самую опасную слабость. Прости, друг. – Дез, ты можешь уйти? Мне нужно подумать о дальнейшем, - он сказал это слишком холодным голосом, от которого стало еще хуже - будто бы тебя уронили в прорубь, где температура под минус пятнадцать градусов по Цельсию. Я тихо встала, подошла к нему и осторожно обняла, обхватив за талию. Пускай его рубашка станет мокрой из-за моих волос, напоминающих переваренную кашу, но он должен почувствовать, что не один. Только не в трудные минуты. – Мистер Харбери, – прошептала я, – сейчас вы наплюёте на проблемы с высоченной колокольни, поднимите свою голову выше, после чего мы пойдем ко мне домой. Там нас встретит веселая Чарли, мы закажем сырную пиццу на тонком тесте и до утра будем смотреть ужастики, причем мисс Блонд отключится через полчаса, положив голову тебе на плечо, а мою тушку тебе придется крепко обхватить и держать, потому что я слишком впечатлительна. Всё случилось так же, как гласил выше перечисленный список. Мы с Джексоном вернулись где-то в половине двенадцатого, но сперва зашли к его матери, которая угостила нас пирожками с картошкой – чудо-женщина! По дороге я пыталась незаметно дотянуться рукой до своих ягодиц, но все попытки прошли даром, поэтому, оказавшись дома, первым делом мне срочно понадобилась в туалет. Чарли радостно встретила Джексона, отметив его несколько хмурый вид. Спустя еще тридцать минут, мы всё-таки заказали две пиццы, ибо подруга сказала, что очень голодна, и принялись смотреть «Маму». Как предполагалось, блондинка погрузилась в пелену Морфия первой, сделав несколько замечаний сценаристу, а я, ухватившись за теплую рубашку Джексона, с замиранием глядела на бедных детишек из фильма. Разумеется, на каждом страшном моменте я закрывала глаза, а друг от этого смеялся, и грусть постепенно отпускала. Он уснул на моём плече, не дождавшись конца. Я осторожно выбралась из лап друга, мелкими шажками в темноте просачиваясь в свою комнату. На часах сверкало ровно три. Сняв платье и напялив на себя пижаму, я нырнула в холодную постель. Сомкнув глаза, я всячески пыталась не думать о чесавшейся пятой точке, а еще больше не думать о том парне, лицо которого мне показалось до смерти знакомым, но ночь вела себя наглым образом, навевая разные возникавшие в голове силуэты. *** Утро первого рабочего дня выдалось весьма болезненным. Чарли разбудила меня сразу после ухода Джексона, точнее в половину восьмого утра. На почве недосыпа я все три часа косилась на неё коварным взглядом, а потом вообще не выдержала и бегала по всей квартире со сковородой в руках, на которой, между прочим, красовался жареный бекон. Чарли попыталась всех успокоить, накормила завтраком, напоила таблетками от головы и погладила мою любимую блузку кремового оттенка. – Волнуешься? – спросила подруга, отвлекая меня от ужасной боли в голове. Дело в том, что волосы были очень запутанными, а Чарли, как самый верный друг, помогала им обрести красивый вид. – Немного, – не соврала я, рассматривая уже более прилежный вид в зеркале. - Я боюсь, что могу застрять в этом журнале, как бабочка в паутине. А еще напрягает этот зуд в заднице, моя способность вечно всё портить или мысли о том странном парне. – Не поняла. О каком парне? – я взвыла, когда Чарли подняла копну моих волос вверх, собирая их в конский хвост. Соседи могли подумать, будто бы меня здесь режут. – Ну, знаешь, – помедлила я, отчего подруга вновь потянула непослушную прядь в качестве предупреждения. Пожалуй, сегодня мне суждено сдаться. – На вечеринке было душно, я оттуда ушла, направилась в булочную Джексона, съела большое количество сладкого, затем спотыкнулась, ударилась головой о живот толстого мужика и врезалась в праздничный торт. А потом с меня слизывал крем какой-то незнакомец. С Джейком всё нормально? – мисс Блонд отстранилась от моих уже завязнных в хвост волос, с удивлением смотря на меня через зеркало. Казалось, её глаза вот-вот вылетят из глазниц. – С ним все хорошо, но, – она схватила меня за плечи, живо поднимая со стула, - какого черта ты рассказываешь мне об этом только сейчас?! Так бы мы посмеялись вместе с Джексоном. Слишком эгоистично с твоей стороны, – Чарли залилась звонким смехом, иногда прикрывая рот руками, но от этого становилось еще веселее. – Господи, бедные мальчики. – Очень смешно, – я развернулась к зеркалу, пытаясь найти глазами официальную красную помаду. Подруга не переставала громко смеяться, что начинало действовать мне на нервы. – Хватит ржать, – выкрикнула я, проводя алую линию на губах. Погода на улице сегодня отличалась обыденностью. Небо заложило серыми тучами, ветерок заставлял современных женщин задумываться о прическе, шум моторов автомобилей заглушал возможное пение птиц. Мы с Чарли выдвинулись немного пораньше, ибо ей срочно требовалось сходить в университет для уточнения результатов, а мне - угомонить своё волнение хорошей прогулкой. На прощание подруга обняла меня, пожелав удачи и сказав, чтобы сегодня я ни во что не влетела. Признаться, это совсем не помогло. Иногда зуд начинал казаться мне неким спасением, ибо во время того, как я думала, где бы мне спрятаться, чтобы удовлетворить себя, я совершенно плевала о предстоящей встрече с Норой Робертсон. Издательство, расположившееся на Флит-стрит, еще больше прибавляло жару. Несмотря на прохладную морось, мои руки покрылись липким потом, а сердце не могло остановить свой бешеный ритм. Увидев сидящую на ступеньках Нору, которая к тому же выкуривала сигарету, что сильно удивило, я уверенно засеменила ей навстречу. От вчерашней яркой куколки не осталось и следа. Девушка выглядела помятой, об этом свидетельствовали её взъерошенные волнистые волосы, огромные синяки под глазами, бледный цвет кожи. – Здравствуйте, мисс Робертсон, помните меня? – о Боже. Глупее вопроса ты не могла задать, Дез? Она устало подняла свои глаза, выпуская дым из легких. Здесь явно пахло жаренным, может, проблемы в личной жизни? Или на работе? Черт, а если кто-то умер? – Привет, Дездемона, - Нора мрачно улыбнулась, бросая окурок на пол. – Ты ничего не подумай, просто работала всю ночь. Нынче девушки привередливы, а сотрудников не хватает. – Что вы! Я всё понимаю, не хотите, кстати, перекусить? Подруга упаковала с собой два вегетарианских бутерброда, – я старалась её взбодрить, кажется, это получалось не так плохо. Робертсон попыталась изобразить милое подобие улыбки, затем она устало поднялась, указывая на издательство. – Готова? Я воодушевленно кивнула, выражая свой энтузиазм. Далее мы поднялись с ней по ступенькам в полном молчании, что заставляло чувствовать неловкость, тем более, мысли о зуде прорезались всё чаще в голове. Я никогда не любила подниматься по ступенькам, поэтому, пройдя всего три этажа, мне понадобилась остановка, чтобы угомонить свою одышку. А вот Нору наоборот забавляла эта ситуация. Она смотрела на меня, словно победитель. Пусть мне пришлось побороть чувство неполноценности, но ходьбе по ступенькам я еще потренируюсь. Как оказалось, работали мы на пятом этаже, плюс ко всему, можно было воспользоваться лифтом, но мисс Нора, мать её так, предпочитала здоровый образ жизни. Конечно. И именно поэтому я застала её курящей. Сотрудников оказалось действительно очень мало, но те, кто основывал коллектив, создавали вид довольно простых и порядочных людей. Главного директора не наблюдалось, зато Нора представила меня секретарше Люсиль, улыбчивой даме с короткими бордовыми волосами и английской осанкой, отделу художественной редакции, где работал мистер Фелт и его заместители, заму главного редактора, мистеру Маккнетти, а также бухгалтеру, Элизабет Джонс. Между прочим, Элизабет понравилась мне больше всех: она весело подмигнула, когда мы с Норой проходили мимо её стола, и предложила отведать фирменных булочек её дочери. Никогда бы не подумала, что эта женщина может много есть. Она была очень тощей и высокой, с треугольным вытянутым лицом и бледно-рыжими волосами. Познакомив мою персону со всеми присутствующими, Нора показала сначала кабинет, в котором она трудится не покладая рук, а вместе с этим провела меня на новое рабочее место, четко дав понять, какие обязанности я буду исполнять. – Дез, на данный момент ты выполняешь все, что скажу я. Если твоя университетская идеальность проявится и в работе, то буквально через месяц ты станешь вести колонку с всеобщими тестами. А пока ознакомься с текущей работой, просмотри все жалобы на новомодные блески для губ, выдели самые главные и скинь по почте. Где-то в полдень зайди в мой кабинет. Вопросов нет? – я закивала, Нора улыбнулась и ушла. Я еще раз осмотрела своё рабочее место, точнее пустой серый стол с устарелым компьютером – слишком уныло, но практично. По сторонам от меня в поте труда напрягалась молодая девушка по имени Элеанор из отдела моды и Элизабет, которая одной рукой что-то активно записывала на бумажку, а во второй держала булочку. Я включила компьютер, разложила свои вещи, – их было не так много – и рабочий процесс полностью поглотил моё сознание. Ровно через три часа, с красными от компьютера глазами, я несла Норе Робертсон жалобы, идеи, плюс чашку черного кофе, хотя этим должна заниматься милая секретарша Люсиль. Редактор оценила мои старания положительным кивком головы, улыбкой и информацией о законном перерыве, начинающимся в двенадцать часов, но даже тут не обошлось без поручения: – Дез, родная, сходи в торговый центр, забери у миссис Шейк моё вечернее платье, – я стояла, словно пораженная, пытаясь переварить информацию. Всё-таки надо было вчера лечь раньше. – Она работает на третьем этаже в отделе вечерних нарядов. Сможешь это сделать? – Эм, разумеется, – почесав затылок, я быстро покинула кабинет начальницы. Взяв свою сумку, попрощавшись с Элизабет и Элеанор, я выбежала в коридор, разыскивая глазами лифт. Кабина, наполненная людьми, как раз закрывалась, но после моего невинного «извините» меня подождали, и только потом лифт ринулся вниз. В кабине находилось чуть ли не пять взрослых мужчин, сверлившие мою душонку любопытным взглядом, от которого задница начала ужасающе чесаться. Вот черт. Я закусила губу, моля, чтоб лифт поскорее остановился, но эти ненавистные, раздражающие, умопомрачительные тридцать секунд тянулись целую вечность! Я поджала одну ногу под себя, оперлась спиной о серые стены лифта, кожа постепенно становилось мокрой от пота, а он всё еще не останавливался. Когда прозвенел сигнал того, что лифт прибыл на первый этаж, я, расталкивая людей, побежала в сторону выхода, постоянно спотыкаясь и цепляя своими руками прохожих, но самое странное было чувство какого-то преследования. И нет, я не страдаю паранойей.