* * *
Когда нас много – начинается пожар И города похожи на крематорий и базар. И все привыкли ничего не замечать, Когда тебя не слышат, для чего кричать? День пролетает за днем, расписанным по часам. Проснуться,принять дозу обезболивающего, позавтракать, принять таблетки, выйти на прогулку… Мать вашу, до чего это всё бесит!!! Видимо, персонал знает до чего доводят их режимы, особенно тех, кто должен умереть со дня на день, поэтому за каждым и ведется личное наблюдение, дабы пациенты не приблизили свой конец самостоятельно. И спрашивается, зачем?! Ладно тот парень по соседству, к которому каждый день жена с дочкой шастает, или та девушка, что недавно дала мне книжку, у нее хоть мать… А я то на кой черт им сдался?! Устало вздыхаю, окидывая взглядом всех тех, кто оказался со мной в тот день рядом с хранилищем. Было больше… Кто-то закашлялся и с кашлем прорезался болезненный стон… Никто из наших не обернулся, да и зачем? Все знают – завтра этого человека уже не будет… Мы все наслаждаемся минутным покоем, наверное, это единственные часы, когда боль покидает сознание и ты понимаешь – еще жив… Еще горишь… Эгоизм,скажите вы. Ха, посмотрел бы я на вас, если ваша жизнь – дни, а боль такая, что даже взрослые мужики орут во всю глотку… Вот вам и эгоизм… Абсурдно, но все же мы научились этого не замечать – чужих смертей, лишь для того, чтобы в последний раз насладиться отпущенным нам временем. И даже я… Хочу жить, глядя на солнце, клонящееся к закату…* * *
Мы можем помолчать, Мы можем петь, Стоять или бежать, Но все равно гореть… “Быть или не быть? Вот в чем вопрос!” С шумом захлопываю книгу Шекспира… Занятный дядька, нечего сказать. Умные вещи строчил… Если бы не палата, я подобное в жизни бы не прочел, но чудесные вещи творит с человеком смерть… Сразу хочется наверстать за отнятые года, но в нашем случае это невозможно. Наша жизнь ни годы и ни месяцы, а дни. Если я успею эту книжку дочитать, и то будет хорошо… Док вошел в палату со странным выражением на лице. Присев напротив, он многозначительно посмотрел на Шекспира, улыбнувшись. -Пойдемте,сегодня у нас творческий вечер, вам стоит взглянуть. Я слабо ухмыльнулся, но все же принял предложение. Последний спектакль в жизни,такое никто не захочет пропустить. Я занял свое место, молча наблюдая за постановкой. Тут были все, кто выжил и кто дожил. На изнуренных лицах мелькали несмелые улыбки, а в измученном взоре застыл не страх, а счастье… Парень, лет двадцати, заметив мое пристальное внимание, улыбнулся еще шире, кивая на импровизированную сцену, где появилась та самая белокурая девушка, одолжившая мне Шекспира. Невольно я и сам улыбнулся, глядя на происходящее. Зрители, актеры, персонал, все замерли в мимолетном мгновение счастья. В глазах каждого горел огонь жизни, тот огонь, которого так не хватало! И вновь осознание своего существования потревожило внутреннюю уверенность. Жить – не смотря ни на что! Дышать, осознавая скорую смерть… Гореть – не замечая боли и времени! Просто БЫТЬ частью этого мира!* * *
Огромный синий кит Порвать не может сеть. Сдаваться или нет? Но все равно гореть… Сегодня заметил, что начали выпадать волосы. Целые клочья остались на подушке, когда я продрал глаза. Вижу ваше легкое замешательство, прокашлявшись, садитесь рядом,открывая блокнот. -Может сразу побриться? – спрашиваю я, теребя в руке клок. -Как хотите, рано или поздно они вновь отрастут. Быстрая пометка в бланке и все та же улыбка, говорящая о том, что еще есть надежда.Соглашаюсь с вашими словами, и мы молча выходим из палаты. Очередной курс лечения со всеми уколами, беседами психолога и всякая другая чушь. Зачем? К чему этот смутный образ надежды на выздоровление?! Даже если я покину эту больницу, то сколько времени мне останется? Год? Больше? Боже… Обхватываю истощившееся лицо руками, ловя себя на мысли – год это ведь много… Год жизни… Сглатываю сухой ком, вставший в горле, проходя мимо зеркала. Странно, что оно висит здесь, вряд ли кто-то из наших захочет видеть то, во что нас превратил несчастный случай. Возвращаюсь… На меня смотрит мужчина со впалыми щеками, кожа побледнела настолько, что просвечивают сосуды, проплешины в недавно шикарной шевелюре и глаза полные отчаяния и страха. И это я?! Нет, вздор! Отворачиваюсь и иду дальше от незнакомца, слабо улыбаясь. Я ведь еще жив, борюсь за свой год жизни. Я не могу умереть здесь… не могу!* * *
И снова небо замыкает на себя Слова и провода. И снова с неба проливается на нас Ответы и вода. Никогда не любил дождь, а теперь я, кажется, возненавидел его в конец. Шум падающих капель и завывания ветра жутко раздражают, а редкие раскаты грома и вовсе не дают уснуть. Сколько бы я не матерился в подушку это не дает никакого эффекта.Корчась от боли, все же поднимаюсь на ноги, подходя к окну. Сквозь решетку виден больничный двор, зеленый луг щедро орошается каплями и кажется, что от этого он стал еще ярче. Приоткрываю окно, в палату врывается промозглый ветер и брызги дождя. Протягиваю руку к этому холоду, кожей ощущая влагу, но через секунду неприятные ощущения исчезают, оставляя после себя приятную прохладу.Вздрагиваю, и небо озаряется вспышкой, за которой тут же грохочет раскат стихии. Прикрыв глаза, закрываю окно, устало глядя на палату. Ничего лишнего в ней нет, лишь кровать, тумба с пустующей вазой и… все… Однако это дом, последнее прибежище. Дом? Очнись! Твой дом в километрах от этой палаты и там ты должен найти это самое “последнее прибежище”. Злость на самого себя вынуждает принять успокоительное и сразу становиться легче… Кто хоронил сам себя при жизни, тот поймет до чего соблазнительной кажется мысль покончить со всем этим одним движением, избавившись от всех мучений… Я думал об этом и не раз, а теперь, вспоминая эти планы, смеюсь сквозь слезы…Слабак… Какой же я был слабак! Испугался боли, достали вечные терапии и гребаные доктора, хотел одного – смерти! До чего же стыдно и противно! Я хочу все изменить. Хочу начать новую жизнь. Жаль, все закончится так быстро… Я даже думаю о семье, хотя и придурку ясно – этому не бывать! Никогда не любил мечтать, всю жизнь был реалистом, и мне казалось смешным все планы на будущее.К чему это, если реальность может выкинуть такое, от чего все твои планы погорят в момент? Это было раньше… теперь я сам стал таким клоуном. Семья,изменить жизнь… да… Закутываюсь в одеяло, слушая шум грозы. Странно, но дрема берет свое, медленно, будто убаюкивая младенца. Дождь все бил и бил по карнизу, навевая сон… Всегда ненавидел дождь, но дождь любил меня…* * *
И если ты вдруг начал что-то понимать И от прозрений захотелось закричать, Давай, кричи! Но тебя могут не понять, Никто из них не хочет ничего менять… Вот что значит отказаться от помощи санитаров – шаг, и я уже плутаю по нескончаемым коридорам, и, как назло, ни одного человека в белом халате. Ноги предательски дрожат после химиотерапии, занимаю место на ближайшем диване, тяжело дыша. Прошла уже неделя, а я все еще мог ходить, правда, пришлось все же побриться, но меня это мало волновало. Всяко лучше лысый, чем как пес плешивый. Из наших остались единицы, каждый день приходили санитары и вывозили очередной труп. А я живой и даже ползаю! Страшно… А если я останусь один и умру последний?! Это действительно заставляет все внутри сжаться в тугой ком, перекрывая кислород… Однажды мы уже говорили с белокурой девушкой. Даже не знаю имени, но мы сами так решили, что лучше без них… Мы ведь все ходячие покойники, а зачем мертвым имена? Впрочем,ушел от темы… Она тогда ласково улыбнулась, заглядывая в мое измученное лицо, и тихо сказала, что кто бы ни остался – он обязан жить как можно дольше, не ради родных или близких, а ради себя. И вновь эгоистичные слова, но я согласен с ней. Жить, чтобы доказать самому себя – человек способен стерпеть муки ради данного ему второго шанса. В ногу врезается резиновый мяч, поднимаю удивленный взгляд на мальчика лет шести.Виновато улыбается мне, остановившись в стороне, и комкает край больничной рубашки.Протягиваю игрушку, удивляясь смелости ребенка – я бы к такому страшному дядьке и на метр не приблизился, а этот мальчишка еще и рядом присесть норовит. Отодвигаюсь,уступая место. -Вы тоже болеете? – тихий голосок нарушает тишину. -Да… Мячик звонко отбивается от пола, возвращаясь в маленькие ладошки. Голубые глаза изучающе скользят по моему лицу, и веселая улыбка заставляет меня вновь удивиться. -Мама говорит, что скоро все закончится, и я вернусь домой! Вы тоже? Пораженно смотрю на это чудо, не в силах ответить. Не то чтобы боялся огорчить дитя, наоборот,от его слов внутри расползается тепло и уверенный ответ. -Конечно,вернусь! Мальчик рассмеялся, в голубых глазах вновь промелькнул луч надежды, и я понял…Последним буду я…* * *
Гори, но не сжигай, Иначе скучно жить. Гори, но не сжигай, Гори, чтобы светить… -Завтра мы вас выписываем! Прошло уже полтора года, а я все также с замиранием сердца вспоминаю тот день больше похожий на сон, чем на реальность. Первой мыслью было что это шутка, но… Улыбаясь смотрю на оживленные улицы родного города, где-то в портфеле завалялся очередной томик Шекспира, а на четвертом этаже меня дожидается домой кошка – единственная, кто действительно ожидал меня все эти месяцы, пока я находился в больнице. И мало кому известна причина моего веселья, каждый занят своими делами и решением проблем, каждый спешит к своей мечте, но все они слишком озлоблены на окружающий мир… Боль,мучения, близкая смерть и воскрешение – путь Христа, если вам будет угодно…Лишь после всего этого начинаешь ценить жизнь. Мне сказали два года, может больше, может меньше, но и те полтора, что я прожил, заменили мне все двадцать пять прожитых ранее. Жил с закрытыми глазами, не замечая простой истины… Ты должен жить, чтобы заставлять жить других. Улыбаться каждому новому дню, а не проклинать его в сердцах за испорченный сон. Неприятности… Смешно! Я вылез из могилы –какие еще неприятности?! Кстати, волосы отрасли, как и обещал доктор, конечно,не такие густые, но все же, хоть не лысый. Теперь я не боюсь смерти, потому что успел многое… Я жил, я смог почувствовать многое,о чем раньше и не знал, я полюбил дождь и классику, научился готовить и теперь даже моя кошка живет по расписанию, но она и не против. Успел многое из того о чем мечтал в палате и не жалею ни дня, ни часу прожитого за эти полтора года. Даже короткие приступы я переношу с улыбкой на губах, зная, это все кончится, едва сердце остановится. Ну а пока я еще жив, боль – это ведь доказательство… Сгорая каждый день, но продолжая тлеть. Я горю, чтобы светить… Живу, чтобы доказать – это того стоит!