Призвание

Был поздний час, уже почти наступил новый день, а Сакадзаки всё не приходил домой. Микоко с матерью с нарастающим беспокойством ожидали его в слабо освещенной комнате. Но в звонкой, напряженной тишине дома ни одна из них не решалась высказать свои опасения вслух. Изредка слышался звук перелистываемой страницы, который казался оглушительным и только усиливал тревогу. Сидя за столом, Микоко пыталась читать книгу. Однако смысл прочитанных слов, словно издеваясь, ускользал от нее, несмотря на все старания девушки сосредоточиться. Бросив бесполезное занятие, Микоко подняла нерешительный взгляд на мать. Та выглядела изможденной, а после очередной попытки дозвониться до мужа ее плечи совсем поникли. Девушка понимала, что в их семье не все так гладко, как раньше. Отец начал играть в азартные игры. Однажды она случайно подслушала разговор родителей, из которого узнала, что у папы появились долги. И с тех пор эти долги неуклонно росли. Сецуко поддерживала мужа, как могла, но проходили дни, и ничего не менялось. В этот вечер, среди звенящей тишины, Микоко хотела сказать маме что-нибудь, но передумала. Она только взяла ее за руку и крепко сжала, а в ответ почувствовала нежную материнскую ладонь на своей щеке. И тяжелый груз последних месяцев как будто исчез. Казалось, завтра они втроем снова будут жить, как прежде. Вдруг послышался скрежет ключа в замке, и входная дверь распахнулась. Микоко с матерью переглянулись. Облегчение, что они почувствовали в начале, сменилось настороженностью, и они пошли встречать непутевого родственника. Сакадзаки в этот вечер, видимо, не отказал себе в нескольких бутылках вина, и теперь его красное от хмеля лицо выражало глубочайшее раскаяние. Мужчина не осмеливался посмотреть на жену: боялся увидеть ее в гневе, а еще больше – в слезах. Но, к счастью для него, неприятный разговор пришлось отложить, потому что в дверном проеме показался еще один человек. Встретив недоуменные взгляды жены и дочери, Сакадзаки поспешно пояснил: – Это Акаги, мой знакомый. Ему негде остановиться, и некоторое время он поживет у нас, если вы не возражаете. Незнакомец слегка поклонился и сдержанно поздоровался. Когда Микоко по просьбе отца ушла провожать гостя в отдельную комнату, Сакадзаки рассказал Сецуко, что на самом деле проиграл этому человеку большую сумму денег, и еще повезло, что Акаги решил взять плату в альтернативном виде. Женщина не стала ничего говорить: сил ругаться у нее давно уже не осталось. Она была рада тому, что ее муж вернулся целый и невредимый, а остальное могло подождать до завтра. Дом не был большим, поэтому долго сопровождать молодого человека девушке не пришлось. Но все же Микоко успела заметить, что вещей у Акаги совсем немного, а одежда потрепана. Однако почему-то этот странный парень не производил жалкого впечатления нищего или попрошайки. Спохватившись, Микоко, прекратила осторожно разглядывать нового жильца и поспешила принести гостю чистое постельное белье. Когда девушка убедилась, что гостю больше ничего не нужно, она пожелала ему спокойной ночи и, уже выходя из комнаты, услышала несколько слов благодарности.  Микоко ужасно устала и чувствовала себя полностью разбитой. Уже светало, когда она легла в кровать, как только голова девушки коснулась подушки – её сразу же сморил сон. Проснувшись, девушка вспомнила события прошлой ночи и тяжело вздохнула. Отец не в первый раз приводит посторонних людей в дом, и Микоко уже представляла, чего можно ждать и от этого незнакомца. Ведь она постоянно замечала на себе пренебрежительные, брезгливые, насмешливые или даже сочувствующие ее некрасивой внешности взгляды. Как ни пытайся, но не замечать их было невозможно. Однако как бы обидно и больно ни было, этот "гадкий утенок" никогда не позволял себе унывать и сетовать на судьбу. Девушка прекрасно знала, что ее лицо безобразно, но, несмотря на это, научилась чувствовать себя полноценным человеком, нашла мужество принять себя такой, какая есть. Эта нелегкая и ежедневная борьба делала Микоко намного красивее тех избалованных девиц, которых природа наградила привлекательностью. Микоко встала с кровати, оделась, тщательно привела себя в порядок, вышла из комнаты и спустилась вниз. К ее удивлению, на полу около входной двери стоял мамин чемодан. – Мам, ты куда-то едешь? – Да, мне рано утром сообщили, что у бабушки плохо с сердцем. Я побуду с ней несколько недель и вернусь, дорогая. Ты у меня уже такая взрослая, так что следи за отцом. Оставляю дом на тебя, – напутствовала Сецуко. Потом они обнялись, и Микоко осталась одна в опустевшей комнате. Девушка обошла весь дом, но никого не было. Вспомнив наставления матери, она решила приготовить ужин, это отвлекало от переживаний и навязчивых мыслей. Так за разными хлопотами по дому прошел весь день. С приятным чувством выполненного долга, уставшая Микоко села на диван и не заметила, как уснула. Когда она открыла глаза, за окном было уже темно. От папы пришло сообщение, что сегодня он работает в ночную смену и ждать его стоит только завтра. Как вернулся Акаги – она не услышала. Первым, что Микоко увидела на кухне, было отсутствие одной порции на столе, и только потом она заметила Акаги, с невозмутимым видом моющего за собой посуду. Акаги услышал шорох за спиной и обернулся. Заметив Микоко, он попытался приветливо улыбнуться. По тому, как девушка замялась и опустила голову, было видно, что получилось не очень. – Спасибо за еду. Смущенный кивок в ответ. Впервые кто-то, кроме родителей благодарил ее за стряпню. Обычно люди не считали нужным это делать. Акаги направился к выходу и перед тем, как снова уйти, попросил закрыть за ним дверь. – Я вернусь через несколько часов, – добавил он. – Ложись спать, можешь меня не ждать. Обрадованная и воодушевленная благодарностью этого странного беловолосого парня, Микоко решила приготовить ему еды, чтобы он мог взять её с собой завтра. Той ночью она заснула счастливой. Чтобы не упустить Акаги, Микоко рано встала, наспех оделась и быстро спустилась по лестнице. И как раз вовремя – Акаги уже уходил. – Подождите, пожалуйста! – попросила она и торопливо пошла на кухню, потом, явно нервничая, так же быстро подбежала к Акаги со свертком в руках. – Я... я бы хотела... если Вам пригодится... да, думаю, пригодится... возьмите с собой, – запиналась девушка. Акаги взял пакетик и поблагодарил Микоко, на лице которой от уха до уха сияла невероятно трогательная улыбка. Сейчас это лицо никому не могло показаться страшным. Так проходили дни. Отца часто не бывало дома, Микоко хлопотала по хозяйству, разговаривала с мамой по телефону, готовила для Акаги еду. Он рано уходил и поздно возвращался, но при этом всегда был добр к ней. Рядом с этим человеком Микоко забывала про все то, за что ее жестоко дразнили и обижали – потому, что Акаги не обращал на ее внешность внимания.  Девушке это было в диковинку, тем не менее она знала цену добрым словам и хорошему отношению. Хотя и пришлось привыкнуть к тому, что Акаги ничего о себе не рассказывает. А ведь Микоко было так интересно что-нибудь узнать про него, но спрашивать она не решалась и даже не могла объяснить причину такой робости.  Тем вечером Микоко была одна. Она задремала на диванчике, но из сна ее вывел звук хлопающей двери. – Акаги... – начала говорить она, но вдруг замерла. Что-то не так. Нечто неестественное было в слишком бледном лице, в плотно сжатых губах и в чересчур тяжелых неловких шагах. Микоко включила свет. Акаги не успел ее остановить. Когда она посмотрела на него, то не смогла сказать ни слова. На темной ткани следы крови никто сразу не заметил бы, особенно в темноте, но теперь, при свете... – Кровь не моя, – бросил Акаги, но спокойнее от этого известия не стало. – Что же произошло? – внезапно охрипшим голосом спросила девушка. – Ничего особенного, поднимайся наверх и не спускайся. Микоко стояла на месте, не в силах сдвинуться. Ноги не слушались, почему-то стало страшно и захотелось плакать, но девушка понимала, что сейчас не время для слез. Акаги не без усилий опустился на диван, и Микоко увидела, что рукав и штанина у него разорваны, а рубашка на спине прилипла к телу от крови.  – Но как же... Парень посмотрел на нее взглядом, не терпящим возражений. Если бы ноги не были как две неподвижные деревяшки, то девушка бы, наверно, ушла, но это желание пришлось перебороть. – Нужно перевязать рану на спине, – тихо проговорила она. – Если Вы позволите мне помочь, то я не буду больше Вас беспокоить. Такого решительного тона Микоко от себя не ожидала. Не дожидаясь ответа, она быстро сбегала за всем необходимым. Она аккуратно разрезала рубашку и отбросила обрывки в сторону. Порез не был глубоким, но кровь вытекала быстро, и ее необходимо было остановить как можно скорее. К своему ужасу, Микоко не совсем знала, что делать дальше, а Акаги не позволял вызвать "скорую". После лихорадочных соображений, которые длились несколько драгоценных секунд, девушка промыла края раны перекисью водорода. "Теперь, наверно, нужно перевязать, кровь должна быстро остановиться", – решила она. Руки дрожали, а стоило Микоко увидеть длинный шрам около шеи Акаги, как ей стало совсем страшно. Пытаясь не смотреть на него, она начала неуклюжими движениями бинтовать спину. Акаги побледнел еще сильнее, дыхание стало тяжелым и прерывистым, а когда Микоко делала неловкое движение и случайно задевала больное место, зубы и кулаки парня крепко сжимались. Каждый раз, когда она видела, что причиняет Акаги боль, все внутри холодело, но приходилось заставлять себя не жмуриться и доводить дело до конца. Когда она закончила, бинты уже пропитались насквозь, но кровь идти перестала. В изнеможении Микоко села рядом с Акаги. Так они промолчали около получаса. Эти полчаса девушка позволила себе ни о чем не думать. Забыла про свои руки, испачканные чужой обжигающей кровью, про звук чуть затрудненного дыхания сидящего рядом человека, про белые бинты с красными аляпистыми пятнами и про лечебные мази, разбросанные повсюду, про страх, напряжение и внезапно навалившуюся ответственность. Все это на время исчезло, чтобы потом напомнить о себе с новой силой. – Надо сменить повязку, – сказала Микоко и не узнала своего голоса: слишком спокойно и холодно прозвучали слова. Акаги не возражал.  К счастью, теперь рана не выглядела такой страшной и почти не кровоточила. В обычной ситуации Микоко ужасно смутилась бы, но вечер не располагал к романтике. Она видела лишь алую полосу на бледной коже и отмечала про себя, что хоть и с худым, но с сильным телом Акаги должен быстро поправиться. "Оставаться на ночь здесь нельзя, ему нужен спокойный сон", – подумала Микоко. Словно прочитав ее мысли, парень встал и ровным шагом поднялся по лестнице, которая казалась шаткой и недостаточно надежной. Лечь пришлось на живот. Акаги сразу уснул, сейчас ему можно было разрешить себе подобную роскошь, хотя бы на одну ночь. Девушка чувствовала, что если уйдет и оставит этого авантюриста одного, то в ее отсутствие случится нечто ужасное. Также она знала, что спать не сможет, поэтому тихо подвинула стул к кровати, села и стала нежно поглаживать спящего по волосам, словно рядом с ней спал маленький мальчик, которого мучают кошмары. Микоко то и дело прикладывала влажное полотенце к горячему лбу Акаги, часто вытирала ему лицо, а когда парень снова и снова просыпался и смотрел невидящими глазами, словно был в горячке, то девушка тихонько напевала ему песенки, помогая заснуть. Микоко следила, не поднимается ли температура, не становится ли больному хуже. В ней кто-то нуждался, и она делала все, что было в ее силах, и, может быть, под утро именно поэтому Акаги спал уже спокойно, и жар у него прошел. Микоко устало улыбнулась: кажется, опасаться больше нечего, самое страшное миновало. Решившись ненадолго оставить Акаги, девушка спустилась вниз. Окровавленные бинты и прочие напоминания о недавних событиях при первых солнечных лучах показались ненастоящими. Микоко поспешила все убрать. Когда она закончила, то никто бы не догадался о случившемся. На минуту Микоко представила, что на самом деле произошедшее вчера – всего лишь безобидная выдумка, и не более того. Родителям лучше ничего не говорить. Тем более, отец снова не может уйти с работы и придет завтра, мама тоже приезжает завтра, к тому времени ни о чем догадаться будет нельзя. Еще раз внимательно оглядев квартиру и убедившись, что пятен крови не осталось, Микоко поспешила вернуться к Акаги. Акаги еще спал. В его лице, обычно таком спокойном и умном, теперь появилось что-то безмятежное и немного детское, черты лица смягчились. Девушка не без удивления осознала, что он едва ли старше нее самой. Пытаясь не шуметь, она села на стул около кровати и долго смотрела на Акаги. Микоко знала, что запомнит это лицо на всю жизнь, и теперь хотела как можно лучше запечатлеть каждую линию, словно видела его в последний раз. Поглощенная обрывочными мыслями и вконец измотанная, она ненадолго задремала. За этот день Акаги стало гораздо лучше: к полудню он уже двигался почти без проблем, а рана больше не кровоточила. Парень понимал, какую неоценимую помощь оказала ему Микоко. Он даже смутно помнил приятное прикосновение ее прохладной ладони к разгоряченному лбу и успокаивающий голос, который что-то напевал, когда он периодически просыпался и не понимал, где находится. Акаги знал, как нелегко и страшно ей было. Он испытывал искреннюю признательность. Микоко так и не удалось узнать, что же произошло тем вечером. Но она догадывалась, что это могла быть очень опасная драка, ведь в последнее время распространился слух о некой сильной группировке, и Акаги вполне мог пойти с ней на конфликт по каким-то своим причинам. Хотя эта мысль не была логичной, но из головы не выходила, а прямо спросить девушка не решалась. На следующее утро вернулись родители. Отец и мать не могли не заметить перемену в своей дочери. Выражение глаз стало более взрослым, и что-то неуловимое изменилось во всем ее облике. Они не знали, в чем дело, но решили, что самостоятельная жизнь пошла Микоко на пользу. Тем же вечером Акаги решил уйти: больше его ничто не держало. Сецуко уже легла спать, а Сакадзаки вышел в магазин, поэтому никто не стеснял девушку. Расставание было недолгим. Микоко твердо решила не грустить, хотя к горлу подкатывало напряжение, а глаза угрожающе наполнялись влагой. Она опомнилась, когда обнаружила, что обнимает Акаги, но подумала, что на прощание можно. После всего случившегося для робости не осталось места. Парень тоже обнял ее: это самое малое, чем он мог отплатить. – А знаете, я решила стать врачом, – улыбнулась Микоко, и в ее глазах заиграла очаровательная хитринка. Акаги одобрительно кивнул и пожелал ей удачи. Попрощались они очень тепло. Микоко долго смотрела на удаляющуюся фигуру. Акаги помог ей найти свое призвание – помогать другим, всеми силами поддерживать больных. Девушка знала, что никогда не забудет этого странного парня с белыми волосами, который сделал для нее так много.