Спасение

"Я сижу напротив своего заклятого врага и наблюдаю за тем, как он мучается. Словами не передать, какое неземное наслаждение я сейчас испытываю. Месть... Самое прекрасное из всех чувств. Я так часто прокручивал в голове это событие... Перебирал в голове различные варианты... Выдумывал самые изощренные способы... Но, как всегда, реальность оказалась куда круче любых фантазий."

- Тебе конец! Я доберусь до тебя, тварь! - кричал, срывая голос, Игорь. Он вне себя от ярости и беспомощности. Он своими же руками убивал невинных людей, дорогих ему. Но только так есть надежда на их спасение и смерть Разумовского - человека, к которому неуместно слово "ненависть", потому что Гром испытывает к нему нечто большее. Именно сейчас он мечтал бы быть одиноким и не знать никого из пленников, только чтоб ничего этого с ними не случилось. Но Разумовский ждет игры. Он хочет мести, зрелищной мести, достойной того, на что обрек его Игорь. Он хочет, чтоб майор на собственной шкуре прочувствовал смысл выражения "адские муки". И он гордится игрой, которую придумал для Игоря. Но ожидание затянулось и Сергей усмехнувшись, ответил Игорю: - Да-да, я это уже слышал! Делай свой следующий ход, а не то опять начну всех подряд без разбору взрывать! Разумовский улыбнулся, он находит это очень занятным. Его веселит ярость Игоря, плач и стоны из клеток и ощущение собственного превосходства. Он наблюдает за раздумиями Грома, следит за тем, как тот, не касаясь, проводит пальцем по фигурам, рассчитывая ход. И, в конце концов, сквозь зубы говорит: - Хочешь следующий ход? Ты его получишь! - Гром ткнул пальцем в стекло, своим ходом убив черного слона. Разумовский напрягся и открыл от удивления рот, но вовремя спохватился и закусил губу. Черный слон... Фигура, которую он берег и вокруг которой строил защиту, которая была едва ли не лучше защиты короля. - Олег... - одними губами прошептал он и еще больнее закусил губу. Олег подался вперед, ближе к Сергею, зная, что сейчас случится, и желая видеть его глаза перед смертью. Но он до последнего не хотел верить, что это произойдет. Что все закончится вот так, не успев начаться. Волков вспомнил их встречу пару часов назад, когда Разумовский разбудил его раньше остальных, чтобы просто побыть наедине. Вспомнил, как они стояли, соприкоснувшись лбами, в тишине, и как Сергей провел рукой по его волосам. И как Разумовский застегнул на его шее ошейник и, прошептав "Доверься мне", надел на него пальто. Они шли по высокому коридору, взявшись за руки, и, остановившись перед большой дверью, Сергей поцеловал Олега. Поцелуй вышел долгим, страстным и горячим, с кислым привкусом отчаяния. И теперь Олег ожидал взрыва, а Сергей даже не обернулся. От этого Волкову стало совсем тяжело на душе и обида на Разумовского стала затягивать его сердце цепкими лапами. Писк ошейника вернул его в реальность. Он зажмурился, не желая больше никого видеть. Но звук внезапно оборвался и ничего не произошло. Разумовский усмехнулся у себя в мыслях. Теперь все зависит от него. Он развернулся к клетке и, изобразив недовольство на лице, сказал: - Грёбаная китайская техника... На нее никогда нельзя положиться! Резко вскочив, Разумовский достал пистолет и направил его на Олега. Он увидел страх в его глазах. Но не страх смерти, а страх осознания происходящего. И в эту минуту Сергею захотелось бросить все, обнять и успокоить Олега, и скрыться с ним далеко, где их больше никто не потревожит. Но игра есть игра. И ради спасения Волкова ее нужно доиграть до конца. И победить. - Что ж... Придется все делать самому! - прозвучал невозмутимый голос Разумовского, но все его сознание в этот момент было напряжено, как натянутая струна, от вида растерянного Олега, от страха ошибки, от сконцентрированности на собственных действиях. А Олег смотрел на пистолет, направленный на него, и не мог поверить, что Сергей сможет так хладнокровно убить его. Он не видел ни дрожи в руках, ни жалости во взгляде. И это ранило сильнее сотни пуль. Он был не раз на пороге смерти, но впервые он был напуган. Он не мог даже в своих кошмарах видеть такое предательство. - Прости, Олег, но правила есть правила! - прозвучал до боли знакомый голос без тени сомнения, разрезав повисшую тишину, как тупой нож. Разумовский нажал на курок, не желая это больше затягивать. Раздались выстрелы. Одна за другой появились дыры в плаще Олега. Из них тут же хлынула алая кровь. На полу она смешалась с лужей чужой крови. Раздался звук упавшего тела. Последнее, что почувствовал Волков, была боль, охватившая все тело, вовсе не похожая на боль от огнестрельных ранений. Сергей ликовал - все прошло точно по плану. Идеально! Он разразился злобным хохотом и повернулся к Игорю, что все это время пораженно наблюдал, и выкрикнул: - Ну что, продолжим партию? Полиция увела Грома и начала выпускать заложников. Разумовский сидел в луже крови и битого стекла. Он проводил взглядом трупы, уносимые на носилках. Он был утомлен, но горд собой и невероятно рад. Один полицейский наклонился над ним и спросил, нужна ли ему помощь. - Нет! - отмахнулся Сергей и, взявшись за прутья решетки, встал. В клетке как раз грузили на носилки тело Волкова. Увидев это, Разумовский мигом оказался около них и на ломанном итальянском объяснил полицейским, что этот человек жив и, нет, им не нужна помощь. Он подхватил Олега на руки и, открыв ногой дверь, понес по длинному коридору в свою комнату. На лестнице Сергей оступился на ступеньке, но устоял, и Волков зашевелился. Стараясь идти как можно осторожнее, он прижал теплое тело к себе. Дверь в комнату была открыта, как и окно, поэтому шторы трепетали от порывов холодного ветра. Аккуратно положив Олега на кровать, Разумовский закрыл окно, скинул пиджак и сел на пол отдышаться, облокотившись спиной на кровать. Сзади послышалось шуршание одеял и тяжелое дыхание. Волков очнулся. Голова болела, а конечности онемели и не хотели шевелиться. Он постепенно вспоминал, чем все закончилось, а вспомнив, вскочил, осматриваясь по сторонам. Но голова закружилась, а значит, он был жив. Пытаясь сфокусировать на чем-то взгляд, он услышал слегка охрипший тихий голос: - Ты очень вовремя очнулся... - Разумовский поднялся и присел на край кровати. - Ты не можешь представить, как я рад тому, что все прошло идеально. Сегодня лучший день в моей жизни. Олег без раздумий кинулся в объятия Сергея. Он не верил, что сможет снова почувствовать родное тепло. Не отстраняясь, он спросил: - Но как?.. В ответ Сергей расстегнул его пальто и показал вшитые во внутрь пустые пакеты с красителем, соединенные проводами с металлическими пластинками, которые и ударили током Олега. - Ты очень предусмотрителен... - прошептал Волков. - И хороший актер. Даже я тебе поверил! Он поднял взгляд на Разумовского и только сейчас заметил раны на его лице. - Гром? - зло спросил он. - Просто пара царапин на память, - отвернулся Сергей, размазывая кровь из носа по лицу тыльной стороной ладони. Но Олег уже, скинув пальто, рылся в тумбочке в поисках антисептика и пинцета. Он перевернул несколько ящиков, пока наконец не нашел пахнущую спиртом жидкость и пинцет для бровей у разбитого зеркала. "Сойдет", - усмехнувшись, подумал он и наклонился над Сергеем. К счастью, осколков стекла было немного и они были крупные. - Теперь чуть-чуть потерпи. Я, конечно, не врач, но помочь смогу, - сказал Волков и принялся за дело. С поразительной точностью и осторожностью он обработал раны на лице и руках, вытаскивая по очереди осколки и заливая прозрачной жидкостью. Она болезненно щипала, смешиваясь с кровью, и Разумовский морщился от неприятных ощущений. Олег, заметив это, наклонился к виску и подул на длинный порез, стараясь уменьшить боль. Закончив и не найдя бинт, он перевязал кисти Сергея лоскутами простыни. Белая ткань тут же пропиталась кровью и поалела. Разумовский посмотрел на свои руки, коснулся пальцами лица и улыбнулся. Эту искреннюю улыбку видел только Олег, и она всегда могла растопить его сердце. Вот и сейчас счастливый Волков наклонился к нему и осторожно поцеловал, боясь причинить боль. Но тот, запустив пальцы в темные волосы, слипшиеся от крови, требовательнее притянул его к себе, проникая языком между его губ. Мягкий и теплый, он исследовал чужой рот, касаясь неба, сплетаясь с другим языком или дотрагиваясь внутренней стороны щеки. У Разумовского был длинный язык, и это сводило Волкова с ума. И стоило Сергею, прижавшись к губам еще сильнее, провести им от верхних зубов как можно глубже, как Олег, громко выдохнув, повалил его на кровать, не разрывая поцелуя. Сергей запустил руки под обтягивающую футболку Волкова, нависающего над ним, и, едва задевая ногтями кожу, провел пальцами по спине. А тот, оторвавшись от горячих губ, стал спускаться ниже, вдоль нежной шеи, проводя языком по контурам мышц и оставляя влажные следы. Сергей стянул с него футболку и отбросил ее в сторону. Он улыбнулся любуясь таким любимым обнаженным телом. Олег же, не желая больше ждать, рывком разорвал алую рубашку Разумовского, пуговицы разлетелись во все стороны и с цокотом покатились по мраморному полу. Сергей громко рассмеялся, то тут же смех был прерван вскриком, смешанным со стоном - Волков прикусил зубами тонкую кожу на ключице, принеся ему боль, граничащую с наслаждением, такую, как он любит. Сергей, запрокинув голову от удовольствия, раскинулся на просторной кровати. Огненные волосы разбросались по красным подушкам, мягко повторяя их очертания, а руки сжимали одеяла. Этой ночью Олег желал получить Разумовского полностью, и его желания не остались без ответа. В комнате царил полумрак - плотные шторы не пропускали желтый свет уличных фонарей, а мягкий свет торшера, стоящего в углу, едва доставал до кровати. Вдоль стен растягивались длинные тени от антикварной мебели и отражались в сотне осколков разбитого зеркала. Тишину нарушали громкие стоны и вздохи, раздающиеся от двух ритмично движущихся фигур на кровати. Разумовский сидел на бедрах Олега, приподнимаясь и опускаясь вниз до упора. Рыжие пряди прилипли ко лбу, влажный язык скользил по пересохшим губам, глаза блаженно закрыты, давая возможность концентрироваться на ощущениях. Его руки лежали на широких плечах Волкова, царапая острыми ногтями загорелую кожу, и кое-где на красных полосах блестели алые капли. Но Олег не обращал на это внимание, он завороженно наблюдал за прекрасным Разумовским, возвышающимся над ним. Его руки обхватывали тонкую талию сквозь шелковую ткань рубашки, которая трепеталась во все стороны, грозясь слететь с плеч. С губ Сергея срывались хриплые стоны, что разносились эхом по длинным пустым коридорам дворца далеко за пределами комнаты. Два тела сливались в экстазе, заполняя друг друга. Два тела - две родственных души. Смешанные ощущения, искренние чувства и горячая страсть. Они готовы умереть друг за друга. Один готов убить другого, чтобы быть вместе. Жестокие и хладнокровные, они любят только друг друга. И тот день доказал это раз и навсегда.