Персональное лекарство от кошмаров.

      Легионерам снятся кошмары. Всем, кто хоть раз бывал за Стеной. Погибшие товарищи в пастях злобных тварей, блестящая в лучах солнца кровь, предсмертные крики.       Кошмары снятся всем. Всегда. Даже непроницаемому капралу. Они стали признаками того, что человек пока жив. Иногда они отступают, позволяя утомленному сознанию утонуть в темной неге ночи без снов.       Разведчики не рассказывают о своих кошмарах никому. Ни товарищам, ни, тем более, родственникам. Кошмары – это что-то личное, что стыдно поведать другим. Увидев темные круги под глазами товарища и слегка трясущиеся руки, разведчики лишь сочувствующее вздыхают и бросают едва слышно:       — Опять всю ночь отчеты писал.       Или:       — Что, тяжело на дежурстве стоять, брат? Ничего, успеешь отоспаться.       Ложь. И это ясно. Все они знают, что настоящая причина – ужасные сны вперемешку с воспоминаниями. Это то, о чем не говорят вслух.       Петре тоже снятся кошмары.       Судорожно вдохнув, девушка подскакивает с кровати. Вдох-выдох. Отчаянно сжимает тонкими пальцами легкое покрывало и устремляет свой взгляд в темноту комнаты. Маленькие бисеринки холодного пота скатываются со лба и пробегают по сгорбленной спине. Глаза лихорадочно блестят, сознание отказывается понимать, что в темноте никого нет.       Петре кажется, что сейчас из этой вязкой, как кисель, тьмы появится рука Хэнка и сверкнут безумные, налившиеся кровью глаза. Губы исказит гримаса боли и ужаса, по ним начнет стекать алая жидкость, делая картину еще ужасней.       Разведчица ожидает, что погибший товарищ схватит ее за руку и поволочет за собой, в багровую жижу, которая поглотила темноту помещения, шепча при этом срывающимся жутким голосом:       «Это ты виновата! Ты не спасла меня! Теперь ты будешь гнить со мной в глотке той паршивой твари».       Петра слабо вскрикивает и замирает. Это только кошмар, бред уставшего разума. Никакая рука не тянулась к ней. Было просто невыносимо темно и душно. Золотоволосая поправляет свою длинную ночную сорочку и быстро прикасается горячей ногой к ледяному полу, тут же её одернув.       Облегченно вздыхает и тут же напрягается. Вдруг то, что осталось от Мишель, вылезет из-под кровати и схватит за ногу? Тогда и Хэнк успеет схватить ее за руку, и вдвоем они разорвут свою бывшую соотрядницу на части.       В три огромных прыжка девушка преодолевает расстояние от своего ложа до двери. Скорее, прочь от духоты! Пальцы дрожат, и спустя томительную секунду дикого ужаса ручка поддается, и дверь с тихим скрипом отворяется.       Петра выбегает в полутемный коридор. Слава Сине, факел не потушили на ночь. Разведчица старается ступать тихо, чтобы не разбудить никого в замке. Короткий взгляд на настенные часы приносит хоть какое-то представление о времени. Около трех часов ночи.       Медные волосы разметались по плечам девушки и наверняка представляли собой ужасное зрелище. Петра вымученно улыбнулась своим мыслям. Если в полутьме ее кто-нибудь встретит, точно примет за какую-нибудь нечисть.       Вот наконец взору предстал выход из замка. Отворив дверь, Петра вышла на крыльцо. Прохладный ночной воздух приятно остужал горячую кожу пленницы кошмаров. Редкая для лета прохлада. Девушка вздохнула и спустилась на несколько ступенек вниз. Сев на предпоследнюю ступеньку, Рал стала смотреть на еще не погасшие звезды. Красиво и спокойно.       Она ни за что не вернется в душную комнату, то место, которое ее персональные ужасы полюбили. Нет, нет, нет. Только не туда.       — Не спишь? — вечно равнодушный, безликий голос приводит ее в чувство.       Резко обернувшись, взгляду девушки предстал капрал Ривай, что сел на несколько ступенек выше.       Мужчина словно и не спал. Он был облачен в белую рубашку с несколькими расстегнутыми пуговицами у горла и коричневые брюки. Как всегда идеально выглаженные. На одно плечо накинута фирменная куртка Легиона Разведки – причина многих ужасов.       Он не смотрел на подчиненную, его взгляд был прикован к ночному небу. Плечи были напряженны. Так и хотелось сказать что-нибудь, что помогло бы ему расслабиться. Но Рал молчала.       Петра торопливо отвернулась, кляня свой внешний вид. Спутанные волосы, слегка трясущиеся руки и темные круги под глазами – не так она хотела выглядеть перед предметом своей привязанности. Однако воспоминание о кошмарах быстро выкинуло другие мысли из головы.       Девушка прикусила губу и поняла, что замерзает. Сидеть в одной сорочке на холодных ступеньках был не самый лучший вариант, но медноволосая знала – она ни за что не вернется в комнату.       — Кошмары, верно? — утвердительно произнес Ривай, и Петра ощутила взгляд его стальных глаз на себе.       — Вам тоже они снятся, Сэр? — внезапно задает вопрос девушка и тут же прикусывает язык.       Она ждет, что он отошлет ее прочь за дерзость или просто наградит уничтожающим взглядом. Однако мужчина отрывается от созерцания неба и переводит на нее спокойный взгляд.       — Я тоже человек, Петра, — просто отвечает он.       Девушка вздрагивает. Он никогда раньше не обращался к ней по имени, но произнесенное его голосом имя заставляет сердце биться быстрее.       «Черт, холодно», — думает разведчица и понимает, что придется вернуться в свою спальню.       Внезапно на плечи девушки опускается куртка капрала. Вмиг становится теплее, а звезды, кажется, засияли ярче. Однако девушка боится пошевелиться и покрепче запахнуть куртку, словно от этих действий все превратится в мираж, и Ривай скажет что-то вроде:       «Я тебе подержать дал, теперь обратно отдавай».       Однако ничего не происходит, а Рал не знает, что сказать.       Тишину прерывает шорох за спиной, и Петра вдруг теряет под собой опору. В прямом смысле. Капрал, аккуратно держа девушку за талию, сажает рядом с собой.       — Сэр, вы… — собственный голос кажется жутко противным.       — Хватит «сэр» и «вы». Ривай, — властно обрывает ее мужчина и поплотнее запахивает куртку на Петре.       Затем мягко и осторожно обнимает ее. Глаза девушки широко распахиваются, а Ривай слабо, едва заметно улыбается.       — Сэр, вы… то есть Ривай, — осекается под его взглядом Петра. — Я… просто…       И замолкает, не зная, что вообще хотела сказать. Ей стало тепло и до невыносимого легко на душе. Глаза мужчины все такого же стального цвета, но буквально сверкают нежностью. Можно было сказать, что горят, – но ведь сталь не горит, верно?       Капрал прижимает подчиненную покрепче к себе.       — Я буду твоим персональным лекарством от кошмаров, — шепчет ей в макушку он, а Петра улыбается и кладет свою голову на плечо мужчины.       — Взаимно, Ривай...       Погибшие товарищи остались в прошлом. Хотя бы на эту ночь…