Часть 1
11 августа 2012 г. в 02:03
В списке контактов Майкрофта Холмса инспектор Лестрейд значился под скромной литерой “L.” Только буква и номер телефона – больше никаких опознавательных знаков и личных данных, даже в документах это имя никогда не всплывало. Мелкая любезность, которую вполне можно оказать человеку, если держишь его за горло.
Лестрейд захлопнул папку. Неопровержимые доказательства, в сумме потянет как минимум на десять лет. Десять лет за решеткой где-нибудь на юго-западе, в глуши, Джейни, Джейн, глупая, что же ты наделала...
Человек, назвавшийся Холмсом, смотрел на него через стол, чуть прищурясь. Глаза, неподвижные, как у змеи, глядели сквозь, холодно и безразлично. Лестрейд почувствовал, что пронумерован, оценен, разъят и найден не особенно интересным.
– У вас десять минут, – сообщил его визави, покосившись на наручные часы. – Либо вы соглашаетесь работать на меня, либо ваша бывшая жена отправляется в тюрьму за отмывание денег. Не пытайтесь тратить мое время, утверждая, что доказательства сфабрикованы. Мы с вами оба знаем, что она виновна.
Лестрейд снова опустил глаза на бумаги. Его ум лихорадочно работал, изобретая один безумный план за другим и каждый раз убеждаясь, что выхода нет. Вскочить, взять этого ублюдка за глотку, заставить сожрать экспертное заключение? Нет. Конечно же, это копии, а оригиналы в надежных руках. А его маленькая месть может дорого обойтись Джейн. Она была настоящей стервой, и вот уже пять лет они были в разводе, но Лестрейд по-прежнему чувствовал за нее ответственность.
Холмс, казалось, видел его насквозь и даже не наслаждался его мучениями: такая скука была написана на гладком, круглом лице.
– Ну, инспектор?
Лестрейд проглотил горький, сухой комок.
– Где мне расписаться кровью?
– Я покупаю ваши мозги, а не душу, – усмехнулся Холмс. – Драматических эффектов не потребуется.
Работа на спецслужбы оказалась и вполовину не такой увлекательной, как показывали в детективах и шпионских боевиках. Лестрейд поставлял Холмсу информацию, расследовал кое-какие дела, которые по разным причинам нельзя было передавать в полицию напрямую, выезжал ночью на допросы и загадочные трупы. Последнее обстоятельство смущало его больше всего, но причиной смерти жертв всегда оказывалось не ведомство Холмса, а кто-то другой, а с допрашиваемыми (проштрафившимися работниками юстиции, дипломатами, попавшимися на шпионаже) всегда обращались по-джентльменски.
Еще одной проблемой была информация: Лестрейд не чувствовал в себе задатков Иуды и не был уверен, что сможет заставить себя вытащить секретную информацию из компьютера начальства. Впрочем, этого, как ни удивительно, и не требовалось. Лестрейд не был дураком, и на прямой вопрос получил столь же прямой, обескураживающий ответ:
– Ваша кристальная репутация, инспектор, – слишком ценный для нас ресурс.
Это было правдоподобно, но все равно не слишком логично: казалось бы, Холмс должен был использовать любую возможность насадить его покрепче на крючок. Пока ничто не угрожало Лестрейду лично, он в любой момент мог послать Джейни к черту и выйти из игры. То есть, не мог, конечно, но люди Холмса об этом не знали. Куда надежнее было бы заставить его совершить что-нибудь противозаконное: тогда Лестрейд оказался бы полностью в его руках, до самой смерти.
Холмс как будто прочел его мысли, а может, решил предупредить их появление. На новый невысказанный вопрос, который Лестрейд, не будь дураком, и не думал задавать вслух, он ответил:
– А лично меня, инспектор, больше интересует ваша чистая совесть. При определенных обстоятельствах она тоже может оказаться ценным ресурсом, и потому я позволяю вам ее сохранить.
Вот так. Любезность от врага тоже может быть крючком, на котором придется барахтаться до тех пор, пока тебя с него не снимут. Лестрейд скрипнул зубами и промолчал. Змеиные глаза Майкрофта наблюдали за ним с легчайшим налетом насмешки.
Однако несмотря на то, что в их сотрудничестве не было ничего выходящего за рамки человеческого достоинства, Лестрейда все равно не покидало ощущение, что он продал душу дьяволу.
– Вы войдете в эту комнату и сделаете то, что от вас требуется, черт побери!
Видно, положение и в самом деле было отчаянное: Лестрейд еще никогда не видел, чтобы Холмс на кого-то повышал голос. Тем более – на подневольного служаку, сидящего на поводке шантажа. Он должен был совсем потерять голову.
Лестрейд подумал, что из этого можно извлечь какую-нибудь выгоду, но только не сейчас. Не теперь, когда Холмс требовал от него войти в камеру и допросить человека, которого перед этим два часа пытали.
Голая лампочка освещала крашенный тошнотворной краской коридор в холодном подвале, куда Лестрейда привезли с завязанными глазами. Черт его знает, почему Холмс так ценил его умение вести допросы. Никакой сверхвысокой раскрываемости в отделе Лестрейда не было. Правда, конкретно это дело он вел с самого начала, три месяца, и непечатно ругался, обнаружив, какая секретная информация уплывает в руки иностранных спецслужб через государственных служащих самого высокого уровня.
Человек, которого притащили в камеру, еще вчера возглавлял заметную парламентскую фракцию и владел миллионными счетами. Теперь он был нищ, лишен всех привилегий и страшно избит. Господи Иисусе, они прижигали его сигаретами.
– Идите на ..., – буркнул Лестрейд. – Сначала вызовите скорую этому бедолаге.
– Я непонятно выразился? Вы войдете туда и узнаете, кто покупал информацию по ту сторону границы, а что с ним будет потом, не ваша забота.
Из открытой двери тянуло сухим холодом. Лежащий на полу политик перестал жалобно подвывать и замер, прислушиваясь к разговору.
– Я не буду допрашивать избитого человека.
– Помогите! – неожиданно взвизгнул политик, поднимаясь на колени. Из его рта и носа вздувались кровавые пузыри. – Пожалуйста!.. Вызовите полицию!..
По лицу Лестрейда прошла короткая судорога. Он посмотрел Холмсу прямо в глаза.
– Я не буду этого делать.
– Как хотите. Завтра же бумаги на Джейн Диллан окажутся на столе у прокурора.
Лестрейд почувствовал, как качнулся под ногами плитчатый пол. А потом его накрыло тупое, мертвое спокойствие.
– Только попробуйте, и первым делом я пойду к шефу полицейского управления. У него есть друзья в верхах. Я расскажу все, и пусть я вылечу с работы, но вы сядете тоже.
Холмс улыбнулся – неприятной, акульей улыбкой.
– Мой дорогой инспектор Лестрейд. Вам никто не поверит.
– Я снимал копии со всех документов под грифом “секретно”, которые вы мне передавали, и вел картотеку всех дел. Она в надежном месте, вы ее не найдете. Я готов даже сесть за шпионаж – все равно контрразведка заинтересуется, откуда у меня бумаги.
Лестрейд чувствовал себя уже не совсем живым и очень легким. В желудке словно ворочалась живая холодная рыбина, и он очень надеялся, что этого нельзя прочитать по лицу.
Холмс смотрел на него со странным выражением: как будто решал математическую задачу и одновременно раздумывал, куда спрячет труп. Его, Лестрейда, труп. Инспектор был почти уверен, что не выйдет живым из этого подвала.
– Ладно, – наконец сказал Холмс совсем другим тоном, спокойным. – Полагаю, наш гость увидел достаточно. Роберт, Тони, отнесите господина Эванса наверх и позовите врача. Думаю, при следующей нашей встрече он будет более сговорчив. Что же касается вас, инспектор...
Лестрейд обалдело смотрел, как два амбала в дорогих костюмах поднимают бывшего политика под руки и утаскивают прочь по коридору. Политик хныкал и загребал ногами.
– ...То спектакль окончен. Вы блестяще сыграли свою роль.
– Что?
– Свей готовностью идти в тюрьму вы напугали его до смерти, – охотно пояснил Холмс. – Бедняга, должно быть, вообразил, что его сейчас будут медленно резать. Он все расскажет. Знаете, я не был уверен, что вы поступите именно так, как я рассчитывал, но все же решил рискнуть. Вы меня удивили, инспектор.
И Холмс снова посмотрел на него этим странным взглядом: не змеиным, почти человечным, с легкой ноткой удивления и одобрения.
Сняв голову, по волосам, как известно, не плачут. Примерно неделю после инцидента в подвале Лестрейда буквально трясло от злости, он даже подумывал о том, чтобы все-таки прийти к начальству с повинной, но, поразмыслив, решил, что сделает только хуже. Он позвонил Джейн, услышал, что дела у нее прекрасно, потом позвонил коллегам. Почти никого не застал дома (был субботний вечер) и грустно порадовался, что хотя бы у его подчиненных есть жизнь.
И он не будет ломать эти жизни, не потянет всех вместе с собой.
Холмс, как будто почувствовав, что перегнул палку, почти на месяц оставил его в покое. Лестрейд вел расследования, давал пресс-конференции, выезжал на трупы и в конце концов вернулся в нормальное расположение духа. Пока ничего непоправимого не случилось, глупо будет рушить свою жизнь самому. Лестрейд всегда был практичным человеком.
Через год к его обязанностям прибавилась новая: приглядывать за сумасшедшим братцем Холмса, перебравшимся в Лондон из университетского городка.
Шерлок был удивительным сокровищем, конченым наркоманом, совершенно неуправляемым сукиным сыном – но прежде всего он был загадкой. За это время Лестрейд успел неплохо изучить своего патрона – его блестящий, изворотливый ум, его почти сверхчеловеческую проницательность и беспощадность, но Шерлок оказался совсем другим. Рассеянным, легким, ярким, легко загорающимся и впадающим в меланхолию, беззащитным и совершенно гениальным.
Ничего удивительного, что Холмс так обрадовался, найдя человека, который будет нянчиться с ним. Лестрейд снабжал Шерлока свежими делами, следил, чтобы тот не попал на обдолбанную голову в неприятности, вытаскивал из грязных квартир и ист-эндских притонов. Одно время Лестрейд подумывал о том, чтобы попросить помощи у Шерлока, но быстро убедился, что тому абсолютно все равно, по какой причине инспектор Скотланд-Ярда утирает ему прококаиненный нос. Шерлок вообще не уделял внимания тем вещам, которые почитал бесполезными для работы. Он мог лежать у Лестрейда на плече в такси, обвисать мертвым грузом, пока инспектор, чертыхаясь, тащил его по крутой лестнице на пятый этаж, а утром смотреть пустыми инопланетными глазами и интересоваться, в какой это дыре Лестрейд ночевал и почему не почистил зубы.
И все-таки Шерлок не был такой прожженной скотиной, как его старший брат. Иначе бы Лестрейд не выдержал его постоянного присутствия на местах преступления, в лаборатории и в Скотланд-Ярде. В глубине души инспектор даже к нему привязался.
Едкий больничный запах сверлил ноздри, щекотал легкие и ни на секунду не давал забыть, где они находятся. Майкрофт Холмс, изжелта-зеленый, с сухим восковым лицом, неподвижно сидел на стуле. Толстое рифленое стекло не позволяло даже одним глазком заглянуть в палату, и это было невыносимо. Лестрейд в сотый раз потер друг о друга сухие руки и снова прислонился к стене.
Шесть часов назад случилось то, что должно было случиться рано или поздно: Шерлок приземлился в больнице с передозировкой.
Майкрофту даже не понадобилось звонить. Он приехал одновременно с Лестрейдом, вломился в ординаторскую и потребовал отчета. Разумеется, его тут же выставили, и он, к удивлению Лестрейда, не сопротивлялся. Просто дошел до палаты и плюхнулся на стул, всем своим видом выражая готовность сидеть тут хоть до страшного суда. Инспектор взял себе соседний стул, но вскоре, не выдержав напряжения, принялся расхаживать туда-сюда по коридору, тем более что врачи не обращали на него никакого внимания.
Больше у палаты Шерлока никого не было.
Утром нарколог шепотом сообщил, что главная опасность миновала, и члены семьи могут зайти в палату на пять минут.
Через неплотно прикрытую дверь Лестрейд увидел, как Майкрофт опустился на стул у кровати и уткнулся лицом в неподвижную руку Шерлока, а тот, бледный, перевитый трубочками от капельниц, смотрел на него сверху и что-то тихо говорил.
Со временем Лестрейд примирился со своей судьбой. Прошло четыре года, Джейн уехала в Корнуолл и там вышла замуж за какого-то бизнесмена. Шерлок слез с кокаина и вплотную занялся детективной деятельностью, консультируя теперь не только полицию, но и любого, кому хватало храбрости к нему обратиться. Сам Лестрейд продолжал работать в той же должности и, откровенно говоря, не рвался выше. Ему претила бумажная работа и неизбежные интриги, он любил держать в руках нити расследования и работать головой. Дела от Майкрофта возникали два-три раза в месяц, все остальное время Лестрейд был предоставлен сам себе. Холодный подвал с щербатым плитчатым полом в его жизни больше не появлялся.
За эти годы Лестрейд, разумеется, успел свести знакомство с товарищами по несчастью – тремя высокими полицейскими чинами, дипломатом, мелким политическим деятелем и полковником ВВС, но дружбы ни с кем не возникло. Это были люди совсем другого круга, за каждым числились серьезные грехи, и, по правде говоря, симпатии у Лестрейда они не вызывали.
Майкрофт появлялся иногда, приглашал отужинать в ресторане, говорил о музыке и политических перспективах. Его круглое, сбрызнутое веснушками лицо теперь казалось не акульим, а кошачьим, и Лестрейд предполагал, что оба эти выражения фальшивы. Он не забыл про папку, изобличающую Джейн, про избитого человека в подвале, про свой взломанный сейф, из которого бесследно пропали картотека дел и копии секретных документов. Но человек привыкает ко всему, к тому же, тяжело все время быть начеку, ждать подвоха и ненавидеть. А Майкрофт и в самом деле был умным и приятным собеседником.
Пуля просвистела над головой Лестрейда и выбила каменную крошку из стены. Застигнутые врасплох преступники отстреливались яростно: они знали, на что шли, и не планировали сгнить в тюрьме за продажу британского оружия на Ближнем Востоке.
Полдюжины угрюмых бойцов сидели, пригнувшись, за хлипкой преградой из пустых грузовых ящиков. Портовые склады тянулись на несколько километров, плавно выходя на территорию полузаброшенного завода. И нигде во всем этом гигантском комплексе в такой час не было ни души.
Лестрейд выругался и плотнее вжался в деревянную стенку. Кирпичная стена за спиной давно уже напоминала объеденный мышами сыр, а у него даже не было при себе оружия.
– Похоже, что и ваши идеально продуманные планы не всегда срабатывают! – перекрикивая грохот выстрелов, бросил он Майкрофту, сжавшемуся на корточках рядом.
Тот поморщился, как от зубной боли.
– Никто не может предусмотреть всего, инспектор. Не переживайте, мы их возьмем.
– С того света?!
Боевики Майкрофта давно расстреляли запас патронов и терпеливо ждали подкрепления. Это были кряжистые, почти одинаковые немолодые мужчины в камуфляже без знаков различия и нашивок. Судя по равнодушным лицам, их нисколько не волновало, что всю их теплую компанию вот-вот изрешетят.
Впрочем, сам Майкрофт тоже не выглядел испуганным. Его холеное лицо заострилось и порозовело, а в глазах читался слишком хорошо знакомый Лестрейду азарт.
Определенно, это у них семейное.
Лестрейд застонал сквозь стиснутые зубы и мысленно взмолился, чтобы им по крайней мере удалось живыми дождаться подкрепления.
Инспектор давно перестал гадать, во что все это в конечном итоге выльется. Менялась внешняя политика Великобритании, менялся кабинет министров (иногда в полном составе), но Майкрофт Холмс по-прежнему оставался на посту, каким бы этот пост ни был, разве только стал еще влиятельнее. У него появилась ассистентка – красивая девушка с сотней одинаковых костюмов и двумя десятками одинаково вычурных имен, а место Майкла Берри в команде Лестрейда заняла новоиспеченный сержант Салли Донован. Шерлок поругался с очередным квартирным хозяином и съехал в жуткую развалюху в старой части Лондона.
Вот и все перемены.
За пять лет Лестрейд по крайней мере четыре раза спас Майкрофту Холмсу жизнь. Арестовал наемного убийцу, которого кто-то снабдил подробной информацией об их очередном и чрезвычайно деликатном деле. оттолкнул с линии выстрела на приеме в посольстве. Перехватил управление, когда водителю внезапно стало плохо с сердцем. Ну, и еще по мелочи. После каждого такого события здравый смысл говорил ему, что глупо подставляться под пули ради человека, который много лет тебя шантажирует, но в следующий раз Лестрейд все равно не мог поступить иначе.
Появился Джон, и Майкрофт великодушно снял Шерлока с его шеи. Теперь другой человек следил за тем, чтобы Шерлок нормально ел, нормально спал и не превратил очередное жилье в руины, а Лестрейд наконец-то снова обрел возможность проводить спокойные вечера за книгой.
А потом всплыло дело о сотрудничестве высших политических чинов Великобритании с Ираном, и все покатилось ко всем чертям.
<div align="center">* * *</div>
– Я просто не могу поверить, что ты действительно ничего не подозревал. Ты стремительно теряешь нюх, Майкрофт.
– У меня полно куда более важных дел, чем двадцать четыре часа в сутки следить за жизнью своих наемных сотрудников.
– Можешь даже не пытаться мне врать. Лестрейд давно уже перестал быть для тебя просто наемным сотрудником. А кроме того, даже последний идиот бы сообразил, что такое дело нельзя поручать одному человеку.
– Я чрезвычайно высокого мнения о детективных способностях инспектора Лестрейда.
– Детективные способности тут ни при чем. Дело такого масштаба просто погребет его под собой, его уберут, не колеблясь, и ты не мог этого не знать. Если уже не убрали.
– Пока ничего нельзя сказать наверняка.
Братья Холмс замолчали и уставились друг на друга с неприкрытой ненавистью. Разговор велся на обычных тонах, сквозь стиснутые зубы, но Джону было бы спокойнее, если бы они кричали.
Инспектор Лестрейд исчез неделю назад, и за все это время Шерлок спал не больше двух часов кряду, носился по городу в несвежей рубашке и распахнутом пальто, но так и не нашел ни одной зацепки.
Как выяснилось позже, первое покушение сорвалось по чистой случайности. У Лестрейда сломалась машина, и он, не рискнув довериться случайному таксисту (слишком свежи были воспоминания об истории, разошедшейся в сети под названием “Этюд в розовых тонах”) пошел на работу пешком − благо, было близко. Поэтому два автомобиля, с ювелирной точностью столкнувшиеся на перекрестке, зажали между собой не его видавший виды седан, а какого-то случайного бедолагу.
В этом не было ничего из ряда вон выходящего − в конце концов, в Лондоне дорожные происшествия случались ежедневно. Второе покушение сорвали люди Майкрофта: Антея как раз передавала инспектору материалы по делу, когда их обстреляли из мчащейся машины. Лестрейд оттолкнул Антею от обочины, водитель и охранник, недолго думая, рванули за нападавшими. А так как дело происходило в оживленном районе недалеко от центра, к гонке с удовольствием подключилась полиция. В результате стрелявшие оторвались от преследования и исчезли, Майкрофту пришлось употребить давно подзабытые связи, чтобы вытащить незадачливых подчиненных из кутузки и не допустить историю до шестичасовых новостей, да еще оплатить Антее новые колготки. А номера машины, конечно, оказались поддельными.
После этого все было тихо, наверное, с месяц. Майкрофт успел слетать в Париж, утрясти очередной дипломатический кризис и даже слегка подзабыть об иранском деле, почитая его в надежных руках, когда неожиданно − все смс от Шерлока всегда приходили неожиданно − во входящих обнаружилось краткое: “Лестрейд исчез. Бейкер-стрит, 221-В, срочно. ШХ”.
И вот уже неделю братья Холмс обменивались оскорблениями, пересекаясь то дома у Лестрейда, то в вечно разгромленной гостиной на Бейкер-стрит. Джон не был великим детективом, но он тоже умел делать выводы, и собранные им свидетельства: по-настоящему злой, сосредоточенный вид Майкрофта, заострившийся нос, небрежность в одежде, а также тот факт, что он во всеуслышанье попросил помощи у Шерлока, – практически кричали об одном: его действительно беспокоила судьба инспектора Лестрейда. И это не имело никакого отношения к их частным расследованиям и прочим мутным делам.
Однако на сегодня Джон уже услышал достаточно. Не без труда обратив на себя внимание братьев, он извинился и ушел к себе наверх, попросив разбудить, если что-то станет известно. Шерлок слабо махнул в ответ рукой. Майкрофт даже не обернулся.
...Его растолкали в половине первого ночи: сначала Джон мутным взглядом уставился на часы, потом увидел над собой побледневшее от азарта лицо Шерлока.
– Мы знаем где его держат!
Джон кубарем скатился с кровати.
Поездка в такси осталась в памяти размытым пятном. За окнами проплывали фонари, деревья какого-то парка, старые постройки, потом – темные склады. Шерлок подпрыгивал рядом, как на иголках. Майкрофт, к счастью, вызвал собственный автомобиль.
Они остановились у погруженного в темноту здания за высоким забором. Насколько Джон мог судить, это была окраина Лондона, промышленные зоны соседствовали с полузаброшенными домами: старинными, в два этажа, без водопровода и центрального отопления. Люди Майкрофта были уже на месте: бойцы бесшумно оцепили здание, с крыши котельной переда о готовности снайпер.
Шерлок буквально вибрировал от напряжения, Джон чувствовал его дрожь в том месте, где их локти соприкасались, как будто внутри консультирующего детектива работал маленький мотор.
Джон вовремя перехватил его за руку.
– Ты туда не пойдешь.
– Ты не имеешь никакого права мне...
– Я тоже очень беспокоюсь за инспектора, но пока там стреляют, ты никуда не пойдешь.
Шерлок смотрел на него почти с ненавистью, как несколько часов назад на брата. Напряженное молчание нарушил Майкрофт:
– Джон прав, Шерли, от нас с тобой там не будет никакого толка.
– Но я...
– Пятый, это третий, прием, – очень своевременно ожила рация. – На первом этаже чисто. Поднимаемся на второй.
– Вас понял, пятый, – ответил другой голос, но не успел договорить: на волне застрекотали выстрелы.
Майкрофт подпрыгнул, как будто его ужалили. Джон до боли впился пальцами Шерлоку в плечо.
– Третий, это пятый, что за черт?
– Четыре цели уничтожены. Идем без потерь. Поднимаемся на третий этаж.
Секунд сорок из рации доносились только шаги бойцов. Потом – крик, одиночный выстрел, удары. Кто-то затейливо выругался, кто-то грубо его одернул. И наконец:
– База, это второй. Все чисто, мы взяли двоих. Четверо убиты. Можете входить.
Шерлок вырвался из рук Джона и галопом бросился через ворота, через усыпанный мокрой листвой газон к темному провалу входной двери. Джон поспешил за ним, а следом, словно боясь уронить достоинство и затрусить, размашисто шагал Майкрофт.
Они нашли Лестрейда в подвале. Инспектор лежал на бетонном полу ничком, мокрый, как будто его поливали из шланга. Двое бойцов обследовали помещение, один светил на неподвижное тело фонариком.
Майкрофт и Шерлок почти одновременно плюхнулись на колени возле него.
– Инспектор! Инспектор, вы меня слышите?
Джон бесцеремонно распихал их, пощупал пульс.
– Он жив. Судя по всему, его пытали. Нужно быстрее снять мокрую одежду.
С инспектора стащили тяжелое намокшее пальто, кто-то из бойцов принес одеяло. Шерлок осторожно пустил голову Лестрейда к себе на колени, Майкрофт похлопал его по щекам.
– Инспектор?.. Инспектор?
Глаза Лестрейда медленно открылись.
– Х-х-х...?
– Рад, что вы меня узнали. – Майкрофт взял в ладони его ледяные руки. – Как вы себя чувствуете?
– Х-х-холод...но... Шер...лок?
– Я здесь. Джон тоже. Не беспокойтесь, все будет в порядке.
– Где...
– Они мертвы, – ровно сказал Майкрофт, поняв, что он хочет спросить. – А те, кого мы взяли живыми, позавидуют мертвым, я об этом позабочусь. Что они от вас хотели?
Лестрейд сфокусировал на нем мутный взгляд.
– Я... не сказал им. Черт... меня знает... почему, но я ни слова им не сказал.
Джону показалось, что в этот момент лицо Майкрофта исказила легкая судорога – как будто он пытался справиться с чувствами, и на секунду они все-таки взяли верх. Потом его лицо снова стало гладким.
– Я ничуть в вас не сомневался инспектор.
Лестрейда сотрясал жестокий озноб. Майкрофт осторожно опустил ладонь на его белый и мокрый, как у утопленника, лоб, и совсем тихо сказал:
– Как только все это останется позади, я внесу кое-какие изменения в наше сотрудничество.
Лестрейд недоверчиво усмехнулся.
– Если... вы говорите о том, что я думаю... то я... кажется... брежу.
– Подождите, подумайте хорошенько, инспектор. Я больше не стану вас ни к чему принуждать. Но – ваше сотрудничество для меня исключительно ценно, и мне бы очень не хотелось снова вас потерять.