Рапунцель

Лес был самый обычный. Высокие сосны закрывали небо своими пушистыми лапами, деревья поменьше хлестко били веточками по лицу, всех, кто мог бы им повстречаться. Пение птиц наполняло лес звуками, а мыши и ежи бегали под ногами, совсем не боясь юношу. Он блуждал здесь вторые сутки и уже порядком устал от сюрпризов этого леса. Хотя, надо признать, юноша был достаточно смел, ведь не многие решались посетить Ведьмин лес, который занимал достаточно большую территорию, и который был весь опутан магией. Три дня назад юный и очень даже симпатичный сын кузнеца — Дон — проснулся на рассвете и понял, что жизнь его однообразна и скучна. Уже не радуют его мысли об улучшении кузницы и мельницы, о возможности создания новых седел для лошадей и о постройке невиданной ранее телеге, которую Дон решил назвать «автомобиль». Почему именно так он не знает, но название красивое, витиеватое, прямо в дрожь бросает. В общем, потерял Дон интерес к обычным вещам и улетел в свои далекие мечтания, да так, что весь день все у него валилось из рук, за что и от отца получил, и от матери, и даже от соседки, хотя от последней все юнцы получали, уж очень она женщина скандальная. И ходил он подавленный до самого вечера, и даже на пруд, где собиралась вся молодежь, пошел без особого энтузиазма. И все спрашивали его, что не так, но что мог Дон им ответить? Ничего. Оставалось только головой мотать да плечами пожимать. Но вскоре все забыли о плохом состоянии Дона, так как пришел Бон — душа любой компании. Он ездил в другую деревню с отцом, и привез оттуда новые рассказы о Ведьмином лесе. В этот лес мало кто стремился попасть, так как живет в нем очень недружелюбная… ведьма. По бабушкиным рассказам Дон знал, что когда-то давно она была очень даже милой девушкой, которая влюбилась в красавца парня, но осталась с разбитой душой да ребенком под сердцем. После этого, девица не захотела больше оставаться в деревне и ушла в лес. Ее отец и мать искали дочь, но каждый раз неведомая сила возвращала их к началу пути. Отсюда и пошло название Ведьмин лес, так как хозяйничала в нем Ведьма, а каждого, кто в него заходил возвращала, стирая все воспоминания о лесе и себе. Бон, умеющий расположить к себе людей, узнал от одной женщины в той деревне, как та видела в грозовую ночь женский силуэт, выходящий из лесу, а потом возвращающийся туда. Он был убежден, что это Ведьма, а если она выходила из леса, то значит и живет не так далеко, как им всем казалось. Он даже подбивал ребят сходить проверить так ли это, но все благоразумно отказались. Все, кроме Дона. Он, как и Бон, давно интересовался этими легендами. Поэтому, пока остальные парни крутили у виска, а девушки нервно охали, Дон и Бон основательно готовились к походу. Оба взяли по ножу, мотку веревки, огниву, бинту, парочке лекарств и конечно походному мешку для сна. Также Дон взял с собой пару моточков с пряжей, предположив, что если в начале пути они завяжут нитку и будут разматывать ее по мере пути, то скорее всего смогут вернуться обратно. Бон идею одобрил, но взял охотничье ружье, успокоив: "На всякий случай". И вот, утром следующего дня, оба юноши стояли у кромки леса. Дон привязывал кончик красной нити к веточке маленького кустика, а Бон перепроверял рюкзаки. Удостоверившись, что все необходимое не забыто, Бон и Дон ступили под тень Ведьминого леса. Первые шаги они делали очень осторожно, будто боялись, что кто-то следит за ними. Нитка вилась за ними, красной змеей, но ничего странного не наблюдалось. Лес как лес. Птицы, ежики, даже земляника росла. Пройдя около сотни ярдов, юношам преградили дорогу заросли дикой малины. — Давай вернемся обратно и пойдем в другую сторону, — предложил Дон, и Бон согласился с ним. Они пошли обратно, сворачивая нить, но ни через сто, ни через двести ярдов так и не дошли до нужного места. — О, магия и на нитку работает, — немного нервно хихикнул Бон. Дон только недовольно посмотрел на него, но ничего не ответил. Они пошли дальше, но уже смотря вокруг, а не под ноги на нитку. — Заметил? — Спустя какое-то время нарушил молчание Бон. — Что? — Непонимающе взглянул на друга Дон, и внимательно огляделся, но ничего странного не заметил. Ну, кроме того, что они даже с нитью умудрились потеряться. — Эта сосна, — Бон указал на одну из множества сосен, что росли во всем лесу. — Мы мимо нее проходим уже четвертый раз. — Тут тысячи сосен, и они похожи, — начал было объяснять другу его неправоту Дон, но Бон, не слушая его, подошел к дереву и указал на одну из веток. Она отличалась от других тем, что на ней не было ни одной иголки, а древесина была темнее ствола. — Я заметил это, когда мы шли в лес, когда возвращались тоже. А теперь проходим ее каждые сто ярдов. — Но это невозможно, — уверенно заявил Дон, на что Бон скептически ухмыльнулся. — И это ты говоришь в Ведьмином лесу? Дон, дружище, это заколдованный лес, я уверен, тут возможно ВСЁ, — выделил последнее слово интонацией Бон, давая понять, что он ничему не удивляется и готов ко всему. Дон знал, что его друг верит в магию, но в отличие от других она его не пугала, а наоборот восхищала. Поэтому и с Ведьмой хотел встретиться, чтобы лично убедиться в ее могуществе. Но Дону всегда нужно было подтверждение слов, поэтому, чтобы убедиться в правоте друга, он решил пройти еще сто ярдов. — Ты иди, встретимся через сто ярдов, — подмигнул Бон, и его медные вихри ярко блеснули в дневном луче солнца. И Дон пошел. И через сто ярдов действительно увидел сосну с голой ветвью, но вот Бона рядом с ней не было. Дон обошел дерево со всех сторон, но следов друга так и не увидел. Юноша поспешил вернуться обратно, но наткнулся на знакомые заросли. — Что за черт? — Не смог сдержаться Дон, неверяще смотря на парочку спелых ягод. Он испугался в первую очередь за Бона, куда тот мог деться? Переживая, он вернулся к злополучной сосне, потоптался около нее, и решил, что раз лес не пускает его назад, он пойдет вперед, так можно попробовать выйти из леса в другом месте. И Дон пошел вперед, стараясь не заходить далеко в лес. Нить он разорвал, больше толку от нее все равно не было. Он шел целый день, не останавливаясь и не делая привалов и только когда небо потемнело, остановился на небольшой полянке, разжег огонь, быстро перекусил и, завернувшись в мешок, заснул. А утром обнаружил, что хоть проснулся на той же поляне, но следы от костерка, что он разжег вчера, исчезли, словно их и не было. — Что за…? — Недоуменно пробормотал юноша, еще плохо соображая спросонья. «А я вчера точно разжигал костер?» — вспоминал он, собирая мешок в рюкзак и завтракая булкой с домашней колбасой. — Черт, — громко выругался Дон, нечаянно разлив воду из фляги на свои колени. «Ну и где мне набрать еще воды? Может на дерево залезть для осмотра местности?» — искал решение юноша, отряхивая штаны от лишней влаги. Но не успел он прийти к окончательному решению, как услышал легкий шум бегущей воды. Прислушиваясь, и удивляясь, как раньше не услышал, юноша направился к источнику шума, и вскоре увидел маленький фонтанчик, бьющий прямо из земли. Попробовав воду, Дон удивился ее сладкому вкусу. «А может это жажда на меня так действует» — думал он, набирая в свою флягу воды. Утолив жажду, молодой человек огляделся, и, прикинув где находится, отправился дальше. На этот раз он шел аккуратно, внимательно прислушиваясь к лесу, вдруг где услышит Бона, но кроме пения птиц и шелеста листьев ничего слышно не было. Ближе к полудню сделал привал, перекусил, и с грустью вспомнил о мамином пироге с малиной. Сейчас его очень не хватало. «А вдруг я больше не увижу матушку?» — с ужасом подумал Дон, горько жалея, что даже не попрощался с ней, а тихо сбежал как вор. С тяжелым сердцем пошел он дальше, уже не прислушиваясь к шуму леса, а полностью уйдя в свои невеселые мысли. На очередном грустном воспоминании, Дон тяжело вздохнул, и остановился. Втянув воздух носом, он понял, что только что учуял сладкий запах сдобы. " Не может быть», — только и мелькнуло в голове, а Дон уже шел на заманчивый запах. Он шел, с легкостью уворачиваясь от больно бьющих веточек и аккуратно обходя все болотные места. С каждым шагом запах усиливался. Дон прошел последнюю преграду — густые ели — и увидел нечто потрясающее. Высокая башня («Наверняка выше нашей мельницы») была полностью сделана из камней («Интересно, каким образом они скреплены между собой, а крыша какая?») и имела круглую форму («Ничего подобного я раньше не видел. Кто же ее построил? Неужели Ведьма?»). Под самой крышей юноша увидел достаточно большое окно, с деревянными ставнями и подоконником. Окно было открыто и, Дон точно знал, что оттуда шел неповторимый запах. Обойдя башню три раза, и внимательно разглядывая ее стены на наличие двери или лестницы, юноша разочарованно вздохнул. Ничего, что помогло бы зайти или взобраться на башню, он не увидел. «Может это и есть дом Ведьмы? Но как же она проникает внутрь? А вдруг дверь потайная?» — задумался Дон, он читал один приключенческий роман, и там была такая потайная дверь, которая открывалась при нажатии определенного иероглифа. Но, так как на башне не было нарисовано абсолютно ничего, Дон начал нажимать на все камни, какие мог достать. Но все было впустую, ни один камень не шелохнулся, и не открыл потайную дверь. Тогда молодой человек порылся в своей сумке и извлек нож и моток веревки, попробовал сделать лестницу, но все ветки, что он собрал, сломались при первой же попытке встать на них. Дальше Дон решил с помощью ножа и острого камня, что нашел недалеко от башни, взобраться по стене. Хватило его на метра 2, дальше он упал. Растирая пострадавший копчик, юноша придумал другой, более, на его взгляд, действенный способ — обмотал достаточно увесистый камень веревкой, взобрался на недалеко растущее дерево как раз напротив окна (точнее чуть ниже), раскрутил камень насколько позволяла поза и ветки, и запустил прямо в окно. Камень влетел в окно и упал куда-то правее назначенной цели. Потянув за веревку, Дон обрадовался: камень застрял между подоконником и ставнем, который почему-то открывался внутрь, а не наружу. Но сейчас это было только на руку. Намотав второй конец веревки на ствол сосны, Дон медленно, но верно стал ползти по ней. Осилив чуть больше половины, молодой человек почувствовал, что веревка, что обматывала камень начала ослабевать и потихоньку развязываться. Дон не хотел падать, поэтому собрал оставшиеся силы и прополз оставшееся расстояние практически на одном дыхании. Он уже уцепился за подоконник, когда веревка окончательно развязалась и упала, оставляя молодого человека висеть на стене. Дон попробовал подтянуться, но руки его не очень хорошо слушались после лазанья. «И что, вот так глупо я умру?» — подумал Дон и уже готов был позвать на помощь, как вдруг из окна выглянула девушка с удивленными глазами. Она быстро протянула руки к Дону и начала тянуть его наверх. Юноша обрадовался спасению, из последних сил подтянулся и с чужой помощью перевалился через окно в башню, упав на деревянный пол. Тяжело дыша и пытаясь унять дрожь в руках, Дон посмотрел на свою спасительницу: молодая девушка с густой каштановой косой до пола, с милыми ямочками на пухлых щечках и невероятно большими круглыми серыми глазами совсем не походила под описание Ведьмы. Девушка тоже смотрела на Дона. Она с интересом разглядывала проступающие из-под старой рубашки мышцы рук, широкие плечи, крепкую шею, кудрявые светлые волосы, что доходили гостю до ушей и светлую, еще только-только начавшую проступать, щетину. Ей стало настолько интересно, что она осмелилась протянуть руку и дотронутся до щеки юноши. Дон от неожиданности даже не шелохнулся, лишь продолжил молча смотреть на незнакомку. Девушка под таким пристальным вниманием смутилась, и убрала руку от колючей щеки: — Эм, — покраснела еще больше красавица. — Меня зовут Дюма. А тебя? От ее нежного голоса юноша наконец пришел в себя и медленно встал с пола, обнаруживая, что девушка достаточно высокая, всего на полголовы ниже самого Дона, который не отличался низким ростом. — Меня зовут Дон, спасибо, что помогла мне залезть, и извини за вторжение, — юноша улыбнулся Дюме, и та не осталась в долгу. «Она так искренне улыбается» — подумал Дон. — Хочешь есть? — Спросила Дюма, и не дожидаясь ответа Дона взяла за руку, но тут же отдернула ее. — У тебя кровь! Дон посмотрел на свои ладони, и действительно, кожа кое-где была стерта и кровоточила, но боли юноша не чувствовал, в кузнеце у отца он и не так ранил руки. — Пойдем, я обработаю твои раны, — Дюма приглашающе помахала ему рукой, показывая на деревянный стул, стоящий у небольшого квадратного стола, на котором лежали тарелки с пирожками. Дон сглотнул образовавшуюся от этого вида слюну, и сел за стол, терпеливо ожидая пока хозяйка достанет необходимое для обработки ран. — Будет немного больно, но зато раны быстрее заживут, — кладя на стол какие-то травы, корзинку и маленький тазик, заполняя его теплой водой, сообщила Дюма. Дон внимательно следил, как она опускает травы в воду, давая им время завариться. — Дай мне руку, — попросила девушка, и Дон молча подчинился. Дюма достала из корзинки чистую марлю, обмакнула ее в травяной раствор и аккуратно начала стирать кровь с ладоней гостя. Она делала это очень осторожно и заботливо, словно его собственная мать. От этого сравнения Дон смутился, и отвел взгляд, начал разглядывать башню изнутри. Большая круглая комната выглядела уютной и обжитой: небольшая кровать недалеко от окна и еще одна рядом, шкаф и сундук, небольшой столик, на котором разместились письменные принадлежности и много книг. Вокруг стояли стулья, а рядом с одним из них на полу располагалась большая корзина с нитками и пряжей. Кухонный стол, за которым как раз сидит Дон, и много шкафчиков, висящих на стене (из одного такого Дюма доставала корзинку с бинтами и марлей), а так же небольшая печка, в которой, кажется, что-то готовилось. — Ты одна живешь? — Нарушил тишину Дон, ему было сложно молчать в компании другого человека. Дюма уже перевязала одну руку, и принялась за вторую. — Нет, я живу с матушкой, — смущенно улыбнулась девушка, завершая перевязку, и начиная прибираться на столе. Она быстро сложила все на свои места и придвинула одну из тарелок с пирожками к Дону. — Угощайся. — Спасибо, — юноша взял один из пирожков, и под внимательный взгляд хозяйки откусил кусочек. Пирожок оказался с вишней. И безумно вкусный, что и поспешил сообщить гость. От этой похвалы девушка довольно зарделась и налила юноше в глиняную кружку свежий морс. Дон уплетал уже третий пирожок, на это раз с капустой, и нахваливал хозяйку, действительно восхищаясь ее умением, на что Дюма смущалась и не переставала улыбаться. — А почему ты живешь в лесу? — Наконец наевшись, Дон помог девушке убрать пустые тарелки, и теперь сидел за столом и наблюдал, как Дюма готовит что-то в горшочке. — Не знаю, — девушка замялась, — я родилась здесь. Матушка говорит, что лес самое лучшее место для этого. — Так ты дочка Ведьмы? — От удивления Дон подавился куском морковки, которую ел на данный момент. — Ведьмы? — удивленно переспросила Дюма. — Да разве ты не знаешь? — еще больше удивился Дон, потом понял, что, действительно, не знает, и принялся рассказывать легенды, что вводились у них в деревнях о лесе и о Ведьме, что заколдовала его. Дюма слушала не перебивая, что очень понравилось Дону, ведь он не любил когда его перебивают, так он терял мысль и разговор переходил в другое русло, а он хотел рассказать все до конца. Он все рассказывал и рассказывал, а Дюма просто наслаждалась обществом другого человека, к ним редко кто приходит в гости. Тем более с мирными целями, как Дон. Этот юноша ей понравился. Он не только не испугался ее башни, он еще и влез в нее. А теперь разговаривает с ней как со своим другом, наверное. Дюма плохо представляла себе, какие должны быть друзья. «Интересно, а как живется в деревне?» — подумала девушка, и ей захотелось спросить об это самого юношу, но матушка учила, что перебивать невежливо, поэтому она решила подождать. — А так как Ведьма ушла с ребенком под сердцем, то смею предположить, что ты Ведьмина дочь. — Закончил Дон, свой рассказ. — А это плохо? — спросила Дюма, боясь, что вызовет у Дона неприятные эмоции. — Да нет, — юноша почесал затылок, задумавшись. Против Ведьмы он ничего не имел, хотя благодаря ей он заплутал в лесу, да еще друга потерял. Но это не так страшно, Дон знал, Бон из любой ситуации может выкрутиться. «Наверняка он уже вышел из леса, и теперь собирается обратно, искать меня,» — подумал юноша, хорошо зная характер друга. — Я думаю, это даже хорошо. Ведь я теперь знаю, куда Ведьма точно вернется. — Улыбнулся Дон, и девушка улыбнулась ему в ответ. -Да, матушка скоро вернется, — кивнула в знак согласия Дюма, и смущенно спросила. — Дон, а ты можешь рассказать про свою деревню? Мне просто интересно как там люди живут. Юноша улыбнулся шире, ему очень понравилась Дюма: милая, добрая, с очаровательной улыбкой. А еще она заботливая. «И готовит лучше всех.» — думал Дон, смотря то на руки девушки, то на личико. — Эй, что это ты так смотришь на меня? — весело подразнила Дюма юношу, убирая горшочек в печку. — Неужто влюбился? И она засмеялась над своей же шуткой, Дон тоже засмеялся, но отнюдь не от веселья. «А почему и не влюбиться?» — возникла мысль, но Дон решил переключиться на рассказ о деревне. Ведьма вернулась с закатными лучами, когда ужин был приготовлен, а Дон даже успел починить парочку стульев и шкаф по просьбе Дюмы. На самом деле, ему работа была только в радость, хоть как-то отвлекала от ненужных мыслей. — Рапунцель, сбрось косынки, пожалуйста, — послышалось снизу негромкая просьба, и Дюма быстро ополоснув руки, подбежала к окну и… достала из-под подоконника веревочную лестницу, скинула вниз. Дон смотрел и не понимал, как сам не догадался об этом способе, но. — Рапунцель? — непонимающе переспросил от Дюму, стоя рядом с ней около окна, и ожидая Ведьму. — Рядом с башней растет вкусный салат рапунцель. Матушка придумала эту фразу для того, чтобы я всегда знала, что это она пришла, а не чужак, и сбрасывала лестницу. Но ты справился и без нее, — тихо рассмеялась Дюма, на что Дон стыдливо покраснел. И хотел сказать что-нибудь умное на это замечание, но тут поднялась Ведьма, и Дон помог ей перелезть через подоконник. — О, а это что за молодой человек? Дюма, я же просила никого не впускать, — недовольно произнесла ведьма. Она была одета в дорожный свободный плащ из темного прочного сукна и с глубоким капюшоном, что скрывал ее лицо да самого подбородка. Дон отметил, что голос ее был чист, хоть и тих. Он не мог принадлежать старухе, как описывали ее жители, скорее женщине лет тридцати. «Сколько же ей было лет, когда она сбежала в лес?» — удивился юноша. Он хотел представиться, но Дюма опередила его, рассказывая матушке о госте и его неординарных способах напрашиваться в гости. — Значит сам влез? — Ведьма спокойно выслушала рассказ девушки, раскладывая на столе пучки трав из походной корзины, что висела у нее за спиной, но сейчас была снята. Капюшон она так и не убрала с лица. — Меня зовут Оноре. Что ж, гнать тебя прочь уже нет смысла, тем более, я по пути домой повстречала еще одного заблудившегося, и пригласила в гости. Он как раз забирается по лестнице. Дон удивленно переглянулся с Дюмой, и оба выглянули в окно. И правда, уже в сумерках, кто-то медленно, но верно взбирался по лестнице с огромной поклажей за спиной. «А вдруг это Бон, -с надеждой подумал юноша, — но у него не было такого огромного рюкзака.» — Он любезно предложил помочь донести мою поклажу. — Словно прочитав мысли Дона, сказала Ведьма, и, отодвинув молодых людей от окна, сама посмотрела вниз. — А он упертый, — тихо, самой себе сказала Ведьма с удивлением и злой усмешкой, но Дон ее услышал. Услышал и испугался за этого человека. «Что же там за поклажа такая, раз он так медленно продвигается?» — ужаснулся Дон, только сейчас осознавая, у кого он в гостях. — Помоги ему, когда он доползет до окна, — попросила Ведьма юношу, а сама ушла к столу, за которым еще недавно ел Дон, и где вовсю хлопотала Дюма, накрывая стол на четверых. Минут через пятнадцать за подоконник зацепилась чья-то рука, и Дон поспешил помочь бедняге. Схватив огромный мешок за плечами еще одного гостя, юноша потянул его на себя, забирая часть веса. Когда мужчина (Дон определил это по рукам) наполовину залез в окно, сопровождая свои действия тихими ругательствами и проклятиями, юноша втащил его в комнату. Повисло молчание, оба тяжело дышали, особенно тот, что тащил на себе поклажу Ведьмы. Дон не видел его лица, так как оно было закрыто этим чертовым мешком, но тот быстро оклемался, скинул тяжесть с плеч и, поднимаясь, наткнулся на Дона. Медные вихры, безбашенные карие глаза и вечная ухмылка, юноша не мог сомневаться, это был его друг Бон. — Опа, Дон! — Бон был как всегда не сдержан. Только увидав друга, он сразу же заключил его в свои железные объятья. — Ну ничего себе! Я так рад, что с тобой все в порядке! Вы и правда ведьма, мисс Оноре! — Я не считаю себя ведьмой, — тяжело вздохнула Ведьма, словно повторяла эту фразу не один раз за сегодня. — Просто твой друг более везучий, и наткнулся на башню раньше. — Матушка, они все в деревне зовут тебя Ведьмой, — тихо сказала Дюма, и Бон тут же переключил свое внимание на нее. — Привет, я Бон, — улыбнулся он Дюме, но совсем не так как девушкам в деревне. Эта улыбка не была ни кокетливой, ни завлекающей, а просто дружелюбной. «Дюма не в его вкусе,» — подумал Дон, и с удивлением обнаружил, что подумал об этом с каким-то облегчением. «Я, что, чуть не приревновал ее к Бону?» — с еще большим шоком подумал Дон, смотря то на Дюму, то на друга. «Не может быть». — Мойте руки, пора за стол, — скомандовала Ведьма, и пока юноши мыли руки и рассаживались за столом, она успела переодеться, закрыв часть комнаты непроницаемой тканью, что висела как штора и днем была прикреплена к стене. Теперь ее лицо и фигуру не скрывал плащ, и можно было разглядеть ее всю. Невысокая, худая, с угловатыми плечами и длинной шеей. Ее лицо мало что могло сказать конкретно о возрасте: худое с мягкими чертами лица, от чего серые глаза казались еще больше, тонкие бескровные губы и каштановые прямые волосы до плеч (Дюма лицом была вылитая мать), у нее практически не было морщин, только около губ и глаз, а кожа была очень бедной, словно она специально пряталась от солнца. Что ж, она очень походила на Ведьму, только несколько другого типажа. Оноре села за стол, пожелала всем приятного аппетита и принялась неспешно есть. И мать, и дочь ели аккуратно, маленькими порциями и совершенно молча. В отличии от Бона с Доном. Оба начали сыпать вопросами на все лады, перекрикивали и перебивали друг друга. Терпения хозяйки хватило недолго. Она перестала есть, внимательно посмотрела на юношей и два раза щелкнула пальцами. Бон недоуменно посмотрел на Дона, потом перевел взгляд на Ведьму и спросил ее, зачем она это сделала. Но не издал ни звука. Дон удивленно воскликнул, но тоже не издал ни звука. Оба вытаращились на Ведьму. — Золотое правила за столом, когда я ем, я глух и нем, — спокойно сказала Ведьма, смотря на них. — Доедите, и получите голоса обратно. До конца трапезы никто больше не проронил ни звука. Но как только тарелки были убраны, а Дюма налила всем хлебного кваса, Дон почувствовал, что он опять может говорить. — А вы говорили, что не ведьма, — Бон тоже понял, что может говорить, и не преминул воспользоваться этим. — Я говорила, что не считаю себя ведьмой. Вы невнимательны, молодой человек, — ее лицо и голос не выражало ничего, кроме спокойствия и легкой усталости. Было видно, что она считает себя единственным взрослым человеком в этой башне, а их маленькими детишками, что просят рассказать сказку на ночь. И судя по выражению Бона, тому это явно не нравилось. — Прошу вас, расскажите нам свою историю, — попросил Дон быстрее, чем его друг раскрыл рот. С Бона станется, он и гадости наговорит. — Все вы об этом просите, — безразлично пожала плечами Ведьма. — Матушка, — тихо обратилась к ней Дюма, заботливо заглядывая в глаза. Ведьма только махнула рукой, показывая, что все в порядке, и начала рассказывать свою историю. Она говорила неспешно и сухо, выдавая факты и ни разу не затрагивая тему своих эмоций. Рассказ получился краток и лаконичен, без драмы, будто Ведьма говорила не о своей жизни, а о прочитанном романе. Ее лицо не выражало никаких сильных эмоций. «Видимо, она давно смирилась со своей судьбой,» — подумал Дон, внутренне понимая ее состояние. Он даже несколько посочувствовал Ведьме, но в целом решил, что она правильно поступила, уйдя из деревни. Там бы ни ей, ни Дюме жить спокойно не дали бы, постоянно напоминая о совершенной в прошлом ошибке, тем более в лесу она смогла ни от кого не скрывать свою магию. Дон посмотрел на молодую девушку, и внутри разлилось тепло, от пойманных коротких взглядов, коими она пару раз одарила юношу. «Если бы она жила в деревне, то над ней бы постоянно издевались. И я никогда бы не увидел ее улыбку, и не попробовал бы ее пирожков», — Дон не спускал с нее глаз, до тех пор, пока Ведьма не замолчала. — Надеюсь, я утолила ваше любопытство, молодые люди, — она встала из-за стола, от чего ножки ее стула неприятно скрипнули. — Сегодня я разрешу вам заночевать в башне, а завтра вы покинете нас и лес. — В каком смысле, покинем? — Бон вскочил на ноги, придержав стул от падения. — Завтра я отведу вас к вашей деревне, и вы забудете все, что услышали и увидели здесь, — пояснила Ведьма, ища что-то в сундуке. — Забудем? — удивленно переспросил Дон, смотря то на спину Ведьмы, то на грустное личико Дюмы. — Конечно, — подтвердила Ведьма, доставая из сундука два теплых овечьих одеяла. — Я не хочу, чтобы в деревне знали обо мне и моей дочери, им достаточно и легенд. А в ваше молчание я не верю. — Но, мы правда никому ничего не расскажем, если вы не хотите, — горячо возразил Бон, но Ведьма была непреклонна. — Я делаю это не в первый раз, и не в последний, — только и сказала она, отдавая юношам одеяла и пару подушек. Дюма открыла в полу дверь, какие обычно используют на чердаках, и Ведьма, сказав следовать за ней, спустилась по деревянной лестнице, что скрывала дверь, на этаж ниже. — Здесь есть еще одна комната, — сообщила она, зажигая керосиновую лампу, под самым потолком. И вскоре комната, в которую спустились юноши приобрела очертания. Она была такая же как и верхняя, но без окон и здесь было три кровати. — Она для таких лесников, как вы. Выбирайте любую. Спокойной ночи. И она удалилась наверх. Дон и Бон еще немного постояли, привыкая к полутьме и разглядывая комнату. Пыли на сундуках, что стояли около стены, не было. «Значит, здесь часто убираются», — юноша аккуратно сел на одну из кроватей. — «Удобно.» Пока Дон разглядывал и ощупывал кровать, Бон прямо в сапогах завалился на первую попавшуюся. — Черт, — недовольно прошептал он, смотря в потолок и убирая руки за голову. — Не могу поверить, что забуду все, что происходило со мной в лесу! Я ведь видел как Ведьма колдовала! Когда ты не пришел, я ж думал ты потерялся, и пошел искать тебя. Целый день блуждал, а когда наступила ночь, в темноте провалился в какой-то овраг, повредил ногу, так всю ночь и провалялся. А утром услышал треск веток, думал ты, начал звать, а тут она склоняется надо мной и так насмешливо спрашивает «Помощь не требуется?». Я сразу и не понял, откуда она появилась, только когда она над ногой моей колдовать начала, понял, что Ведьма. Хотел спросить ее, а она «Не считаю себя ведьмой, молодой человек», — передразнил спокойный голос Ведьмы Бон. — Ну, я решил шанс то свой не упускать. Предложил свою помощь в благодарность за исцеление, она согласилась, сказала, что тяжелый мешок домой несет, и не успел я ничего спросить, так понял, что больше не в овраге сижу, а на какой-то поляне, а рядом этот злосчастный мешок. Ты же слышал, что она сказала насчет магии. Хозяйка леса. Она и правда защищает лес. Охраняет его от людей, чтобы не вырубали деревья и не загрязняли землю. И мы скоро забудем все это. Обидно, не находишь? — Это лучший из возможных вариантов, — пожал плечами Дон, тоже укладываясь на кровать. — И это все, что ты можешь сказать? — удивился Бон, поворачивая голову к другу. — А как же Дюма? — А что не так с Дюмой? — удивился Дон, смотря на друга в ответ. — Ты недалек в любви, друг мой, — усмехнулся Бон, снисходительно смотря на юношу, от чего Дону захотелось его ударить. Он знал, что в плане отношений проигрывает Бону по всем параметрам, но причем тут сейчас это? — Ты видел, как она на тебя смотрела? — Словно прочитав мысли Дона, объяснил рыжий, но видя непонимающее выражения лица друга, пояснил. — Понравился ты ей, дубина. Влюбилась в тебя с первого взгляда, что непонятного? — Влюбилась? — От шока и смущения, Дон сел на кровати, во все глаза смотря на друга. Бон нехотя поднялся на локтях, и посмотрел на друга с превосходством. — Дон, Дон, Дон, — покачал он головой, — Когда девушка стреляет в твою сторону глазками и мило улыбается, то это значит, что ты ей не безразличен. Да на себя посмотри — пялился на нее весь вечер! Неужто влюбился, а? — издевательски спросил Бон, тихо посмеиваясь над реакцией друга. «Бедняга, без меня даже разобраться в своих чувствах не может — сочувствовал юноша, удовлетворенно думая, что помог другу. — Открыл ему глаза, так сказать». — Да не влюбился я! — Не зная как реагировать, то ли краснеть, то ли безразлично пожимать плечами, Дон повернулся к другу спиной, накрылся одеялом и тихо пробормотав «спокойной ночи», притворился спящим. Вскоре он услышал как Бон, отсмеявшись, тоже укладывается спать, и как выравнивается его дыхание. А вот Дон так и не смог заснуть, все думая о Дюме и словах друга. «Неужели, я влюбился в нее? И что же делать? Когда я забуду о Ведьме, я и о Дюме забуду. А она же не забудет меня. Не хочу забывать ее. Дюма хорошая, добрая, заботливая, спокойная, не такая как девушки в деревне. Она честная, и не смеялась над моими задумками, только попросила быть аккуратней. Мне было приятно, когда она это сказала. Мне понравилась ее забота. И наверно здесь ей одиноко, раз спрашивала про деревню. Если бы я мог показать ей как мы живем, она бы увидела все своими глазами. А если бы ей понравилось у нас, то я бы предложил ей жить со мной. Взял бы в жены, все как полагается. Она бы точно понравилась матушке. А вдруг не понравилось бы? Может, она не захочет за меня замуж, когда увидит других. Или вообще вернется обратно, и будет жить как Ведьма. И я ее никогда не вспомню» — юноша мучил себя, не зная как реагировать, и что от него требуется. Дон как и все юноши его возраста верил в любовь с первого взгляда. Верил, но не думал, что с ним это возможно. «Нужно поговорить с Дюмой, и узнать что она об этом думает», — решил он наконец, и тихо, стараясь не разбудить друга, вылез из-под одеяла и, под тусклый свет лампы, направился к лестнице. Нащупав деревянные ступеньки (лампа освещала только треть комнаты), обрадовался и начал подниматься, но когда до проема оставалось две ступеньки, невидимая стена преградила ему путь. И как бы сильно Дон не давил на нее, он не мог сдвинуть ее ни на миллиметр. «Умно, ничего не скажешь, — огорченно подумал Дон, спускаясь, и садясь на нижнюю ступеньку. — И как же мне поговорить с Дюмой? Вряд ли завтра я смогу остаться с ней наедине.» От грустных мыслей его отвлек тихий скрип ступенек выше. Дон старательно разглядывал спускавшуюся, а когда уловил тень от длинной косы, обрадовался и шепотом позвал девушку. — Дон? -немного удивленно, но все же радостно зашептала Дюма, останавливаясь на последней ступени. Она щурилась, привыкая к освещению, а Дон смотрел на ее лицо, и понимал, что Бон оказался прав. Он влюбился в Дюму. — Как ты спустилась? Там же стена, — удивился Дон, стараясь не думать, о своем практически признании в том, что поднимался наверх. — Это только на вас работает. Матушка гостям не доверяет, — тихонько хихикнула Дюма, пряча глаза. Стоя на ступеньке, она поравнялась с Доном в росте, и стеснялась смотреть ему в глаза, но вот последнего это мало волновало. Юноша хотел решить все здесь, сейчас и желательно побыстрей, поэтому решил спросить все прямо: — Дюма, я тебе нравлюсь? — Но видя ошарашенные глаза, решил, что не настолько прямо. — Просто, я не очень хорошо разбираюсь в этих делах, а Бон сказал, что я тебе нравлюсь. Я подумал, оценил всю ситуацию и решил, что ты тоже мне нравишься. Но я не могу что-либо решать, не зная, что ты об этом думаешь, поэтому и спрашиваю. Так что ты скажешь? — Я, — Дон смотрел на Дюму, а она смотрела на него в ответ. Он видел ее заминку, понимал, что ей нужно время на обдумывание, но он никак не ожидал ее объятий. И горячего шепота на ухо. — Очень нравишься. Я никого не встречала, похожего на тебя. — Я…я рад это слышать, — Дон обнял девушку в ответ, отстранено понимая, что только что сам признался в чувствах. «Бон будет мной гордиться,» — минутная мысль, а Дон уже отстраняется от Дюмы, виновато смотря в глаза. — Но утром я забуду о нашей встрече… Я не хочу забывать тебя. Скажи, я могу как-нибудь сохранить память? — Можешь, — Дюма достала из кармана платья холщевый мешочек перевязанный длинной лентой, и одела его юноше на шею, зашептала. — Возьми его, в нем заговоренные травы и кое-что еще. Не снимай его завтра и спрячь под рубашку. Когда вернешься домой, то сможешь вспомнить все, что было в лесу. Не сразу, постепенно. А когда все вспомнишь, приходи снова в лес, с этим мешочком на шее, и тогда ты с легкостью найдешь мою башню. Но прошу тебя, не потеряй его и не открывай, а то вся магия исчезнет. Хорошо? — Да, спасибо, — с благодарностью ответил Дон, и сам заключил девушку в объятия. Так они простояли некоторое время, пока Дюма сама не отстранилась. — Я буду ждать тебя, — тихо прошептала она, и поцеловав его в щеку, ушла. Дон не стал ее задерживать, понимая, что она и так сильно рисковала, спускаясь к нему. Он вернулся в свою кровать, прислушиваясь к соседу, не разбудили ли они его, но Бон спал крепко, видимо последние два дня выдались для него слишком насыщенными. А Дон все никак не мог сомкнуть глаз, все время возвращаясь к их с Дюмой ночному разговору и снова ощупывая подаренный мешочек. «Я не забуду ее», — с радостным волнением думал он, пока незаметно для себя уснул. Их разбудила Ведьма, пожелала доброго утра, и позвала завтракать. Когда юноши поднялись наверх, за окном уже ярко светило солнце. «В нашей комнате не было окон, поэтому сложно было определить время», — рассеяно подумал Дон, садясь за стол. Он незаметно посмотрел на Дюму, но она вела себя как и вчера. «Правильно, не надо Ведьме знать о нашем разговоре». Завтракали они молча, оба юноши помнили вчерашнее колдовство, а после еды быстро собрались и, попрощавшись с Дюмой, спустились по лестнице вниз. Ведьма, одетая в тот же темный плащ вела их только ей известной дорогой. На вопрос Бона, откуда она знает какая деревня им нужна, ответила загадочное: «Знаю», и больше не проронила ни слова. Только когда за деревьями стали проглядываться очертания домов и мельницы, она остановилась. — Идите вперед и не оглядывайтесь. — Я вернусь снова, — решительно сказал Бон и, повернувшись спиной к женщине, зашагал вперед. Она только тихо вздохнула, будто милый, но шкодливый щенок вновь ослушался ее команды. — Спасибо за то, что приютили нас, — поблагодарил ее Дон, и последовал за другом. Он слышал удары своего сердца в ушах, знал, что ведьма не знает о мешочке, но не мог не волноваться. «А вдруг не сработает? Вдруг я больше не увижу Дюму?» — думал он, а лес с каждым шагом редел, деревня обретала все более ясные черты. На последних шагах юноша немного притормозил. «Нет, я вспомню ее. Я вспомню», — уверенно решил он и вышел из леса. -Дон, что мы тут делаем? — обескуражено спросил Бон, непонимающе смотря на друга. Дон тоже мало что понимал. Он попытался вспомнить. — Я помню, как мы собрались в Ведьмин лес. Кажется, мы только что из него вышли, — все же пришел он к выводу. Не зря же они стояли рядом с лесом, с рюкзаками за плечами и совершенно ничего не помнили. — Кажется это так, — заторможено согласился Бон, смотря куда-то в лес. — Сколько же мы там были? — Не знаю, — Дон тоже посмотрел сквозь деревья, но кроме веток и зелени ничего не увидел. — Но думаю, сейчас лучше вернуться в деревню и узнать сколько мы отсутствовали. Бон согласился с другом, и оба направились в деревню. Они строили догадки и делились ими друг с другом, но это были всего лишь фантазии, далекие от реальности. Они успели дойти до амбара, когда деревенские детишки увидели их. Они кинулись к ним с объятьями, крича наперебой, и юношам потребовалось время, чтобы успокоить их. — Вас не было пять дней, — рассказала младшая дочь мельника, когда радость ребят поутихла. — Но мы знали, что вы вернетесь. — О, уверен, только ваша вера и помогла нам вернуться домой, — Бон, улыбаясь, подхватил девочку на руки, и потрепал рядом стоящего мальчика по голове. Дон тоже улыбался, он был счастлив вернуться домой, хоть и забыл последние пять дней своей жизни. Вместе с детьми они шли по единственной улице в деревне, и все, кто был дома, выглядывали на улицу, чтобы посмотреть на вернувшихся юношей. Матушки Дона и Бона встретили их со слезами на глазах, бросились обнимать сыновей. А потом каждого одарили затрещиной, прокричав, что оба заслужили наказания похлеще за такое поведение. — Но мы же вернулись! — возразил Бон, за что получил еще одну затрещину. Но как бы матери не ругали сыновей, они были счастливы их возвращению, тем более они были совершенно здоровы и мало походили на голодавших детей. Вскоре оба юноши вернулись к своим обычным занятиям. Только Дону с первой ночи дома начала сниться девушка. Красивая, с большими серыми глазами и длинной косой до пола. В первую ночь она угощала его пирожками, во вторую она смеялась над его шутками, а в третью нежно обнимала. И каждый раз повторяла: «Сохрани мешочек». И Дон сохранил. Каждый раз, просыпаясь с рассветом, он вспоминал лицо милой девушки и сжимал в руке маленький мешочек, о котором он ничего не помнил, но откуда-то знал — он важен. Днем сны тоже не оставляли его. Сначала Дона посетило видение о большом окне, когда он помогал отцу чинить ставни. Затем, когда матушка готовила обед, а юноша по ее просьбе чинил сундук, он понял, что уже нечто подобное делал. Только вместо матушки была девушка из сна, а вместо избы… «А что было, если не изба? — рассуждал Дон, иногда прикасаясь к таинственному мешочку, что всегда носил под рубашкой на шее. — Где же она еще живет, если не в избе? Хотя там всего лишь одно окно и нет двери. Что же это такое?» Все думал юноша, силясь вспомнить что-нибудь еще, но воспоминания юркой мышью убегали от него, не давая ухватить за хвост. На третий день после своего возвращения, Дон помогал отцу в кузнице, обрабатывал прутья и выбивал подковы. Подбрасывая в печь дрова, он неуклюже зацепился рукой за древесину, от чего загнал в руку достаточно крупную щепку. Вынув ее из ладони, Дон понял, что поступил глупо — рана закровила. Отец велел ему обработать и перевязать рану, чтобы не случилось воспаления и что-нибудь похуже. Дон поспешил в дом, где матушка помогла ему с раной. Забинтовывая руку, она, то ругала его за неуклюжесть, то жалела как малое дитя. » — Пойдем, я обработаю твои раны, — девушка с серыми глазами приглашающе помахала рукой, показывая на деревянный стул, стоящий у небольшого квадратного стола. — Дай мне руку, — мягкая просьба, которой невозможно не подчиниться. Осторожные прикосновения, заботливые руки, нежная улыбка, пахнущая травами марля. Глубокий капюшон, спокойное лицо, серые уставшие глаза. Темная комната, горячий шепот на ухо, радостные объятия, поцелуй мягких губ на щеке. Просьба, обещание, надежда.» — Дюма, — шокировано прошептал Дон, смотря перед собой. «Я вспомнил? Я вспомнил. Я вспомнил!» — юноша не мог поверить своему счастью. Он вспомнил! Вспомнил заколдованный лес, башню с окном, как залез туда. Вспомнил Ведьму, ее историю и колдовство. Вспомнил Дюму, ее пирожки и руки, обнимающие его. — Сынок, все хорошо? — обеспокоенно спросила матушка, уже закончив перевязку. — Все хорошо, просто кое-что вспомнил, — улыбнулся юноша и искренне поблагодарил мать. «Я должен ее увидеть, — твердо решил Дон, возвращаясь в кузницу. — Сегодня все доделаю, а завтра с утра пойду в лес. Ведьма к тому времени уже уйдет, и я смогу провести с Дюмой весь день. Может, ей цветы подарить? Бон говорил, девушки любят цветы». Оставшийся день Дон думал только о Дюме и о том, как лучше всего улизнуть из дома. Бону он решил пока ничего не говорить, да и что он скажет? «Друг, мы гостили у Ведьмы в башне и я влюбился в ее дочь»? «Влюбился… Это странно, я ведь был с ней всего день, а уже думаю что влюбился,» — рассуждал он ночью, стараясь заснуть, но в голову лезли подобные мысли. Утром, наспех поев и сказав матушке, что сегодня отправится на рыбалку на весь день, Дон взял удочку и вышел из дому. Юноша сделал крюк, чтобы никто не увидел его у леса, по дороге нарвав синих васильков. «Надеюсь, ей нравятся цветы», — мысленно взволновался Дон, подходя к лесу и пряча удочку в ближайших кустах. Дюма сказала, что он с легкостью найдет ее. Дон ей верил, поэтому уверенно направился вперед. Он шел вперед, никуда не сворачивая, ему казалось, что деревья сами расступаются, освобождая дорогу. И через полчаса он увидел башню между деревьями. Прибавив шагу, Дон вышел на полянку, где стояла башня, такая же высокая и круглая, как и несколько дней назад. Юноша встал под окном, и достаточно громко позвал девушку по имени, но никто не откликнулся. «Почему она не отзывается? Не слышит? Нет, что там Ведьма говорила, чтобы Дюма скинула лестницу? Черт, как же этот салат называется? Ра.рад…рак…рап.рапунцель! — Рапунцель, сбрось свои косынки, пожалуйста, — позвал Дон, надеясь на лучшее. И буквально через секунду ему спустили лестницу. Воодушевленный маленькой победой, Дон сунул цветы в зубы и резво полез вверх, несмотря на ноющую рану от занозы. Ловко перебравшись через подоконник, юноша оказался в знакомой комнате. Как только Дон взял в руки цветы, его тут же обняли. — Ты пришел! — радостно смеялась Дюма, крепко обнимая юношу. — Я пришел, как только вспомнил, — обнял ее в ответ Дон. — Кстати, эти цветы тебе. Надеюсь, ты не против васильков? — Цветы? Мне? — Смущенно пробормотала Дюма, размыкая объятья и забирая цветы. — Спасибо, Дон, это так неожиданно, — она благодарно поцеловала его в щеку, и унесла цветы к столу. Достала вазу и ножницы, и подравняв стебли, поставила букет в вазу. — Они прекрасны. Спасибо большое. Ее искренняя благодарность вогнала Дона в краску, но он быстро совладал с собой. Сегодня он проведет день с самой лучшей девушкой на свете, он знал это точно. Дон навещал Дюму через день или два, чтобы матушка не волновалась, да в деревне слухи не поползли. Они много разговаривали, иногда вместе готовили, но чаще гуляли недалеко от башни. Дюма много рассказывала ему о лесе, а Дон в свою очередь, рассказывал ей о деревне и своих изобретениях. Он иногда даже приносил их ей, но небольшие, чтобы в мешок помещались, только Дюме хватало и их. Она внимательно слушала как они работают, а иногда, если изобретение ломалось или было не закончено, помогала Дону их чинить. Юноша даже смастерил парочку вещей специально для Дюмы, на что она не раз радовала его любимыми блюдами. Дон был счастлив, по-настоящему счастлив. Он уже давно понял, что любит Дюму и хочет быть с ней до конца жизни, но признаться пока не мог. Не знал, как лучше это сделать. Шанс появился скоро. В этот день шел дождь, но Дон все равно пришел к Дюме, как и обещал. Весь мокрый, но с цветами. Она заставила его раздеться, замотала в теплое одеяло и напоила горячим молоком. Они сидели на кровати, закутанный Дон и растирающая его Дюма. Она беззлобно корила его за прогулку под дождем, говорила что нужно было остаться дома, а Дон возражал, говорил про обещание, которое он должен был выполнить, и про то, что не хотел бы терять даже день, проведенный с девушкой. — Я тебе так сильно нравлюсь? — тихо спросила она, смотря на Дона своими большими серыми глазами.  — Я… Я люблю тебя, — запинаясь, но уверенно признался юноша, не отводя взгляда от ее лица. Он видел как она, сначала неверяще, а потом счастливо посмотрела не него, а потом… она поцеловала его. Не в щеку, как это было раньше, а в губы, по-настоящему. Дон не знал, как ему правильно реагировать в такой ситуации, поэтому он просто обнял Дюму за талию. — Это так ты призналась в любви? — уточнил он, когда, нацеловавшись, они просто сидели обнявшись. — Конечно, глупый, — счастливо улыбнулась Дюма. — Я влюбилась в тебя еще с первой нашей встречи. И она снова поцеловала его. «А Бон был прав», — отстранено подумал Дон, сильнее прижимая к себе Дюму. Теперь их встречи приобрели более романтический характер, хотя они все еще гуляли и разговаривали обо всем, как и было раньше. Сейчас они были настоящими влюбленными голубками, видящими мир в ярких красках любви. И, казалось, ничто не могло помешать их счастью.  — Я давно хотел тебя спросить, — они гуляли около башни, наслаждаясь последними теплыми деньками. — Когда я заблудился в лесу, я помнил, что прошло не больше трех дней. Но в деревне сказали, что пять. Как это? — Все просто, — Дюма сплела из ромашек венок и надела его на кудрявую голову Дона. — Пока ты не наткнулся на башню, ты бродил по лесу три дня. — Но как? В смысле, я помню, как солнце заходило один раз, и вставало оно тоже один раз.  — Это обман, — Дюма обняла юношу и весело улыбнулась.- Ты забыл, что рассказывала матушка? Весь лес обман. Тебе кажется, что ты ходишь день, а проходит неделя. Ты думаешь, что идешь, но на самом деле топчешься на месте. Ты видишь ночь, но это ты спишь. Лес обманывает тебя, путает, а потом выводит к башне или матушке. — А твой мешочек? Ведь благодаря ему я не теряюсь. — Потому что я заговорила его всегда приводить ко мне. В нем лежат растения, что растут у дома и прядь моих волос. Поэтому, даже если вдруг я окажусь далеко от башни, ты все равно придешь ко мне. — Заговорила? — удивился Дон. За эти недели он мало чему удивлялся. — Так ты тоже Ведьма? — Не совсем, — Дюма остановилась около какого-то куста, и начала аккуратно собирать листья. — Я не настолько сильна, как матушка. Моей силы хватает только на заговоры. И еще я могу передвигать небольшие предметы. — Так вот как ты готовишь, — усмехнулся Дон, и, не сдержавшись, поцеловал возлюбленную в изгиб шеи. — А я убеждал себя, что летающие тарелки мне привиделись. — Не сильно испугался? — игриво улыбнулась Дюма, и, чмокнув Дона в щечку, направилась к башне. Дон шел за ней, держа за руку. Он был счастлив. Его любила самая лучшая девушка на свете, и он, как какой-то книжный рыцарь, был готов на все ради нее. Они уже подошли к лестнице, когда Дюма резко остановилась, из-за чего Дон чуть не налетел на нее. Удивившись такой реакции, юноша посмотрел вперед и увидел, что так напугало девушку. Точнее кто. Около лестницы стояла знакомая фигура в темном плаще. Капюшон как обычно скрывал лицо, и Дон даже предположить не мог, какие эмоции вызвала эта сцена у Ведьмы. «Скорее всего не самые приятные,» — логически предположил Дон, стараясь отодвинуть Дюму за спину. Но девушка легко выскользнула оттуда, и быстро подошла к Ведьме. — Матушка, — взволнованно позвала она, и Ведьма сняла капюшон, чтобы посмотреть на дочь, которая была выше ее. — Зачем? -На ее спокойном до этого лице отобразилось непонимание. -Ты же знаешь до чего довела меня влюбленность, неужели тебе этого мало? Хочешь пойти по моим стопам? — Нет, Дон не такой! Он не сделает со мной тоже, что с тобой! Он любит меня! — горячо возразила девушка, продолжая говорить, и Ведьма удивленно посмотрела на нее. Ее всегда тихая и приветливая дочь никогда не позволяла себе дерзить или противоречить матери. Не делала этого до того момента, пока не повстречала Дона. В серых глазах Ведьмы вспыхнули огни ярости и ненависти. Она зло посмотрела на юношу и зашипела не хуже змеи: — Это ты запудрил ей голову! — Обвинила она юношу, от чего у того мурашки поползли по коже. Все-таки перед ним стояла не просто рассерженная женщина, а Ведьма, которая может одним щелчком лишить голоса. — Ты глупый, мерзкий, деревенский мальчишка! — Лес вокруг зашумел, на поляну налетел порывистый ветер. Он поднимал с земли камушки и песок, и кидал их в юношу, от чего он начал отступать назад. — Матушка, успокойся! — закричала Дюма, но Ведьме хватило одного движения, чтобы девушку, словно магнитом, притянуло к стене башни и удерживало словно цепи. — Матушка, прошу тебя, остановись! Матушка! Но Ведьма пропускала ее просьбы мимо ушей. Она шипела гадости и проклятия, от чего лес все больше и угрожающе шумел, а ветер все больнее бил юношу по лицу. В попытке защититься, он прикрыл лицо руками, но дышать с каждым разом становилось все сложнее, песок попадал в рот и нос, царапая горло изнутри. Ведьма злилась. Злилась и боялась. Боялась, прежде всего за дочь, которая глупо влюбилась в незнакомца, как когда-то влюбилась сама Оноре. Боялась, что дочь покинет ее, уйдя с ним. Уйдет и больше не вспомнит ее. И хотя разум говорил, что это должно было случится, что Дюма достаточно взрослая и сама может решать оставаться с матерью или бросаться с головой в любовные томления, что она никогда не забудет мать, сердце было в отчаянии. Оноре чувствовала, как оно рвется от страха и бессилия. В порыве ненависти Ведьма решила убить юношу, и уже читая заклинание, поняла, что хочет сделать. «Нет, — мысленно остановила себя женщина, смотря на юношу перед собой. — Они не виноваты в своих чувствах». Дон, испуганный невероятной силой Ведьмы, смотрел на ее искаженной яростью лицо, и уже мысленно попрощался со всеми, уверенный в своей скорой смерти. Но ее не последовало. Он видел, как Ведьма приходит в себя, как ненависть в ее глазах сменяется сожалением, чувствовал, как утихает ветер и лес. И вскоре все стало как раньше. — Дон! — Дюма, больше не удерживаемая невидимыми цепями, бросилась к нему на шею, плача и шепча что-то про кровь на лице. Ведьма смотрела на них и на ее лице появилась грусть, а глаза предательски заблестели, но ни одна слезинка так и не скатилась по щеке. — Прости меня, — тихо сказала Ведьма, обращаясь к дочери и смотря на нее с любовью и виной. — Я перегнула палку. Ты уже взрослая и сама должна решать за себя, а я об этом позабыла. — Матушка, — Дюма, не скрывая своих слез, обняла мать. Она говорила ей как любит ее, что не сердится и прощает ее. — Дон, ты же простишь матушку? Она смотрела на Дона своими заплаканными глазами, словно небо после дождя, но Дон все равно не смог бы сказать «нет». Он в чем-то даже понимал Ведьму, и не сердился на ее материнские чувства. Одно то, что она его не убила, он уже считал чудом. Вечером, когда он собирался домой, Ведьма решила проводить его, пообещав дочери ничего не делать юноше. После всплеска эмоций, она выглядела еще больше уставшей, чем раньше. Словно потратила на них всю свою энергию, и теперь говорила исключительно тихим ровным голосом. — Хоть я и разрешила вам видеться, — прервала молчание Ведьма, когда они отошли от башни на достаточное расстояние, что бы Дюма их уже не видела. — Это не значит, что я смирилась. — Я понимаю, — так же тихо ответил Дон. — Поверьте, я не сделал вашей дочери ничего такого, что можно было подумать. Только поцелуи. — Вот как, — тихо усмехнулась женщина, словно слова Дона рассмешили ее. — Рада это слышать. Но я не об этом. — А о чем же? — теперь Дон перебирал в голове множество вариантов, от самых банальных до самых фантастических. — Дюма тоже… ведьма, — нехотя сказала последнее слово женщина, и посмотрела на Дона. Но тот не высказал никакого удивления, только сказал, что знает об этом. — Вот как. Тогда что ты собираешься делать с этим знанием? — Я никому не позволю узнать об этом, — твердо сказал Дон, и Ведьма удивилась уверенности в его голосе. «А мальчишка не так прост, как кажется», — усмехнулась про себя Оноре, подходя к кромке леса. — Что ж, я удовлетворена твоими словами, — сказала она, и улыбнулась, впервые за все время. — Но я буду следить за вами. — Не сомневался, — усмехнулся Дон, и уже почти покинув лес, вежливо попрощался с женщиной. Ближе к зиме, Дон привел в дом свою невесту: сероглазую длинноволосую красавицу с нежной улыбкой и тихим нравом. Никто не знал, откуда она, но его матушка еще долго рассказывала всем, что невестка дочь лекаря, так как в ее сундуке с приданным лежали редкие лечебные травы, на что девушка скромно улыбалась и кивала головой. А каждый второй день месяца она уезжала из деревни на неделю. И никто, кроме Дона, не знал, что все эти дни она проводила в лесу с Ведьмой, собирая травы и заговаривая семена на хороший урожай.