Благодарность.

Макс и Кейт теперь стали ближе. Как становятся ближе люди, которые пережили вместе одну боль. И от осознания, что она правда её пережила, внутри Макс поднимается ураган. Кейт улыбается ей, смеётся и делится секретами, а когда они возвращаются, снимает ткань с зеркал. Всё кажется ей невероятно счастливым здесь, сейчас, и не хочется никуда идти. – Когда я шла по коридору, мне было так радостно от пожеланий с чужих досок, – улыбается Кейт, у которой исчезли мешки под глазами, а лицо приобрело здоровый цвет. – Столько людей меня посетили. Я и не знала, что меня правда так сильно любят. Спасибо, Макс, – поднимает свой взгляд на неё Марш, – что спасла меня и помогла это осознать. Почему-то от этого Макс тоже чувствует огромную радость и, когда Кейт называет её своим героем, краснеет. В комнате Макс по-прежнему стоит клетка с кроликом, и она гладит его, зарываясь пальцами в мягкий пушистый мех. Кейт ушла в душ. В Блэквелле идут уроки. Как хорошо, что ректор позволил им двоим сегодня туда не идти. Макс не хотела бы оставлять Кейт сейчас. Она несёт клетку в комнату подруги и разводит в стороны занавески, присаживаясь на диван, чтобы подождать Кейт. Когда она заходит, первым делом улыбается и садится рядом с Макс, вытирая мокрые волосы цветастым полотенцем, которое ей привезла сестра. – Спасибо, Макс, что ты мне помогаешь, – разгружая сумку, говорит Кейт. – И что присмотрела за этим пушистым малышом. Не знаю, что бы без тебя делала. Почему-то от слов Кейт хочется и самой улыбаться, но не выходит. Уголки губ лишь дрожат, как бы Макс ни пыталась, и не могут подняться выше. Она всё ещё не может позволить себе сделать это. Кейт берёт в руки скрипку и смотрит на неё с такой улыбкой, словно улыбаться Макс вовсе не обсуждается. Кейт хочет показать Макс, что всё в порядке и в порядке из-за неё. Что, наверное, Кейт всегда теперь будет благодарить её и постарается улыбаться всем так же. Макс не совсем хочет, чтобы Кейт улыбалась остальным так же. Она чувствует себя немного особенной из-за этих губ. Но, пока Макс закрылась в коконе, это то, что помогло хоть каплю его раскрыть. То немногое, из-за чего хризалиде захотелось подняться, и вспорхнуть крыльями, смахнув с них слизь, и полететь. Хоть и бабочка, думает Макс, из неё никудышней нимфы. А Кейт так совсем не считает. И проводит смычком, впервые за это время, зажимая меж пальцев струны. И мост на её плече словно становится её частью, а игра заставляет чешуйки слетать с маленького тела, открывая его напоказ. Макс сама не заметит, как выпорхнет из кокона хризалиды. Осталось только капельку подождать. У них с Кейт больше общего, чем могло показаться. Начиная Брэдбери, который пишет так близко, трогая их души, и заканчивая нескончаемой добротой, потому что Макс искренне хочет всё это защитить. И город, и людей, и, в особенности, Кейт. И она улыбается, кладя свою голову ей на плечо, и шепчет: – Спасибо, Макс. И в её волосах, уложенных в одну большую причёску, пальцы путаются, как в мягкой шерсти. Словно Кейт нашла новый мир, где наконец смогла приспособиться. Наверное, в прошлой жизни она была самым (не)обычным кроликом. Её щёки такие мягкие, думает незаметно Макс и чувствует на своём лице её пальцы. – Ты всегда так много делаешь для меня, что я правда не хочу останавливаться и прекращать говорить тебе спасибо, – её лицо прикасается к Макс и отдаляется, растягивая моменты. – Спасибо, – и снова. – Спасибо. Макс не хочет останавливать Кейт, и поцелуи застывают лёгкими штрихами на её сухих губах, а в голове словно взрывается один большой фейерверк. Крылья проклёвываются совсем незаметно, но Кейт улыбается, потому что она может их видеть. И Макс тоже говорит ей: – Спасибо.