Тяжелая ночь

      Дэвиду опять приснился этот сон. Вьетнам, тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год. Раннее мартовское утро, чистый воздух и лёгкий ветерок, обдувающий лицо сержанта Мэдсена. Только лишь один американский разведвертолёт летал по безоблачному небу, нарушая тишину. Но, сделав несколько кругов и одну посадку, вертолёт исчез так же, как и появился, прихватив с собой пару сдавшихся партизан.       Командование давно дало приказ следило за деревней Сонгми, разведка сообщала о расположении сорок восьмого батальона, который хотела перебить вся одиннадцатая бригада, в которой и состоял Дэвид.       Дэвид яростно ждал этого боя. Это был его шанс отомстить за всех своих товарищей из роты С, которые погибли от ловушек этого батальона. Разведка докладывала, что из мирного населения в деревне никого не будет, ибо они все разошлись по полям и лесам, и кроме партизан никого не осталось.       И вот, восемь часов утра, настал момент долгожданной расправы. Офицер Келли отдал приказ начать бой. Пленных не брать, деревню сжечь.       Дэвид, держа винтовку в вытянутых руках, вместе со своими боевыми товарищами шел вперёд, на врага, дабы оторвать голову вьетнамской гадине. Но с каждым шагом его ноги робели, а рассудок всё больше помутнялся сомнениями. На подходе к деревне, бригада обнаружила своего противника. Мирные крестьяне, работавшие на рисовых полях, попали под открытый огонь. Более трёх десятков человек было расстреляно за четырнадцать секунд. Какого чёрта, ведь докладывали, что мирного населения не будет! Офицер Келли отказывался давать ответы на вопросы сержантов, которые не желали продолжать боевые действия, лишь потребовал выполнять приказ капитана Медины. Дэвид специально промахивался. Он был одним из тех, кто не хотел этого излишнего насилия, однако попасть под военный трибунал тоже не было желания. Он даже заметил, как один солдат украдкой выстрелил себе в ногу из пистолета, дабы его отнесли в госпиталь. Стоявшие рядом двое солдат быстро воспользовались этой ситуацией, они схватили рядового под руки и понесли его к лазарету. Но пройдя пять метров, к ним подбежали ещё двое и, взяв за ноги солдата, чуть ли не бежали вместе с ним к лазарету. В итоге четверо сослуживцев уносили на своих руках горе-бойца.       Но были и те, кто беспрекословно выполняли приказ, причём с пугающим упорством. Это были звери, радующиеся своей добыче. Мужчин они резали, избивали руками и ногами, стреляли, сжигали заживо. Женщины и дети подвергались групповому изнасилованию, но затем и их постигала эта судьба. Кто-то даже потрошил беременную девушку армейским кинжалом. И всё это под нескончаемые звуки выстрелов и дикий смех армейцев.       Дэвида стошнило прямо на месте кровавой резни. Он хотел убежать прочь. И плевать на то, что его сочтут дезертиром. Плевать на расстрел и измену родине! Родина, которая с особой жестокостью разделывается с теми, кто даже не в состоянии взять оружие, была не для него. Нахер их всех!       Эрнест Медина словно прочитал мысли Дэвида. Он направил пистолет сержанту в лицо, стоило тому лишь закончить мысль и подняться на ноги. Капитан безошибочно определил дезертира.       Медина не произносил ни слова. Весь заляпанный кровью и пропахнувший зажигательной смесью, он холодно смотрел на Дэвида несколько секунд. Затем капитан жестом приказал подобрать винтовку с земли. Он указал на мальчишку, который лежал в трёх метрах неподалёку, скрючившийся от адских ожогов. Он не мог встать или пошевелиться, только хрипеть от боли.       «Стреляй, — приказал капитан. — И не вздумай промахнуться, сержант.»       Телефонный звонок прервал этот кошмар. Дэвид был рад проснуться в полночь, ведь то, что он видел дальше в своём сне, было в разы хуже. Он прекрастно знал имя звонящего и причину звонка в столь позднее время. Спустившись на первый этаж, Дэвид прихватил с собой пива из холодильника. Он не большой любитель выпить, но алкоголь помогал заглушить боль, как физичекую, так и духовную. Телефон продолжал названивать, сильно действуя на нервы. Сняв телефонную трубу, он услышал знакомый до чёртиков голос офицера Эдварда МакКри. — Алло, Дэвид? — спросил офицер, но не стал дожидаться ответа. — Мы тут твою падчерицу пару минут назад задержали. — Я не удивлён, — на выдохе ответил Мэдсен. — Чего опять натворила? — Разрисовывала баллончиком стены жилых домов, находясь в состоянии алкогольного опьянения. При задержании врезала локтём в глаз Рею. Тебе, кстати, привет от него. Сейчас или завтра подъедешь? — Скоро буду, — сказал Дэвид и повесил трубку.       Неспешно накинув на себя куртку и надев брюки, Дэвид глянул на себя в зеркало. Всегда он смотрел в своё отражение с презрением, ибо кроме несбывшихся надежд и мрачных воспоминаний он ничего не видел. Таким он видел своё будущее, лежа окровавленным на койке в лазарете? Жалким неудачником, который пожертвовал всем ради тех, кому на него наплевать.       «Может, Хлоя права? — раздалось в голове Дэвида. — Постоянные крики, разборки, подсчёт каждого цента. Неужели я действительно проклятье для этой семьи? Им нужен Уильям.»       Проклятая машина не желала заводиться с первого раза. Опять проблемы с двигателем. Второй раз, и снова неудача. Лишь четвёртая попытка увенчалась успехом после крепкого удара кулаком по рулю и громких ругательств в адрес её создателей. Нужно будет заменить в ближайшее время.       И почему он не погиб в той войне? Среди пятидесяти восьми тысяч военных ему выпал шанс вернуться домой, целым и невредимым. Тогда Дэвид думал, что он самый везучий сукин сын на планете, но время исказило его удачу иначе. А ведь нужно было лишь послать капитана Медину нахер. И всё бы закончилось там. На родину вернули бы его труп в закрытом гробу. В свидетельстве о смерти бы написали, что погиб, как герой, бесстрашно выполнявший задание Соединённых Штатов Америки. Командование бы выразило соболезнование родным и близким. Это был выбор Дэвида, о котором он жалел каждый день после войны.       Приехали. Припарковав машину, Дэвид опустил голову, засунул руки в карманы брюк и медленно направился к полицейскому участку. В холле его уже ждали два офицера. Один из них держал пакет со льдом у левого глаза. Заметив Дэвида, они отложили свой увлекательный разговор про качество продуктов в супермаркетах и поприветствовали старого друга. Тот передал чернокожему офицеру бутылку пива в качестве компенсации. — Слушай, Дэвид, мы, конечно, можем и дальше закрывать глаза на выходки твоей падчерицы, нам несложно, хотя, в моём случае, глаз жалко. Но это уже третий раз за месяц, — выразил Ричард Рей общую мысль. — Ты бы с ней беседу воспитательную провёл, она ведь у тебя совсем из рук утекает. — Да ладно вам, это возрастное, — отмахнулся Дэвид. — Все мы такими были, просто надо этот период пережить. — Но согласись, на самотёк это тоже нельзя бросать, — вмешался офицер МакКри. — Давай мы её на две недели оформим, может, хоть уму-разуму научится? А если нет, то сам отдохнёшь.       Вместо ответа Дэвид лишь покачал головой. Какие бы у него ни были отношения с падчерицей, он не мог её оставить здесь. Конечно, справедливый и заботливый отец, каким Дэвид хотел стать для Хлои, должен проявлять твёрдость и уметь наказывать своё дитя, но это было слишком. Несмотря на всю строгость, он многое прощал Хлое, хотя та даже и не думала просить прощения. — Выпускайте Кракена, — тихо произнёс Дэвид.       МакКри и Рей вновь переглянулись. Синяк под глазом одного из них не внушал доверия. Эдвард проявил сострадание к своему коллеге и ушел прямо по освещенному коридору, затем свернул налево и потерялся из виду. Ричард убрал пакет со льдом на письменный стол, с помощью пистолета открыл бутылку и, посчитав, что рабочий день почти подошел к концу, сделал смачный глоток. Если бы Дэвид не знал правды, то подумал бы, что Рея в глаз лошадь лягнула. — Сильно заметно? — спросил офицер после второго глотка. — Как был уродом, так и остался, — отшутился Дэвид. — Хотя, кажись, красивее стал. — Пошел ты, дружище. У тебя дебильный юмор.       Рей сделал ещё один глоток, который немного развязал ему язык: — Я тебя откровенно не понимаю. Ты ведь герой войны! — сказал он в повышенном тоне. Узкоглазых пачками отправлял к их сраным богам, а тут, на родине, не можешь разобраться с одной…       Он не успел договорить, как из конца коридора послышались шаги. МакКри вёл перед собой Хлою Прайс. Их взгляды с Дэвидом пересеклись, и они оба стали готовиться к крайне тяжелой эмоциональной беседе. Поблагодарив полицейских, Дэвид направился к автомобилю.       Хлоя уселась на заднее сидение. Она всем видом показывала, что не желает слушать никаких нотаций. И она их не услышала. Дэвиду хотелось прикрикнуть на неё, поставить на место, но он прекрасно понимал, что, ничем хорошим это не закончится. Эту войну он уже давно проиграл. Сорок минут безмятежной тишины утомили юный бунтарский дух. — Может, скажешь что-нибудь? — словно делая одолжение, спросила Прайс. — А смысл? — Дэвид ответил с абсолютным отсутствием эмоций, что удивило даже его самого. — Ты после этого перестанешь нарушать закон и позорить семью? — Знаешь, что, это искусство, и если… — Прайс собралась во весь голос высказать все свои мысли, но тот резко отрезал: — Хлоя! — повысил он голос, но затем вернулся в своё безэмоциональное состояние, — просто помолчи.       Это был один из редких случаев, когда они оба, находясь в одном помещении, молчат. Обычно конфликт начинал Дэвид, а Хлоя приумножала его до вселенского масштаба. Они друг для друга были, как горящая спичка и бензин. Но в эту минуту либо спичка отсырела, либо бензин был чересчур разбавлен. Сегодняшней ночью костра можно не дожидаться.       Ничто так не поднимает настроение, как заглохшая на полпути машина. Идеально. Это подчёркивает всю прелесть положения. Двигатель "старого ведра с гвоздями" отказывался подавать хоть какие-то признаки жизни. Дэвид не выдержал и, выйдя наружу, он выместил свою злость на капоте машины. Осталась вмятина, но его этот факт его уже не интересовал. Следующий удар пришелся ногой по колесу. Хлоя стояла рядом с автомобилем и наблюдала за этой выходкой с долей презрения. — Ну что, гроза рухляди, угомонился? — с пренебрежением к Дэвиду спросила она. — А теперь давай думать, как до дома добраться.       Дэвид осмотрелся. Неоновая вывеска в круглосуточный бар манила его, словно тот был комаром, летящим на яркий свет. Сравнение так себе, но именно так он себя ощущал. Сняв машину с ручника, он начал толкать её до парковочных мест. — Одобряю, — сказала Хлоя, поняв конечный маршрут. — Надеюсь, ты не думаешь, что я стану тебе помогать.       Резкое желание послать её на три весёлых вновь сменилось холодным, молчаливым безразличием. Почему? Надоело. В эту ночь у него нет злобы, нет эмоций. Лишь желание прожить эту ночь для самого себя. Что немного раздражало Хлою.       "На кой чёрт я её тогда взял? — подумал Мэдсен. — Она ведь не даст спокойно посидеть."       Дотолкав машину до парковки, Дэвид немного передохнул и беглым взглядом осмотрел Хлою с ног до головы. Приказать ей не идти, остаться и ждать, было бы глупо, да и он лишь даст повод себя оскорбить. — Значит так, — начал он, — мы с тобой идём в бар с одной целью, но это не значит, что я буду с тобой пить. Ночь проведем в машине, утром сядем на автобус. Я сижу за барной стойкой, ты за столиком. Сделай вид, что мы не знакомы. — Супер! — воскликнула Хлоя. — Погоди, Дэвид а это точно ты, или пришелец в облике моего мудака-отчима? В любом случае, пока не покидай этот облик, ты мне так больше нравишься. — Не язви, — не желая слушать, сказал Мэдсен.       Тихая, спокойная атмосфера, тусклый свет от ламп и релаксирующая музыка встретили Дэвида и Хлою с распростёртыми объятиями. Внутри заведения кроме молодого на вид бармена не было ни души. Он был готов уснуть от скуки, поэтому, дабы найти себе дело, полировал и так чистый стакан. Заметив посетителей, он резко воспрял духом, отложил стакан и натянул на своё лицо стандартную улыбку. Как юный джентльмен, он предложил Хлое сделать выбор первой, на что она в очередной раз ответила грубостью, уж если не на Дэвиде, то на этом парнишке она выместит свой негатив. Но тот даже не заметил грубого ответа и покорно принялся выполнять заказ. Дэвид попутно попросил налить ему стопку виски. После этого мобильный телефон зазвонил у бармена в штанах, и тот отошел, оставив их одних.       Вот он, душевный покой. Крепкий напиток перемешался с кровью, мозг почувствовал лёгкость, и теперь ему не было дела до внешнего мира. Хлоя активно пыталась заставить бармена составить ей компанию за столиком у окна, но тот открещивался от неё, ссылаясь на запрет пить в рабочее время. Старая фотография в руках Дэвида излучала тепло. Он и ещё пятнадцать человек запечатлены на этом снимке. Наблюдая за этими довольными лицами, Дэвид сам невольно улыбался, но потом он вспоминал, что почти все его друзья-сослуживцы спят в сырой земле, кто-то умер от военной пули, ну а кого-то сгубила гражданская жизнь. В уме он подсчитал, сколько человек осталось в живых на сегодняшний день. Четыре, включая его самого. От этой мысли на душе стало холодно. Дэвиду хотелось пропустить ещё одну рюмку, но, проверив состояние своего кошелька, передумал.       Хлое наскучило одиночество. Её решение подсесть к отчиму было спонтанным, необдуманным. Хороший или плохой, но он всё таки собеседник, и для неё это лучше, чем придаваться воспоминаниям в одиночестве. Наверно, после глотка бренди каждое решение становится необдуманным. В любом случае, она уже сидела за барной стойкой рядом со своим отчимом. — Слушай, Дэвид, — Хлоя немного улыбнулась Дэвиду, хотя тот даже не обратил на неё внимание, лишь продолжил всматриваться в лица людей на фотографии. — Ты... ну, в общем... короче, ты не такой уж и козёл.       Дэвид молчал. В эту секунду он пожалел, что забрал свою падчерицу из участка. Именно сейчас ей нужно было сказать эти слова, когда ему так сильно хотелось отстраниться от мира, побыть наедине со своими проблемами, которые переполняли его. А Хлоя пришла и всё испортила. Опять. — Какого чёрта ты подсела? — Дэвид убрал фотографию в бумажник и взглянул на Хлою взглядом, наполненным чистой ненавистью. Не злобой, а именно ненавистью. — Мы договорились отдыхать отдельно, в чём проблема? — Блин, тебе обязательно надо быть таким уродом?! — вырвалось у Хлои. — Я тебе предлагаю мировую, а ты ведёшь себя, как последняя свинья! — Знаешь, что, — озлобился в ответ Дэвид. — Ты каждый день требуешь, чтобы я не лез в твою жизнь, а теперь возмущаешься из-за того, что я не желаю с тобой общаться! Может, тебе стоит понять, что проблемы не только у тебя? Мы с твоей мамой еле концы с концами сводим, дабы погасить долги, а тебя заботят лишь свои беды. — Ну прости, что я мешаю вам с Джойс нормально жить, раз я у тебя кость в горле! — Хлоя перешла на крик. — Я этого не говорил. — Но это имелось в виду!       Дэвид вновь замолчал. Он тяжело выдохнул, собрался с мыслями, и спокойным, тихим голосом произнёс следующую фразу: — Хлоя, я готов помочь тебе решить любую твою проблему, для этого семья и существует. Ты всегда можешь мне довериться, и я всегда готов тебя выслушать, — пыл Хлои Прайс немного спал. — Но ты ведь никогда ко мне за помощью не обратишься, ведь ты меня ненавидишь. А знаешь, почему? Потому что я не Уильям. И я не имею права тебя винить за это.       Хлоя виновато опустила голову. За всё время, что она провела с отчимом, она никогда не испытывала вину. — Когда я пришел к вам в дом в первый раз, ты заперлась у себя в комнате и долго рыдала от мысли, что я стану твоим новым папой. Тебе было больно, и это был хороший повод меня невзлюбить. Несмотря на все твои просьбы, она всё же вышла за меня. Как она могла, да? Она предала память об Уильяме, и ты до сих не можешь ей этого простить. — Пошел ты... — злобно прошептала Хлоя, но не осмелилась взглянуть в глаза отчиму. — Думаешь, что если наговоришь мне всей этой мозгоёбской херни, то я сразу к тебе плакать в рубашку полезу? Ты мне не нужен! Мне вообще никто из вас, лживых ублюдков, не нужен! — Нам всем можно сделать больно, Хлоя. И тебе, и мне, всем нам, — продолжил Дэвид. — Но мы должны найти в себе силы преодолеть эту боль. Мы должны упорно плыть против течения, не дать ему унести нас на дно водопада. Ради наших близких, которые в нас нуждаются, — Дэвид легонько приподнял голову Прайс и заглянул ей в глаза. — Подумай о Уильяме. Он ведь всегда тобой гордился. Разве Уильям хотел бы увидеть тебя такую: вся в татуировках, с синими волосами, завсегдатай полицейского участка? Нет. А представь, что бы сказала четырнадцатилетняя Хлоя, увидев себя через пять лет?       Хлоя усмехнулась, затем усмешка превратилась в нормальный смех, а затем и вовсе в гомерический хохот. — Она бы охренела от увиденного, — Хлоя выпучила глаза, раскрыла рот и схватилась за волосы. Это вызвало смех и у Дэвида. — Нет, только не синий! — задыхающимся от смеха голосом передразнила она сама себя.       И вновь бар залился хохотом отчима и его падчерицы. — Где, чёрт возьми, ты всё это вычитал? — спросила Хлоя, отойдя от смеха. — Я думала, Джойс тащится по этой воспитательной хрени. — Был у нас во Вьетнаме один доктор. Он и раны мастерски зашивал, и мог мастерски успокоить рядового, впервые увидевшего "полтинник". — Чего увидевшего? — Ну, это когда нижнюю часть тела, по пояс, нахрен разнесло взрывчаткой, а верхняя ещё живёт, ползает и хрипит, захлёбываясь в крови некоторое время, — Дэвид рассказывал об этом с улыбкой на лице, что смутило собеседницу. — Ладно, хватит, — попросила прекратить Хлоя. — Кстати, а что бы ты себе сказал, будь тебе четырнадцать лет? Давай начистоту!       Улыбка Дэвида съехала с лица. Дыхание участилось, взгляд немного помутился.       "Убийца!" — первое, что бы он мне сказал.       "Ты не герой!"       "Ты мог остановить его, почему ты допустил это?"       "Почему ты решил, что твоя жизнь намного дороже моей, жалкий трус!" — Дэвид? Дэвид! — одёрнула его Хлоя. — Ты чего так напрягся? Аж побледнел весь. — Он бы... — слова было невозможно подобрать. — Он бы обрадовался, зная, какая у него крутая дочь... и усы.       Хлоя хотела его подколоть по этому поводу, но он, пробормотав что-то вроде "не попади в неприятности", быстрым шагом направился в мужской туалет.       Раковина стала его основной целью. Его мозг срочно нуждался в охлаждении, а вода из-под крана в этом плане была лучше любых таблеток, которые он раньше принимал. Подставив голову под струю холодной воды, Дэвид ощущал, как пульс возвращается к норме, а дурные мысли покидают больную голову. Сколько лет прошло, но события в той деревне не могут оставить Дэвида в покое. Вот это невозможно пережить. Эти мысли... они, словно ястребы, кружат над головой и терпеливо выжидают момента, чтобы впиться своими когтями в мозг. Они могут витать среди облаков годами, но они дождутся момента, дабы выклевать мозг.       Протерев лицо бумажным полотенцем, Дэвид вновь посмотрел в зеркало. Он попытался прийти в себя и натянуть радостную улыбку на лицо, но выходило крайне трудно. Забив на это дело, он вышел из туалета.       "Да твою мать, она издевается!" — прозвучало в голове у Дэвида, когда он увидел, как Хлоя активно, на повышенных тонах спорит с высоким светловолосым пижоном в зелёной рубашке и чёрных брюках, который держал зубочистку во рту. Парень пришел в бар недавно, но уже успел разозлить Прайс. Дэвид подошел поближе, дабы разобраться в сложившейся ситуации, ибо, зная Хлою, спор мог перейти в потасовку. — Да ладно тебе, куколка, — парень похабно улыбался Хлое. — Чего в этом отстойнике тухнуть, поехали ко мне, оторвёмся по полной. — Тебе что, говнюк, зубы жмут?! — крикнула Хлоя. — Вали отсюда, пока я тебе яйца не отрезала! — Хех, а ты девочка с норовом, — незнакомец стал подходить всё ближе и ближе к ней. — Люблю таких.       Дэвид подлетел, как молния, схватил парня за его рубаху, впечатал в стену и придавил своей рукой его горло. От такого поворота событий пижон растерялся, но это было ненадолго. Зубочистка вылетела из когда-то довольного рта. Медленно подняв правую руку, дабы дать понять, что он не желает драться, парень попытался успокоить буйного Дэвида. — Воу-воу, папаша, полегче. — пижон вновь засверкал своей улыбкой. — Я всё понял. Сколько хочешь за эту суку?       Вместо ответа его лицо встретилось с кулаком Дэвида, который прилетел с довольно приличной скоростью. На звук упавшего стола, в который влетел парень, прибежал бармен. — Я вызываю полицию! — крикнул он драчунам. — Не вздумай, чудило, наслаждайся шоу! — перекричала его Прайс и, радостно улыбаясь, продолжила наблюдать за мужским мордобоем. — Врежь ему, Дэвид!       Пижон сплюнул накопившуюся слюну вперемешку с кровью и приготовился к ответному удару. Но стоило ему лишь замахнуться кулаком, как Дэвид схватил его руку, вывернул кисть и со всей силы, как учили в армии, врезал своей ногой по сгибу в коленях, отчего противник потерял равновесие и свалился на деревянный пол. Контрольный удар по рёбрам лишил обидчика желания вставать. Послышался знакомый хруст сломанной кости и хриплый лексикон пижона, состоящий из мата и оскорблений. То, что он не мог встать, не значит, что он желал признавать поражение. Выхватив здоровой рукой "беретту", которую противник прятал под рубашкой, он направил пистолет в голову Дэвида. Но реакция у опытного военного была намного быстрее, чем у человека, который этот пистолет купил на прошлой неделе. Пуля пролетела мимо головы бармена и разнесла одну из бутылок абсента на крупные осколки, а один из этих осколков отлетел в плечо бармену. Дэвид выхватил пистолет и посмотрел на стрелка совсем другими глазами.       Черты лица, форма носа, цвет глаз, причёска и цвет волос — всё это менялось на глазах у Дэвида, пока перед ним не предстал человек, о чьей смерти он так постоянно мечтал. Капитан Эрнест Медина, неизвестно как, но палач войны лежал перед его ногами. Всё, как в бреду. Рука с пистолетом словно сама нацелилась в него. Сердце бешено перегоняло кровь, жажду которой испытывал Мэдсен. Капитан со страхом взглянул на Дэвида, что-то невнятно бормотал, просил забрать все деньги, но не убивать его. Но Дэвид его не слышал, сейчас все звуки соединились в одно слово, которое прокручивалось в его голове всё громче и громче:       "Отомсти!" — Сэр, прекратите, иначе я точно вызову копов! — глядя на эту картину, крикнул бармен. Только он протянул руку к настенному телефону, как в динамике образовалось пулевое отверстие. Бармен застыл, как вкопанный, продолжая молча наблюдать.       Хлоя встала со своего места. Она была в ужасе от увиденного. Глаза Дэвида пылали ярой ненавистью к этому человеку, хотя они никогда и не встречались. Он был готов выпустить весь магазин в тело бедолаги, который уже успел обмочиться. От смерти его спасала лишь неуверенность отчима. — Дэвид, — тихим, спокойным голосом окликнула она его. — Ты круто его отделал. А теперь опусти пистолет.       Но он не желал слушать свою падчерицу. Дэвид смотрел в лицо парня, как дикая собака на кусок свежего мяса. Всё внутри горело и призывало к линчеванию. После стольких лет, теперь он держал на мушке капитана. Ну, по крайне мере, он так думал. — Теперь никто тебя не спасёт, капитан, — Дэвид пнул парня по спине. — Никакие тупорылые судьи, которые тебя оправдали, никакого козла отпущения Келли, на которого ты всё свалил. Лишь ты и я, и отвечать ты будешь предо мной. — Мужик, я тебя впервые вижу! — со страху вскрикнул тот. — Прошу, не убивай, я всё отдам! — это лишь ещё сильнее разозлило Дэвида. — А вернёт ли это тех невинных людей, которых ты приказал убить?! — Дэвид ударом ноги перевернул капитана на живот и приставил ему пистолет к затылку. — Я вышибу тебе мозги, мразь! — Дэвид, остановись! — умоляюще крикнула Хлоя. — прошу тебя, убери этот сраный пистолет! — Ты не понимаешь, — Дэвид перевёл взгляд на Хлою. — Эта фашистская свинья приказала убить всех мирных жителей в Сонгми. Он сделал меня убийцей. Из-за него я убил ребёнка. — Послушай, — Хлоя сделала глубокий вдох, перебирая в голове нужные слова, дабы не усугубить обстановку. — Я нихера не знаю, что произошло во Вьетнаме, прости, но это всё в прошлом. Ты должен найти в себе силы пережить это. Соглашусь, это трудно, но сделай это ради нашей семьи...       Дэвид и Хлоя будто поменялись местами. Безбашенная бунтарка, которая всегда плевала на закон, пытается успокоить сурового военного, который всегда следовал закону. Кому расскажешь — не поверят. Их обоих удивило сказанное Хлоей. Дэвид ослабил хватку, его падчерица заинтересовала его больше, чем слепая вендетта над человеком, который просто оказался не в том месте, не в то время. — Сейчас ты держишь на мушке невиновного парня. Конечно, он мудак, но это не значит, что его нужно убивать, — Хлоя сделала шаг навстречу Дэвиду. — Его смерть не принесёт желаемых результатов. Тебя посадят в тюрьму, ты разве этого хочешь? — Да срать, — усмехнулся Дэвид. — Хуже уже не будет! — Подумай о Джойс. Разве она бы хотела видеть тебя таким? Для неё ты — любящий муж, и, хер с ним, заботливый отец, который ради меня, неблагодарной скотины, готов жопу на британский флаг порвать. Ты не убийца, но сейчас можешь им стать. — Ты что, используешь мой метод против меня? — недоумевающе спросил Дэвид. — Сука, — выругался он. — Это реально работает.       Дэвид убрал пистолет. Не успел незнакомец поблагодарить своего несостоявшегося палача и его спасительницу, как тут же получил прикладом в висок, отчего потерял сознание. Разум вновь взял верх над эмоциями, теперь он ясно видел, в кого целился. Голова немного кружилась и была готова лопнуть, как воздушный шар. Дэвид и Хлоя хотели уйти из бара, но им осталось решить последнюю проблему, которая наблюдала за ними, находясь за барной стойкой. — Слушай и запоминай, — приказал Дэвид бармену, направив на него пистолет. — Это чмо припёрлось ночью и напилось в дрова, ты потребовал расплатиться за выпивку, но он в ответ достал ствол и начал тебе угрожать. В горячке он сделал два выстрела — в бутылку и телефон, но местные мужики успели его вырубить. Нас здесь даже не было, понял? — бармен боязно кивнул в ответ. — Как проснётся, смело начни требовать с него компенсации за ущерб и расплаты за алкоголь. Можешь в наглую требовать больше, эта скотина при деньгах. Грозись копами, если будет упираться. А теперь оттащи его и занимайся своими делами. Кивни, если понял.       Бармен закивал головой, словно по нему пустили ток. Дэвид, вручив пистолет в руки вырубленного противника, увёл Хлою из бара.       Они решили дойти до своего дома пешком. Всё равно после увиденного никто из них не хотел спать. Неизвестно, над чем они дико смеялись, может, из-за шока, а, может, потому, что смогли посмотреть на себя со стороны. — Хлоя, — начал диалог Дэвид после долгой, смехотворной паузы, — давай всё, что произошло в баре, останется там навсегда. Не надо никому рассказывать, что я пытался застрелить человека, а ты за этого придурка была готова на себе одежду рвать, дабы я его, как больную собаку, не прикончил. — Да я за тебя, идиота больного, больше волновалась, а не за этот сброд, — не подумав, выпалила Хлоя и резко замолчала. Поняв, что уже нечего скрывать свои эмоции, она раскрылась перед своим отчимом. — Знаешь, Дэвид, — начала Хлоя, набрав побольше воздуха в лёгкие, — возможно, это начало новой дружбы. — Ага, как же, с сарказмом ответил он. — Через неделю, максимум через две будем вновь орать друг на друга, даже не вспомнив эту ночь. — Опять ты начинаешь? — Ставлю десять баксов на это, — Дэвид обогнал Хлою, встал напротив неё, протянул руку и продолжил идти спиной по тротуару. — Хах, — Хлоя согласилась на спор, пожала протянутую руку и разбила рукопожатии, — самые лёгкие деньги. Ты пока их отложи подальше, через две недели отдавать будешь.