История одного жалкого человека.

— Вы только на него посмотрите! То же мне, герой нарисовался! Произнес Павел и со всего размаху ударил меня по челюсти, я неумело попытался заблокировать удар, но мои усилия оказались тщетны. Я упал ничком, но из последних сил попытался встать. — Да сдалась тебе эта кошка, ты что ли фильмов пересмотрел? Кем ты себя возомнил? Он в полную силу ударил меня ногой по солнечному сплетению и перевернул на спину. У меня перехватило дыхание, с минуту я пытался глотать ртом воздух. Постепенно способность дышать ко мне вернулась. Компания Павла загоготала, а из толпы школьников, окруживших нас, то и дело слышались подбодряющие Пашу выкрики. Он же, в лучших традициях хулиганов из американских фильмов, продолжал произносить пафосную речь. — Видишь людей вокруг нас? Их много. Тридцать, может сорок. И никто не посмеет сейчас вступиться за тебя. Трусость, скажешь ты? Благоразумие, вот как это называется! Ты никто, а потому я не хочу больше тратить на тебя своё время. Павел развернулся и ушел по своим "делам", а его шайка пошла следом. Один из них, стриженный под ноль парень плюнул мне в лицо, легонько ударил ногой в бок, и, ехидно улыбнувшись, поспешил за компанией отморозков. Постепенно рассосалась и толпа зевак. Я остался лежать на траве, покрытый ссадинами. По моему подбородку стекала струйка крови, и чувствовалось слабое головокружение. Я заплакал, нет, правильнее сказать, зарыдал. Я ненавижу себя, ненавижу за свою беспомощность, за свою слабость, за свою ущербность. Ко мне подошел тот самый бездомный котяра, ради которого я ввязался в эту передрягу. Я вскочил с травы и с ненавистью взглянул на этого кота, сейчас он был источником всех моих бед, только он и никто другой. И я его ударил, так сильно, на сколько мог ударить. Он отлетел на пару метров и приземлился на лапы. Но я его так не оставил. Я подбежал к коту, взял его за шкирку и начал кидать об землю, но эта тварь постоянно приземлялась на свои лапы. Я орал, рыдал и кидал кота. В такие моменты я проклинал весь мир, в том числе и себя: "Тварь! Ненавижу тебя! Ненавижу себя! Всех! За что мне всё это? Чем я хуже этого сброда? ПОЧЕМУ Я, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, НИКТО?". Наконец я обессиленно прижался к дереву и съехал по его стволу на землю. Кот, которому я не нанёс весомых повреждений, лениво поглядел на меня своими зелеными глазами, и поняв, что я успокоился, прижался ко мне. заурчав. Я, бормоча что-то себе под нос, посадил его на колени и начал поглаживать. Кот ушел спустя десять минут, а я, недолго думая, пошёл в единственное место, где меня могли тепло принять, - к своему другу Лёхе. Лёха очень хороший человек и верный друг, когда бы я к нему не пришел, хоть в три часа ночи, он всегда примет меня с распростертыми объятиями и радужным гостеприимством. Он как обычно встретил меня прямо у порога, с улыбкой на лице. Мы прошли в Лёхину комнату, ну, точнее я прошел, а Лёша проехал, - автомобильная авария в девять лет забрала у него родителей, а его сделала инвалидом. Бабушка, которой и так сложно жилось на свою пенсию, стала его опекуном. Лёха хотел быть нужным, а потому начал искать работу в интернете. Не найдя ничего путного, он начал писать, а потом отправил книгу в издательство. Какого же было его удивление, когда книгу похвалили, издали, да и еще раскрутили. После этого жизнь у Алексея начала налаживаться. Глядя на мои ссадины и еще кровоточащую рану, он повременил с расспросами и попросил меня достать аптечку из комода, я достал и самостоятельно залепил рану пластырем. Лёша тем временем завязал разговор. — И что на этот раз? Опять Рашид постарался? — Павел. Друг понимающе кивнул и даже не стал расспрашивать меня о подробностях. Мы около часа сидели молча и просто смотрели друг на друга, он снисходительно, а я беспомощно. Наконец, я громко вздохнул и поднялся с его кровати. — Ну я пойду? Он снова ничего не ответил, только едва заметно кивнул. Я вышел из его подъезда и медленно побрёл в сторону своего дома, по пути жалея себя и думая о том, что Алёша никогда не скажет мне правду, никогда не назовет меня тем, кем я являюсь, и я ему за это бесконечно благодарен. Наконец, я дошёл до дома. Тут всё по стандарту: вечно пьяный и недовольный отец, который норовит меня избить при каждом удобном случае, мама... А мамы уже нет с нами. Однажды отец пришел домой особенно пьяный и злой. Он начал избивать меня, сломал мне нос, поставил кучу синяков по всему телу, мама хотела заступиться за меня, но он, даже не оборачиваясь, оттолкнул её, она потеряла равновесие и ударилась затылком об комод. Во время допроса полиции, отец сказал, что мать споткнулась, пока поднималась по лестнице и многозначительно посмотрел на меня. Я промолчал, полиция списала все на шок, но дело было совсем не в этом, дело было в моей никчёмности, я до сих пор боюсь сказать об этом кому бы то ни было, даже Лёше. Я попытался незаметно пробраться в свою комнату, но не тут то было. Вышел он, один из главных моих страхов, человек, перед которым я постоянно прогибался, человек, которому я не могу противостоять: "Ты где шлялся скотина!? А где водка? Я же тебя, блять, просил! Вырастил тварь неблагодарную..." Я попытался что-то промямлить про то, что он ничего не просил, и что мы с ним со вчерашнего вечера даже не виделись. Но отец был не умолим и уже снял ремень. Меня выпороли. Отец стоял сзади и бил меня ремнем по спине и не только. Я плакал, не столько от боли, к боли я уже привык, сколько от унижения. К такому позору никогда нельзя привыкнуть. Наконец, он закончил, затащил меня в мою комнату и бросил на кровать. А сам ушел досматривать свой футбол. Я лежал на кровати и уже в какой раз повторял одну и ту же фразу: "Я ничтожество". Всего пять часов, а я уже хочу сдохнуть, рекорд. Обычно это чувство появлялось часов в семь, если не позже. Слезы уже высохли, осталось только глубокое чувство обиды, которое преследует меня уже на протяжении многих лет. Я понял, что не могу весь вечер находится в этом доме и пошёл обратно к Лёхе, он хоть поддержать сможет. Я накинул одежду и уже собирался выйти из комнаты, но передумал и решил вылезти через окно, благо я жил на первом этаже. Когда я оказался на земле, то обнаружил, что успел порвать майку в двух, нет, в трёх местах. Не посчитав это проблемой, я направился к Алексею. По дороге я встретил его... Помните, про кого говорил Лёша? Рашид, его я боюсь чуть меньше, чем отца. Порядочная тварь, если у Павла есть хоть что-то человеческое, то у этой скотины из человеческого только тело. Он приметил меня издалека, что то сказал своей кампании, которую было трудно отличить от быдловатой "банды" того же Павла. — Эй! Мишаня! Ты чего тут шляешься. Он подошел ко мне, предвкушая отменное веселье, и неожиданно ударил по животу. Я согнулся пополам и осел на асфальт, хотя вполне мог выдержать удар. Мне хотелось, чтобы всё это побыстрее закончилось. — Нож в пэчен никто нэ вечэн! - сказал он, намерено подделывая Кавказский акцент (хотя родился и жил в России), и захохотал над своей же шуткой, кампания отморозков подхватила его хохот, и вскоре уже все отморозки ржали над моим видом. А потом они подошли ко мне и начали меня пинать. — Хватит, пожалуйста, отпустите! Что я вам сделал? За что вы надо мной издеваетесь? Умоляю, пожалуйста, пожа... Сильный пинок по боку заставил меня оборвать слово на половине. Я вновь заплакал, и только после этого Рашид последний раз пнул меня ботинком по лицу и ушел. На этот раз я не стал долго лежать и осмысливать то, что уже происходило. Подобный случай был рядовой, Рашид и его дружки избивают меня постоянно, бьют до того, чтобы я умолял их меня отпустить. Я добрёл до Лёши. Тот открыл дверь, у него в руках уже лежала аптечка. Я, не разуваясь, прошел в его комнату и зарыдал. Лёша попытался меня утешить, но у него не получалось. — Это, как я вижу, точно Рашид. Из-за чего на этот раз они тебя изб... И тут я понял, понял, кто был виновником всех моих бед. Он сидел прямо передо мной. Да, точно, во всём виновата эта тварь Лёша! — Заткнись, это ты во всем виноват, если бы не ты, я бы остался дома и не пошёл сюда, и меня бы не избили! Скотина! Тварь! Инвалид! На слове инвалид он немного нахмурился, но справился с секундным порывом и продолжал сидеть с хладнокровным лицом и смотреть на меня. Я такого выдержать не мог. И, вложив в свой удар всю ненависть и злость накопленную за сегодняшний день, я ударил его по челюсти. Послышался хруст, Лёша чуть не упал, но смог удержать равновесие. Гримасы на его лице сменялись с невероятной скоростью, наконец оставив только злость, он сквозь зубы произнес: "Катись-ка ты отсюда... Слабак!". Лёша сплюнул зуб, который я ему выбил и отвернулся к компьютеру. Я простоял перед ним минут десять, а потом, ошарашенный его словами, вышел из квартиры. "Слабак, слабак, слабак..." - вертелось у меня в голове. Я вышел на улицу и побежал, быстро, бежал, пока не кончились силы, и я просто не упал наземь. И только лежа на холодной траве и глядя на закат я вдруг понял, что причина своей никчёмности не Паша с Рашидом и тем более не кот или Лёша. Во всём виноват только я, и никто другой. Где то вдали довольно мяукнул кот. Тот самый чёрный кот.