Демонический зонтик

1 Меган Харрингтон вот уже больше года работала секретарем в ничем не примечательной государственной конторе и, в общем, была довольна своим местом. Офис располагался на первом этаже старинного здания в тихом переулке. Два раза в неделю по утрам приходила уборщица, три раза – на несколько часов – бухгалтер. Охранник дежурил только в дневную смену, в шесть часов сдавал Меган ключи, и, если ей случалось засиживаться в офисе вечерами, она нередко оставалась в здании совсем одна. Работы было немного: распечатать бумаги, оформить документы на какие-то закупки, составить обзор прессы. За четырнадцать месяцев Меган так толком и не поняла, чем на деле занимается ее контора. Согласно официальной версии – перерегистрацией и ликвидацией юридических лиц, но еще ни разу Меган не приходилось принимать в офисе владельца фирмы, желающего перерегистрироваться. Даже начальник появлялся на своем месте редко, в лучшем случае – раз в две недели. Этот начальник вызывал у Меган жгучее любопытство. Сорокалетний мужчина в сшитом на заказ костюме, с ухоженными руками и улыбкой, от которой у нее по спине пробегал холодок. Меган не раз пыталась заглянуть в экран его монитора, поднося ему кофе, или подслушать разговоры, которые он вел по телефону за плотно закрытыми дверями, но каждый раз терпела неудачу. Однажды мистер Холмс – так его звали – застал ее за попыткой проглядеть на свет содержимое невскрытого конверта с министерской печатью и вкрадчиво посоветовал смущенной девушке быть скромнее. С тех пор Меган старалась обуздывать любопытство, хотя эти длинные конверты, что появлялись в почтовом ящике дважды в неделю, по-прежнему притягивали ее, как магнитом. Однажды она, по обыкновению, засиделась в офисе допоздна над скучным отчетом. Мистер Холмс заехал всего на полчаса утром, а почту принесли в обед, и белый конверт остался лежать на краю стола на стопке счетов и рекламных проспектов. В половине восьмого Меган наконец не выдержала. Она не имела привычки совать нос в чужие дела, но подозрение, закравшееся ей в душу спустя месяц после удачного трудоустройства, давно уже превратилось в уверенность, что в тихой конторе что-то нечисто. Слишком много она получала за свои, в общем-то, пустяковые обязанности, слишком серьезно выглядел мистер Холмс для обычного мелкого чиновника на государственной службе. Меган что-то слышала о том, что вскрыть письмо, не разрезая, можно, подержав его немного над паром. Она не была уверена, что это сработает для современных самозаклеивающихся конвертов, но все-таки потянулась включить электрический чайник. В тот момент, когда ее палец коснулся кнопки, в дальнем углу что-то с грохотом обрушилось. Меган вздрогнула от неожиданности и обернулась. Оказалось, это упал зонт мистера Холмса, очевидно, забытый им утром. Зонт опрокинул мусорную корзину, и следующие несколько минут Меган пришлось поползать по полу, собирая рассыпавшиеся бумажки. Поставив корзину на место и прислонив зонт к вешалке для пальто, девушка вернулась к прерванному занятию. Она включила чайник и отвернулась к столу, чтобы взять конверт, а когда снова повернулась и подняла глаза, то буквально окаменела от неожиданности. Зонт, который она только что оставила в углу у дверей, был теперь прислонен к кулеру для воды, прямо возле тумбочки, на которой стоял чайник. Меган зажмурилась и потрясла головой, но видение не рассеялось. Может, это какой-нибудь другой зонт? Но не станет же мистер Холмс таскать с собой два совершенно одинаковых, да и к тому же, включая чайник, она не могла его не заметить. Меган бросила взгляд на дверь – у вешалки было пусто. Девушка протянула руку и осторожно коснулась зонта. Ничего особенного или зловещего: гладкая болоньевая ткань, прохладная ручка. Меган повертела его в руках, раскрыла, сложила снова и отставила к стене. Наверное, все-таки это она, задумавшись, принесла его сюда и забыла. Не сам же он, в конце концов, по воздуху прилетел. Резкий щелчок, с которым выключился закипевший чайник, заставил ее вздрогнуть. Поняв, что это было, Меган нервно хихикнула и снова взяла со стола конверт. Какая чушь. Вечером, в пустом здании еще и не такое примерещится. Нужно меньше смотреть ужастиков. Но не успела она подставить конверт под струю пара, вырывающуюся из чайника, как зонт со щелчком раскрылся. Меган выронила конверт и отскочила, больно ударившись бедром о край стола. Сердце подпрыгнуло в горло и снова провалилось вниз, заполошенно колотясь. Вытаращенными глазами девушка смотрела, как раскрытый зонт перекатывается на полу, поблескивая спицами. Постепенно ее дыхание выровнялось, испуг отступил. Проведя рукой по лицу, Меган неуверенно засмеялась. Черт, так можно и инфаркт получить, и рассказывай потом врачам, что это был всего лишь дурацкий зонтик. Меган наклонилась, чтобы поднять оброненный конверт, и тут... То ли это была игра света и тени, то ли шутка ее разыгравшегося воображения – можно было найти еще с десяток рациональных, утешительных объяснений, но все эти объяснения ни черта не стоили, потому что в этот момент Меган ясно увидела, что спицы зонта шевелятся. Это длилось всего секунду, может, две. Потом Меган с криком отпрянула, споткнулась, врезалась спиной в стул, отскочила и, не сводя глаз с зонта, как будто он мог броситься на нее и укусить, пятясь, отступила к двери. Там, на вешалке, висело ее пальто. Сдернув его с крючка, Меган нашарила за спиной ручку, выскочила в коридор и захлопнула за собой дверь так, что гулкое эхо разнеслось по лестнице. Ей стоило невероятных усилий прийти на следующий день на работу. Офис выглядел совершенно буднично и мирно, уборщица как раз заканчивала протирать пыль с мебели. Зонт мистера Холмса спокойно стоял у вешалки в углу и даже не покачнулся, когда Меган повесила пальто на обычное место. Больше она никогда не совала нос в чужие бумаги. 2 Джеффри Дартхэм по праву считался одним из самых лучших (и дорогих) дантистов в Лондоне. К нему на прием записывались за месяц, ему присылали приглашения на закрытые теннисные корты и именные открытки на Рождество. Клиенты рангом пониже впадали в восхищенный ступор при виде сверкающей приемной и робко косились на высокую и тонкую красавицу-секретаршу. Джеффри нравилось пользоваться властью, которую давали ему престиж и профессионализм, нравилось, что клиенты, способные скупить половину Лондона, теряют в его кресле весь налет респектабельности и аристократизма. Что ни говори, трудно смотреть сверху вниз на человека, который работает жужжащим сверлом у тебя во рту. Джеффри любил пугать, преувеличивать масштаб проблемы, любил иногда делать больно – совсем чуть-чуть, сильная боль все равно блокировалась анестезией, но большинство пациентов неизменно впадали от этого в самую настоящую панику. Впрочем, был один клиент, на которого все старания Джеффри не производили ни малейшего впечатления. Майкрофт Холмс, какая-то политическая шишка на ровном месте, всегда сообщал о своих визитах в самый последний момент, держался с неизменным достоинством и улыбался так снисходительно, как будто видел Джеффри насквозь – со всеми его дурными привычками, маленьким членом и проститутками, к которым он ходил удовлетворять садистские наклонности, тщательно скрываемые от жены. К слову сказать, у этого мистера Холмса были на редкость плохие зубы, испорченные многолетним пристрастием к сладкому, и Джеффри презрительно усмехался про себя, орудуя буром. Не так уж вы безупречны, господин политик. Не желаете ли открыть рот и продемонстрировать мне свои кариозные полости? Можете уже сбросить маску безмятежности и вцепиться в подлокотники кресла – я же вижу, что вам страшно. Мистер Холмс, к его чести, никогда не бледнел и не издавал жалобных звуков, хотя Джеффри периодически забывался и делал ему по-настоящему больно. Холмс только слегка щурился и устремлял застывший взгляд в потолок, как будто что-то подсчитывал. В тот день настроение у Джеффри было хуже некуда. Накануне он поссорился с женой, утром узнал, что эта скотина Розенберг увел у него выгодного клиента, а в обед без всякого уведомления явился Майкрофт Холмс. Острая боль, скажите пожалуйста, мог бы потерпеть еще пару часов. Ковыряйся теперь с ним вместо обеда… Вибрируя от раздражения не хуже собственной бормашинки, Джеффри указал ему на кресло. Очень печальная ситуация, мистер Холмс. Боюсь, анестезия не возьмет, придется сверлить на живую. (Если тебе, сукин сын, так не терпится пролечить свои гнилые пеньки, по крайней мере, я тоже получу от этого свое удовольствие.) Открывайте рот… Джеффри не обратил внимания на странный звук, как будто за его спиной что-то упало. Он выбрал подходящий наконечник для сверла, установил лампу поудобнее и приготовился работать, как вдруг что-то жесткое коснулось его ноги. Шланг, что ли, отсоединился, успел отстраненно подумать он, а потом мир разорвался на полосы и исчез, смытый волной обжигающей боли. Джеффри упал на колени, не в силах ни выдохнуть, ни вдохнуть. Боль сконцентрировалась в левой стороне груди, разлилась по шее. Сквозь пелену тумана и слез в глазах Джеффри увидел, как мистер Холмс спокойно поднимается с кресла, отряхивает пиджак и наклоняется, чтобы подобрать с пола самый обычный зонтик, зацепивший изогнутой ручкой левую ногу Джеффри. А потом – наверное, это уже был бред, но остатки угасающего сознания Джеффри содрогнулись от ужаса, когда зонт сам по себе раскрылся, а металлические спицы разошлись, как хрящи в перепончатых крыльях. Последним, что он увидел, была сочувственная улыбка мистера Холмса. Весть о том, что известного дантиста доставили в больницу с обширным инфарктом, мгновенно облетела лондонских стоматологов. Его конкуренты потирали руки, предвкушая наплыв новых клиентов, и не обманулись: выйдя из больницы, Джеффри Дартхэм продал помещение, в три дня рассчитал всех сотрудников и уехал, не попрощавшись ни с кем из приятелей и коллег. Ни в одном специализированном журнале или рекламном буклете с тех пор его имя не всплывало. 3 – Нет. – Шерлок, я прошу тебя. – Я сказал – нет. Майкрофт тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. В очередной квартире, которую снимал его брат, было несколько почище, чем в предыдущей, зато из окон открывался великолепный вид на глухую каменную стену и помойку. Одному богу было известно, что заставляло Шерлока вести такую неустроенную жизнь. Отличное образование, блестящие перспективы, связи – кем нужно быть, чтобы бросить все это ради глупой игры в частного детектива? – Надеюсь, со временем ты образумишься. Когда твои… м-м-м… средства подойдут к концу, свяжись со мной по этому телефону. Шерлок даже не подумал взять из его рук визитную карточку, и Майкрофт положил ее на край стола. – Это надо понимать так, что до тех пор ты оставишь меня в покое? Майкрофт сладко улыбнулся. – Это надо понимать так, что я даю тебе шанс отступить, не теряя достоинства. Мы оба знаем, что ты скорее пойдешь просить милостыню, чем соизволишь попросить прощения у отца. Мне, в свою очередь, хотелось бы избежать такой печальной развязки. – Как всегда, стоишь горой за честь семьи? – Ну, кто-то же должен. Шерлок бросил демонстративный взгляд на часы. – Все это очень интересно, но у меня через полчаса назначена встреча. – Ушам своим не верю, – насмешливо приподнял брови Майкрофт. – Девушка? – Клиент. – И придет он к тебе, конечно, чтобы выложить очередную запутанную историю, которая развеет твою скуку, но в конечном итоге не принесет ни гроша. Не боишься, что его отпугнут твои авгиевы конюшни? – Ко мне ходят люди не из пугливых. – Конечно, конечно. – Майкрофт делано зевнул и поднялся на ноги. – Что ж, приятно было повидаться. – Надеюсь, ты сам найдешь дорогу до двери? – Учитывая количество хлама в коридоре, я чувствую определенное искушение ответить "нет". – До свидания, Майкрофт, – с нажимом сказал Шерлок. – Не забудь убрать печень в холодильник, Шерли. Он все-таки вышел в коридор, чтобы закрыть дверь за братом дверь, и, возвращаясь, досадливо отпихнул с дороги пыльную коробку, принадлежавшую квартирному хозяину. Майкрофт не мог быть прав, это нелогично. Политические игры со скучными дипломатами, у каждого из которых на лице крупными буквами написана вся история жизни, начиная с престижной школы и заканчивая дорогой частной клиникой, где их лечат от артрита и несварения желудка, – политическая возня такого пошиба не может быть интересней восхитительно загадочных дел, которые подбрасывали ему на первый взгляд совершенно сумасшедшие старухи и нервные молодые люди со следами алкогольных и наркотических излишеств на лицах. В гостиной горел весь свет, сквозняк из приоткрытого окна трепал вылинявшую штору, а возле кресла, в котором сидел Майкрофт, остался стоять забытый им зонт. Ну, разумеется. Первым побуждением Шерлока было взять этот зонт и вышвырнуть за окно в помойку – только ради того, чтобы полюбоваться потом круглыми глазами брата. Майкрофт явно терял форму, если позволял себе прибегать к таким очевидным уловкам. Впрочем, не успел Шерлок коснуться зонта, как тот вдруг резко, сам по себе раскрылся. Странно, судя по конструкции, это даже не полуавтомат. Какая-то пружина? Шерлок задумчиво повертел зонт в руках, сложил, открыл снова. Механизм работал нормально. Материал купола был гладким на ощупь, прохладным и совершенно неопределимым. Не нейлон, не полиэстер… кожа? Чушь, сейчас уже почти никто не носит кожаные зонты. Если только на заказ… Все равно нет, не похоже, у выделанной кожи совсем другая текстура. Шерлок потянулся еще раз открыть зонт, но острая спица (еще секунду назад эти спицы заканчивались шариками) неожиданно вывернулась из рук, отскочила и глубоко пропорола ему тыльную сторону левой руки. Кровь брызнула с готовностью, как будто только и ждала подходящего случая. Шерлок выругался, уронил зонт и вскочил, зажимая рану рукой. Где-то в этом доме должны были быть бинты и вообще аптечка, но он точно помнил только то, куда положил накануне никотиновые пластыри. Зонт закатился под кресло и поблескивал оттуда металлическим наконечником, по крайней мере в полтора раза более длинным, чем полагалось зонту подобной конструкции. В дверь позвонили. Шерлок снова выругался и огляделся, ища хоть что-нибудь, что смогло бы сойти за временную повязку. Посетитель продолжал настойчиво жать на звонок, и Шерлок, схватив первую попавшуюся под руку рубашку, кое-как обмотал кисть и бросился открывать. К его удивлению, на пороге стоял не клиент, а нервно приплясывающий от нетерпения Майкрофт. Увидев окровавленные руки брата, Майкрофт побледнел, потом позеленел, схватил Шерлока за локоть и, ни слова не говоря, потащил за собой вглубь квартиры. Аптечка все-таки нашлась в шкафчике над раковиной; зонт как будто уменьшился в размерах и выглядывал из-под кресла уже скорее виновато. Майкрофт обработал и перевязал рваную рану, и Шерлок с удивлением отметил про себя, что никогда еще не видел, чтобы у старшего брата так тряслись руки. Впрочем, повинуясь какому-то шестому чувству, вслух он развивать эту тему не стал. Через четверть часа Майкрофт все-таки забрал свой злополучный зонт и откланялся, даже не посоветовав стереть капли крови со столешницы, что было очень и очень странно. Шерлок пообещал себе, что подумает на эту тему, но едва он закрыл за Майкрофтом дверь, как в нее снова позвонили, на этот раз – заказчик. Спустя три недели, по горло погруженный в новое дело, он в первый раз вспомнил об этой странной истории, да и то только потому, что кое-что заметил. Майкрофт по-прежнему подкарауливал его в самых неподходящих местах и являлся в гости без приглашения – он не был бы Майкрофтом Холмсом, если бы так легко отступился, – но всякий раз предусмотрительно оставлял зонт в машине. 4 О причинах, по которым оставил пост и спешно вернулся на родину германский вице-консул в Великобритании, герр Йоханнес Шелленберг, много писали газеты. Одни кивали на кадровые перестановки во внешнеполитическом аппарате Германии, другие – на внезапно пошатнувшееся здоровье пожилого дипломата. Редакторы и обозреватели крупных журналов наперебой предлагали версии, кому была выгодна его отставка. Правду знали только трое: сам вице-консул, как-то вдруг резко согнувшийся и поседевший, врач, который лечил его от нервного припадка, и тот, кто поспособствовал преждевременному возвращению на родину глубоко законспирированного шпиона, как раз накануне собиравшегося передать ценнейшие сведения своей разведке. Впрочем, настоящую правду знал только этот, третий человек, но посвящать в подробности этой истории кого бы то ни было в его планы, разумеется, не входило. 5 Антея не могла пожаловаться на излишнюю впечатлительность. Ее работа требовала колоссальных затрат нервной энергии, чувствительные люди на таких местах просто не выживали. Хотя, по правде говоря, должность личной ассистентки мистера Майкрофта Холмса иногда влекла за собой совсем уж своеобразные издержки, ни об одной из которых Антея не рискнула бы поведать подругам за чашечкой кофе с ликером, если бы любила кофе и если бы таковые подруги у нее были. В угловом кабинете дома №10 по Даунинг-стрит не было света. Антея вошла из ярко освещенного коридора, неся в руках четыре туго набитые папки, и остановилась на пороге, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. Холодный ветер за окном трепал наполовину облетевшую липу, ветви качались, отбрасывая на стену причудливые тени. Освоившись в темноте, Антея сгрузила папки на письменный стол шефа. Лучше не включать свет, для соседей в доме №11 мистер Холмс сейчас утрясает дипломатический кризис в Индонезии. Антея осторожно обошла стол и отперла нижний левый ящик. Бумаги, еще бумаги, какие-то старые ноты протеста... Куда же ее шеф засунул копию официального письма к французскому премьеру? Пока она, присев на корточки, копалась в столе, в кабинете еще больше потемнело. Черная тень заволокла окно и раскинула на стене перепончатые крылья, как у гигантской летучей мыши. Ломкие хрящи налились силой, распрямились и выпустили загнутые когти. Тень всползла на потолок, перебирая когтями по лампам дневного света, отпихнула в сторону, как досадное препятствие, куда более светлую тень от дерева за окном. Что-то зашуршало за вентиляционной решеткой, но тут же, как будто испугавшись, умолкло. Антея подняла голову. В ту же секунду крылатый силуэт истаял, дымной струйкой скользнул обратно по стене и лег на ковер обычной короткой тенью от вытянутого предмета. От простого зонтика-трости, забытого в дальнем углу у кресла. – А, это ты, – сказала Антея и улыбнулась. – Как же ты меня напугал. +1 Если бы инспектору Лестрейду предложили выбор между ночным вызовом на труп в ист-эндские трущобы и очередным благотворительным балом в поддержку политических амбиций руководства Скотланд-Ярда, он, не колеблясь, взял бы первое. Ночь, дождь, даже кучи мусора и битого кирпича однозначно выигрывали в сравнении с эротическими лохмотьями сержанта Донован и бугристым накладным носом констебля Харрис (упаси Господь от более тесного знакомства). Впрочем, к его величайшему сожалению, такого выбора у него не было. Разряженные гости фланировали по банкетному залу арендованного начальством особняка; полицейские сперва держались тесной группкой, несколько смущенные окружающим великолепием, потом тоже рассыпались, причем значительная часть перетекла, как успел заметить Лестрейд, к столу с пуншем и шампанскими винами. Горели свечи, шуршали платья, с подоконников радостно ухмылялись подсвеченные изнутри фонариками тыквы. Маскарадные костюмы тех, для кого, собственно, затевался бал, поражали своей экстравагантностью и роскошью. По-хорошему, все эти высокопоставленные вампиры и престарелые ведьмы в бриллиантах не нуждались в присутствии полиции, но шеф намекнул, что те, кто проигнорирует приглашение, не получат премии за квартал, потому что надо же соблюсти приличия. И Лестрейд, скрипя зубами, соблюл. Явился в назначенное время, закутавшись в темный плащ, подал руку выбирающейся из такси юной покойнице и, пройдя в зал, почти сразу облюбовал себе малоосвещенный угол за колонной. Единственной его уступкой общественному мнению был шрам, нарисованный театральным гримом от левого виска через щеку. Донован сказала, что получилось благородно и инфернально. Андерсон, сверкавший из-под верхней губы жутко фальшивыми вставными клыками, театрально закатил глаза. Праздничный вечер тек своим чередом. Лестрейд успел несколько раз выбраться из своего угла, чтобы перехватить шампанского с канапе и потанцевать с секретаршей участка и какой-то хорошо сохранившейся пятидесятилетней утопленницей. Потом опять вернулся в свое убежище, задумчиво полоща в бокале шипучую жидкость. – Вам удивительно к лицу этот шрам, – интимно сообщил чей-то голос прямо у него над ухом, и Лестрейд вздрогнул, едва не пролив на себя шампанское. – Если позволите, он у вас немного размазался… вот здесь. Инспектор резко обернулся. Пляшущий отсвет тыквенного фонарика в нише неподалеку выхватил из темноты круглое, снисходительно улыбающееся лицо Майкрофта Холмса. Лестрейд отступил на шаг, не пытаясь скрыть неудовольствие, и рука, потянувшаяся было к его лицу, мгновенно упала. Майкрофт Холмс стоял у стены, небрежно опираясь на зонтик и поигрывая цепочкой от часов. Он был в дорогом костюме цвета акульей кожи, при жилете и галстуке, но без всяких следов грима. Очевидно, главной шестеренке британской государственной машины дозволялось то, что не было дозволено простым смертным. – Господи, а вы-то что тут забыли? – устало вздохнул Лестрейд. – Ну, вообще-то именно я устраиваю этот маскарад. – Вот как? А я думал, это очередная гениальная инициатива шефа Блессингтона. Майкрофт ответил ему укоризненным взглядом с легким оттенком снисходительности, как будто хотел сказать: "Ну, полно, мы же с вами взрослые люди..." Лестрейд неопределенно пожал плечами. В конце концов, какое ему дело, кто именно принимает решения в верхах. К его работе это все равно не имеет никакого отношения – до тех пор, пока золотые запонки и чистые воротнички не вообразят себя детективами. Ему вполне хватало одного любителя совать нос в чужие дела. – Вам не очень нравится вечеринка, – светским тоном заметил Майкрофт. – Вы исключительно догадливы, мистер Холмс. Что навело вас на такие мысли? Неужели выражение вселенской скуки на моем лице? Майкрофт мелодраматически поморщился. – А вы всегда так неуклюже иронизируете, когда у вас три незаконченных дела, никаких зацепок и предчувствие очередного приступа мигрени? – Откуда... – Давайте не будем ссориться. Вот, выпейте это – от головной боли избавляет надежно и всего за пару минут. Лестрейд не без опаски принял из его рук таблетку, повертел в пальцах, недоверчиво хмыкнул. Нахмурился в ответ на покровительственную улыбку Майкрофта и проглотил, не запивая. – Надеюсь, это была не какая-нибудь новая сыворотка правды. – Вы испытываете мое терпение, инспектор. – Хм... наверное. Извините. И спасибо. Майкрофт величественно кивнул, принимая извинения. Они немного постояли молча, глядя на веселящуюся толпу. – Вообще говоря, вы правы, инспектор: посредственное зрелище. Невероятных трудов стоит в наши дни отыскать оригинальный костюм. Лестрейд покосился на Майкрофта и снова передернул плечами. Ни с кем и никогда у него не получалось таких странных разговоров как с этим мистером "Я-вижу-вас-насквозь-и-обожаю-смотреть-как-забавно-вы-на-это-реагируете". Не сказать, чтобы это было очень приятно. – Ну, на вас я вообще не вижу никакого костюма. – Разве? – Майкрофт загадочно улыбнулся. – Хотя, может быть, это не заметно с первого взгляда... Как вам такое амплуа – скромный государственный служащий с демоническим зонтиком? От этого неожиданного заявления Лестрейд слегка поперхнулся. – Что-что?.. С каким зонтиком? – Демоническим. – Глаза Майкрофта хищно сверкнули. – Смотрите, он может принимать любую форму. При этих словах зонт в его руках изогнулся вопросительным знаком и слегка расправил спицы. Наконечник выжидательно дрогнул, как будто принюхиваясь. – Он может вас убить, стоит мне шевельнуть пальцем. Лестрейд усмехнулся. – Интересная штучка. На заказ делали? – М-м-м... Скорее, нас свел вместе счастливый случай. – Можно взглянуть поближе? – Э, нет! – Майкрофт торопливо шагнул в сторону и отставил руку с зонтом подальше. – Не стоит, для вашего же блага. Он не любит, когда его трогают. – Ну... ваше дело. Приятно было поболтать, мистер Холмс. Майкрофт отчего-то погрустнел и покачал головой. – Можете пройти через галерею и свернуть направо, там будет дверь в сад. Ворота открыты, никто вас не заметит. – Вы серьезно? Э-э-э... спасибо. – Ступайте к своим незаконченным делам, инспектор. Еще увидимся. – До свидания. Какое-то время Майкрофт продолжал стоять за колонной, с печальной улыбкой глядя в спину Лестрейду. Зонт в его руке сердито дергался, скрежеща наконечником по мраморным плитам. Убедившись, что его не отпустят, раздраженно щелкнул спицами и принялся вычерчивать острием на полу какие-то знаки. – Ш-ш-ш, – сказал Майкрофт и тихонько почесал пальцем изогнутую ручку. – Он просто плохо понимает намеки. Мы еще поговорим с ним об этом поподробнее... в следующий раз.