Дорожная полиция предупреждает

Для справок: Ичигая – железнодорожная станция в Токио. Роппонги, Тайто – районы Токио. Семпай – термин, обозначающий того человека, у которого больше опыта в той или иной области. Пачинко – популярные игровые автоматы в Японии. Футон – традиционный матрас для сна. Муфлон – жвачное парнокопытное животное рода баранов. Сэндзю Охаси – мост над рекой Сумида. Ханами – национальная японская традиция любования цветением сакуры. Унаги – угорь. Ясукини – синтоистский храм в Токио. На его территории находится дерево сакуры, по которому определяют начало Ханами. Кюсёку – школьный обед. Сата Андаги – сладкий пирожок, жареный в масле наподобие европейских пончиков. Мисоги – синтоистский ритуал очищения тела и духа обливанием ледяной водой в зимнее время, чтобы избавиться от всего плохого за год. "Собственность Рё-сана". Ута перевернул ламинированную карточку, прикреплённую бечёвкой к рулю велосипеда. "Просьба вернуть владельцу", – гласила её оборотная сторона, ниже был указан телефон. – Чувак, очень мило, но сегодня ты топаешь домой своими. "Дело за малым, отцепить велосипед от ограды", – думал Ута, шаря в карманах. "Вот бы отмычку заиметь. Но я ж не каждый день собираюсь велики тырить, да? И, ну, это ж просто велик, не роллс-ройс", – мысленно утешал он себя. Еще раз осмотревшись по сторонам, Ута присел на корточки. У Ичигаи всегда много народа, но сейчас на его удачу "новичка" набережная оказалась почти пустой. Сделать всё быстро и аккуратно хотелось очень сильно, и он даже не сразу понял, что делать ничего не придется. Со смесью радости и удивления Ута обнаружил, что вскрывать нечего. То, что издалека было похоже на трос с замком, оказалось обычной веревкой, даже не закрепленной приличным узлом. – То есть бери – не хочу, а? Ута посчитал это благословением свыше и, взяв велосипед за руль, выкатил его на дорогу. Уже начиная крутить педали и набирая скорость, он услышал в спину крики. – Эй! Стой! Полиция! Подожди! Полиция! Он обернулся и увидел фигуру человека, не очень ловко перелезающего через ограду. Кажется, хозяин велосипеда был совсем рядом, может даже, прилег на траву чуть ближе к воде и задремал. – Ну ты ваще, – бормотал Ута раскручивая педали быстрее. – Лох сто процентный. Совести у Уты не было никогда. Как и веры в то, что чужую вещь, оставленную без присмотра, никто не захочет унести с собой. Поэтому, сочувствовать наивным идиотам, вроде этого Рё, он не собирался. Во всяком случае, ему самому велосипед сейчас был нужен позарез, а другой – перебьётся: раз есть время лежать на травке у воды, значит найдётся и лишняя пара сотен йен на метро. А Ута заканчивать и без того не очень удачный день абсолютным провалом из-за опоздания на работу не хотел. Всё началось с паршивого утра. Все утра Уты по умолчанию делились на "паршивые", "тошнотные" и "середнячковые". Паршивые утра составляли большую часть его календаря – причина, способная изгадить начало дня, находилась без труда. Такие утра немного обходили тошнотные, непременно наступавшие после больших попоек, участником которых Ута становился регулярно. Середнячок на то и был середнячком, лишь изредка становясь "бодрячком". Спроси Уту вспомнить его последнее бодрячковое утро, и он бы задумался до вечера. В это паршивое утро его вытащил из постели звонок от друга. Ута вообще не понимал, зачем тот тип с ним до сих пор общается. Взаимных интересов у них не было, кроме разве что выпивки, а всё, что их связывало по-настоящему, было воспоминаниями о домах по соседству, в которых они жили в детстве. Да товарищ из Уты по его собственной оценке был "хреновый" и "невыносимый". Но друг почему-то каждый раз отмахивался, когда после пары стаканов возражал против подобных заявлений Уты, искренне любящего хорошенько надраться и поговорить о себе. Последние дни перед началом нового учебного года счастливчика-друга-Уты прошли в пьяном угаре. И то, что этот учитель, "осёл с задницей вместо головы" по выражению Уты, забыл важную папку дома в первый учебный день, было совсем не удивительным. Конечно, других знакомых у него не нашлось, и выцеплять несчастные документы пришлось Уте. Метро, автобус, пешком два километра туда-обратно, автобус, метро – немалые траты денег и сил для не привыкшего слишком часто покидать свой район. Но, чем меньше денег остается, тем больше соблазна их потратить, чем больше изматываешься, тем сильнее хочется отдохнуть с размахом. Это теперь Ута понял, что выбрать в качестве отдыха пачинко было неверным решением. От духоты и напряжения в игровом зале Ута весь взмок, просадил все оставшиеся деньги, и, совершенно забыв о времени, начал опаздывать на работу. В другой раз, оставшись без гроша, он бы собрал волю в кулак и дошел бы до Роппонги пешком. Но сейчас, когда на карту поставлена возможность иметь хоть какие-то деньги в обозримом будущем, час пешей дороги вариантом не был. Велосипед подвернулся почти случайно. Ута уже бежал в сторону станции, чтобы попытать удачу у прохожих – может, кто сжалится, и ему удастся набрать на проезд. Но вот она, почти пустынная часть набережной, вот велосипед без присмотра, и всё получилось как-то само собой. Совести у Уты не было. Но когда он выворачивал руль к черному входу бара, ламинированная карточка блеснула в свете фонаря и почему-то стало тревожно. Первым делом, зайдя в подсобное помещение, Ута одолжил у семпая трос и надежный замок. Маленькая квартира над баром – всё, что мог позволить себе Ута на деньги, которые зарабатывал игрой на гитаре. Ему вообще тогда крупно повезло, найти и жильё, и работу разом: только на следующий день по объявлению о сдаче квартиры к хозяину пришли три человека. Ута не был неудачником, или лентяем, но не стремился к большему, и такая жизнь вполне его устраивала. Мнение же окружающих давно не имело никакого значения. В друзьях Ута не нуждался, отношений не искал. И со всей уверенностью считал, что его жизнь устроена по высшему классу. От того природа метаний и сомнений в его душе на счёт кражи велосипеда сейчас была не понятна. – Это была не кража. Я ведь одолжил, ага? – спросил он у своего отражения, после того как сполоснул рот от зубной пасты. – Возьму и верну хозяину его велик. Хоть завтра. Засыпая около трех утра, Ута старался не думать об этом Рё-сане. Вряд ли тот оказался в таком же плачевном положении, и пошел домой пешком. "На другой конец города", – неприятно подсказал ему внутренний голос. – Дери его за ногу! – мрачно оборвал Ута свои размышления. Покрутившись пару минут на футоне, он заснул. Снились ему мосты, велосипедные звонки, падающие с неба, и он сам в совершенно пустом Токио. – Добрый день! Парикмахерская "Trendy" к вашим услугам, пожалуйста! – Э-э-э, – протянул Ута в трубку, комкая в руке карточку. – Это номер 3845-1712? – Всё верно, я слушаю вас! Хотите записаться на стрижку? У нас есть свободное время сего... – Не, не, – перебил Ута приветливый женский голос. – Я хочу поговорить с Рё-саном. Я туда-то хоть попал? – Да, одну минуту! Я позову его. Ута тяжело вздохнул и облокотился на барную стойку. Чтобы придумать объяснительную речь, ему понадобились чашка кофе и полбанки пива. Но неожиданный женский голос из парикмахерской свел все его усилия на нет. Этот Рё что, стрижет? У него там семейный бизнес? Плохо, если он вдруг деловой человек со связями – Уту передернуло, когда он вспомнил, как лихо тот звал полицию на помощь. Он не был трусом, но связываться с полицейскими не хотелось совсем. Ожидание затянулось, из трубки доносились звуки работающего фена, прерывающиеся на слова приветствий и прощаний. Наконец в промежутке тишины послышались звуки шагов, явно приближающихся к телефонному аппарату. – Слушай, на счет вчерашнего... – Пожалуйста, извините за ожидание! Рё-сан сейчас подойдет, – снова та приветливая девушка. Ута понял, что начинает беситься. Этот Рё идет с другого конца улицы, что ли? Или каких размеров там салон? Наконец в трубке раздался тихий, спокойный голос. – Слушаю. – О! Я на счет вчерашнего... – Ах ты урод, верни мой велосипед. Мерзкий вор! – Что?! Я его одолжил, идиот! Это была экстренная ситуация, вопрос жизни! – И смерти, да? Я все ноги стёр пока добрался домой! В голосе Рё прозвучали претензии и этого хвататило, чтобы Ута тут же озверел. Он, значит, полон раскаяния, а тому что, поскандалить надо? – Слышь, муфлон! Значит велик остаётся у меня, если ты щас же не извинишься! – Я не муфлон, я козерог! – Да я не это имел в виду, кретин! Но разницы всё равно никакой! Будь они сейчас лицом к лицу, Ута бы ему начистил физиономию. И не постеснялся бы. Но по телефону придушить можно только мысленно, так что нужно взять себя в руки. Он слышал, как Рё набрал воздух в легкие, очевидно, чтобы наорать в ответ, но не успел ничего сказать, подавившись из-за вмешательства девушки. – Извините, вы мешаете посетителям! – Прошу прощения за неудобства, я уже заканчиваю! – голос Рё изменился на доброжелательный в одну секунду. – Сначала извинишься ты! Верни мой велосипед, придурок, – прошипел он в трубку. – Куда? – буркнул Ута в ответ, сдаваясь и даже пропуская "придурка". Особо спорить он больше не собирался. Ведь все равно решил возвратить, а хоть хозяин и позволял ему пользоваться телефоном в баре, злоупотреблять его щедростью не стоило. – Встретимся у Сэндзю Охаси. У ресторана Маекавы. Когда ты сможешь? – А где поближе нельзя? – слабо запротивился Ута. Тащиться черт знает куда было лень. Но, может ему послышалось, а может Рё действительно зарычал в трубку. – Напомнить тебе, что... – Хорошо, хорошо, через час. Пока, копытный, – Ута повесил трубку. Когда Ута добрался до Тайто, раздражение утихло. Он не был большим любителем природы, но весенний Токио действовал на него освежающе. Ханами закончился, толпы туристов схлынули, дети пошли в школу, – одним словом, даже днём в городе могло быть приятно. Ута думал, что будет искать нужное место долго. Но ресторан оказался совсем рядом с мостом. А Рё чуть дальше, у реки. – Эй! Рё сидел на траве и повернулся на звук голоса. – Вот. Забирай, – Ута кивнул головой в сторону ограды, у которой закрепил велосипед. – И достань себе нормальный замок! – А чем плох тот, что поставил ты? – Этот трос ты мне вернешь, умник. Он семпая. Есть люди, которые понимают, что значит "экстренная ситуация". Купи себе новый. Знаешь ли, дорожная полиция предупреждает... – Спасибо. Рё был таким спокойным, будто не ругался с ним меньше часа назад по телефону. – И чё, всё? – Всё, – Рё замолчал. Он отвернулся в сторону воды, и ветер тут же отбросил ему волосы на лицо. Но, кажется, Рё это нисколько не заботило. – Отличная сцена для манги, но, чувак, хочу чтоб не осталось... – Я не чувак, ты ведь знаешь мое имя. – А ты моё – нет. – Самое время представиться. – И чтоб ты меня в полицию потом сдал? – Не сдам. Ута спустился на пару шагов ниже Рё и тоже сел на траву. Интересно, тот всё время ошивается по набережным? У него вообще занятие есть? – Ута. И извини за велик. Ты что, не знаешь правило Джаян? Твоя вещь – моя. А моя – моя! – Ута рассмеялся, но Рё, кажется, юмора не оценил. – Я опаздывал на работу, меня могли уволить. Если б я попросил... – Нет, если бы ты попросил, я бы тебе его всё равно не одолжил. Из-за тебя работу потерял я. Ута обречённо вздохнул. Ведь если подумать, и его друг мог нарваться на проблемы тоже из-за него – пить надо меньше, особенно в компании Уты. Вот теперь ещё и это, уже по другой причине... Рё не выглядел бедным, но, видимо, именно им и являлся. По таким, каким он оказался, никогда нельзя было сказать, сколько им лет, кем они работают или как живут. Наверное, в этом Ута с ним был похож. – Вчерашний день явно прокляли. – Да, не повезло. – Ты хочешь есть? – Ута повернул голову. – Я немного в долгу у тебя. Угощаю на вчерашнюю выручку. Что ты хочешь? – Нет, всё в порядке. – Я серьезно. – Я тоже. – Ну давай. Рё. Чё ты ломаешься. Не свидание ведь. – Ладно, пойдем. Унаги Комагата Маекава оказался неплохим рестораном и угорь был выше всяких похвал. Уте хватило денег на большую порцию для каждого. За едой они не разговаривали, но напряжения почему-то не было. Ута почувствовал, что Рё смотрел на него несколько раз чуть дольше, чем надо, будто присматривался, но решил никак не реагировать. Уже на улице он всё-таки решил спросить, важную ли работу потерял Рё. Оказалось, сейчас тот пел в клубе – не предел его мечтаний, но хотя бы на время, зарабатывать на жизнь. У Уты никогда не было совести. Но, кажется, встреча с Рё восполнила это упущение. Сейчас было мучительно стыдно. Про то, что он играет на гитаре в баре в Роппонги, Ута промолчал. Первым делом, что он сделал, когда вернулся, это переговорил со своим семпаем, а затем набрал номер парикмахерской. – Добрый вечер! Парикмахерская "Trendy" к вашим услугам, пожалуйста! – Э-э-э, – как и днём промычал в трубку Ута. – Можно поговорить с Рё? – Извините, его нет! Но я могу передать ему сообщение. Ута назвал адрес и время, куда Рё нужно приехать на следующий день. – Простите, Рё-сан знает, зачем? – Это по поводу работы. – Хорошо! Он будет очень рад! Спасибо вам большое за хорошие новости! Жизнерадостный голос заставил Уту смутиться, как смущается любой человек, не привыкший делать что-то ради других и получающий за это искреннюю благодарность. Ута стоял у самой главной сакуры в Токио и был мрачнее тучи. В это паршивое утро ему предстояло составить компанию своему единственному другу в прогулке по Ясукини. Особого смысла в этом Ута не видел, более того, так и сказал, что тот сдурел окончательно, но почему-то в итоге согласился. Дерево уже потеряло весь свой цвет, но Ута почти бессознательно искал розовый лепесток среди веток, в трещинах между камней, на земле. Тщетно – всё давно опало и было унесено ветром за пределы храмовой территории. А всё, что и могло остаться, было тщательно выметено служителями. – Не думал, что ты посещаешь такие места. – Я что, не японец что ли. Конечно, я тут бываю, – машинально ответил Ута, всё еще вглядываясь в ветки дерева. – Ты? – удивился Ута, когда обернулся и увидел Рё. – А ты кого-то ждешь? – спросил Рё, приподнимая уголки губ. Улыбка выходит неловкой. – Вообще-то, да. Только это ослиная задница опаздывает. Наверное, задержали в школе. – Я бы предположил, что ты встречаешься здесь со старшеклассницей, но... – Ты чё, ослиной задницей я бы девушку не назвал. Это мой так называемый друг. Он обещал мне притащить кюсёку и сата андаги еще с прошлого семестра! Ута бросил на Рё взгляд и заметил, что тот покраснел. – Значит, так называемый друг – старшеклассник? – Я похож на того, кто назначает свидания несовершеннолетним парням из старшей школы в синтоистских храмах ради еды? Ты сдурел?! Да учителем он работает. В школе Мивада. Мы дружили ещё в детстве, когда жили по соседству. – Понятно. – А ты что здесь делаешь? – Ута отошел на пару шагов и развернулся лицом к дорожке. Его друг точно ищет одинокую фигуру среди посетителей храма. – Когда нервничаю, часто приезжаю сюда. – А ты нервничаешь? – Да. У меня сегодня прослушивание в одном баре в Роппонги. Ута не смог скрыть довольную улыбку. Через пару часов Рё ждали хозяин бара и семпай для того, чтобы решить, нужен ли им еще один работник. Ведь если у Рё хороший голос, и они бы сыгрались, то посетителей у бара могло прибавиться. Прошло еще полчаса бесплодных скитаний по территории Ясукини, прежде чем Рё сказал, что ему пора. – Мне тоже в Роппонги. Подкинешь? – спросил Ута. – Ты издеваешься? – Рё сощурился. – Тащить тебя на велике? Да никакой дыхалки не хватит к концу дороги. – Ну давай поведу я, – усмехнулся Ута. – Я быстро кручу педали. – Я заметил, – Рё поджал губы, но тут же сдался. – Хорошо. Только не привыкай сильно к моему велосипеду. Рё взяли без вопросов. Семпай долго возмущался, почему обладателя такого голоса до сих пор не оторвали с руками на какую-нибудь студию. Рё краснел от похвалы, почти не удивился, когда в баре появился Ута с гитарой. Они сыграли пару песен, только закрепив успех. Напились в первый же рабочий вечер, как только бар закрылся, и Рё, конечно, домой не поехал. Всё шло хорошо, и Ута невольно стал ждать подвоха. Сначала он думал, что Рё откажется от работы, когда узнает, что обязан ему, и что придется играть вместе. Но, кажется, улыбку шире и довольней, чем у Рё, он еще не видел. Потом был шанс, что Рё не пьет – но тут он оказался своим в доску, хотя и не смог выпить столько же, сколько Ута, но это было как раз самым обычным делом. Ута никогда не стеснялся своего жилья, было ли оно маленьким, съемным или захламленным, а на нетрезвую голову любые четыре стены считал императорским дворцом. Чем тут же поделился с Рё. – Ты еще мой "дворец" не видел, – пробормотал он и едва не завалился на неразложенный, но не убранный в шкаф футон, который в утренней спешке Ута бросил посреди комнаты. Позже, когда они легли, Ута долго не мог заснуть, не смотря на выпитое. Он неподвижно лежал на своем футоне и думал о странном стечении обстоятельств. Было отчего-то жутко, до мурашек, что в комнате находился кто-то еще. Утром Ута осторожно повернул голову вбок и стал рассматривать Рё, насколько позволял полумрак комнаты. Казалось, тот спит, но дыхания не было слышно совсем. Темные волосы разметались по подушке, и от долгого сосредоточенного взгляда стало казаться, что они шевелятся и подбираются к нему. Но Рё действительно зашевелился и перевернулся на бок, придвигаясь ближе. – Ута, ты не спишь? – Нет. Башка кружится. А ты, в порядке? – Конечно. Я знаю, когда нужно остановиться. Ута засмеялся. – Скажи это урне, в которую блевал! – Ты бываешь невыносим, знаешь? – пробормотал Рё, но не отвернулся. – Если чёт не нравится, бери велик и вали домой, – Ута даже приподнялся на локтях от возмущения. Рё промолчал и он, успокоившись, лег обратно. Если подумать, то ничего обидного и нового ему не сказали. – Знакомство с тобой мне боком выйдет, – обреченно подытожил Ута. – Что ты имеешь в виду? – Рё подвинулся еще ближе. – Меня начала терзать совесть и прочие угрызения. Да мне со школы так стыдно за себя не было. – Если это не к лучшему, тогда я не знаю, что тебе ответить. Наступила тишина и Ута подумал, что Рё снова заснул. Он и сам начал проваливаться в сон, когда Рё тихо вздохнул и спросил: – Помнишь наш разговор, пару дней назад в Ясукини? – М-м-м, – утвердительно промычал Ута. – Значит ты точно не назначаешь свидания старшеклассникам в храмах? – М-м-м, – повторил Ута. – А не хотел бы ты назначить там свидание кому-то другому? – Э? Кому это? Не тебе ли? – Мне. Рё окончательно перекатился на его футон и осторожно положил руку поверх покрывала Уте на грудь. Прикосновение ощущалось, как если бы туда положили камень: дышать стало трудно. Ута не знал, как себя вести. "Ты ж взрослый мужик, давай, рули ситуацию!", – приказал ему внутренний голос. Но "рулить" мозг отказывался. – Если согласишься хотя бы на одно, разрешу пользоваться моим велосипедом неделю. – Это вообще обязательное условие, без велика я те сразу откажу, хахаха! – быстро нашёлся Ута. К его удивлению, Рё шутку оценил, было понятно, что он улыбается в ответ по тому, какой теплой была интонация у него в голосе. – Ты ужасный тип, просто отвратительный. И я еще обо всём пожалею. Ута уже хотел открыть рот и спросить, что тот имеет в виду, но Рё потянулся к его лицу и коснулся губами щеки, противореча своим жалобам. – Жаль, что зима далеко. Тебе надо пройти мисоги раза три уже сейчас. – Ну ты и козёл! – возмутился расслабившийся от прикосновений и потерявший бдительность Ута. – Я не козёл, я козерог. Запомни уже. Ута рассмеялся так громко, что, наверное, потревожил соседей по этажу. Но на этот раз стыдно не было совсем. Утро обещало быть супер-бодрячковым, даже если к нему придет жаловаться на шум весь дом.