Полюбить я посмела Бога

Это мой путь, дорога, где ни звезды, ни солнце не светят, Рискованный путь, аккурат по краю кинжала. Чешира

Первое правило настоящих принцесс и прочих леди, в чьих тонких жилах течет светло-синяя кровь, однозначно гласит: при попадании в пикантную ситуацию, которая может непозволительно дурно отразиться на августейшей репутации, — немедля лишаться чувств, картинно оседая в сильных руках коварного соблазнителя. Итак, что же имеет на данный момент не слишком изящная, но зато крайне "удачливая" юная госпожа? Ситуация с восседанием на коленях незнакомого представителя противоположного пола сама по себе довольно...неоднозначная, а теперь прибавим к этому предательски высоко задравшуюся клетчатую юбку, которая, вне всяких сомнений, обнажала ноги приблизительно до середины бедра. Как же я поняла, что лишенный всяческих фривольных намеков предмет скучного школьного гардероба сполз с положенного места? Очень просто! Пусть зрительное восприятие мира пока и было мне недоступно, тактильные ощущения воспринимались с двойным усердием, благодаря окончательно сошедшей с ума нервной системе. Мужчина, которому столь сильно не повезло играть роль живого стула, был обряжен в одежды, шитые крайне неприятными для обнаженной кожи нитями. Поражающие непозволительной роскошью с виду, но крайне нежелательные для прикосновения. Должно быть...Открыть опозоренные глаза я так и не решалась. Вихрь размышлений пронесся по моей голове подобно разрушительному цунами — тайфун уничтожил на своем пути все зачатки разумной мысли за сотую долю секунды, оставляя черепную коробку девственно чистой. Ах, да! Кажется, настало время для прелестной в светлой хрупкости потери сознания. Тщетно. Противное подсознание подсовывало расшалившемуся воображению мерзкие картинки вашей покорной слуги, весело болтающей ножками в бесполезной попытке спустить предательскую юбку на положенное правилами приличиями место. Эдакая британская версия скандально известной Лолиты господина Набокова, более чопорная и прошедшая через семь кругов строжайшей цензуры. Некто заранее мне неприятный деликатно кашлянул, пряча за маской этикета злостный смешок. Мне ли не знать, как мастерски был проделан этот стратегически безупречный маневр. Давай, глупое сознание, теряйся уже! Похоже, оное объявило нерадивой хозяйке глубокий бойкот. Позорно схватившись за кусок клетчатой ткани, заранее заклейменной печатью вульгарности, я слетела с уютного сиденья, немедля распахивая привыкшие к темноте глаза. Первое, что пришлось отметить, пока временная слепота отпускала затуманенный взгляд, — пути к отступлению. К глубочайшему моему сожалению, даже на эту малость времени катастрофически не хватило. — Признаюсь, в последнее время мои чертоги почтили присутствием множество удивительных гостей, но столь эффектным появлением не мог похвастаться ни один из вышеупомянутых господ. Голос убаюкивал и одновременно разрезал неестественным звучанием ранее недоступные глубины разума. Нечто неуловимо схожее, быть может, чувствовала нагая Ева, встретившись лицом к лицу с печально известным змеем-искусителем. Чешуйчатые создания никогда не вызывали во мне особого благоговения и восторга, поэтому, дабы как-то компенсировать неловкость создавшейся ситуации, я выпалила: — Сочту это за комплимент, сир. Нельзя сказать, что я не старалась. Слепота постепенно отступала, и глаза вдруг сумели разглядеть существо, ошибочно принятое мною ранее за "коварного соблазнителя". Ошибочно ли? Неосознанно наклоняюсь ближе к восседающему на троне мраморному произведению искусства, тщетно пытаясь узреть в ярчайшей бездне прекрасных очей призрачную тень хоть какой-нибудь эмоции. Лишь сияние факелов, блестевших будто маленькие звезды. Тысячи крохотных светил. И лунная тонкость нити, из которой ткалась бесценная одежда, оживала пением серебристых ручьев на ладной фигуре мужчины. И снежные длинные пряди безукоризненно гладких волос лишь сильнее оттеняли нечеловеческое совершенство бледной кожи. На горделивую голову возложили корону из щедрых даров леса – налитых негой ягод и осеннего постоянства последних цветов. — Мяу, — осторожно вмешался в неспешную беседу недавно спасенный представитель семейства кошачьих, невесть каким образом оказавшийся в передряге вместе со мной. — Мяу! Пушистое создание спокойно потерлось о длинную ногу, судя по всему, местного божества и двинулось в мою сторону. — Кефир, не стоит тревожить благородного господина! — нравоучительным тоном обратилась я к голубоглазому недоразумению. — А что если он страдает аллергией на кошачью шерсть? — Мяу, — миролюбиво подметил комочек, принявшись требовательно царапать мою уродливую(зато удобную) обувь. — Назови свое имя, смертное дитя, — терпеливо вопрошает оживленная магией статуя, смеривая нас с Кефиром очередным пустым взглядом. — Позвольте представиться, сир, леди Эвелин Эйдриан, графиня Вестминстерская. Ничего более остроумного я была придумать не в силах, посему — оставалось лишь роптать на благородство непостоянной судьбы и молиться о сохранении мнимого дворянского титула. Не поймите меня превратно, моя тетя, многоуважаемая леди Эллисон, действительно являлась графиней, пусть и не Вестминстерской. Стало быть — не такая уж это и ложь. По крайней мере, отчасти. — Вы дворянка? — темная бровь правителя взлетела в красноречивом удивлении, а витражное стекло лазурных очей обратилось на мою многострадальную школьную форму. — Да, сир. Не сочтите меня бестактной, — елейным голосом продолжила я, незамедлительно вживаясь в роль светской барышни середины девятнадцатого столетия, – но с кем я имею честь вести беседу? Миссис Уайт осталась бы мной довольна. Среди воцарившегося на миг молчания, я наблюдала, как облачко пара, сорвавшееся с губ вместе с этими словами тает в воздухе. Владыка поднялся со своего трона и мне пришлось, не без ядовитого сожаления, отметить, что он оказался выше большинства людей, которых я видела. Пусть будут прокляты мои многострадальные пять футов и два дюйма! Не замечая страданий собеседницы, мужчина изящно склонил голову и гордо промолвил: — Я Трандуил, владыка Лихолесья, сын Орофера. — Лихолесье? — копируя интонацию гордеца, я пробовала смутно-знакомое название на вкус, легонько перекатывая странное сплетение звуков на кончике языка. Словно в полусне, моим глазам вдруг открылось истинное великолепие тронного зала, несомненно поражавшего даже искушенного зрителя нечеловеческой изысканностью вкупе с безупречным роскошеством. Эти взмывавшие под потолок колонны мерещились живыми, едва ли не дышащими существами, составлявшими единое целое с великолепием разверзнувшейся панорамы. Крутая лестница тончайшей работы ведет к трону, а кажется — на Олимп. Лихолесье... Выдуманное королевство лесного народа из стертого с лица Земли мира легенд. Мира детских сказок и сбывающихся грез. Что ж, по крайней мере, в этом враждебном королевстве, где балом правит мистер Совершенство, у меня есть крошечный друг – Кефир. — Меня мучает неразгаданная тайна, — в очередной раз за сегодняшний день белоснежный король самым наглым образом прервал мои мысленные излияния, — как ты оказалась в моих чертогах, дитя? Мучает?! На холодной красоте лица отражается лишь неуловимая тень смертельной скуки. Одной из тех, что скапливается за долгие века согревания причудливого трона августейшим седалищем. — Заклинание телепортации сработало не совсем так, как того желал магистр Найтингейл, — выдала я первое, что пришло на ум. Подобная глупость чаще всего случается в моменты, когда миссис Уайт в очередной раз тащит меня в директорские пенаты. В моменты, когда нужно забыть про ложь. — Ты волшебница? — Владыка устало вздохнул, и потер бледные виски удивительно длинными пальцами. Неужто он музицирует? — Я не волшебник, я только учусь, — бодро выпаливаю на одном дыхании, стараясь сдержать приступ хохота. Каковы шансы, что я получу покровительство, коль моя ложь о существовании у нерадивой графини магических способностей проживет чуть дольше? Зачарованный хозяин льдов одаривает меня прохладным взглядом, а мне вдруг безумно захотелось снова зажмурить глаза, чтобы никогда больше за всю вечность не видеть надменной холодности лица короля. — Скоро будет обед. Мои слуги проследят за тем, чтобы тебя привели в порядок и одели... — Владыка красноречиво, одной лишь паузой в голосе напомнил мне о происшествии с несчастной юбкой, — должным образом. И не пытайся выдумывать лживые сказки. Это безнадежная задача. Ты расскажешь мне правду. Я кивнула, и улыбнулась от всего сердца, зная, какими смешливыми становятся мои глаза в такие минуты. Я переживу это испытание, как и сотню других, быть может, более серьезных. В конце концов — тот, кто вытерпел годы обучения в Хай-Норт, так просто не сдается.